Читать книгу Полное собрание стихотворений - Дмитрий Мережковский - Страница 15

То был зловещий сон: по дебрям и лесам,

Казалось, я блуждал, не находя дороги;

Ползли над головой, нахмуренны и строги,

Гряды свинцовых туч по бледным небесам;

И ветер завывал, гуляя на просторе,

И ворон, каркая, кружился надо мной;

И нелюдимый бор, как сумрачное море,

Таинственно гудел в пустыне вековой...

И вот, когда я шел кустарником дремучим,

Во мраке увидал я груды кирпичей;

Покрыты были мхом расщелины камней,

И плиты поросли репейником колючим.

По шатким ступеням спустился я к реке,

Где арки от мостов и темные громады

Низверженных бойниц чернели вдалеке.

Клубящийся туман окутал анфилады

Разрушенных дворцов и волны, и леса;

И палевой зари желтела полоса

Меж дремлющих столбов гранитной колоннады;

И расстилал залив безжизненную даль,

Едва мерцавшую, как матовая сталь.

То правда или нет, но мнилось, что когда-то

Бродил я много раз по этим берегам:

И сердце дрогнуло, предчувствием объято...

О нет, не может быть, не верю я очам!

В столице молодой все пышно и богато,

Там – жизнь и суета, а здесь лишь дикий бор,

Венчая мертвый прах покинутых развалин,

Уходит без конца в неведомый простор;

И шум его ветвей, торжественно печален,

Доносится ко мне, как грозный приговор:

«Тебя я победил, отверженное племя!

Довольно вам грозить железом и огнем,

Бессильные рабы! Мое настало время,

И снова мой намет раскинул я кругом.

Мои кудрявые зеленые дружины

Я приступом повел с полунощных пустынь

На величавый ряд незыблемых твердынь,

И вот в пыли лежат их жалкие руины!..»

Но шепоту дерев я криком отвечал:

«О нет, неистребим наш светлый идеал!

Надеяться и ждать, любить и ненавидеть,

И кровью истекать в мучительной борьбе,

Чтоб здание веков в развалинах увидеть,

О нет, могучий лес, не верю я тебе!

И смело проложу я путь к желанной цели!..»

А сосны мрачные по-прежнему шумели

И мне насмешливо кивали головой,

И я бежать хотел с безумною тоской,

Но лес меня хватал колючими ветвями,

Как будто длинными костлявыми руками;

И рвался я вперед и, ужасом объят,

Проснулся наконец... С каким порывом жадным

Я бросился к окну, как был я детски рад,

Как стало для меня все милым и отрадным:

И утра бледного сырая полутьма,

И вечный гул толпы на улице широкой,

Свистков протяжный вой на фабрике далекой,

И тяжкий гром колес, и мокрые дома.

Пусть небо надо мной безжизненно и мутно...

Я тех, кого вчера презрением клеймил,

Из глубины души теперь благословил!

О, как поближе к ним казалось мне уютно,

Как просто и тепло я вновь их полюбил!