Читать книгу Мы к Вам приедем (сборник) - Дмитрий Лекух - Страница 11

…Так или иначе, вечером двадцатого апреля я уже был в Москве.

Поздоровался с собирающимися в длинную забугорную командировку родителями, принял с наслаждением душ, быстренько перекусил маминой курицей и заперся в своей старой «детской» комнате.

Вроде как – устал после перелета.

На самом деле просто подумать надо было.

Включил комп, воткнул в музыкальный центр сидишку с медленным эсид-джазом, завалился на старенькую кушетку, закинув руки за голову.

Лежу, думаю.

А мысли, как назло, никакие в голову не лезут, вот и приходится стены рассматривать.

Полки с книгами, половину из которых собирался, да так и не прочитал.

Постеры с Цымбаларем, Цоем и Дэвидом Гэханом.

Старые фэнзины «Ультрас Ньюс», стопкой на огромном «дедовом» письменном столе, рядом с компьютером.

Старый телек и новехонький музыкальный центр.

Ингина фотография с гонки, притаившаяся среди книг.

Она там очень красивая, злая, раскрасневшаяся, в черной кожаной «косухе» и черной бейсболке на фоне белоснежного «Ская».

Слили гонку тогда…

По моей глупости, как сейчас помню…

Фотку теперь надо убрать, кстати, неправильно это.

Хоть и хорошая фотография, но, похоже, – этот этап в моей жизни миновал.

И, если честно, гордиться им у меня вряд ли получится…

…А кстати, интересно, что бы подумал Али, окажись он, так, чисто случайно, в этой комнате?

Ну, насчет фотографии собственной жены на самом почетном месте – понятно, что бы подумал.

Я о другом.

Понял бы он что-нибудь обо мне?

Наверное, понял бы.

Даже – наверняка…

…С этими мыслями – я и уснул…

Так в результате и не раздевшись, и ни о чем не подумав…

А наутро проснулся, позавтракал на скорую руку маминой яичницей с беконом (она мне, кстати, сказала, что они с отцом и мелкой улетают сразу же после майских праздников, дом для них в Испании фирма уже сняла, будут рады, если я приеду летом хотя бы ненадолго) и отправился к дому Али забирать машину.

Там-то я с Ингой, естественно, и столкнулся.

Стоит перед подъездом: высокая, стройная, стильная, темные волосы по плечам рассыпаны, а водитель с Глебовой фирмы – я его немного знаю – ей чемодан в багажник служебной машины грузить помогает.

Грустная какая-то.

И как всегда – очень красивая.

– Привет, – говорю.

– А, – замечает меня, – и тебе приветики. А ты уже вернулся, что ли?

– Угу, – улыбаюсь, – я же только на футбол ездил, это твой муж прямо оттуда еще и на рыбалку свалил. А я – сразу в Москву…

Она неожиданно мрачнеет.

– Да пошел он, – тянет сквозь зубы, – со своими рыбалками и «выездами». Обещал вместе со мной в Германию поехать, у меня там друзья нас вдвоем уже три года ждут. И каждый раз вдруг: «Извини, дорогая, планы изменились, тебе придется слетать одной». Вот и лечу одна, как дура, обидно – сил нет…

– Ну, – неожиданно для себя вступаюсь за Али, – он же не просто так, Инг, он же по бизнесу на эту рыбалку помчал, с банкирами знакомыми, сама понимаешь…

– Да насрать я, – свирепеет, – хотела на его бизнес! И на все остальное! Бизнес, ага! Можно подумать, я не знаю, что денег, которые он уже заработал, нам до старости не прожечь! Даже если очень захочется! В игры он свои играет, а не в бизнес, что я, совсем дура что ли…

Я делаю шаг вперед и обнимаю ее за плечи. Она плачет.

– Ну что ты, – говорю, – Инга. Ну что ты? Ну да, он большой мальчик и играет в большие игры. Вот такой вот он уж уродился, другим не будет. Да и нужен он тебе самой-то другим, не таким?

Она отворачивается.

Успокаивается, аккуратно, чтобы не повредить макияж, промокает глаза белой бумажной салфеткой.

