Читать книгу В рай! - Дмитрий Колейчик - Страница 2

привычка думать,

или привычка мечтать?

может быть, я схожу с ума?

сижу, как парализованный, продолжаю наблюдать,

как по телевизору, распад атома собственного я.

скоро рванёт уже, хватит прожигать лазером,

взгляд напряжённый устремив в одну точку сборки.

надо срочно рассеяться, развеяться, а я словно на зиму

ядерную собираюсь укрыться в бункере своей

                                                           черепной коробки.

там по стенам

        проекторы патологии памяти/фантазии

                                                                блики бросают…

картинки мельтешат без конца:

фрагменты, фрагменты, трудно сосредоточиться,

путного фильма из этого не получится, —

я догадываюсь, или даже знаю,

но сижу, как прикованный, с каменным выражением лица,

как обречённый, кем-то как будто

                                           к этому приговорённый, —

продолжаю смотреть мельтешение…

погружаюсь всё глубже в этот вихрь – затягивает.

наверное, так увлекает ритм —

время скрадывает

и сужает, —

а – не изображение…

нет сюжета.

или колодец коллизий – бездонный,

и я в него падаю, падаю,

вращаюсь, пульсирую у себя в виске.

играю, играю,

выигрываю и проигрываю

все партии, все партии

самому себе.

все партии возможные сразу играю

одновременно по памяти

на одной доске.

***

надо выйти из бункера —

может, и нет никакой ядерной зимы снаружи,

от чего же я убежал?

так и до дурки уже

недолго, и буду вечность слушать

радио в палате с другими богами:

смотрите, смотрите же,

я отныне не с вами,

я ОДИН из вас,

я – создал!

Невыразимая печаль в глазах ослика Иа

                                                         потерявшего хвостик

подобна неистребимому чувству невыносимой

                        тяжести бытия (и я хочу до вас донести

что) невыносимая тяжесть бытия не имеющего иного

                                                                               отростка

кроме себя самого как такового способна запросто ввести

иного индивидуума неспособного оперативно распознать

из-за упрямой уверенности что в ответных письмах

которые он ждёт всю свою жизнь чтобы всем показать

(как например доказательство существования бога

или – любви до гроба…)

должна быть весточка хоть на два слова

(хотя сто лет как в них нет даже чистого листа!)

насколько невыносимая тяжесть бытия лишённого

                                               априори объективного смысла

подобна невосполнимой потере совершенно ненужного

                                                 в данных мультяшных усло-

виях) ослу хвоста…

                       В НЕОБРАТИМЫЙ ДЕПРЕССИВНЫЙ СТУПОР!

            КОТОРЫЙ НЕИЗБЕЖНО ЗАКОНЧИТСЯ СУИЦИДОМ!

             ЕСЛИ, КОНЕЧНО, ЧТО-НИБУДЬ НЕ ПРЕДПРИНЯТЬ!

                            НУЖНО СРОЧНО ЧТО-НИБУДЬ ПРИНЯТЬ!

                                                 НАПРИМЕР, ПАРУ ТАБЛЕТОК!

                                       ИЛИ ПЛЁТОК!

                      ИЛИ КЛЕТОК!

ОТ ДОХЛОГО ИА ХВОСТ!

и я! и я!

и я того же мнения!

мы во рту

который нас обсосал

до костей

в восторге

от мягкого языка

от влажных щекотных касаний

до дрожи

кости вымытые как хрусталь

звенят

электро-

           кило-

                     ваттами

пусто в голове только

стрекочет

шаровая молния —

легко!

мы становимся зубами и ляскаем

когда —

ему —

голодно

в этом

наше предназначение —

стать фундаментом

цивилизации за

дрожащими в нетерпении

тонкими

обескровленными губами

ритуального Рима —

до Христа

после Феллини

клетка

            пошла на поиски птицы.

муравей

               бежит по резиновой нитке.

нитка

          растягивается в бесконечность.

когда

муравей

                добежит

                                до конца,

клетка

            сама осмелится стать птицей.

