Читать книгу S-T-I-K-S. Вмерзшие - Дмитрий Крам - Страница 4

На перчатке лежало три десятка споранов, пятнадцать горошин, янтарь, три непонятных оранжевых штуковины, похожих на большие таблетки в капсулах. И, барабанная дробь – маленькая черная жемчужина!

Я без раздумий закинул в рот антрацитовый шарик и проглотил. В желудке сразу потеплело, а согревающее пламя разошлось по всему организму. На лбу даже испарина выступила. Надо запомнить. В холодные деньки буду жемчужинами греться, дрова сэкономлю.

Может, хоть теперь дар прорежется. А то как был бездарь, так и остался, хотя уже год в этом мире провел. С моим крестным все понятно, надо ему было с горы свалить, вот неведомый механизм Улья ему умение под ситуацию и подкинул.

А со мной все трудно. Козел говорил, нужно сильный стресс пережить. Пробовал я еще в родном кластере специально себя в такие ситуации загонять. И от элитника убегал, опять же не самый радужный момент в моей жизни. Да вот только не сработало. Тут без ста гра… в смысле, без знахаря не разобраться будет. Короче, бракованный из меня иммунный вышел.

Ладно, отдохнул и хватит, пора сваливать. Я посмотрел на жемчужника и уже собирался лезть наверх, как вдруг в голову пришла интересная мысль. А что если…

Я поднялся повыше, перехватил покрепче ледоруб и врезал по отвесному склону. Ударял раз за разом, закрывая глаза от летящего во все стороны ледяного крошева.

Спустя час выставил ноги перед собой и спиной уперся в ледяную стену. Посидел так, зажевал еще один сникерс, попил живца и полез наверх. Уже сидя над обрывом и свесив ноги вниз, любовался плодом трудов своих. На противоположной стене обрыва, чуть выше тела элитника была выдолблена надпись: «Памятник Кузьмичу».

Вот и пусть неведомо как забредшие сюда путники гадают, кто такой этот Кузьмич и что такого сделал, раз ради него так постарались, или, быть может, элитник когда-то был Кузьмичом.

Глупо? Может быть. Нормальному человеку в голову такая мысль не придет, но я в нормальные никогда и не рвался. Нормальный для меня синоним стандартному. А среди таких мне душно и скучно.

Как говорил Козел: «В Улье ты либо отмороженный на всю голову, либо замерзший насмерть».

Я передвинул ледобуры метров на пятьдесят и снова начал спускаться. Остановился примерно на середине, где и заметил небольшую трещину во льду. Сунул в нее пакет с половиной всего добра, что у меня имеется. Закрыл щель снегом и немного смочил водой. Время подточит, и не видно будет, что здесь вообще что-то есть.

Мало, что в жизни приключится. Береженого Улей бережет, так тут, наверное, говорится. Пусть лежит на черный день, с собой у меня еще достаточно остается. На первое время точно хватит.

Я поднялся, подтянул веревку и оценивающе посмотрел на нее. Дальше с собой тащить резона нет. Спусков не предвидится. Но не бросать же вот так. Скрутив, прикопал в сугробе. Глядишь, пригодится еще, если когда-нибудь вернусь.

Остальной запас потрохов убрал в плотный пакет на пластиковом замке и положил во внутренний карман курки. А три неизвестных оранжевых таблетки спрятал в нашитый карман в трусах к неприкосновенному запасу споранов и гороха. Еще небольшую часть спрятал в одном из патронов к ракетнице.

Посмотрел в бинокль. Дорога все больше расширялась, а опекавшие ее с обеих сторон хребты все явственнее уменьшались в высоту. Еще с километр проехать можно, а дальше только пешкодрапом.

Надел рюкзак, проверил готовность снаряжения, прыгнул на доску и заскользил. На дороге начали попадаться крохотные елочки или сосенки, их на скорости не разберешь. Я ловко маневрировал среди деревьев. Борд послушно выполнял все маневры, хотя райдер из меня так себе.

Снег то казался плотным, словно трасу обрабатывали ратраком[4], то сменялся пухляком. После сегодняшних приключений этот спуск был тем, что доктор прописал. В дороге успел успокоить нервы и привести мысли в порядок.

Постепенно сноуборд начал терять скорость, хребты по бокам превратились в вытянувшиеся холмы, а впереди показалась сплошная белая равнина. Бескрайняя пустошь.

Иногда эта вечная белизна начинала меня вымораживать, но не сейчас. Я любил природу и в данный момент самым искренним образом любовался её красотой. В чрезвычайных обстоятельствах учишься радоваться даже таким мелочам.

