Читать книгу Эксперимент - Дмитрий Красавин - Страница 4

Приведенный силой мысли в движение кокон устремился в заданном направлении. Космический вестибюль стал отдаляться, превращаясь в небольшой сверкающий диск. На душе полегчало, ум успокоился. Однако спустя некоторое время Сергей заметил, что размеры диска перестали уменьшаться.

– Эй, Бестелесная, что это значит?

– Капсула может независимо перемешаться лишь в ограниченном пространстве нашего космического корабля. Диаметр корабля – одна световая минутка, это примерно семнадцать миллионов девятьсот восемьдесят семь тысяч пятьсот двадцать километров. Ты находишься сейчас на его периферии, дальнейшее удаление невозможно.

– Тюрьма!!!

– Диаметр Земли в 1440 раз меньше диаметра нашего корабля и составляет всего-навсего 12742 километра, но ты же не называешь эту пылинку тюрьмой?

– Земля полна людей, она твердая, она живая… А ваш корабль – чернота космоса, окруженная невидимыми стенами и населенная невидимками, типа тебя. Земля мой дом, наконец! Я родился на ней!

– Дом, который вы, земляне, уничтожаете.

– А вам какое дело до нашего дома?

– Мы чистильщики Вселенной. По нашим данным, ваша планета не только на грани экологической катастрофы, но и ядерной. Основная и единственная причина – катастрофический разрыв между вашим техническим прогрессом и степенью осознанности почти всех землян поголовно.

– Снова это дурацкое слово?

– Вы не осознаете в полной мере себя, поэтому не можете осознать и своего единства с целым, со Вселенной и даже с вашей маленькой планетой. Она кричит от ужаса и боли, но вы ее не слышите и не хотите слышать. Более того, абсолютное большинство из вас не ощущает даже своего единства с остальными людьми. Вам присуще ощущение единства только по секторным признакам: моя религия, моя страна и прочее… Но единства глобального вы не ощущаете. Без него Землю не спасут никакие ваши международные договоры, никакие законы, постановления, манифесты, пакты…

– Все понятно. Коронавирус – ваша работа?

– Нет, это ваше, земное.

– Значит, вы просто решили, ради спасения планеты, самых несознательных, вроде меня, изъять с Земли?

– Нет, нет! Тут далеко не худшие экземпляры, а ты даже симпатичен в своих искренности и любопытстве. Просто, прежде чем на что-то решиться, нам требуется изучить проблему, понять, что вы, земляне, собой представляете. Вот мы и решили для всестороннего исследования доставить «образцы материала» на нашу станцию. Сделали случайную выборку в небольшом количестве – меньше 0,01% от общего числа жителей Земли. Это чуть больше 700 000 человек. Смехотворная цифра, не так ли?

– Да уж, куда смешней! И что будете с нами делать?

– Я уже объяснила – исследовать.

– Как вшей под микроскопом?

– Не внешне, а тончайшую суть каждого из вас. Ваш внешний вид нас не интересует.

– И что потом?

– Закончим исследовательский эксперимент и доставим вас обратно в те пространственно-временные точки, из которых вы были изъяты. По результатам исследования примем решение, что делать с человечеством в целом. Самый кардинальный – очистить от людей планету, дав ей возможность восстановиться самостоятельно.

– Куда уж кардинальней…

– Предложи свой вариант. Ты говоришь, что любишь Землю, вот и прояви свою любовь на деле, а не на словах.

– Я человек маленький, от меня ничего не зависит.

– Историю делают маленькие люди. Каждый из вас свободен, каждый создан из вещества, называемого любовью, – никто не может вам помешать в ее проявлении, но вы почему-то ведете себя так, будто созданы из ненависти и равнодушия. Миллионы и даже миллиарды «маленьких людей» считают, что от них ничего не зависит! Проснитесь!

Гвоздиков затосковал. Что толку в этих бесплодных разговорах, если не только Земля, но и этот светящийся вдали диск космического вестибюля, недоступны? А слова Миллиардерши «Каждый из вас свободен», иначе как издевкой не назовешь. Хороша свобода, если даже наложить на себя руки невозможно, и голодовку в знак протеста не объявишь – через поры все входит и выходит. Так и придется здесь торчать целую вечность, пока не превратишься в космическую мумию…

Невидимая собеседница, вероятно, осознав нелепость своих нравоучений, на этот раз никак не отреагировала на его мысли.

Он на несколько минут закрыл глаза, открыл снова – все без изменений: с одной стороны – светлое пятно галактического сверхскопления, с другой – яркое пятно наполненного светом и людьми диска вестибюля. И больше ничего. С ума сойти! Хоть бы какие-нибудь подвижки: наводнения, пожары… Вернуться в вестибюль?

– Конечно возвращайся! – моментально подключилась к размышлениям бестелесная надзирательница.

– Рабия, встретив меня, снова бросится в бега. Боюсь, на этот раз безвозвратно.

– Зато ты снова окажешься в обществе землян. Там есть и твои соотечественники. Какое тебе дело до Рабии? Это неразумно обрекать себя на одиночество из-за простой горничной, какой-то турчанки.

В глубинах сознания заворочалось предательское: «Конечно, глупо – кто мне эта горничная? Ну, не сдержался, полапал немного. То, что она теперь меня как огня боится, – ее проблема».

– Правильно мыслишь, – вкрадчиво поддакнула советчица.

И тут Сергея неожиданно взорвало. Не столько в злобе на коварную надзирательницу, сколько на самого себя, он прокричал:

– Дура ты безмозглая! Кикимора болотная!

Миллиардерша умолкла.

«Наша бы баба утюгом в голову запустила, а этой – все божия роса. Да, положение – хуже не придумаешь».

Какое-то время Гвоздиков тоскливо вглядывался в пятнышко галактического сверхскопления Девы, потом перевел взгляд на сверкающий вдали диск вестибюля и сразу заметил, как, нарастая в размерах, к его кокону приближается другой кокон. Спустя несколько секунд он увидел… Рабию! Прильнув лицом к прозрачной оболочке, женщина смотрела на него. По ее лицу текли слезы.

Сергей почувствовал, что задыхается от нежности, печали и какого-то неведомого ему раньше светлого, переполняющего душу чувства. Он упал на колени, стал просить у этой, совсем недавно столь резко отказавшей ему в сексуальных утехах женщины, прощения. Рабия его не слышала, но понимала и тоже опустилась на колени. Умоляюще глядя на Гвоздикова, она стала что-то быстро-быстро говорить. Потом они молча долго-долго смотрели друг другу в глаза и наконец, соприкоснувшись коконами, поплыли в космосе, кружась друг вокруг друга.