– Да я все понимаю, – вздыхает, – Данька. И сама себе каждый раз то же самое говорю. Просто устала. Очень. Мне ведь уже тридцать пять, мальчик. И я с каждым годом – не молодею…

Проводил ее до машины, усадил на переднее сиденье рядом с водителем.

Она помахала мне рукой и уехала, а я уселся на скамейке во дворике, вынул пачку сигарет и закурил.

Надо же, думаю.

Тридцать пять лет, оказывается.

А я-то думал – ей лет двадцать семь, от силы.

Ну – двадцать девять.

Выглядит-то она вообще почти как моя ровесница, но – понятно, что старше, – по тому, как говорит, как держит себя уверенно, по всему.

Но чтобы – тридцать пять?!

Повезло Али.

Хотел бы я, чтобы Лида в таком возрасте так же выглядела…..

Порода!

Хотя, наверное, справедливости ради, и деньги Али – которые она тут вот только что хаяла – тоже свою роль в этой ее молодости сыграли.

Ага.

Какая бы порода не была, а женская ухоженность не породой достигается.

А исключительно шершавыми зелеными бумажками с портретами чужих мертвых президентов. Которые и идут на оплату самых лучших в Москве косметологов, массажистов и прочей женской хрени, в которой я, к сожалению или к счастью, совсем не разбираюсь,

Не без этого…

…А вот это, кстати, – уже тебе самому, Дэн, на заметку.

Чтобы выводы делал.

И – запоминал.

Хочешь, чтобы Лида так же в тридцать пять лет выглядела, говоришь?

Значит, придется и зарабатывать… гкхм… тоже адекватно…

Получится ли?

А куда я на фиг денусь, если – и надо, и хочется!

Я кто, в конце концов, по этой жизни – реальный парняга или, как это там, – тварь дрожащая?

Как там Али говорил в свое время, а я случайно подслушал?

Он тогда с Гарри разговаривал.

Первое, типа, и самое главное, – это понять, что ты хочешь.

Потом второе – правильно поставить перед собой задачу.

А, типа, добиваться ее решения уже намного легче, чем первые два пункта.

Не знаю, не знаю…

Да и говорил он это совсем по другому поводу…

Да неважно.

Разберусь.

Время, пока что, слава Богу, имеется…

…Кстати, о времени…

Сколько там до пяти часов осталось, в аэропорт-то успею?

Еще как!

Даже домой заскочить пообедать получится, с родаками поплотнее пообщаться.

А то улетят скоро, неудобно.

Надо, кстати, наверное, не только Лиде, но и маме цветов заехать купить, думаю. А потом сажусь в машину и ржу, как подорваный, понимая, что, кажется, наконец-то взрослею…

…Мамина реакция на цветы меня даже не удивила.

Поразила.

И напугала.

А еще лишний раз показала мне, что я что-то делаю неправильно в этой запутанной жизни.

Ну казалось бы, – чего тут особенного, маме цветы подарить?

Если, разумеется, это будет не как в моем случае, когда – первый раз в жизни без повода.

А просто потому, что так захотелось.

А что?

Али, вон, вообще, если в гости куда-то идет, так всегда спрашивает: будет ли дома хозяйка, кто она, как выглядит, какие вкусы?

После чего что-то гоняет в своей далеко не самой дурной башне и велит водителю останавливаться у ближайшей цветочной палатки.

Говорит, что, типа, ему просто нравится людям приятное делать, особенно, когда для него это «приятное» ни фига не обременительно.

А у Инги так вообще вся квартира цветами всегда заставлена, хоть и живут они с Глебом уже Бог знает сколько лет вместе.

…А тут человек, до этого беззаботно хлопотавший по кухне, даже вроде как напевавший что-то, – вдруг бледнеет как полотно, хватается за сердце, кое-как сползает на стул и плачет беспомощно.

– Что-то плохое случилось? – спрашивает.

– Да нет.

Я ничего, честно говоря, не понимаю, но отвечаю предельно честно.

Правда, недоуменно пожимая при этом плечами.

Искренне, заметьте.

– Просто захотелось тебе цветы подарить. У меня знакомая сегодня из Лондона прилетает, я ей букет покупал. И вот почему-то решил, что тебе тоже будет приятно…

Мама опускает голову на руки, продолжает плакать и верить мне явно не собирается ни под каким соусом.