Выбирая для путешествия направление,

чтобы кайф растянуть и продлить мгновение,

выбирай путешествие на восток,

откуда солнце пришло к нам…

Выбирая для жизни направление,

чтобы в кайф было, а каждое мгновение —

как росток

пышного дерева ветвистого,

и чтобы лес был,

ориентируйся на восток,

откуда слово пришло к нам…

Чтобы лес был,

и чтобы ты был – лес,

превращая каждое «ныне» в «присно»,

возделывай космос силой мысли,

прыгай с ветки на ветку,

каждый листик —

слово;

пока не пожухло,

пока ему хватает света,

оно – живо.

Мёртвые листья на корни опали – это

Библиотека Ашшурбанипала…

Ашшурбанипал – ты.

Ашшурбанипал – я.

***

Ашшурбанипал знает —

кто идёт на запад,

тому на встречу идёт время;

пожирая будущее —

превращая в прошлое,

исторгая его из своей тёмной клоаки

пышным пламенем

мохнатым заскорузлым дымом;

а кто идёт на восток —

того время вынужденно догонять,

как шавка.

Ашшурбанипал знает —

что путешествуя на восток присно,

можно догнать самого себя ныне;

и обомлеть от удивления

(поблекнуть, как старый серпантин)…

Но не всегда знает, как поступить в этом случае

и чем грозит столкновение

(катастрофическое,

как большой взрыв конфетти).

С ветки на ветку, с ветки на ветку —

исход встречи

не предрешён!

(он смутно отражён

в разных поговорках…

оговорках…

там ты найдёшь советы…)

Встретишь Будду – убей Будду…

Наверно, поэтому, время от времени,

люди убивают друг друга…

Они убивают —

но почти никогда не узнают себя

(делай это только осознанно! как делает Будда).

Если встретишь Ашшурбанипала —

убей Ашшурбанипала!

Ведь Ашшурбанипал – ты,

Ашшурбанипал – я.

Если встретишь себя – убей себя.

Именно потому —

что, скорее всего,

ты захочешь себя убить

первым.

Ашшурбанипал, скорее всего,

захочет тебя убить.

(Ведь он знает, что будет свергнут,

когда даже бесконечность будет отмерена наверняка,

причём той же мерой, которой сам…)

Обычно, он появляется из-за спины…

Каждый опавший лист —

новый том в Библиотеку

(как «и ныне, и присно, и во веки» —

хранится).

Я слышу – мне в спину уже кто-то дышит.

Это моё дыхание

(оно непрерыви-

сто-

летиями).

(Я – Ашшурбанипал.)

Ашшурбанипал всегда

собирает Библиотеку

(возделывает свой лес).

Я слышу за спиной своё дыхание —

это не страшно.

(Я – лес.)

***

Энкиду – первый человек на земле —

покрытый волосами,

живёт в лесу —

только-только слез с ветки.

Куда он собирается идти,

почти ещё зверь?

Ашшурбанипал, дойдя до самого края,

понял, что это конец,

что это начало.

Ашшурбанипал встретил Энкиду и бросился на него,

потому что уж эту встречу —

он предвидел наверняка.

Энкиду – первый человек на земле, почти ещё зверь —

почуял из-за спины угрозу, которой не ожидал

(ведь он первый человек на земле!).

Со звериным проворством он развернулся и встретил…

Хумбабу!

Лицо его – (оно такое от постоянного чтения) – гниющие

                                                            сморщенные потроха,

ржавые трубы подземных коммуникаций,

изувеченные линии электропередач,

распластанные на вёрсты свалки ненужных вещей,

взрытые изломанные дороги…

Гниющие потроха – в этом лесу под сырыми

                                                               палыми листьями.

Гниющие потроха – разбросаны среди корней.

Гниющие потроха для гадания.

Для мерзкого и запрещённого гадания…

И Хумбаба знает все ответы.

Потому что все ответы записаны.

Все ответы у него на лице!

Он – бог вечного чтения.

Он – собиратель Библиотеки,

хранитель леса.

Это лес Хумбабы.

Этот лес – Хумбаба.

Хумбаба – это Ашшурбанипал.

Энкиду убивает Ашшурбанипала.

И становится человеком.

Как ты

и как я.

Он больше не зверь.

