Читать книгу Зона: перезагрузка. Операция «Альфа» - Дмитрий Лазарев - Страница 5

В самолете Екатеринбург – Красноярск

– Твою налево! – вздохнула Алина, отрывая взгляд от облачной пелены в иллюминаторе. – У меня одной впечатление, что нас послали туда, не знаю куда, с офигенно конкретной инструкцией «Сделайте хоть что-нибудь»?

– Не у одной, – хмуро усмехнулся Эдуард с соседнего сиденья. – Но ни ты, ни я на месте… гм… босса в данной ситуации ничего более вразумительного предложить не смогли бы. Так что будем импровизировать.

Говорили они тихо, хотя в пределах ближайших двух рядов салона не было обычных людей, для чьих ушей этот разговор не предназначался. Кроме Эдуарда и Алины, летели Измененные Белоярского Источника: пневматик, пиромант и двое щитовиков. Небольшой эскорт Посвященного. Если честно, Алина сильно сомневалась, что от них будет польза. Как бы не наоборот: Источники перепрограммируют чужих Измененных на раз. Как бы потом не пришлось драться против этих помощников. Но тогда, перед отбытием, она спорить не стала – их миссия и так-то выглядела каким-то безумным предприятием с минимальными шансами на успех, так что отправляться на нее вдвоем было страшновато.

Алина хотела было задать мужу еще один вопрос, но, покосившись на сидящего через кресло пироманта, решила перейти на мыслеобразы. Они уже привыкли так общаться, и мозг автоматически преобразовывал образы в слова.

«Что будем делать, если наша охрана спятит рядом с чужим Источником?»

«В крайнем случае вырубим становыми дротиками. Но мне бы этого не хотелось. Надо бы сделать так, чтобы они дожили до самого конца: если нам удастся добраться до Новы, я бы предпочел загребать эту дрянь руками Измененных, а не своими».

Алина вздрогнула – об этом она не подумала.

«Ты правда надеешься выполнить программу-максимум, Эдик?»

«Предпочитаю быть оптимистом. Если изначально настраиваться на провал, то ничего не получится».

«Ага, а в этой Войне Конца Света ты тоже предпочитаешь быть оптимистом? Вот реально, твою налево, какие у нас шансы?»

«Реально? Думаю, мы победим».

«Серьезно?! При таком соотношении сил?!»

«Более чем. В человеке есть что-то такое, что не поддается оцифровке и анализу машинной логики. А у Сеятелей логика именно машинная. Они, конечно, представляют собой что-то вроде почти совершенных разумов и посади их играть в шахматы с чемпионом мира, они его почти наверняка уделают. Но разум – это еще не все. Частенько победы одерживают те, кто способен на безумие, и неважно, маленькое оно или большое. Важно то, что безумие в принципе не просчитывается. Совершенные разумы на нашей стороне тоже есть, но есть и люди, чьи поступки в решающий момент могут выпасть из схемы. И в этом сочетании наш шанс».

Какое-то время Алина ошеломленно переваривала этот составленный из мыслеобразов пассаж. А потом улыбнулась.

«Мощно задвинул, твою налево! Внушает!»

Она снова отвернулась к иллюминаторам. Облачная пелена обычного белого цвета, в отличие от тех жутких фиолетовых туч на Херде, успокаивала ее как раз своей обычностью. Глядя на нее, легко было представить, что там, внизу под ней, все нормально, как двадцать лет назад, до метеоритного дождя, – нет никаких аномалий, Зон, Сеятелей, мутантов и биоморфов, что в морях и на суше не начинается в эти часы война на уничтожение, в которой погибнут многие миллионы и, возможно, все человечество перестанет существовать, что не готовится вырваться на поверхность ядовитая, биологически активная дрянь, которая необратимо изменит природу Земли. Что все это – лишь длинный кошмарный сон, а когда она проснется, то подскочит заполошно и, наспех одевшись и кое-как приведя себя в порядок, понесется на пары в институт, ибо все, что было потом, после ее защиты диплома – военная служба и АПБР, – тоже часть дурацкой реальности сна, которая казалась столь яркой и правдоподобной, но только казалась. Сны ведь иногда бывают такими, правда? Такими, что их легко спутать с реальностью, если не приглядываться и не задумываться. Ведь есть же способы отличить сон от настоящей жизни – во сне возможно такое, чему в реале места нет. Вот, например, она сейчас посмотрит на этот журнал авиакомпании, торчащий из кармана впереди стоящего кресла, сконцентрируется, и он (ха-ха!), подчиняясь ее воле, вылетит оттуда и ляжет прямо ей в руки. Вот именно так. Да. Ну бред же, верно? Пальцы ее листали глянцевые страницы журнала, а глаза смотрели и не видели ни текста, ни ярких фотографий. Такого ведь не бывает, правда, облака? Она просто спит и видит такой редкий цветной сон.