Прямо бесовщина какая-то.

…Вот я и стою – дурак дураком.

И понимаю, какая же я, на самом деле, сволочь, оказывается…

…Да и отец мой тоже, наверное…

Мама ведь у меня – чуть постарше Али.

Ему вроде тридцать восемь уже, ей – всего сорок один недавно исполнился.

А если их рядом со мной где-нибудь в кафе за столик посадить, то Глеб будет выглядеть исключительно моим старшим приятелем, ну, чуть повзрослее меня, конечно, но не так уж и сильно.

А отнюдь не маминым ровесником.

…Про Ингу в этой ситуации я даже и говорить не хочу…

Она по внешнему виду маме в дочери годится.

И почему, думаю, так получается-то?

Наверное, тут не только в деньгах дело – отец, вон, в принципе, тоже неплохо зарабатывает.

Весьма.

Не так, как Али, конечно, но уж точно никак не меньше Мажора.

А сколько, кстати, самому Мажору-то лет?

Две дочки у него вроде?

Начальник управления, считай, топ-менеджер крупного столичного банка?

Блин!

Да он же Ингин ровесник, они ж как-то на пати обсуждали, что одного знака по восточному гороскопу!

Просто я тогда не знал, что Инге – тридцать пять лет…

О, Господи…

Я прислоняюсь спиной к холодильнику и медленно сползаю жопой на холодный кафельный пол родительской кухни. Купленные в палатке кустовые гвоздики поникшим веником ложатся между кроссовками.

…Я плачу́ вместе с мамой, но совершенно о разных с ней вещах…

Мама с отцом – ровесники, отец даже моложе на год, ему сорок.

Али – тридцать восемь.

Гарри и Инге – тридцать пять.

Гарри до сих пор стоит в фестлайне, вовсю мутит акции, планирует околофутбольные беспорядки.

Они с Али и другими парнями так жгут по ночным клубам и на террасе, что стены, полы и потолки трясутся.

Их любят друзья и боятся враги.

…А потом, на следующий день, вечером, кто после работы, кто – после занятий в институте, мы с ними встречаемся на площадке и полтора часа гоняем в футбол, толкаясь, пихаясь и лупя друг друга по голеностопам так, что кости трещат. И самым большим грехом в команде считается убирать ноги от стыков.

О возрасте там как-то никто и не думает.

Ага.

Не успеешь задуматься – снесут на фиг.

Затопчут.

Нет, Али иногда, безусловно, кокетничает.

Типа, – старый стал совсем.

Одышка, типа, замучила.

Но все понимают, что это кокетство, и ржут, как подорванные…

А их тогдашняя драка в пабе?

…Я на секунду представил на месте Али своего отца…

…Нет.

Не хочется…

…А Инга гоняет в самой успешной стрит-рейсерской команде Москвы, участвует в нелегальных ночных гонках, ездит на полулегальные драговые «схватки» в Питер, Красноярск и Нижний Новгород, каждый год мотается на чемпионат Европы по драг-рейсингу, зажигает танц-пол на вечеринах, слушает ганста-рэп и отлично танцует рок-н-ролл.

Интересно, какую музыку слушает в машине моя мама?

В нее, в Ингу, безнадежно и – ведь совсем недавно! – влюблялся я сам, чьи – старые и совсем не понимающие ни меня, ни моих вкусов и интересов – родители всего на пять лет старше ее и на два года старше ее мужа, моего друга, с которым мне интересно и прикольно!

Мне!

Который сбегает из дому или с дачи всякий раз, когда к родакам приезжают их друзья, такие же как они – старые, скучные и неинтересные…

Которые, при всем при том, как я сейчас понимаю, в принципе, – все ровесники Али – и почти ровесники Гарри Мажора!

Звиздец…

…Я просто не знаю, почему это все так…

…Я понимаю, что вообще ничего не знаю и ничего не понимаю…

…Встаю, аккуратно кладу цветы рядом с раковиной, целую маму в мокрую щеку и иду умываться.

Надо ехать в Шереметьево, встречать Лиду.

Время уже поджимает.

Так, кстати, и не пообедал, блин…

Ничего.

