Читать книгу Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко - Страница 8

Палящая жара просачивалась через герметичные двери и окна автобуса, плавила дорожное покрытие. Несмотря на включенные климатеры, внутри машины было жарко, будто в духовке.

Как местные жители, невзирая на яростное солнце, находили в себе силы оставаться на улицах, я понятия не имел. Автобус неторопливо полз между старинных, трех- или четырехвековых трехэтажных домиков, выполненных из бугрящегося декоративными вздутиями и каменными включениями ферропластика (в стиле двадцать четвертого века, как не преминул сообщить нам стюард). Мелькали за окнами местные уроженцы, краснолицые и низкорослые, одетые кто в современные термонакидки, кто в такие же допотопные, как и домики, укороченные джинсы и рубашки навыпуск. То и дело в толпе попадались черные монашеские рясы, как их обладатели умудрялись выносить зной – было тайной за семью печатями.

Еще одно непривычное зрелище. Подобно любому современному полису, Кито гордо возносил к небесам сверкающие башни хаб-блоков и промышленных корпусов. Но у подножия техношпилей раскинулась паутина этих самых узких улочек и старинных крыш, и притом – не фавелы пролсервов и неактуалов. Очки высвечивали пеструю активную среду, а судя по количеству харидотов, кружащих над домами и улицами, большинство домов были подключены к СПД. Таков был весь современный Кито – бурлящий сплав древних руин и космических технологий.

– Господи, – простонала Рыжая, безуспешно терзая климат-контроль своей накидки. Не добившись успеха, она сбросила ее на спинку сиденья, оставшись в легком топике. – Верните меня обратно в Сибирь! Скажите Тро, что я передумала!

– Дождитесь вечера, схолколон, – попробовал обнадежить ее стюард автобуса. – Такая жара стоит только в полдень. И сейчас в действительности не очень жарко. Посмотрели бы вы на нашу погоду в январе!

– У нас будет такая возможность, – заметил Библус со своего места мрачно.

– Здесь хотя бы нет гнуса, – включился в разговор Корчмарь. «Лисовин» откинулся на спинку своего кресла и, похоже, наслаждался теплом. – Так что не нойте, ребята. Помню одну ночевку в болотах с отключенными накомарниками. К утру нас погрызли так, что щеки не помещались в шлем.

Я с тоской оглянулся на доминирующую над полисом громаду Марискаля. Затем перевел взгляд на заснеженные вершины вулканов на горизонте. Они навевали мысль о прохладе и льде… стакане холодной воды со льдом… Я встряхнулся. Эх, сейчас бы выйти из автобуса, подойти к бьющему на перекрестке улиц фонтанчику… вон к тому торговцу в шляпе и термонакидке, сидящему рядом со своим холодильником…

Увы, выпускать нас наружу никто не собирался. Более того, в воздухе над нашей кавалькадой летело звено сторожевых дронов. Уж не знаю, кого спейсеры опасались на улицах собственной наземной столицы, но осторожность проявляли едва ли не параноидальную.

Тем временем мы выбрались из тесной улочки на какую-то из главных городских магистралей. Мелькнула заполненная народом площадь, большую часть которой занимал погодный купол. При его виде наш гид торопливо перекрестился – под пластиком купола виднелись очертания двухэтажного здания с двумя готическими башенками посередке, каждая увенчана католическим крестом. АС добросовестно проинформировала, что мы проезжаем мимо реконструированного монастыря Сан-Франциско более чем тысячелетней давности. Автобус прибавил ходу, вокруг мелькали старинные и современные здания, погодные купола, один – громадный, укрывающий целый застроенный холм. Мы проехали между двумя жилыми башнями, сверкающими на палящем солнце, и наконец выбрались за пределы города.

Я подсознательно ожидал, что мы очутимся в густом тропическом лесу – со смыкающимися над головой кронами, увитыми лианами, по которым носятся обезьяны и перепархивают разноцветные птицы, короче говоря – в той самой сельве, о которой сейчас можно прочитать разве что в исторических романах. Но предместья Кито на первый взгляд очень походили на предгорья Заилийского Алатау, куда нашу группу вывозили на первой и единственной – до этой недели – нашей зарубежной командировке. Прокаленный солнцем простор, колыхание трав, рассеченное линиями трасс, длинные свечи тополей-ветроловов, сомкнутым строем держащих оборону по краям дороги. Голубые вершины гор, подпирающие горяче-синий горизонт.

