Читать книгу Спецприключения Миши Шерехова - Дмитрий Наумов - Страница 4

В путь

Серый дом, стоящий в центре города, привлекал внимание проходящих отсутствием архитектурных излишеств. И это было неудивительно – в классическую эпоху принятия решений общество было далеко от демократических выкрутасов даже в области архитектуры. Строгие колонны у главного входа серого дома не оставляли сомнений в принадлежности архитектурного шедевра к присутственным местам, а серьезные лица его посетителей лишь подтверждало мнение прохожих.

В месте этом и присутствовал с девяти утра до девяти вечера подполковник Шерехов М.Н., решая в силу своего богатого опыта вопросы государственной важности. Редкий вопрос новой политической власти страны обходился без того, чтобы поставить Шерехова в известность о том, что вопрос такой существует. Поставки грузовых вагонов в некогда братские республики, гуманитарная помощь новых друзей новой России, проезд делегации из города-побратима Киото в город-побратим Париж через город-побратим Мухосранск – все становилось информационным достоянием строгого серого дома.

Временами Шерехова охватывал производственный зуд и административный экстаз, и он задавался вопросом – сколько вагонов, почему итальянская тушенка, на какую полосу в мухосранском аэропорту будут принимать побратимов. Но товарищи, также приходящие в присутственное место к девяти утра в этом случае говаривали: "Миша, успокойся, не для этого ты здесь".

И правда, Миша по штатному расписанию должен был ловить шпионов. Так уж получилось, что с разрушением основ некогда большого государства разрушились, казалось незыблемые, основы профессионального благополучия Шерехова и ему пришлось из разведки перейти в контрразведку. Правда, с повышением в должности. Теперь он руководил подразделением, о важности которого даже он боялся задуматься. Здесь ему пришлось забыть арабский, и вспомнить кое-что из испанского, тоже некогда успешно забытого. Но трудности Мишу не пугали, тем более, что глубокое знание этого красивого языка здесь и не требовалось. Вполне достаточно было своему проверенному "штыку" позвонить и с экспрессией в голосе спросить: "Эрнанд, бля! Комо экстаз?" И на его малопонятный ответ заметить: "Экстаз бьен? Ну что ж, буйно!", – после чего составить информационную справку о политических аспектах оперативной обстановки в Андалузии. Секреты мастерства познаются только с опытом агентурной работы. А опыт Шерехова никогда не подводил.

Собственно говоря, и история эта началась с того, что только благодаря своему опыту Шерехову поручили дело особо деликатное, которое другого бы поставило в весьма затруднительное положение, а Мишу только раззадорило.

Однажды утром, когда сейф еще не был открыт и Шерехов просматривал газеты на предмет какого-нибудь скандала, а напарник гонял на компьютере очередного "геппера", Мише позвонил Начальник. Если бы в то утро Шерехов мог предвидеть все последствия этого звонка, то он проявил бы больше прыти, собираясь под ясные очи руководства отдела. А не стал бы по дороге заходить к знакомым и друзьям обменять видеокассеты, и послушать свежий анекдот, а заодно "стрельнуть" хороших сигарет – свои он курить бросил не из-за экономии, а из-за принципа.

Когда он, наконец, переступил порог кабинета Начальника, стрелки настенных часов приближались к одиннадцати.

– Заходи, спринтер! – обрадовался Шерехову Начальник

Удобно расположившись за "Т"– образным столом темного благородного дерева, Шерехов небрежно бросил перед собой видеокассеты и папку с исполненными документами, докладывать которые ему приходилось Начальнику с периодичность смены лунных фаз и небрежно, но с уважением во взгляде спросил:

– Ну, Михайлыч, опять вагоны с сахарным песком?

– Нет, Миша, теперь дело серьезное, – вздохнул Михайлыч и передал Шерехову шифровку на которой красным карандашом была выведена страшная буква "К". Для несведущих буква "К" не означала ничего. Но все сотрудники оперативного управления знали, что буква "К" – это литера контрольного документа, исполнение которого отслеживалось специально подготовленными всем своим богатым жизненным опытом и интеллектом людьми. И люди эти обязательно спросят с человека, которому будет расписан такой страшный документ: "Доложите нам!" И спрашивать будут так каждый день, пока измученный напряжением мысли работник увядшим голосом выдавит из себя номер справки рожденной им в муках оперативного творчества, напрочь перекрывающей требования ненавистного листка с литерой "К".

Итак, перед Шереховым лежала шифровка из одного южного приморского города необъятной России, известного своими черными ночами. И из этой шифровки следовало, что вот такими черными ночами хитрый и коварный враг не только сам пересчитывал вагоны с гуманитарной помощью, идущие из России в братские республики, охваченные братскими разборками друг с другом, но и подговаривал некоторых несознательных российских граждан помогать им в этих подсчетах. Причем враг был так хитер и коварен, что черными ночами при пересчете вагонов не пользовался фонарями, а определял их общее количество, считая на слух парные стуки вагонных колес на стыках рельсов. А белыми днями враг отсыпался и вел благопристойный образ жизни, чем и выделялся от остальных граждан – от честных тем, что днем отсыпался, а от нечестных тем, что вел благопристойный образ жизни.