По дороге что-нибудь в закусочной перехвачу…

Или в самом Шарике, если время будет.

А нет, – так и ерунда.

Прорвемся на фиг…

В первый раз, что ли?

Самое главное – Лида прилетает…

…И я клянусь себе, что никогда – никогда! – не позволю Лиде становится такой, как моя мама, в ее вечном переднике и с лучиками морщин.

А себе таким, как мой отец, в его неизменных серых костюмах и полосатых, туго завязанных галстуках…

Клянусь!

И, насвистывая, сбегаю вниз по лестнице, во двор, к машине.

На улице необычно для середины апреля тепло, солнечно и безветренно.

Снег давно уже стаял, даже лужи просохли, и на сухом асфальте вечные девочки рисуют мелом свои вечные «классики».

Хорошо бы такая погода простояла хотя бы до послезавтра. Послезавтра у нас – важнейшая игра с «Зенитом», вторым по «заклятости» клубом-вражиной после самих коней.

Ты извини, Лида.

Но если день рождения твоего папы приходится как раз на двадцать третье число, то тебе, кажется, придется туда идти без меня…

Вот такие-то дела, красотка…

Прыгаю в тачку, поворачиваю ключ зажигания, врубаю «Bloodhound Gang» и выруливаю в сторону Ленинградки…

…Лида вылетела из таможенной зоны запыхавшаяся, раскрасневшаяся и жутко недовольная.

Объятья Родины, блин.

Сначала сорок минут в душной прокуренной очереди на паспортный контроль, потом тусклые тюремные глаза пограничников, потом еще полчаса в ожидании багажа, потом невозможность взять тележку без оплаты «услуг» носильщика, чтобы этот самый багаж самостоятельно вывезти.

За границей от этих реалий как-то подозрительно быстро отвыкаешь, по себе знаю…

А ей в этот раз пришлось много чего везти: подарки, зимние вещи, книг целую кучу, уже не нужных больше в Лондоне.

Несколько сумок набралось, довольно объемистых.

Приняла цветы, чмокнула в щеку, потащила к выходу.

За нами, как привязанный, тащился «оплаченный» носильщик с совершенно гнусной жирной рожей. Подвез тележку к машине, перегружать вещи в багажник напрочь отказался, зато затянул песню о чаевых, типа, «у нас так принято, перед девушкой не позорься».

Я посмотрел на него как на конявого перед дерби, он заткнулся и растворился в воздухе.

Мы поехали.

Лида первое время, правда, только дулась и смотрела в окно, но потом ничего, оттаяла. А день рождения у ее папы, как оказалось, на наше общее счастье приходится на двадцать второе, а не на двадцать третье.

А потом я перетащил вещи в ее квартиру, пообщался, пока она принимала душ, с ее мамой, попил с ними с обеими чаю, проводил маму до дверей и, как-то неожиданно и очень естественно, остался у нее ночевать.

Просто позвонил родителям, сказал, что останусь у ребят, а потом мы уедем к приятелю за город на дачу.

И все.

Я вообще-то, конечно, как-то не совсем так представлял себе свою первую ночь с любимой девушкой.

Ну там, типа, – шампанское, вопли, сопли, безумие.

А вот ни фига подобного!

Все было очень тихо, радостно, светло, но – почему-то очень и очень спокойно и естественно.

А потом она, замученная перелетом и всем остальным, уснула, а я завернулся в полотенце и долго курил на балконе, и мне почему-то совсем не было холодно…

…С утра меня разбудил звонок дребезжащего на прикроватной тумбочке телефона. Я, сдуру и спросонья, схватился за трубку, совершенно почему-то забыв, где я нахожусь и кто может мне вообще звонить по этому номеру.

– Да, – говорю, – слушаю.

– Доброе утро, Данила, – отзывается трубка голосом Лидиного папы, – а Лида еще спит?

– Угу, спит, – мямлю, – и вам доброго утра, Андрей Евгеньевич.

– Ну тогда не буди ее, – вздыхает, – пусть отдохнет ребенок. А как проснется, пусть мне позвонит, нужно с ней кое-что уточнить по сегодняшнему вечеру, хорошо?

– Хорошо, – бледнею, соображая, наконец, в какую подставу вляпался.