Впрочем, пейзажем мы любовались недолго. Почти сразу же перед нами замаячила убегающая к горизонту труба магистрали ТрансАма. Нависал над транспортными развязками серый матовый цилиндр железной дороги, к ее боку жалась полупрозрачная змейка служебной автострады. Отстояв небольшую очередь на погрузку, наш автобус нырнул в разверстую пасть контейнера. Пол завибрировал – включился транспортер. Через двадцать минут и несколько ощутимых рывков, пока нас цепляли кранами и перегружали на борт поезда, дрожь превратилась в размеренное покачивание, и до наших ушей донесся ритмичный стук колес на стыках рельсов.

Можно было бы переключить окно автобуса на внешние камеры магистрали. Наверное. Но жара, немного схлынувшая после въезда в магистраль, разморила меня, и лезть в настройки было лениво. Резкая смена температуры, атмосферного давления и суточного ритма выбивала из колеи, будто удар по моей бедной голове, даже присадки из медпака автобуса помогали мало.

Сквозь панели сочился тусклый трепещущий свет, я запустил в очках плейлист из скудного набора «целестиала» и принялся просматривать свежие новости.

«Оба консула Секунды выразили поддержку осуществляемому Орбиталью неслыханному по своей масштабности проекту…

Его Величество Уильям XIII призвал к осторожности при рассмотрении «рискованных инвестиций с предельно отложенной окупаемостью в космической сфере»…

Премьер-директор Израиля и директорат Шеньян-Ксин при посредничестве Арбитража достигли договоренности по демаркации границ в районе Южного Чад…

Кардинал Медина в ежегодном послании пастве сравнил спейсеров с моряками Колумба и Магеллана и призвал святого Христофора «не оставить в безвоздушной ночи движимых верой странников»…

Арктика выразила готовность предоставить Орбитали право выкупа мастерских рабочих контрактов для привлечения специалистов к проекту «Кементари»…

В районе Хабаровска произошла очередная трехсторонняя стычка между мобильными бандами, военизированными отрядами таблигитов и красноярской Самозащитой…»

Я вздохнул. Лимит на межсетевую переписку, предоставляемый Орбиталью, составлял до десяти трансмесседжей в месяц, и по красноярским меркам это был царский подарок. Я успел, тем не менее, выбрать его наполовину, отправив три письма родителям с Иркой и получив от них два ответных. Обстановки на границе Ирка и мать старались не касаться, но даже по обмолвкам было ясно, что рост напряженности чувствуется и внутри полиса. Отец кратко упомянул, что местную клиентелу Самозащиты могут переподчинить командованию Линейных Сил, что тоже было тревожным знаком.

Я оглянулся на Корчмаря. Интересно, застал ли «лисовин» Алтайскую войну? По возрасту – вполне мог. Может, поговорить с масбезом о своих опасениях?

Мне вспомнились вардроны, чей боевой строй прикрывал «Стартовую» все время нашего пребывания на ней. Было ли это сделано по случаю внеплановой посадки тандема? Или Орбиталь не желает оставлять свой корабль незащищенным в такой близости от территориальных вод Алланезии? А то и самого Пацифика? Несмотря на жару снаружи, по моей коже пробежали мурашки.

Через некоторое время я вдруг сообразил, что перед глазами давно стоит не хищная красота боевой машины, а другое, не менее приятное воспоминание. И невольно покраснел. Который раз я вспоминаю, как порыв тихоокеанского ветра отбрасывает непослушные волосы Ланцеи?

Все-таки лагерь для перемещенных лиц плохо сказывается на уровне интеллекта. Стоит несколько месяцев посмотреть на тупые рыла «сохатых», и уже первое встреченное симпатичное личико не желает выходить из головы. Крапивник сам не подозревал, насколько близки были его шуточки к действительности. Не те, что насчет «неоспоримых достоинств»… ну, впрочем, и те тоже!

