Читать книгу Финики. Рассказы и повести - Дмитрий Коробков - Страница 7

Давно это было, очень давно. Однако с возрастом несколько иначе переосмысливаешь свои прошлые поступки. Конечно, накуролесило было столько, что и не вспомнить. Идеальных, да безгрешных людей нет, наверное. Я не исключение. Начни жизнь заново, наверняка наряду с исправленными ошибками прошлого появились бы ещё и новые, не говоря уже о том, что большую часть своих ошибок я бы повторил вновь. Некоторые из них даже вспоминаются с удовольствием. А уж, какой получится общий итог, в большую или меньшую сторону предугадать невозможно.

Вспоминая прошлые годы, память старается чаще отображать положительные моменты жизни, и это правильно. Но вот в истории с Маринкой, не даёт мне покоя один маленький, незначительный казалось бы эпизод. Тогда я естественно не придал ему никакого значения. Собственно и теперь не вижу в нём ничего особенного, только что-то внутри меня почему-то захотело извиниться.

Я был молодой здоровый и красивый парень, недавно отслуживший в армии. Некоторое время привыкал к гражданской жизни. Иногда странно было видеть, как симпатичные девчонки гуляют, обнявшись с какими-то прыщавыми чудиками, совершенно не замечая меня. Но это чувство быстро прошло. Я скоро заметил, что не остаюсь без внимания противоположного пола и стоит сделать только шаг. И я его сделал. Да не один, а несколько, и ещё в разные стороны. Словом – понесло меня по девкам…

Не забывая о серьёзном. Пошёл на работу и поступил на вечерние отделение технического ВУЗа. В молодости времени хватало на всё, когда правильно им распоряжаешься. Для экономии времени на свиданиях, с возможными перемещениями по городу, я обзавёлся подругами везде. Отпала необходимость заниматься длительными ухаживаниями с серенадами под балконом. Не было больше нужды мотаться по городу, из конца в конец на свидание с девушкой. У меня была подруга рядом с домом. В институте другая девушка. Подруга друга, не его, конкретно, а его соседка. Марина была подругой на работе. Кто-то может назвать меня ленивым, но это не так. Это простое удобство, которое досталось мне не ленью, а трудом. Да, была ещё промежуточная, по дороге от места работы к институту. Можно было зайти к ней перед занятиями, или остаться ночевать после них, чтобы не ехать домой. Встречаться одновременно с несколькими, – какая же это лень? Это труд! Тяжёлый, но приятный и посильный молодому здоровому организму.

Марина, конечно, знала обо мне многое. Знала, что я – бабник. Что она не единственная, с кем я встречаюсь, но нас обоих всё устраивало. Она была замужняя мама, а потому не могла претендовать на мою верность.

Молоденькие девчушки были хороши. С ними приятно и под руку пройтись, когда все прохожие выворачивают головы в след. Роскошные фигуры, лучезарная свежесть, заразительная притягательность. Однако всегда есть это дурацкое «но». Большинству из них почему-то всегда хотелось «будущей определённости», назовём это так. Кто намёками с наводящими вопросами, кто попытками знакомства с родителями, а кто и лоб спрашивали: «А ты на мне женишься?» Такая напористость мгновенно охлаждала мои пылкие чувства к данной персоне, и приходилось срочно подыскивать ей замену. Перспектива женитьбы в моих планах была ещё слишком далека. Так, наряду с юными холостячками, среди моих подруг всё больше стали появляться и молоденькие замужние женщины. С ними и поговорить оказалось интереснее. Никаких видов на замужество, поскольку оно у них уже состоялось. А какой колоссальный плюс в свиданиях. Их любовные встречи со мной были не часты, – не так просто ускользнуть из семьи по уважительной причине, а потому фееричны. Урвав от повседневности пару часов, они, как в омут с головой…

В прежние времена можно было подзаработать отгулы на дежурстве в народной дружине. Мне, как комсоргу, такие бонусы не полагались, но я, составляя списки, мог выбрать себе компанию. Можно было сдать кровь, получив выходной в этот день, плюс три отгула на будущее. А сдавши кровь вместе с любовницей, увезти её к себе домой. Было здоровье!