Я погасил скорость и остановился. Сразу налетел ветер, больше ничего не мешало ему кидать мне снег в лицо. С расчетами явно ошибся, спускался вниз не меньше трех километров.

Так, и что теперь? Цитадель находится на юго-востоке. Да вот только как далеко, неизвестно. Проскочить мимо нее на километр или на двадцать могу спокойно.

Спрыгнув с доски, сбросил рюкзак и отцепил от него снегоступы. Сноуборд воткнул в наст. Спасибо за службу, но дальше нам с тобой не по пути. Нацепил снегоступы. Пошагал на месте. Нормально. Окинул в бинокль округу и, заметив вдали серое пятнышко на горизонте, зашагал туда.

Чтоб ходить в снегоступах, нужна привычка. Я понял это буквально через полчаса. Но выбора у меня нет, так что пришлось идти дальше. По пути ни разу не попалось хоть чьих-нибудь следов, хотя я постоянно осматривал округу в бинокль. Ощущение складывалось, что впереди мираж, так как неизвестный объект упорно отказывался приближаться.

И только когда я уже окончательно выдохся, а солнце начало садиться, непонятный силуэт начал наконец обретать очертания. Мираж впереди оказался вовсе не миражом, а странной деревней с двумя перпендикулярными улочками домов в пятьдесят. Двухэтажные строения из бруса, а то и просто из досок откровенно не вписывались в такие погодные условия.

Не доходя сотню метров, я лег, сбросил рюкзак и снегоступы. Оставил только ракетницу с ледорубом и пополз. Мало ли, кто или что может там укрываться. Но чем ближе я подползал, тем больше сомневался, что в поселке мне угрожает опасность.

Следов никаких не было. У ветхих домишек такой жалкий вид, что будь я даже самым печальным пустышом, страдающим хронической дистрофией и находящимся на последнем издыхании, постеснялся бы заглянуть туда в поисках пищи.

Я вышел на главною дорогу деревни. Жавшиеся к друг другу дома худо-бедно защищали ее от снега, и идти тут было проще. Заглянул в первую лачугу слева. Дверь не заперта. Крыша провалилась, и через пол второго этажа видно звезды. В прихожей на этом месте лежала куча снега.

По дряхлой скрипучей лестнице поднялся на второй этаж, но и там не оказалось ничего интересного. Я вернулся за снаряжением, а затем поочередно начал проверять остальные дома. Повсюду сломанные стены и следы копоти. В некоторых жилищах стояли бочки, в которых жгли поломанную мебель.

Я рылся в шкафах, а иногда рисковал заглянуть и в холодильник. Наконец, когда наткнулся на полузамерзшего, полумумифицированного человека, все стало на свои места. Труп был одет в шорты и цветную рубашку. Сверху завернут в несколько покрывал, но все равно замерз насмерть. Этот кластер прилетел из летнего климата. Люди оказались попросту не готовы к такому повороту событий.

К сожалению, никакого оружия или других хоть сколько-нибудь полезных вещей найти тут не удалось, не считая пары бутылок водки и тушенки 1998 года выпуска. Я, конечно, фартовый парень, но не настолько, чтоб это пробовать.

Выбрал самый целый дом в центре деревни. Разводить огонь не рискнул, чтоб не провонять дымом, но вот соорудить спиртовку из найденных алкогольных запасов никто не мешал. Разогрел тушенку и зарубал в прикуску с сухарями. Придавил это все горячим чаем со сникерсом и довольный жизнью отправился на лежбище.

Я снял ботинки, вынул вкладыши и оставил сушиться. Устлав диван парочкой одеял, заранее расстелил спальник, чтоб он успел расправиться, залез в него и накрылся еще одним одеялом. Вот теперь точно не замерзну.

Хотел было подумать о чем-то высоком. О месте человека в этом мире. О жестоких правилах Улья и его безумных создателях. О смысле моего существования, моей борьбы. Но какая к черту философия, если ты умаялся как собака. Я отключился раньше, чем голова коснулась подушки.

* * *

Утро добрым не бывает. Да хрена лысого. Еще как бывает. Проснуться на новом месте – это просто прекрасно. И пусть это местечко тот еще клоповник, из которого даже крысы от безнадеги сбежали. Зато за окном совсем другой пейзаж. Никаких осточертевших альпийских домиков.

Надеюсь, в той самой Цитадели, к которой я направляюсь, их нет. А то придется все выкупить и сжечь. Можно и без выкупа обойтись, но тогда меня местное начальство по головке не погладит.