Поезду потребовалось около двух часов, чтобы доехать до нужного нам выхода из магистрали. Мы выгрузились из контейнеров, двигаясь в плотном потоке грузовиков, проскочили погрузочный терминал и развязку на выезде – и дружно прилипли к окнам.

За магистралью высились мшистые склоны и пологие обрывы андского низкогорья, кое-где покрытые темно-зелеными купами кустарника, вдалеке между горными массивами блестела водная гладь большого озера. Но не знакомый по записям горный пейзаж, хоть и, бесспорно, красивый, приковал наше внимание. Мы смотрели вперед, на дорогу, убегавшую вдаль по широкому плато. От магистрали до смутно проступавшего на горизонте западного горного хребта – целиком занятому нагромождением забетонированных площадок, жилых и промышленных блоков, железнодорожных путей и пластиковых времянок. И ровной шеренгой металлических махин, выделяющихся даже на фоне жилблоков.

Тянулись ввысь кабель-мачты, пусковые фермы распахивались над горловинами шахт, будто лепестки огромных металлических цветков. В отдалении полыхали зеркальным блеском газовые резервуары и белели купола прядильных систем. Вокруг стартовых столов суетились крохотные черные фигурки – как люди, так и дроны, будто муравьи в муравейнике. В воздухе висело не меньше полусотни кольцевиков, от одноместных «скайеров» и флайсьютов до монструозных летающих кранов и сверхтяжелых грузовых платформ.

– Такое здесь не часто увидишь, сеньоры, – сообщил очнувшийся от сиесты стюард. – Когда-то здесь был главный космодром Орбитали, но при моем прапрадедушке его прикрыли, и оставили только посадочную полосу для тандемов. Она там, дальше, за стартовыми столами. Все эти фермы собирались в скором времени порезать на металл. Но тут Орбиталь получила эти знаменитые данные с зондов и посмотрите! На следующий день тут было больше людей и дронов, чем я видел за всю свою жизнь!

Автобусы свернули правее, объезжая всю эту промышленную вакханалию. До нас доносился приглушенный грохот, слитное гудение сотен кольцевых моторов. Кавалькада проследовала мимо стартовых площадок, миновала лабиринт складских комплексов величиной с крупный жилблок, и наконец, вьехала на улицы крохотного то ли городка, то ли сада – небольшие двухэтажные купола утопали в панамских пальмах и апельсиновых деревьях. Над деревьями и куполами висели немногочисленные иконки АС. Если бы не слышные даже отсюда звуки космодрома – можно было бы подумать, что находишься в каком-то сельскохозяйственном парке.

Наша колонна проехала по аллее из плотно стоящих деревьев, чьи кроны сплелись в плотный зеленый полог, миновала улочку из жилых куполов и наконец, въехала, видимо, на главную площадь этого города в миниатюре. Возникла небольшая толчея, пока дроны перестраивались из колонны в ряд.

– Сеньоры и сеньориты схолколоны, наша поездка закончена. К вашим услугам был оперсерв Ян Штецци, – стюард поклонился.

Едва мои ноги коснулись брусчатки, как передо мной возникла женская фигура. Прорисованная довольно качественно, но если присмотреться – становилось видно, что ноги синта не касаются камней.

– Схолколон Леоненко, – пропела синт. – Прошу следовать за мной к пункту проживания.

Следовать за нарисованной девушкой было все же приятнее, чем за помигивающей указующей точкой айдима. Подкатившие тележки взвалили наши пожитки – у кого они были – себе на спину и пристроились сбоку от нас. Крапивника и Ленку синты вели, очевидно, той же дорогой, что и меня, кроме них, знакомых я не увидел – Анастасия, Корчмарь и Библус оказались распределены в другие группы. Остальные мои будущие соседи были, как подсказала АС, в большинстве своем из числа католиков, австралийцев и пацификов, так что разговор не спешил завязываться. Синт неспешной походкой, иногда сливаясь боками с колонами, шла куда-то в глубину аллей, мимо одинаковых зданий кремовой расцветки с повсеместными здесь, похоже, эллипсами Орбитали.

