Читать книгу Адмирал Империи – 59 - Дмитрий Николаевич Коровников - Страница 3

Место действия: звездная система HD 23888, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Смоленск» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: спорная территория.

Точка пространства: орбита центральной планеты Смоленск-3.

Дата: 17 августа 2215 года.

– Александр Иванович, они не отстают.

Голос Аякса Пападакиса в динамике связи звучал непривычно серьёзно. Обычно мой друг находил повод для шутки в любой ситуации, но сейчас даже ему было не до веселья. На тактической карте, горящей призрачным светом в центре мостика «Афины», красные отметки вражеских кораблей роились вокруг нашей группы, как стая хищников, преследующих раненую добычу.

– Вижу, – ответил я, не отрывая взгляда от карты.

Мы отходили от разрушенного орбитального комплекса уже двадцать минут, и каждая из этих минут была наполнена напряжением. Форты гуляй-города двигались раздражающе медленно. Мои корабли с учетом буксировки поврежденных ранее могли идти минимум вдвое быстрее, но мы были привязаны к фортам, как караван к самому медленному верблюду.

А позади, с каждой секундой сокращая дистанцию, шли крейсера Суровцева.

Я изучал тактическую карту, анализируя диспозицию противника. Валериан разделил свои силы на несколько групп: основная масса шла прямо за нами, поддерживая давление; фланговые отряды обходили с двух сторон, пытаясь охватить; а где-то на периферии, словно хищник, ждущий своего часа, крейсировала эскадра контр-адмирала Должинкова.

Нам нужно было уйти далеко от орбиты Смоленска-3, и причины были чисто физическими. Гиперпрыжок – не просто нажатие кнопки. Это сложнейший процесс, требующий идеальных условий. Воронка подпространства, открывающаяся например рядом с планетой, может затянуть в себя обломки, астероиды, любой космический мусор – и столкновение внутри туннеля означает верную гибель. А гравитационное и магнитное поле крупного небесного тела искажает траекторию перехода, способно выбросить корабли далеко от расчётной точки выхода.

Именно поэтому нам нужен был «чистый» космос. Открытое пространство, свободное от обломков разрушенной станции, вдали от гравитационного колодца планеты. И до этого пространства – ещё добрых триста с гаком тысяч километров.

– Аристарх Петрович, – я повернулся к старпому, – расчётное время до точки безопасного прыжка?

Жила склонился над навигационным пультом, его пальцы быстро пробежались по сенсорам, выводя на экран траектории и расчёты.

– При текущей скорости – примерно около сорока минут, господин контр-адмирал.

Сорок минут. Целая вечность, когда за тобой гонятся почти восемьдесят вражеских вымпелов.

Я снова посмотрел на карту, оценивая диспозицию. Наша разношерстная группа – восемь уже изрядно поврежденных и ослабленных кораблей моей эскадры, двадцать пять фортов, тяжёлый крейсер «2525» Пападакиса, четыре эсминца и четыре судна-генератора – двигалась прочь от орбиты Смоленска-3. Форты по-прежнему сохраняли полусферическое построение, развернув защитный купол в сторону преследователей.

А преследователей было много. Слишком много.

Крейсера Суровцева – те, что уцелели после двух неудачных атак – перегруппировались и теперь шли за нами, постепенно обгоняя с флангов. Они были быстрее нас, и они использовали это преимущество на полную катушку. Не атаковали в лоб – Валериан усвоил урок – но окружали, охватывали, отрезали пути отхода.

Повторюсь, на периферии, дрейфовала эскадра Никиты Викторовича Должинкова. Контр-адмирал держался на расстоянии, не приближаясь к фортам, но и не уходя далеко. Словно наблюдатель, ждущий развязки драмы.

– Этот ваш Суровцев не отступится, – произнёс Аристарх Петрович, и в его голосе слышалась мрачная уверенность. – Он будет атаковать снова и снова, пока мы не совершим прыжок. Или пока он нас не уничтожит.

– Знаю.

Я знал. Валериан Николаевич Суровцев был многим – карьеристом, интриганом, жестоким командиром – но трусом он не был никогда. А тут еще два поражения подряд лишь разожгли его ярость. Сейчас новоявленный вице-адмирал был как раненый зверь: опасный, непредсказуемый, готовый на всё ради того, чтобы вцепиться в горло своему обидчику.