Он отправляется в путь навстречу солнцу,

и – подальше от времени.

С запада – на восток.

В поисках слов.

В поисках новых слов.

В поисках первых слов.

Он пока ещё не знает, что…

(он (сам) – первое слово)

Он – Ашшупбанипал.

Как ты.

И как я.

Господь, благослови мой ноутбук!

Это широкое окно в мир 15 (и) 4 дюйма – благослови!

Куда б я делся без этого окна?

Как иначе бы увидел мир?

Я сижу у окна, попивая вино,

смотрю, как быстро проносится за окном жизнь.

Как она стремительна и прекрасна!

Я включён в неё, о, мой Бог!

Благослови, Господи, мой ноутбук!

Какой это прекрасный подарок —

быть на острие жизни, которое разит – попирает – саму смерть!

За окном проносятся комментарии…

лайки… всё, чем дышат, я вдыхаю сполна!

Я сижу у окна…

Благослови, Господи, моё винцо!

Благослови, Господи!

Благослови, Господи!

Благослови, Господи!

Спасибо Тебе за чудо – за это окно!

У меня нет ног.

У меня нет рук.

У меня нет глаз.

У меня есть рот —

чтобы сделать глоток

и прокричать

– (у меня есть рот, и я могу кричать!) —

Благослови, Господь, моё широкое окно!

(15 (и) 4 дюйма)

Я сижу у окна…

Я пялюсь в окно.

Машу рукой…

Проходящие за окном меня не видят.

Я – как призрак.

Прильнул к окну.

Расплющил нос.

Жадно смотрю —

что происходит там.

Господи, благослови мой ноут… мой ноут…

О, мой ноут Бог!

Ноут Бог!

Ноу Бог! Ноу Бог!

БОГА НЕТ!

ТОЛЬКО ОКНО!

ОКНО В МИР!

СМОТРИ В МИР!

ВИДИШЬ?!

ВИДИШЬ?!

ТАМ – МИР!

ТАМ – МИР!

А ТЫ ЗДЕСЬ!

А ТАМ МИР!

ВЕСЬ МИР!

А ТЫ ЗДЕСЬ!

А ТАМ МИР!

А ТЫ ЗДЕСЬ!

А БОГА НЕТ!

А ТЫ ЕСТЬ!

А МИР – ТАМ!

А ТЫ – ЗДЕСЬ!

А БОГА НЕТ!

А ТЫ ЗДЕСЬ!

И ВСЁ!

СМОТРИ! СМОТРИ В ОКНО!

ТАМ МИР!

А ТЫ ЗДЕСЬ!

БЛАГОСЛОВИ!

БЛАГОСЛОВИ!

БОГА НЕТ!

БОГА НЕТ!

ЭТО НЕ ОКНО!

ЭТО НЕ ОКНО!

МИРА НЕТ!

МИРА НЕТ!

ТЕБЯ НЕТ!

ТЕБЯ НЕТ!

ВЫКЛЮЧИ!

ВЫКЛЮЧИ!

БЛАГОСЛОВИ, ГОСПОДИ, МОЙ НОУ БОГ!

БЛАГОСЛОВИ, ГОСПОДИ, МОЙ НОУ БОГ!

НЕТ

НЕТ

НЕТ

НЕТ

ЗА КАПС – БАН!

больше не осталось идеалов

идеалов

идеалов…

они убежали, как одеяло

и пара подушек —

кого-то душить.

с тобою осталась одна простыня

мокрая, как собака!

– Батюшки! До чего паршивый!

– Вздор говоришь. Где паршивый? —

строго и отрывисто

строго и отрывисто

строго и отрывисто

она сворачивается в жгут

для тебя,

для тебя…

…спрашивал господин.

ВАС спрашивал какой-то господин,

что ему ПЕРЕДАТЬ?

передай ему, что всё окей.

Глушу ромом эго.

Становлюсь почти Кастанедой.

В голове, как кастаньеты,

гремят, лопаясь, микрососуды.

Ещё немного марихуаны —

и лопнут основные сосуды.

И я стану доном Хуаном.

Все выдуманные персонажи —

всегда лихи и отважны.

А за следующим порогом