Общежитие, в котором нам предстояло коротать ближайшие три года, оказалось таким же трехэтажным зданием с широким крыльцом и большой рекреацией-фоном на первом его этаже. В данный момент фон демонстрировал на звездном фоне какую-то космическую конструкцию в виде сплетения металлических ферм. В коридор второго этажа выходил длинный ряд пронумерованных дверей, синт распахнула ближайшую к нам.

– Ваше предписанное жилище, схолколон, – произнесла она. Вам дается время до вечера для отдыха и знакомства с Центром подготовки. Завтра в 9-00 прошу вас прибыть в медицинский комплекс номер 12-А. Ваши вопросы?

– Вопросов нет, – произнес мой сосед, очень смуглый и черноволосый австралиец лет двадцати, одновременно со мной заходя в комнату. Синт растаяла в воздухе. Стерни приоткрыл дверь санузла.

– Лимит воды десять литров на человека, – недовольно заметил он. – Не густо.

– В Талнахе было пол-литра, включая питьевую, – ответил я, обследовав шкаф для одежды со стандартным ее комплектом, а затем перейдя к холодильнику. Я надеялся обнаружить что-то из напитков, но надежды оказались тщетными – лишь паек из запечатанных буханок, консервов и овощного салата. Настройки пищераздатчиков тоже не баловали разнообразием. Я рассмеялся про себя. Как скоро мы забыли меню из чанины с агентировкой!

Сквозь закрытую дверь протянулась ниточка беседы.

«Мы с Рыжей через час планируем пройтись ногами до того самого медкомплекса 12-А. Ты с нами?»

– Посмотрим через час, – ответил я, качнув болл. Стерни обернулся, натолкнулся взглядом на гаснущую беседу.

– Димер, – я протянул руку. – Из Тюмени, из Красноярска.

– Геккон, – стерни ответил рукопожатием. – Пескоройка, – и, видя мое непонимание, – я из Ордполиса. Так ты из тех ребят, которых Орбиталь загнала сюда силой?

– Мы в Сибири зовем это «добровольно-принудительным методом», – криво усмехнулся я. – А вы здесь как оказались? По приглашению?

Геккон кивнул.

– Это интереснее, чем до конца жизни следить, исправно ли растут помидоры. Кураторы разрешили спейсерам вербовать ребят из учебных групп, человек сорок из клиентелы вызвалось добровольцами, и Орбиталь выкупила половину за символическую цену. И вот теперь я здесь, – он плюхнулся на соседнюю койку. – Ну если спейсеры не решат, что я недостаточно крут для участия в их межзвездной супервечеринке. А вы часом не собираетесь податься в бега?

– С какой целью интересуешься? – вырвалось у меня.

– Уж не для того, чтобы заложить безам, – фыркнул Геккон. – Мне просто интересно. Знаешь, генетическая память, происхождение от каторжников и всякое такое.

Я покачал головой.

– Я никуда бежать не собираюсь. Здесь сытно кормят, хорошо снабжают…

– И эта затея выглядит достаточно безумной, чтобы прийтись мне по нраву, – перебил меня Геккон. – Опять же, если бы ты и собирался дать деру, ты бы все равно не рассказал об этом первому встречному? Ладно, не парься, приятель схолколон. Я просто хочу знать, что врать спейсерам, если ты вдруг растаешь среди ночи.

Вместо ответа я плюхнулся на соседнюю койку и задрал на нее ноги. Кинул беседу Крапивнику с Рыжей.

– Ребята, предложение еще в силе? Меня тянет на прогулку.

– Заходи через полчасика, – через некоторое время ответила Ленка коротко.

– Принято, – беседа оборвалась.

– Планируешь прошвырнуться? – тут же переспросил Геккон.

Черт побери. Я провел в обществе нового соседа не больше пятнадцати минут, но он уже начал меня раздражать. Я вдохнул-выдохнул. Поспокойнее, Димер. Что там говорил Тро про умение «терпеть общество друг друга»?