Я скинул с себя одеяла и расстегнул спальник. Пусть пока посушится. Оделся и быстро перекусил.

– Да-а-а-а – протянул я, выходя на улицу, – день обещает быть насыщенным.

Стоял бодрящий мороз не меньше минус двадцати. Я поежился и застегнул ворот куртки. Снегоступы с хрустом вдавили снег. С наслаждением потянул носом воздух. Хорошо-то как!

Небо заволокли серые тучи. Неизвестно, где точно прячется солнце. Ну и ладно. Я примерно помню, где оно должно быть. Да и по боку. У меня точных координат нет, так что плюс минус лапоть. Просто пойду на юг к выходу из деревни.

Я поравнялся с последним домом, когда кто-то схватил меня за ногу. От неожиданности крик вырвался сам собой. Я потерял равновесие и свалился мордой в снег. Тут же перевернулся, наставив на неведомого противника ракетницу.

Но никого не было. На ноге болталась оторванная по локоть рука. Рядом из снега выглядывала культя и плечо хозяина хваткой приспособы. Угораздило же зацепиться. Я сплюнул, поднялся и пошел дальше.

Первые следы попались ближе к обеду. А вмерзшие в этот мир поселения только к вечеру. Издали смотрелись они жутковато. Заходить в них я не стал из-за обилия следов. Теперь двигаться приходилось аккуратнее. Неоднократно мимо пробегали покрытые густой белой шерстью трупоеды.

Стало откровенно страшно, и приходилось падать в снег при каждом почудившемся движении. Если заметят, схарчат за милую душу. В чистом поле бежать некуда. Ледоруб из рук не выпускал, даже кисть в петлю продел. Иногда удавалось пристроиться в протоптанную какой-нибудь крупной тварью тропу, тогда двигаться было легче. Да и не так опасался, что могут выследить.

Когда началась снежная буря, поначалу я даже обрадовался. Старые следы сметет. Можно не бояться преследования. Но когда усилился ветер, пожалел, что не заглянул в какой-нибудь городок. Нужно было заранее подыскать место для ночевки. А пока просто надел варежки и опустил забрало шлема.

Вьюга завывала так, что я не слышал собственных шагов. Впереди не разобрать не зги. Сплошная пелена снега. Даже кисть собственную не разгляжу, если руку вытяну. Поэтому когда я уткнулся во что-то мягкое и мохнатое, то даже как-то испугаться не успел. Интуитивно ожидал чего-то подобного. Не задумываясь, ткнул ледорубом, куда придется, отскочил в сторону и упал, мгновенно потеряв противника из виду.

Неведомая тварь не ожидала такого поворота событий. Уж не знаю, в какую сторону она убежала, но на меня никто не напал. Спасибо вьюге. Вставать я все-таки не решился и так и пополз, не пойми куда.

Наконец, решил подняться, ну, как подняться. Просто когда переставил локоть в следующий раз, под ним оказалась пустота. Снег подо мной обвалился. Я кубарем куда-то полетел, а уж потом поднялся. Когда очнулся.

Не знаю, сколько времени прошло, но буря не прекратилась. Меня успело прилично занести. Рук и ног не чувствовал. Зубы стучали. Я неловко заворочался, силясь скинуть с себя снег. Удалось далеко не сразу.

Сейчас бы живца хлебнуть, но нечего и думать пытаться свинтить крышку негнущимися пальцами. Да и зубами не получится. Прилипну. А запасная пластиковая бутылка в рюкзаке. Ее тоже вытащить не удастся.

С горем пополам перевел себя в вертикальное положение. Справа была насыпь. Взобраться на нее не получится. Пошел вперед, увязая по пояс в снегу. Далеко не сразу удалось встать так, чтоб снегоступы не проваливались.

Один раз запнулся и чуть не разбил морду о рыбацкий бур. Другой раз провалился ногой под лед, ладно хоть ботинки не подвели, воды не успел начерпать. Сомневаюсь, что здесь рыбачат, а значит, кластер из свежих. Нужно быть аккуратней. Еще больше убедился в этой мысли, когда нашел занесенное снегом кострище и обглоданные замерзшие кости.

Сил оставалось все меньше. И когда я в очередной раз упал, то уже не смог подняться. Вдруг до меня дошло, что лежу вовсе не на снегу, а на чем-то твердом. Порыв ветра слегка стих и мне удалось разглядеть, что это мостки для рыбаков.

