Читать книгу Битва судьбы - Дмитрий Казаков - Страница 12

– Посланник государства Эрин, Фингар из клана Шепчущихся в Листве. – Дверной боярин стукнул посохом. Через распахнутые двери тронного зала прошел высокий альв, и разговоры среди княжеской свиты испуганно смолкли.

«Потомственный дипломат, – подумал князь со злобой. – А эти шавки, кормящиеся с моей руки, боятся его. Но что самое противное, что и я боюсь. Запугали нас Остроухие так, что стыд берет».

Посол приблизился к трону. Высокий, стройный, никаких следов растительности на молодом лице. Не растут усы и борода у обитателей Эрина, у Остроухих, как их называют за глаза. Так что отсутствие щетины совсем не говорит о молодости. Золотые волосы посланца стянуты в причудливую прическу, серые глаза смотрят прямо. Одет согласно обычаям своего народа – в длинный камзол и узкие штаны в обтяжку. Добавлен только парадный панцирь, и это говорит о многом.

Фингар опустился на колено и проговорил нараспев, почти без акцента:

– Мое почтение князю Владигеру, да будут годы его долгими, правление – счастливым, а Дар – вечно сияющим. – Звучный баритон разнесся по залу.

– Приветствую посла могучего Эрина, – ответил Владигер, но при этом подумал: «Издевается. Какой Дар? Наделенных им правителей нет в роду людей уже более трехсот лет». – Встаньте, благородный посол, я вас слушаю.

Остроухий неспешно, с достоинством встал, развернул свиток, что до этого держал в руке. С шуршанием закачалась на шнурке печать-герб Эрина – дубовый лист и солнечный диск на нем.

– Могущественный правитель Эмайн Махи, Бран Венценосный, – начал читать Фингар, – с прискорбием сообщает, что бесчинства и беззакония одного из подданных Северинского княжества переполнили чашу терпения его. И посему просит князя Владигера, как старший брат любимого младшего, выдать ему сего злодея. – Легкий ветерок шепота пробежал по залу. Назвать правителя «младшим братом» означает посчитать его ниже себя, предъявить претензии на сюзеренитет над «младшим» родичем. Владигер стиснул зубы, но промолчал. Что может маленькое княжество, измученное долгой войной, противопоставить могучему западному соседу? – А именно, – продолжил посол, – мага Родомиста из Северина по прозванию Башенный Ворон, который с сегодняшнего дня объявляется врагом государства Эрин, государя Брана лично и клана Плавающих во Мраке. Дано в день Ястреба месяца Оленя года Сокола, три тысячи восемьсот сорокового от Творения. Государь Бран, Эмайн Маха.

Когда посол прочел дату, мало кто в палате сдержал удивление. За сутки послание преодолело более чем пятьсот пятьдесят верст. «Не иначе как на драконе летели. Чтоб им всем под землю провалиться, Остроухим этим», – думал князь, выдерживая достойную правителя паузу.

– Мы выслушали, что пишет нам брат наш, могучий Бран, да будет сила его неисчерпаема, – сказал Владигер. – Но печалью полнится сердце наше, ибо нет мага, называемого Родомист, в пределах владений, нам подвластных. – Князь не любил произносить речи, но, когда надо, мог блеснуть красноречием. – Несколько дней назад покинул сей маг город Северин, оставив нас без мудрого советника. Не занято место княжеского мага около нашего трона, как может это видеть благородный Фингар.

– Это очень печально. Но, надеюсь, могучий князь не откажет нам в помощи? Ведь обида, нанесенная государю, есть обида всего Эрина, и посему не можем мы, верные слуги повелителя, стерпеть ее. – Фингар произносил слова медленно и вкрадчиво. – Если же князь откажет в помощи, то государь Бран посчитает, что злоумышленник действовал заодно с правителем Северина...

– Ты забываешься, посол! – прервал князь витиеватую речь. – Ты обвиняешь меня в злоумышлении на твоего государя?

– Нет. – Остроухий чуть смешался. – Но если могучий князь не поможет в поисках преступника, то государь Бран может понять это как недружественный шаг и будет действовать соответственно. – Теперь посол говорил жестко, почти угрожающе.

– Я понял вас, благородный Фингар. – Князь отвечал, а мысли бегали испуганными мышами: «Откажу, тогда без сомнений война. И они сомнут нас за несколько дней. А сопротивляться будет очень трудно, особенно без мага. Куда он делся, жаба его задери?» – Как только мне будут предоставлены доказательства, что маг Родомист злоумышлял на брата нашего Брана, да сияет вечно его Дар, я окажу вам посильную помощь в поимке преступника.

– Князь сомневается в словах моего повелителя?

– Нет, но правитель должен защищать подданных. В том числе и от подозрений. Если Родомист преступник, то лишается моей защиты, если же здесь какая-то ошибка, то я буду оберегать его до последнего.

– Речи, достойные правителя. – Фингар вежливо поклонился. – Требование князя справедливо. Доказательства будут представлены завтра. – Он вновь опустился на колено. – Благородный князь позволяет удалиться?

– Позволяет, – спокойно ответил Владигер, хотя внутри все кипело от злости. – Жду вас завтра, в это же время.

Лишь когда дверь за Остроухим закрылась, правитель Северина дал волю гневу. Нет, князь не кричал, не топал ногами. Он просто отдавал приказы ледяным голосом. И служилый люд засуетился, забегал.

– Старший воевода Мстислав? Два полка к западной границе. Скрытно, ночами... Что? Оголим северный рубеж? По донесениям воеводы Ратана, Длиннорукие разбиты и не нападут до весны... Полки не готовы? Вы давно не сидели в порубе, воевода? Быстро! – Кованые сапоги загрохотали по полу, и важный, грузный, как медведь, воевода исчез с прытью, достойной резвого юноши. – Старший гонец Горыня? Почтового сокола в Старгород. Пусть пригласят мага Летозара ко двору. Ввиду исчезновения Родомиста ему предлагается место княжьего мага. – Глава гонцов удалился быстрым шагом. – Боярин Пустозвон? – Тихий, тщедушный, похожий на сухую былинку боярин, что ведает в княжестве «красной ложью», соткался перед князем, словно из воздуха. – Готово ли посольство, в Завалье, к князю Руевиту? Хорошо... А в Тускулум, к принцепсу Марку? Очень хорошо. Пусть отправляются немедленно. Времени мало. Остроухие ищут любой повод, чтобы напасть. Война неизбежна. – Князь вздохнул. – А теперь оставьте меня одного.

Бояре и дьяки один за другим вышли в дверь, и в тронном зале воцарилась столь редкая здесь тишина.