Читать книгу О том, как я ее любил - Дмитрий Лейко - Страница 3

В пятницу вечером, поскорее свернув дела в офисе, я выехал в Липецк на машине. Повторюсь, я совсем не нервничал. В глубине души я чувствовал, что все просто идет так, как должно. Все наконец становится на свои места.

Остановился в том же отеле, что и обычно. Быстро закинул вещи, умылся, освежив лицо, и поехал к ней. Притормозил у подъезда, написал короткое сообщение. Дверь подъезда открылась, и вот выходит Helen.

Как же она была хороша! Дорогой читатель, если у тебя хотя бы раз замирало сердце при виде другого человека, ты понимаешь, о чем я говорю. На ней было легкое платье глубокого изумрудного цвета. И без того высокая, она надела туфли на шпильках, но меня это нисколько не смущало. Честное слово, это было как в фильме: что-то происходит, и мир вокруг замирает. Как будто кто-то включил замедленную съемку.

От подъезда до машины нужно было пройти каких-то десять метров. Минута, если не меньше. Так вот, я запомнил каждую долю секунды. Helen шла, словно королева. Все та же горделивая осанка, тот же величавый взгляд.

Сколько раз я еще приезжал к ней? Может быть, сто? Двести? Так вот, я каждый раз встречал ее именно возле подъезда просто потому, что мне хотелось видеть, как она идет ко мне. Такая красивая! Ко мне! Таким уверенным, неторопливым шагом, словно дразнит меня. Словно ей самой не так уж и не терпится меня обнять. Это было игрой, нашей тайной игрой.

Еще одна традиция – объятия. Мы всегда обнимались долго, хотя это может показаться странным, особенно когда вы в длительных отношениях. Мы понимали, кто мы друг для друга. Мы искренне нравились друг другу. И искренне радовались встрече после долгой разлуки.

Как мне не хватает этих объятий сейчас! Как я хочу обхватить ее руками, спрятать ото всех, почувствовать ее запах, прикосновения, утонуть в ее нежности. Сейчас ничего этого не осталось. Смирюсь ли я когда-нибудь с этим? Смогу ли жить без этого?

Я открыл ей дверь. Ни разу Helen не открывала автомобильную дверь сама. Для меня это было чем-то невообразимым. Этого просто нельзя было допустить. А потом…

Потом мы поехали гулять на набережную. Знаешь вот эту неловкость первого свидания? Когда «прощупываешь почву», подбираешь темы. Так вот, ничего подобного не было. Мы словно гуляли так по набережной уже сотни раз. Мы разговаривали, словно у нас уже есть сотни общих историй.

То чувство, которое я испытывал рядом с ней, меня переполняло. Я не хотел быстрого секса, не хотел форсировать события, не хотел, чтобы она подробно рассказывала мне о своем прошлом. Даже напротив.

– Ты рассказал про дочку. А где же ее мама?

– Моя первая жена умерла.

С помощью такого ответа я всегда пресекал обсуждение подробностей моей прошлой личной жизни. На этом все вопросы обычно заканчивались.

– Соболезную.

– Спасибо. Это случилось уже достаточно давно, я в порядке.

Она промолчала в ответ. Не знаю, смутило ли ее такое положение дел, но больше вопросов о личной жизни Helen не задавала. Однако попыталась коротко рассказать о своей.

– Я сейчас не в отношениях, он у меня… Ну, знаешь, как карманный бойфренд. Если мне нужно, я могу позвонить, мы иногда встречаемся.

– Понятно. Давай на этом остановимся, я бы не очень хотел знать подробности твоего «карманного» романа и говорить о прошлом.

И я действительно не хотел. Несмотря на то что все общие знакомые говорили о таинственном «трудном разводе», мне не хотелось знать подробностей. Я не хотел испытывать жалость, ревность или смущение. Я не хотел складывать о ней мнение на основании этих историй. Мне хотелось открыть ее заново, как белый лист. Самому построить образ. Не знать, что было до. Я сам по частичкам создавал ее образ в своей голове.

Какая же это была ошибка! Ведь ничего же страшного в этом нет – просто узнать человека поближе. Но Helen поняла, что я тоже не стремлюсь говорить о своей жизни. Для нее это стало маркером того, что и у меня есть от нее тайны. Уже на первом свидании мы столкнулись с тем, что смотрим на вещи по-разному. Но, боже, КАК смотрела она!

Сейчас я уже не могу в точности воспроизвести тот наш первый долгий разговор, дорогой читатель. Возможно, он и не стоил твоего внимания. Главное, это то ощущение, которое мы оба испытывали. Словно мы знакомы уже миллион лет.

По ряду ее вопросов я обратил внимание, что, похоже, моя Helen тоже пыталась навести обо мне справки. Конечно, вида она не подавала. А я все гадал, кто же стал ее информатором. Уж не Ярослав ли с Олей?

Набережная привела нас в тупик. В конце набережной мы оказались под свадебной аркой, которая служила декорацией для фотосессий. Возникла секундная неловкость.

– Можно тебя сейчас поцеловать? Через много лет мы будем вспоминать этот момент и жалеть, что не воспользовались такой романтичной случайностью.