Значит, где-то должны быть рыбацкие домики. Я собрал остатки воли в кулак, сбросил ненавистный рюкзак и пополз. И уже метров через тридцать наткнулся на искомое. Вид занесенного снегом укрытия придал мне сил.

Я встал и подошел к двери. Ногой откидал снег от порога, с трудом открыл створку так, чтоб протиснуться внутрь. В дом не вошел, а ввалился, с грохотом рухнув на пол. А каких усилий стоило дотянуться ледорубом до дверной ручки и прикрыть ее, чтоб снег не заносило внутрь!

Жив! Сейчас главное не уснуть, а то больше не проснусь. Я со всей силы стучал кулаком об пол, чтоб хоть немного согреть руки. Спустя несколько минут удалось вернуть над ними контроль. В честь этого свинтил крышку с фляжки и, отсалютовав фортуне в пустоту, осушил остатки содержимого. Сразу потеплело.

Я принялся ворочаться, не давая телу окончательно закоченеть. Очень скоро получилось сесть, а затем и встать. Тогда полностью захлопнул дверь. После чего включил фонарь и сразу бросился к стоящей в углу крохотной рыбацкой буржуйке.

Дров не было. Пришлось ломать единственный табурет. Кое-как настрогал ножом щепок. Сгреб со стола все газеты и сканворды, что там валялись, запихал в печурку, выудил из внутреннего кармана охотничьи спички и поджег.

Сейчас меня совершенно не волновало, что пропахну дымом или что зараженные могут издали учуять запах гари. В такую бурю они должны все попрятаться. Не совсем ведь тупые.

Я снял варежки и подставил руки под жадно поедающее газеты пламя. Занемевшие пальцы начало жечь. Посидел, погрелся. Нужно принести рюкзак, пока его совсем не замело, а то не найду потом, но отходить от огня совершенно не хотелось. Казалось, стоит выйти за порог, как печка тут же потухнет.

Все же удалось перебороть себя и я нехотя поплелся к выходу. У двери замер. Выходить было страшно, а вдруг не вернусь. Отогнав дурные мысли, выскочил на улицу и захлопнул дверь.

Мой старый след уже полностью занесло. Поэтому двигался чисто интуитивно. Расстояние плевое, но пришлось побродить, пока не запнулся о рюкзак. Обратно вернулся гораздо быстрее. Не терпелось поскорее заварить горячего чаю и лечь спать.

В сгустившемся сумраке я не заметил притаившуюся у самого крыльца фигуру. Из сплошной белой пелены ко мне шагнуло белесое нечто. Он почти сливался с окружающей обстановкой, выдавали его лишь два черных пятна глаз.

Зараженный стремительно прыгнул на меня. Налетевший порыв ветра сбил полет твари. Ледоруб тут же оказался в руке, и я ударил сверху вниз. Инструмент завяз острым концом. Ощущение такое, словно воткнул его в резину.

Мутант сбил меня с ног. Его зубы соскользнули с гладкой поверхности шлема. Ракетница как-то сама скользнула в руку. Я направил ствол в раскрытую пасть и нажал на спуск.

Мутант заурчал так, что его голос прорвался сквозь вой вьюги. Он спрыгнул с меня, выплевывая горячую начинку. Я мигом вскочил и нанес еще один удар ледорубом. Инструмент снова завяз, на этот раз намертво. Мутант резко выпрямился, разворачиваясь в мою сторону, и петля вывернула запястье, прежде чем соскользнула с руки.

Тварь взмахнула лапой. Врезала так, что меня отбросило в стену дома. Спас только шлем. Если б не он, быть мне безголовым. Стекло покрылось паутиной трещин. Я судорожно пытался здоровой рукой вставить новый заряд в ракетницу. Одним прыжком мутант преодолел разделявшее нас расстояние.

И тут раздался выстрел. Вьюга снесла пороховой выхлоп, и дохлый зараженный завалился у моих ног. Из тени шагнул улыбающийся старик в белом полушубке и шапке-ушанке.

Выстрелил он дуплетом точно в споровый мешок твари.

Опираясь на стену, я поднялся. Незнакомец как-то уж чересчур ехидно смотрел на меня. Мне не понравился этот взгляд. Старик наставил на меня ружье и подчеркнуто спокойно сказал:

– Не дергайся, парень.

Ну я и не дергался, просто и без суеты выстрелил. Не знаю почему, что-то щелкнуло в голове. Не понравился мне его взгляд, и все тут.

Старик непринужденным движением корпуса увернулся от осветительного заряда, сделал выпад вперед и легонько тюкнул меня прикладом в живот. Этого хватило, чтоб измотанный организм дал команду «отбой».