– Слушай, а ты никогда не думал… – начала было Алина, поворачиваясь к Эдуарду, и осеклась: он, склонив голову к плечу и забавно приоткрыв рот, спал и тихо посапывал.

Алина улыбнулась. На нее вдруг накатил невиданный прилив нежности к мужу. Захотелось погладить его по голове, провести рукой по щеке, поцеловать… но она сдержалась. И не потому даже, что рядом сидели Измененные, – просто не хотела разбудить.

«Спи, милый! Лови эти последние спокойные часы. Хорошо бы тебе снился не этот сеятельско-аномальный трэш, а самый обычный мир, в который и мне сейчас так хочется вернуться…»

* * *

Невидящий взгляд Эдуарда направлен на спинку кресла впереди… Мысли его далеко от салона самолета. Возможно, эти три часа перелета до Красноярска – последняя их передышка на очень долгое время. Хочется взаимоисключающего – и разработать хоть какой-нибудь план действий на ближайшую перспективу, и одновременно, наоборот, вообще не думать обо всей этой адской вакханалии, что им предстоит. Правда, последнее вряд ли возможно…

Самолет начинает слегка трясти. Тут же включается табло «пристегните ремни» и спокойный женский голос информирует: «Уважаемые пассажиры, наш самолет находится в зоне турбулентности. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах с пристегнутыми ремнями безопасности… бу-бу-бу, бу-бу-бу». Эдуард уже не слушает, в нем волной поднимается тревога, и внутренняя дрожь его входит в резонанс с дрожью самолета, которая становится все сильнее. Турбулентность, говорите? Ну-ну… А если нет, то что? Какие еще есть варианты? К примеру, очень плохие вроде…

Из сумки Эдуарда раздается писк прибора. Одного из зонного комплекта. Эдуард начинает лихорадочно расстегивать сумку, но молнию по закону подлости заедает. Теряются драгоценные секунды, а на лбу выступает крупная испарина. Вибрация самолета усиливается, и среди пассажиров раздаются первые испуганные возгласы. А ведь эти «пиджаки-паникеры», вполне возможно, беспокоятся не зря.

Яростный рывок Эдуарда едва не выдергивает «собачку» из молнии, но сумка все же раскрывается и являет мерцающий красным экран ан-детектора. Так и есть, аномалия. Огромная. В воздухе. Эдуарду можно не смотреть на кодировку в углу экрана, он уже и сам понимает, с чем имеет дело, – опыт. Но толку-то: что-то предпринимать уже поздно. В сердце ледяной хваткой вцепляется обреченность. «Летучка». Гигантских размеров. Такое самолет не выдержит. Будь на его месте стая птиц, их бы уже разметало в кровавую пыль, но фора, дарованная несчастным пассажирам прочностью корпуса, уже вот-вот закончится… Через… ноль секунд. И тут самолет начинает разваливаться на куски.

* * *

Эдуард вынырнул из сна, будто из трясины вырвался, найдя опору, – он так яростно дернулся, что едва не порвал ремень безопасности. Второй раз вздрогнул, ощутив на плече руку Алины.

– Эй, ты чего?! – От бешеного взгляда и побледневшего лица мужа ей стало не по себе. – Кошмар приснился?

– Кошмар… – повторил Эдуард как-то заторможенно, словно не мог понять, в какой он реальности. – Кошмар… – еще раз, но уже с надеждой и кратким облегчением. Но в тот же миг что-то как будто щелкнуло у него в мозгу, и рубильник этот добавил в его растерянный взгляд вполне конкретного ужаса и понимания. – Нет!

Эдуард схватил свою сумку, резким движением раскрыл молнию, покопался внутри и выдернул оттуда ан-детектор. Включил, какое-то время с ним возился, а потом повернул экраном к Алине, и у нее перехватило дыхание: верхнюю половину небольшого дисплея, то есть прямо по курсу самолета, заливала густая кровавая краснота, означающая огромную аномалию.

– Твою налево!

– Хьюстон, у нас проблема.

* * *

Мы любим себе врать. Любим себя успокаивать, убеждая в том, что тревожимся напрасно и на самом деле все хорошо. Это большое искушение почти для любого и в любой ситуации. Но не для Эдуарда и не сейчас. Когда Алина произнесла слово «кошмар», он сперва по инерции кивнул ей в ответ и в течение нескольких секунд был почти уверен, что это именно так, пока в его замутненное сном сознание не стукнуло, будто молот по колоколу, короткое воспоминание о сделанной им за час до вылета инъекции крови Измененного. Пророка. И в тот же миг утешительный самообман развеялся, словно сигаретный дым от порыва ветра: сон пророка – это с большой вероятностью не сон, а виде́ние, и реагировать на него надо соответственно. А в данном случае еще и очень быстро.

