Читать книгу Северная Осетия. Прогулки рука об руку - Дмитрий Кругляков - Страница 5

В Алагирском районе на подступах к границе с Южной Осетией на скалистом мысе у слияния рек Зругдон и Нардон приютилось небольшое горное селение Нар, местоположение которого, по мнению доктора исторических наук Владимира Кузнецова, «характерно для раннесредневековых так называемых „мысовых“ городищ», а найденные на осыпях и в почвенных обнажениях Нарского мыса обломки средневековой керамики серого и коричневого цвета указывают на наличие там поселения домонгольского времени. «От селения начинается тропа, ведущая по ущелью р. Зругдон к храму „Хозита-Майрам“ (5—6 км). <…> На юго-восточной окраине селения находится полуразрушенное и явно старинное святилище „Нары дзуар“. Святилище впервые обследовано В. Лакисовым в 1946 г., сделавшим рисунок западной стены с тремя резными камнями и подписью „Монастырь в сел. Нар“. Какая-то неясная (возможно фольклорного происхождения) связь с монастырем подтверждается надписью на камне на русском языке, где упоминается „Нарское монастырское“ и имеется дата – 1825 г., а также упоминается Закинский приход. Последний действительно существовал в XVIII – начале XIX в. и входил в Никозскую епархию грузинской церкви, упраздненную в 1811 г.»6.

Конная фигура Уастырджи

Горное селение Нар

Долина реки Нардон, слева обелиск Хетагурову

Руины башен у слияния рек Закка и Льядон

Долина реки Льядон

Мост над бурной Заккой

Горный мак

Памятник матери поэта Марии Губаевой

Памятник великому поэту Коста Хетагурову

Святилище «Нары дзуар», руины храма XI в.

Святилище «Ныхас Уастырджи», рисунок на камне

Долина реки Закка, трасса на Южную Осетию

Однако утверждение о существовании ранее в Наре монастыря Кузнецов считает недоказуемым, «гораздо вероятнее допускать наличие здесь остатков древней церкви. В донесении протопопа Иоанна Болгарского епископу астраханскому и ставропольскому Антонию от 18 июля 1780 г. сказано, что „в Нарском (уезде. – В.К.) близ деревни Истыр Нара (осет. „Большой Нар“. – В.К.) видны развалины церковные“». Между тем, проведенное при участии Кузнецова обследование «Нары дзуар» выявило наличие в святилище не только двух разных техник кладки (древней и поздней), но и «нескольких туфовых блоков с резным орнаментом, сходным с резьбой в „Хозита-Майрам“», свидетельствующих о том, что они «попали туда во вторичном употреблении из разрушенного грузинского храма типа „Хозита-Майрам“ и (или храма. – Д.К.) Тли, датируемого тем же временем – XI в.», а следовательно, это руины грузинского храма XI века, возведенного, по мнению грузинского археолога Гиви Гайозовича Гамбашидзе, в честь святого Георгия, на месте которого ныне находится святилище «Нары дзуар»7.

Селение Нар является также и родиной Коста Хетагурова, который, по утверждению доктора исторических наук, профессора Феликса Гутнова, «был не только великим поэтом, прозаиком, публицистом, художником, но и большим ценителем и исследователем прошлого своего народа»8, а также своей родословной, основанной на предании о Хетаге. В своем этнографическом очерке «Особа» Коста писал: «Сам Хетаг, по уверению его потомков, был младшим сыном князя Инала, жившего за Кубанью, на притоке последней – Большом Зеленчуке. Приняв христианство, Хетаг бежал от преследования своих братьев в горную Осетию. Старший брат Хетага Биаслан считается родоначальником кабардинских князей, а второй, Асламбек, остался бездетным. Место первоначального пребывания Хетага в теперешней Осетии до сих пор считается святыней. Это совершенно обособленная, великолепная роща с многовековыми гигантами в Куртатинской долине. Эта „куща Хетага“, как гласит народное предание, по зову Хетага выделилась от леса и укрыла его от преследования шайки кабардинских разбойников»9.

«Хетаг, говорят, проник в Нарскую котловину через Куртатинский перевал, так как другой путь по Алагирско-Касарскому ущелью был менее доступен. <…> На это указывает и то, что осетины Куртатинского ущелья особенно свято чтут память Хетага. В Нарской котловине указывают и теперь в сел. Слас на постройки, возведенные Хетагом. Указывают и место, где Хетаг убил оленя, – это подножье той скалы, на которой теперь громоздится сел. Нар. Здесь указывают также на воздвигнутую Хетагом постройку, где он поселился. В преданиях… <…> …он славился своим незлобием. Однажды, взамен трех невольников, проданных им в Тифлисе, Хетаг получил, кроме платы, следующий совет: „Когда ты рассердишься, то левой рукой удерживай правую“. Это наставление спасло жизнь его сыну, который настолько вырос за его продолжительное отсутствие, что Хетаг, по возвращении домой ночью, застав его спящим на одной постели с матерью, хотел заколоть его, но, вспомнив совет, положил оружие в изголовии спящих, вышел и всю ночь провел на берегу реки. Утром все разъяснилось к общему счастью»10.

В своем очерке Коста не только подробно описывает уклад жизни и обычаи своего народа, но и объясняет их с точки зрения существовавших в Нарской котловине четырех категорий сословий. Самыми почетными и богатыми считались фамилии, носившие звание Стыр мыггаг: «К ним обращались за советом, их приглашали судить и примирять враждующих. <…> Поселения их были неприступны, башни „литые“ – из тесаного камня на известковом цементе. <…> Кровь их ценилась выше иной. Ирӕд (калым) их девушек достигал высшего предела». Фӕрсаг (от «фарс» – бок, сторона) относился к середнякам: «Поселения их не имели боевого расположения, земельная собственность их как по количеству, так и по качеству далеко уступала владениям сильных. Податей они, как и сильные, никому не платили и были фактически совершенно независимы». А вот кӕвдӕсард, как правило, был бедным: «Отец его зачастую был лучшим представителем сильной фамилии, но матерью его всегда была номылус – „жена по имени“. Брались такие жены из тех же кӕвдӕсард или из очень бедных фӕрсаг»11.

«Положение детей от номылус… <…> …было вообще тяжелое. Они росли, выбиваясь из сил в непосильной работе. Девушка обыкновенно выходила замуж за такого же по происхождению молодого осетина, как сама, или становилась „женой по имени“ какого-нибудь старика из сильной фамилии. Редко ей выпадало счастье выйти за приглянувшегося ей молодого фӕрсаг, хотя бы и крайне бедного, но зато без обидной клички „кӕвдӕсард“. Мальчик оставался в доме своего отца, рос, работал, мужал, и если после совершеннолетия находил для себя лучшим отделиться и жить самостоятельно, то это ему разрешалось беспрепятственно. <…> В общественной жизни он не имел никакого значения. При всем том он пользовался полнейшей свободой