– Давай!

И я поцеловал ее, а потом мы просто развернулись и пошли обратно.

С возрастом приобретаешь способность смотреть на вещи образно, особенно когда вспоминаешь важный момент и пытаешься найти знаки. Мы зашли в тупик, но просто развернулись и пошли обратно. И так у нас было несчетное количество раз. Казалось, что все, дальше уже нельзя, но мы брали друг друга за руку и разворачивались, словно ничего и не случилось. Брали из ситуации максимум, становились ближе, находили смысл быть рядом и разворачивались, чтобы продолжить наш путь дальше. Но скажи мне, чего стоят эти тысячи счастливых примирений против одного несостоявшегося, которое все изменило?

Мы решили перекусить. Не хочу показаться сентиментальным, но я предложил зайти в кафе, где мы встретились. Helen была не против, но…

– Я ведь там работаю! Могут начать сплетничать. И та официантка, которой ты нагрубил, до сих пор о тебе вспоминает.

– Ну ты же не стесняешься меня?

– Нет-нет! Просто как-то… Я и сама там часто бываю с детьми в качестве гостьи. Подожди, я позвоню и закажу нам столик. У меня особые преференции в этом заведении.

Конечно, у меня был свой мотив повести ее туда. Во-первых, я хотел убедить ее окружение, что не представляю для нее опасности. Уж слишком все вокруг ее опекали. Во-вторых, я хотел узнать ее поближе. А где, как не в самом привычном для человека месте, можно сделать это лучше всего?

И мы отправились в ее кафе. Расположившись за столиком, я принялся наблюдать.

Впоследствии я часто бывал в том кафе. Заезжал перед отъездом в Москву или в любую свободную минутку, пока находился в городе, а она работала. Но тогда все было в новинку. Helen открылась мне с другой стороны.

Она была настоящим руководителем. Не строгим боссом, который раздает команды, а именно лидером. Она прикрывала официантов перед владельцем заведения, улаживала все проблемы, всегда знала, кому поручить ту или иную задачу. И в этом тоже было так много ее достоинства без надменности. Безупречная комбинация, на мой взгляд.

В тот вечер на смене была официантка, которая обслуживала нас с Егором во время моего прошлого визита. Было ли мне стыдно перед ней? Нет. В тот день я просто хотел узнать Helen всю целиком, без масок. И хотел, чтобы она таким же образом узнала меня. А отпускать двусмысленные шуточки в семь утра после клуба… Ну да, это тоже был я. Но перед девушкой все же извинился, она улыбнулась. Конфликт на этом был исчерпан. Я не хотел, чтобы Helen чувствовала неловкость за мое поведение.

Мы поужинали, и я предложил поехать ко мне в отель. Дорогой читатель, я чувствую, как в этот момент ты удивился. Ведь совсем недавно я говорил, что в моих чувствах не было ни тени похоти. И я не слукавил. Мне не хотелось затащить Helen в постель, точнее, я просто не думал об этом. Мне не хотелось с ней расставаться, поэтому я и предложил продолжить вечер. Вот так просто.

Итак, мы в отеле. Заказали вино и тарелочку сыра, болтаем. Если бы я сейчас мог вспомнить, о чем был этот разговор! Может быть, о детстве? О родителях? О политике? Или о том, где каждый из нас побывал?

Ни одной зацепки. Я не могу вспомнить ни слова. Но я так хорошо помню ощущения. Болезненно отчетливо.

Это было наше первое свидание. Мы в отеле, пьем вино и болтаем. Ситуация деликатная, не так ли, дорогой читатель? Обычно девушки в таких случаях или страшно смущаются, или, напротив, сразу приступают к делу. А мужчины наблюдают за дамами и готовы взять все в свои руки в любую секунду. Но ничего похожего не было!

Мне просто хотелось на нее смотреть. Казалось, я могу рассматривать ее всю жизнь. Я много шутил, а она смеялась. Что я говорил? И что она на это отвечала? Ничего не могу вспомнить!

У меня зазвонил телефон. Это была бывшая жена.

– В четверг в девять к мировому судье за решением. Ты помнишь?

– Помню, конечно. Как Кира?

– Да уж ничего. Спит.

– В следующие выходные хочу взять ее к себе с утра. Это возможно?

– По выходным с утра у Киры занятия, папочка. Мог бы и запомнить.

Мы попрепирались еще немного, и я положил трубку. Это давно стало обычным делом и из равновесия меня совершенно не выбивало. Но в номере была лишь одна комната, а я имел дурную привычку почти всегда говорить по громкой связи, и Helen прекрасно слышала мои реплики.

Подчеркну, подобные разговоры с бывшей женой были для меня обыденностью, я не обратил на это внимания. Не переменилось выражение лица, не переменилось настроение. Я не видел необходимости объяснять суть беседы Helen. Ведь тут ничего такого!

Как же я мог не подумать об этом! Но я предупредил, что не хочу говорить о прошлом и затрагивать личные темы, поэтому она не задала ни одного вопроса. Гордость не позволила.

