Читать книгу Русские уроки истории - Дмитрий Куликов, Тимофей Сергейцев - Страница 6

Следует сказать, что отказаться от своей судьбы принуждают не только нас. Запад системно уничтожает представления о самой возможности исторического существования и самой возможности быть человеком.

Заявления и рассуждения о конце Истории имеют совсем другое значение, нежели приписываемое им окончание противостояния коммунизма и капитализма, тоталитаризма и демократии в связи с победой последней – и (об этом молчат) превращением её в тоталитаризм.

Если история закончилась, то и человеку/человечеству теперь не нужно вникать в исторический смысл и значение своего бытия. Сам вопрос «откуда мы и куда идём?» упразднён: больше никто и никуда не двигается. Все вопросы о назначении человека и смысле его существования упразднены: больше нет ни замыслов, ни планов. Не за что биться, нечего отстаивать, некуда стремиться, не с кем бороться. Нет больше смысла в Человеке, нет больше в мире места для личности и поступка. А заодно – как удобно – совершенно не важно, что было в прошлом. Ведь и прошлого больше нет. И можно выдумывать любые небылицы, даже не скрывая этого – ведь то, что было, больше не имеет значения. Процессы прекратились, изменения остановились.

Всё это, конечно, наглая ложь. Ложь, призванная лишить конкурентов и «партнёров» воли и энергии идти своим путём. Так внедряется новый принцип социального устройства мира, в котором есть те, кто понимает, что такое История, знает свою историю – они и будут господствовать и править; и есть те, кто почему-то окажется неспособным к историческому самоопределению из-за того, что их убедили в «окончании» Истории.

Новые иерархии господства будут строиться не только из людей, но и из стран, государств, регионов. Возможно, в отведённом кому-то месте в новой иерархии (которая политкорректно называется «системой разделения труда») будет поначалу вполне комфортно, но потом всё равно придётся быть съеденным в новой пищевой цепи.

Пропаганда «конца истории» идёт на Западе вполне успешно. Такая интеллектуальная функция, как понимание, у современного человека в силу кажущейся ненадобности атрофируется. Современный западный европеец не только не понимает своего прошлого, но уже и не знает его, а значит, он не может понять и того, что с ним происходит сейчас, не говоря уже о том, каким он видит возможное и желаемое завтра. И самое главное – он даже не подозревает о «преднамеренном» происхождении всех своих представлений. Неизбежное в скором будущем радикальное обрушение привычных структур повседневности и радикальное снижение уровня жизни (которые уже начались) станут для него фатальными.