Уже не помню, как я соблазнил Маринку. У неё был любимый сын. Не очень любимый муж. И совсем нелюбимая свекровь. Замуж она выскочила рановато, практически за первого, кто предложил. Есть в наших девочках некая неуверенность в себе, недооценка. А может ещё что-то… Впрочем, и переоценки тоже встречаются. Конечно, соблазнение замужней женщины поступок аморальный. Но уводить её из семьи я не собирался, а раз она на это пошла, значит ей, это было надо. Мы оба получали желаемое. Она: внимание, любовь и удовлетворение – всё то, о чём давно забыла дома. Я – даже больше. В таких отношениях я имел приоритет. Любая моя прихоть исполнялась, чтобы не разочаровывать меня, и не быть отвергнутой. Понятно, что я найду ей замену значительно проще, чем она сможет заменить меня. Таких отношений с юными девами быть не могло. То смазливая особа, считая себя идеалом капризничает. Другой манерная скромность мешает в близости отношений. Третьей, впрочем, нет смысла перечислять то, что не позволяет в полной мере насладиться друг другом. С Мариной мы брали от любви всё. Естественно, я тоже старался ей угодить. Видеть и чувствовать, как твоя женщина получает удовольствие не меньшая радость, чем удовольствие собственное. Долой комплексы! Всё, как в последний раз!

Мы даже умудрились отправиться вместе в экскурсионную поездку. Её поселили в одном номере с моим комсомольским заместителем женского пола. Меня тоже поселили с каким-то вожаком из другой службы нашего учреждения. К счастью он оказался малопьющим халявщиком. Проведя любителя дармовщины по двум местным барам, я укачал его в хлам. Лишние свидетели и сплетни нам были ни к чему, а моя заместитель зависела от меня, стараясь быть Маринкиной подругой. Те выходные были замечательны. Халявщик не мешался нам и позже, он не мог прийти в себя после вчерашнего.

К чему всё это? Некая исповедь получилась. Как интересно заметил кто-то, что исповедь, – это «философский эксгибиционизм». Хотя, разве не эксгибиционистично любое философствование? Вот так в одночасье можно стать эксгибиционистом!

Ездил я как-то в пионерлагерь вожатым. В помощь нам были брошены практикантки из педучилища. Весёлые заводные девчушки. Отсутствие мобильной связи, да и любой другой, отсекало нас от внешнего мира полностью. Лишь телевизор в «Красном уголке» держал нас в курсе мировых событий. Конечно, и там я обзавёлся зазнобой. А тут приехала Марина. Нежданно нагадано решила навестить меня, не знаю, как ускользнув из дома. Вот за этот день я и хочу извиниться.

Тогда мне не показалось, что я поступаю плохо. Обычное, нормальное, эгоистичное восприятие ситуации. Ведь никаких обязательств друг перед другом у нас с ней не было. Новую свою пассию, конечно, я ей не демонстрировал. А практикантке наврал, что-то про заботливую сестру, приехавшую меня навестить. Странное дело – скольким я врал, и как верили! Уму непостижимо до чего людям хочется верить во всякие байки!

Маринку я отправил на поляну в лес. Сам долго не шёл к ней, хотя свой отряд давно отвёл на «тихий час» после обеда. Я всем показывал, что мне эта встреча в тягость и нет желания туда идти, но надо. Наконец я ушёл. Нашёл её в условленном месте. Она так обрадовалась мне, хоть не могла скрыть своей печали от длительного ожидания. Мы сели на одеяло, принесённое мной. Она привезла мне коньяк, зная, что я его люблю. Себе вина. Закуски. Устроила настоящий пикник на траве. Была и близость. Время пронеслось быстро, да и было-то его не очень много. Собравшись, я проводил её до ворот лагеря, сказав, что дальше мне идти нельзя. Она одна отправилась на станцию. Я с некоторым облегчением вздохнул, ведь эта встреча хоть и была хорошей, всё ж не совсем кстати. С её уходом всё вернулось на круги своя.

Прошло время. Лишь однажды Марина вспомнила мне тот день. Никогда прежде ни в чём меня не попрекая, она сказала, что шла до станции чуть не плача, или плача. Я не понимал, тогда, или не хотел понимать. Но теперь… Теперь я понимаю. Она ехала на встречу ко мне. Готовилась к ней. Ждала. От станции до лагеря пять километров. Поймала попутку. А я держал её в лесу. Пришёл, выпил, закусил, и прочее… Потом проводил до ворот.

Сказала, что шла обратно эти пять километров, как оплёванная!

Даже не любя я не должен был так поступать с человеком. Для неё я был лучиком света, хоть и аморальным. Моё теперешнее раскаяние ничего не исправит и ничего не значит. Я не знаю где теперь Маринка. Не знаю, как живёт. Но как бы я хотел извиниться перед ней! Хоть и теперь, спустя не один десяток лет. Каждый раз, вспоминая свою молодость, я не могу не вспомнить и о ней. А вспоминая, не могу забыть её слов об оплёванности. Столько хорошего у нас с ней было, что не заслуживает она этого.

Прости меня, Маринка!