На то, чтобы извлечь из сумки ан-детектор, включить его и настроить на максимальный диапазон сканирования (благо его за последний год удалось существенно увеличить), ушло секунд десять. На то, чтобы определить, на каком расстоянии от самолета находится обнаруженная «летучка», прикинуть, за какое время самолет ее достигнет, и осознать, что отвернуть уже не удастся, – еще столько же.

Надо отдать должное Алине: очевидного и дурацкого вопроса «что делать?» она не задала – и так было ясно, что ее умник-муж в данный момент лихорадочно скрипит мозгом как раз на эту тему. И ведь выскрипел! Эдуард понимал, что за оставшиеся полминуты ничего кардинального не предпринять и спасать самолет поздно. Экипаж и пассажиры – смертники. Выжить есть шанс только у двух сувайворов и четверых Измененных. Небольшой шанс.

– Все в контакт! – негромко приказал он группе сопровождения.

Действовать надо было сверхоперативно и скоординированно – значит, никаких словесных приказов и пояснений (это будет слишком медленно), а порядок действий каждому передавать телепатически. Полновесной сувайворской интеграции с Измененными, конечно, не получится, но и той упрощенной формы, которую они отрепетировали на земле, должно хватить. Контакт получился, и все указания были розданы за считаные секунды до того, как самолет влетел в область, накрытую аномалией. А когда влетел и женский голос стал вещать о «турбулентности», а ближайшая стюардесса с решительным видом двинулась к сувайворам и Измененным, чтобы рассадить их по креслам, все уже начали действовать по плану.

Щитовики замкнули вокруг их шестерки силовой экран, который должен был пусть на короткое время, но сдержать чудовищные, действующие на разрыв силы «летучки». Алина «помогла» аномалии и мощным кинетическим импульсом вынесла часть корпуса самолета вместе с иллюминатором. Пневматик наполнил воздухом силовой кокон, а пиромант его нагрел достаточно, чтобы вся команда, пока падает, не околела от холода. А в следующий момент они, держась за руки, вывалились из обреченного самолета и с нарастающей скоростью стали падать, стремительно покидая пределы действия аномалии. Воздух, энергощит и тепло помогли выжить на начальном этапе падения. А когда над головами падающих «летучка» вдребезги разнесла самолет, силовой экран и от обломков прикрыл.

Эдуард больше команд не отдавал – все и так знали, что им делать. Он только мысленно уговаривал реальность, чтобы зона аномалии закончилась раньше, чем сдохнет силовой экран щитовиков. А также старался не думать о тех, кто погиб в покинутом ими авиалайнере: хоть сувайворы с Измененными и не могли их спасти, все равно ситуация выглядела так, будто несчастные люди оказались брошены на произвол судьбы. «Привыкай, сувайвор! – пришла мрачная мысль. – Война только начинается, и таких жертв будет еще знаешь сколько…» Конечно, гибели мирных людей трудно избежать, и придется какое-то время мириться с этой печальной неизбежностью. Главное, чтобы это невольное жертвоприношение, пусть даже ради высоких целей, не стало для него привычным. Но он понимал, что надеется на это напрасно.

Аномалия осталась далеко вверху, воздух вокруг становился менее холодным и разреженным, но падение все ускорялось. Теперь пневматик переключился на работу со сжатым воздухом. Импульсы вниз создавали эффект торможения, но остроконечные верхушки елей бескрайней тайги внизу приближались все равно достаточно быстро. Тут оставалось только молиться, чтобы падение не оставило от всех них шесть кровавых лепешек. Жаль, что никто из падающих в Бога не верил…

Все же пневматику удалось их достаточно замедлить, а когда деревья оказались в зоне досягаемости способностей Измененных, Алина кинетическими импульсами успела подкорректировать траекторию падения их силового кокона, который щитовики еще усилили, и он сверзился в густой молодой ельник. И все же, падая почти с десятикилометровой высоты, глупо надеяться на мягкую посадку. Пожалуй, от тяжелых травм всех спасло только то, что ветви елей тоже сработали как амортизаторы, а основную энергию удара при приземлении принял на себя кокон. В результате вся компания не так сильно ударилась о землю, как могла бы, но упавшим и этого хватило. В глазах Эдуарда потемнело, и сознание покинуло его.