– Да, осмотрюсь на местности, – сухо ответил я, рассматривая план городка. Медицинский комплекс 12А, кажется, располагался в полукилометре отсюда, по другую сторону квартала.

– Здравое решение. Потом расскажешь мне, что да как.

Я постарался выдохнуть как можно незаметнее. Кажется, мои худшие опасения – что болтливый сожитель увяжется следом – не оправдались.

Я заглянул в личный шкафчик, обнаружил там пакет с туалетными принадлежностями. Скормил упаковку утилизу и направился в санузел, решив умыться после дороги, пока есть время.

Вечерело. Мы втроем шли по освещенной редкими фонарями квартальной площади. Вокруг столбиков кружились мошки, дневная жара сменилась прохладой. Мы уже побывали и в медкомплексе, и в учебном центре, где нам предстояло начать подготовку по завершении медицинской экспертизы.

Центр, надо сказать, произвел на меня впечатление. Внутри непритязательного с виду здания скрывался блестящий металлом и пластиком научный городок. Даже учебка ТюменьАгро не могла похвастаться таким оборудованием. Тут были и погодные биокупола с девяностопроцентным циклом, и агрохимические лаборатории, и секвено-редактирующие комплексы с инкубаторами. Про АС и говорить нечего – даже в демонстрационном режиме она порой загораживала собой стены лабораторий.

– Крапивник, Лен, – прервал я молчание. – Что вы думаете об этой затее?

– Конкретизируй, – попросил Крапивник. – О какой именно?

– Проект в целом.

Некоторое время Олег размышлял.

– Если бы меня спросили о ней недели две назад, я бы посмеялся. Сейчас похоже, что спейсеры настроены серьезно.

– Сложно дурить голову такой массе народу, – задумчиво протянула Рыжая. – Тро тоже искренне верит в то, что говорит. А к чему это ты?

– В любом случае, сомневаться поздно, – подхватил Крапивник. – Мы на это сами подписались.

– Да, – я сорвал листочек астрониума и растер между пальцами. – Просто такое чувство, что все это не по-настоящему. Какой-то грандиозный маскарад… шутка… Будто очутился на страницах скверного романа.

– Думаешь, спейсеры могут свернуть Проект?

– Не знаю, – Ленка с сомнением покачала головой. – Они слишком широко о нем говорят, чтобы поворачивать обратно… а готовятся, похоже, очень давно. К тому же мы ничего не теряем в этом случае, верно ведь?

– Черта с два, – возразил Крапивник. – Оказываемся в чужой стране без денег и контрактов гражданина. Или ты думаешь, что в таком случае их будут сильно заботить условия договоров?

– А то в Талнахе мы находились не на волосок от неактуалки, – напомнил я.

– Да, только там мы были хотя бы у себя дома, – Олег сделал движение щеками, будто хотел плюнуть, но сдержался.

– Жаль, «сохатые» были не в курсе, – буркнул я.

– А, катись оно конем, – Крапивник махнул рукой. – Прорвемся, Димер. В любом случае, а? Тюменских ребят не так легко взять за глотку! – он ткнул меня в плечо.

Я улыбнулся.

– И здесь потеплее, чем в Нориле, – добавила Рыжая. – Мне не верится, что мы в горах. Жара, как в топке!

– Местные зовут это «прохладой», – вздохнул я, вспомнив успокаивающего пассажиров Штецци. – Ребята, по-моему, нам что-то недоговаривают. Мне кажется, Орбиталь на самом деле готовит нас для колонизации не Кементари, а того, что поближе. Например, Венеры.

– Судя по здешней погоде, ты, как всегда, неоправданно оптимистичен, – замотал головой Крапивник. – Я думаю, они начнут с Меркурия.

По аллее разнесся наш дружный смех. Когда все отсмеялись, Крапивник рассказал анекдот про организованную директоратом Красноярска в ответ на успехи Орбитали экспедицию на Солнце. Шутка была древней, как копролит динозавра, но тем не менее вызвала новый приступ хохота. Так мы и ввалились в кампус, всхлипывая от смеха. Оставалось надеяться, что безы Орбитали не подумают, будто каким-то образом мы раздобыли во время прогулки нелегальные релаксы.