– Вот и отлично, – говорит, – всего доброго.

– До свиданья, – выдавливаю и опасливо поглядываю на сопящую на соседней подушке Лиду.

Не проснулась, интересно?

А какая, блин, думаю, разница.

Все равно рассказывать придется…

Ой, только бы не убила.

И – ведь будет права, такое палево…

…Однако, когда я за завтраком рассказал Лиде о случившемся, она только плечиками пожала и засмеялась.

– Вот и хорошо, – говорит, – зато не надо ничего придумывать, как им преподнести, что мы какое-то время собрались вместе пожить. И если подойдем друг-другу, то это время может стать неопределенно долгим…

– Умеете вы, – вздыхаю завистливо, – финансисты из хороших семей, эдак заковыристо выражаться. И при этом – очень точно формулируете…

Она хохочет.

– Да уж, не то, что вы, журналисты-словоблуды. Мне, может, вчера хотелось от тебя услышать, как ты меня сильно любишь, а ты вместо этого только пыхтел и краской заливался…

– Это я сдерживался, – хмыкаю, – на сегодня речи берег.

– Ну так расскажи, – заигрывает.

– И расскажу! – смеюсь.

…И, кстати, – рассказал.

Но об этом уже вам знать – совсем не обязательно…

…День рождения ее отца я, между прочим, выдержал просто как солдат, обязанный стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Компания ее родаков оказалась точной копией компании моих.

Ну может, чуть постарше и потоньше, а так – все то же самое.

Надо ее, думаю, с Али познакомить, с Гарри, с Депешем.

С Ингой, в конце концов.

Чтобы она могла понять, что все может быть совсем по-другому и что к сорока годам вовсе не обязательно становится тем, что почему-то принято называть «взрослым человеком».

Потому что я для себя уже все решил.

А значит, ей придется принять это мое решение.

Или уйти.

Как бы это не было больно для нас обоих…

…На следующее утро после дня рождения я уселся за ее компьютер, написал материал в газету, загрузил на си-ди элистинские фотографии, а потом отвез все это в редакцию и поехал к парням «разминаться» перед футболом.

Лида все поняла и не возражала.

Она, по ее словам, слишком долго прожила в Англии, чтобы понимать, что девушка против футбола возражать не должна ни в ком случае.

– Себе, – говорит, – дороже. У меня подружка, Сандра, из-за этого дела с бой-френдом рассталась, а у них уже к свадьбе все шло. Оба из хороших семей, красивые. Но когда она вопрос ребром поставила, что ему дороже, он долго мучился, но выбрал все-таки «Челси»…

Ну и правильно, думаю.

Я бы, наверное, – тоже «Спартак» выбрал.

При такой-то дурной постановке вопроса особенно.

Но говорить об этом Лиде, естественно, не стал…

А вот на футбол идти вместе со мной она наотрез отказалась.

– У каждого, – качает головой, – должна быть только его, исключительно его и никого больше, территория. И переться на эту территорию только потому, что ты любишь человека, который этой территорией владеет – праздное занятие. Так что, – иди, болей, пей пиво, дерись. Только береги себя, ты теперь не только себе самому нужен…

В общем, – поцеловал ее и поехал.

Правда, одним поцелуем, конечно, не обошлось. Но это, опять-таки, – наше с ней исключительно личное дело.

Наше.

Личное.

Отвалите…

…Другая фигня, что это «личное дело» у меня, похоже, просто на лбу было написано, когда я к парням в паб приехал.

И почему у счастливого человека всегда такие глупые и сложные щщи?

Надо бы как-нибудь потом разобраться…

…А играли мы безобразно и сгоняли очередную тусклую ничейку, 1:1. Судья, конечно, тот еще маргинал оказался, но и самим свои моменты надо тоже реализовывать.

Просто беда какая-то со «Спартаком» в этом году. Хотя какие-то проблески того, Романцевского, стиля, все-таки вроде как начали проявляться.

Может, еще все и наладится?

А с Питером нам уже следующую игру через неделю играть.

На выезде.

Правда, молодежным составом на Кубок Федерации, но – какая разница.

Выезд в Питер – это всегда праздник.

При любых обстоятельствах…