Ох уж эта гордость! Поинтересуйся она, уточни, кто звонил, о чем шла речь – ну конечно, я бы все ей объяснил! Но она промолчала, а я не придал значения. Вот дурак! Тем временем в голове у Helen мысли уже набегали одна на другую. Конечно, я не могу быть на сто процентов в этом уверен, а спросить мне уже не у кого. Тогда я еще недостаточно хорошо ее знал, чтобы распознать малейшие перемены настроения.

Я как ни в чем не бывало продолжил вечер. А Helen, надо отдать ей должное, ни на грамм не выдала своих сомнений. Я шутил, она смеялась. Все шло по-прежнему хорошо.

Время было уже далеко за полночь, я знал, что на следующий день ей нужно на работу. А работником она была очень ответственным! Я предложил ей остаться у меня.

Вру, конечно! Ничего такого я ей не предлагал. Даже речи об этом не шло. Уж слишком естественно все было, словно это наш обычный вечер, словно этот отель – наш дом, где мы давным-давно живем вдвоем. Словно так было уже миллион раз и еще миллион раз будет. Я чувствовал, что могу сделать или сказать все, что угодно, и не буду непонятым. Поэтому мы просто переместились от столика на кровать.

Если ты думаешь, дорогой читатель, что сейчас начнется жаркая постельная сцена, то ты ошибаешься. Мы просто устроились на кровати и продолжили разговаривать обо всем. Как любящая семейная пара после вкусного ужина вдвоем. А дальше…

Дальше все вновь произошло так естественно, что сейчас мне даже сложно в это поверить. Я просто поцеловал ее.

* * *

Если бы ты знал, что видишь человека в последний раз, что бы ты ему сказал? Как бы ты на него смотрел? Что бы ты делал, понимая, что завтра он не придет, не откроет дверь своим ключом, не подарит короткий, но такой теплый поцелуй? Что он тебя больше не обнимет. Что ты никогда не вдохнешь всей грудью родной запах, не желая его выпускать. Этот человек больше не скажет тебе, что любит. Больше не съязвит, если ты обратишься с вопросом в неподходящий момент. Вы больше никогда не поссоритесь. Ты не наберешь номер, когда соскучишься, устанешь, когда просто нужна поддержка, а для нее достаточно пары слов.

Он больше не посмотрит тебе в глаза. Ты не поймаешь в его взгляде тоску, радость, возбуждение. Ты не прикоснешься к нему. У тебя останется несколько вещей, которые, будучи долгое время в ненадобности, станут холодными, потеряют тот самый запах. Можно оставлять какие-то предметы или одежду себе на память, но какой в этом толк, если время стирает следы?

Будешь ли ты сожалеть о том, что ваша последняя встреча или разговор были именно такими, какими им довелось быть? А ты, уверяю, будешь прокручивать последний разговор в своей памяти тысячи, миллионы раз. Когда, казалось бы, старая пластинка окажется затертой до дыр, ты начнешь искать новые смыслы в прощальном взгляде, уверишься в них, различишь новые оттенки в голосе. Так будет происходить, пока ты окончательно не запутаешься, где правда, а где вымысел.

Представь себе это. Ты уже знаешь, как поведешь себя? Что скажешь? Мы все ждем особенного момента, когда уж точно признаемся во всем, что на душе, когда отпустим все обиды и просто поделимся любовью. Но этот особенный момент наступает неожиданно. Мы редко к нему готовы. И после него, как правило, следует большая, неминуемая беда.

Неужели та злоба, которая живет в людях, обиды, которые мы естественным образом копим в течение любых отношений, несказанные слова, любые мелочи стоят того, чтобы потом сожалеть о поступках и словах, произнесенных в адрес близкого человека? Ведь мы говорим так много пустого и умалчиваем так много важного.

Насколько нужно сделать больно тому, кто сейчас рядом? Насколько нелепо сейчас могут прозвучать слова о большой любви? Мы все хотим быть правыми, отстаиваем свою позицию, защищаемся изо всех сил, как только можем. И что потом остается в памяти?

Я не хочу поучать тебя, дорогой читатель, у тебя был и будет свой опыт. Я только стремлюсь рассказать о своих ошибках, а принимать их во внимание или нет – только твое дело. Я не обижусь на тебя.

Но сейчас, стоя на развалинах своего счастья, я открываю в голове файл за файлом. И что я могу вспомнить? Боже, я даже не помню, каким был первый поцелуй. Я не помню, кто из нас первым признался другому в любви. Совершенно не помню, когда это было. Не потому, что эти этапы взросления каждой пары были для меня не важны. Ни в коем случае.

Просто все шло так естественно и легко, так гармонично и плавно, что я не заострял на этом внимания. Я бы многое сейчас отдал, чтобы вспомнить все наши моменты в деталях. Наши разговоры, шутки, первые жесты симпатии. Да хотя бы сорт вина, которое мы пили тогда в отеле! Я бы выбрал несколько лучших бутылок этого сорта и открывал их в те минуты, когда нестерпимо хочется почувствовать вкус ее губ. Удивительно, как что-то совершенно естественное превращается в несбыточную мечту. Ну как к этому можно подготовиться?!