– Александр Иванович! – голос Айка Пападакиса снова ворвался в мои размышления, и на этот раз в нём звенела тревога. – Наблюдаю перестроение противника! Две группы отделяются от основных сил и расходятся в стороны!

Я посмотрел на карту. Действительно – красные отметки разделялись. Часть кораблей Суровцева продолжала идти прямо за нами, но две группы – по десять-двенадцать вымпелов в каждой – отклонялись влево и вправо, обходя нашу формацию с других направлений.

– Он пытается зайти с тыла, – понял я.

Наша полусфера была развёрнута назад, к преследователям. Передняя часть – та, что смотрела в направлении движения – оставалась открытой. Если Суровцев сумеет обогнать нас и ударить спереди, или зайти сбоку…

– Аякс, – я переключился на канал связи с «2525-ым», – видишь их манёвр?

– Вижу, чёрт бы их побрал! – Пападакис не скрывал раздражения. – Эти ублюдки думают, что они умнее всех! Пытаются обойти с подбрюшья, пока мы ползём как беременные черепахи!

– Спокойно, без паники, – я позволил себе усмешку. – Пусть пытаются.

– Спокойно?! – взвился Айк, еще больше накручивая сам себя. – Александр Иванович, у нас тут дофига вражеских вымпелов на хвосте, а ты говоришь – спокойнее?! Да я сейчас…

– Капитан Пападакис.

Одно слово – но сказанное тем тоном, который мой друг научился распознавать за месяцы совместной службы. Тоном, означающим: я знаю, что делаю. Доверься мне.

Пападакис действительно замолчал. В динамике было слышно его тяжёлое дыхание – он успокаивался, брал себя в руки.

– Ну, извини, – произнёс он наконец, уже ровнее. – Нервы. Так что будем делать?

– Ждать, наблюдать и вовремя реагировать.

На карте две фланговые группы продолжали своё движение, постепенно обгоняя нашу медленно ползущую флотилию. Суровцев был предсказуем в своей тактике – он снова пытался найти слабое место в обороне фортов, снова искал способ ударить туда, где защита тоньше.

Он не знал или не понимал? Или не хотел понимать?

У моего гуляй-города не было слабых мест. Была только… гибкость.

Минуты тянулись медленно, отмеряемые монотонными докладами операторов. Дистанция до преследователей – сто двадцать тысяч километров. Скорость сближения – шесть единиц. Фланговые группы выходят на параллельный курс…

Я ждал. Ждал момента, когда Суровцев решит, что пора действовать.

И дождался.

– Фланговые группы меняют курс! – голос оператора сенсоров. – Разворачиваются к нам! Начинают одновременное сближение с двух направлений!

На карте красные отметки, обогнавшие нашу формацию, теперь поворачивали внутрь, нацеливаясь на незащищённые места полусферы. Одновременно основная группа преследователей – «Новороссийск» и ещё около тридцати вымпелов – ускорилась, сокращая дистанцию.

Классический охват. Удар с трёх сторон одновременно. Если бы мы были обычной эскадрой – это был бы конец.

Но мы не были обычной эскадрой.

– Аякс, – я переключился на общий канал связи, – передай командирам фортов: смена конфигурации. Сфера. Полная сфера. Выполнять немедленно.

Секунда тишины. Потом голос Пападакиса – удивлённый, но уже с ноткой понимания:

– Сфера? Ты хочешь закрыться полностью?

– Именно. Пусть господин Суровцев бьётся об нас со всех сторон – результат будет один.

Команда ушла, и форты тут же начали перестроение.

Это было похоже на танец – медленный, величественный танец металлических сфер в пустоте космоса. Крайние форты полусферы, те, что до сих пор смотрели вперёд и в стороны, теперь начали сдвигаться, сближаться друг с другом. Магнитные тросы, связывающие конструкцию воедино, натянулись, изогнулись, перераспределяя напряжение. Защитные поля на карте мерцали, перетекая от одного форта к другому, образуя непрерывный контур.

Полусфера превращалась в сферу. Полную, замкнутую и соответственно защищающую со всех сторон.

Все наши корабли оказались внутри этого кокона, достаточно большого, чтобы вмести всю нашу эскадру, включая суда-генераторы. Все мы теперь находились под защитой двадцати пяти крепостей, чьи перекрывающиеся поля образовывали для артиллерии противника непроницаемый барьер.