Враг попал в поле зрения местных чекистов, и спустя полгода встал вопрос, что с ним делать в условиях демократии, гласности и всепрощенческой братской любви российского народа к остальным братским и сестринским народам, которые, впрочем, умело скрывали свои горячие чувства к России под лозунгами самоопределения и независимости от опостылевшей им "империи". И совет чекисты южного города спрашивали у Москвы. А в Москве единственно правильный ответ мог дать только Шерехов, это было известно даже Начальнику, собственно поэтому, Миша и прощал себе некоторые вольности в обращении с руководством. Дочитав шифровку, Шерехов уже был готов дать совет, подкупающий своей новизной, но Михайлыч, поняв, что сейчас опять начнется оперативный экспромт" крупного специалиста по гуманитарной помощи", поспешил взять инициативу в свои руки.

– Не спеши, Миша, подумай, а, главное, – здесь Начальник потупил глаза, – собирай вещи, придется ехать к коллегам в Сочи.

"Ща!", – хотел было возмутиться Шерехов, но вовремя сообразил, что ехать надо к морю за государственный счет, жить и кушать надо будут тоже за деньги налогоплательщика и тут же выразил готовность ехать на помощь сочинским коллегам.

Вопрос был решен и Шерехов, встав достаточно резко, чтобы в очередной раз опрокинуть стул, побежал оформлять аванс, задаваясь одним вопросом: "Сколько? Сколько брать? Сколько брать денег?»

Сборы в дорогу были недолгими. Укладывая в большую спортивную сумку пару белья, чистую рубашку, носовой платок и бритвенные принадлежности, Миша в радостном возбуждении чуть не забыл главное – плавки. Последний раз он их одевал в песках Обдурмана, греясь на раскаленных барханах громадного пляжа, окружавшего столицу полуостровного государства на многие сотни верст. Не удивительно, что плавки Мише пришлось поискать – они лежали на дне старого, не разобранного с той самой десятигодичной давности командировки, чемодане вперемешку с ластами, маской, трубкой и водолазными грузами. Все это перекочевало в спортивную сумку, и сборы были закончены.

Жена Шерехова, привыкшая как настоящая жена контрразведчика к неожиданным отъездам мужа, процесс прощания не затягивала. Только на пороге спросила: "Ты скоро назад?" и, не дождавшись ответа, плотнее закрыла дверь. Ни слезинки, ни вздоха.

"Повезло с женой!" – с гордостью за себя подумал Миша.

* * *

Спустившись вниз и выйдя из подъезда, Шерехов увидел на лавочке двух приятелей, которые проживали в одном с Мишей доме и с которыми он нередко делил минуты субботнего отдыха. Было видно, что приятели начали делить минуты отдыха уже с утра – речь одного из них была еще внятная, но громкая, жестикуляция другого была сумбурная, но выразительная. В недалеком прошлом это были ответственные сотрудники закрытого оборонного НИИ, сейчас же эти славные представители научной элиты работали на погрузочно-разгрузочных работах одного из товариществ с ограниченной ответственностью, куда они оба ушли, "клюнув" по простоте своей душевной на приписочку в конце этого товарищества, которая гласила, что оно, это товарищество, "закрытого типа". Оба интеллектуала сразу смекнули, что это не что иное как секретное прикрытие начавшего бурно развиваться процесса конверсии. Прозрение наступило довольно быстро, но поскольку платили в товариществе раз в десять больше, чем в родном НИИ, то они решили остаться, отдавая вопросам перехода к цивилизованной конверсии все свободное от погрузочно-разгрузочных работ время.

Завидя Мишу, приятели несказанно обрадовались.

– Мы тут обсуждаем перспективу директивного решения конверсионной программы аэрокосмического комплекса России, – пояснил один из них и душевно заглянул в глаза Шерехову.

Миша понял, что паузу долго держать нельзя – не на работе – еще подумают, что проблема конверсии его не интересует, и сделав умное лицо, Шерехов решил вставить свою лепту в процесс разработки конверсионной программы ослабевающей России.

– У меня есть свое виденье этой проблемы, – издалека начал он, – и если вы не против, основные тезисы я могу сформулировать хоть сейчас".

– На хер! На хер! – закричали пьяные интеллигенты, доставая третий стакан.

Миша сразу погрустнел. То ли от того, что уважаемое общество не захотело выслушать его тезисы, то ли от того, что ему надо было уезжать и он не сможет дослушать окончание высоконаучного диспута, но он погрустнел и пробормотал что-то вроде "Я не могу, мне ехать надо", чем вызвал к себе неподдельный интерес собеседников, которые в один голос заорали:

– А вот и тост созрел – на посошок!

Понимая, что вслед за "посошком" пойдут другие, подкупающие своей новизной, тосты из серии "на ход левой ноги", Миша залпом выпил "посошок", и ушел по-английски, не попрощавшись.

Добравшись муниципальным транспортом на работу, Шерехов, прежде всего, зашел к своему приятелю, который совсем не случайно занимал высокий пост Заместителя Начальника, и в чьи обязанности входило напутствовать и отправить Шерехова в дорогу. Дернув условным манером ручку двери, Миша своим ключом открыл замок и войдя в кабинет обнаружил то, что и надеялся обнаружить. Во главе стола сидел хозяин кабинета, он же Заместитель Начальника, он же просто Анатолий Евгеньевич, человек столь скромный, что даже сутулился, стараясь скрыть свое преимущество – стройность по-аполлоновски скроенной фигуры. По обе стороны маленького, но гостеприимного стола сидели боевые соратники из братского коллектива.