Читать книгу Форт Росс. Призраки Фортуны - Дмитрий Полетаев - Страница 3

1787 год. Херсонский тракт

Выехав из Херсона, Екатерина с замиранием сердца наконец осознала, что она неумолимо приближается к своей мечте. Безмерная радость и ликование разлились в ее душе. «Таврия, – твердила про себя императрица, – я назову тебя Таврия! Не Крымом – это басурманское название, а классическим греческим именем – Таврия!»

Эта поездка на юг была приурочена еще к одной важной дате – двадцатипятилетию восхождения Екатерины на российский престол. И сейчас, оглядываясь назад и вспоминая пережитое, императрица не могла не улыбаться. Практически все, о чем она когда-то могла только мечтать, устроилось самым наилучшим образом. Осталось последнее – вырвать Грецию у османов, посадить на константинопольский трон внука Константина, и тогда величию России, раскинувшейся от берегов северных морей до Средиземного, уже ничто не сможет угрожать. «Тогда и помирать можно! – размышляла Екатерина. – Правда, еще неплохо было бы в обход сынка передать трон старшему внуку Александру! Вот тогда уж действительно больше нечего и желать! Ну да ладно, свалим Порту, а уж с “этим” как-нибудь разберемся с Божьей помощью…» – думала царица.

Передача престола Александру в обход Павла была давней и прочно укоренившейся в сознании императрицы мечтой. И надо отдать ей должное, она сделала все, чтобы подготовить своего любимого внука к царствованию. Прекрасно образованный, воспитанный, начитанный, рано ставший разбираться в политических хитросплетениях бурлящих страстями королевских и императорских дворов Европы, статный красавец Александр действительно являл собою образ идеального государя.

Вот только как обойти Павла, пока было непонятно. Именно поэтому решение столь щекотливого вопроса царица все откладывала «на потом». Павел с детства был болезненным ребенком. «Кто знает, может, и само все как-то разрешится…» – вздыхала она и незаметно крестилась.

По выезде из Херсона императорский поезд опять, в который раз в этом путешествии, ждал сюрприз. Его встретил трехтысячный отряд донских казаков, который так и сопровождал императрицу до самого Крыма.

Пришлось устроить казакам в тот день торжественный смотр. Смотр нелегкий, ибо казацкое построение было особое, в одну линию, – пока из конца в конец доедешь, солнечный удар хватить может! Но зато и зрелище стоило того! Вытянувшись чуть не на версту, с поднятыми в салюте тонкими и длинными пиками с развевающимися на них вымпелами, казаки представляли собой красочное зрелище. Несмотря на раннюю майскую жару, императрица с Иосифом II Австрийским, который присоединился к ней в Киеве и путешествовал под именем графа Фалькенштейна, то есть, как он полагал, «инкогнито», два раза проехались перед строем в открытой колеснице. Император Священной Римской империи был потрясен. Особенно его поразили слова атамана казачьего войска, что за день похода казаки покрывают более шестидесяти верст. Обычная кавалерия делала порядка тридцати – почти в два раза меньше!

Но и это, как оказалось, было только начало. Когда именитых гостей встретила рота «настоящих» амазонок, хранимая до сих пор Потемкиным в тайне, тут уж ахнула даже привыкшая к его «грандиозам» императрица!

Когда греческий женский конный эскадрон пролетел перед изумленными зрителями полным галопом, сверкая на солнце отполированными до блеска металлическими нагрудниками, подчеркивавшими особенности женской фигуры, и алыми юбками, беззастенчиво обнажавшими сильные загорелые ноги, – эффект был, пожалуй, посильнее, чем фейерверк, который накануне устроил Потемкин и в котором, как поговаривали, спалили более двадцати тысяч ракет и петард!

В общем, сюрпризам в этой поездке не было конца. Оно и понятно, Россия хотела показать Европе свою возросшую мощь. И в первую очередь продемонстрировать это своему главному союзнику – Австрии. Как знала Екатерина, австрийский император отправился в эту поездку с неохотой. Что-то подсказывало ему отказаться от путешествия в «варварские края варварской страны». Но, заглушив предостережения внутреннего голоса, Иосиф II все же принял приглашение. Да и как он мог отказать Екатерине Великой? Никак не мог. Однако не без удивления для себя император обнаружил осмотр новых российских владений чрезвычайно любопытным и… своевременным.

В Крыму прием оказался еще более помпезный. У ворот грозной крепости Ор-Капу, которую русские с ходу переиначили на свой лад в Перекоп, по обе стороны дороги выстроились татарские воины из охраны Бахчисарайского дворца. Зрелище было внушительное. Но всего удивительнее было то, что вчерашние заклятые враги России сейчас скромно гарцевали по обеим сторонам императорского поезда наряду с эскадроном конногвардейского полка. Эти потомки Чингисхана теперь были готовы отдать души за свою новую, «гяурскую», властительницу – за свою Северную Семирамиду!

Вот уж воистину, неисповедима воля Аллаха!

Как галантно заметил потом на обеде граф де Сегюр, он «никогда в своей жизни не видел коней и всадников с такими безупречными крупами». Двор на некоторое время замолк, соображая, чьи крупы имел в виду французский посланник. Ситуацию усугубил все тот же несносный Фиц-Герберт, который, ухмыльнувшись, с чисто британской прямолинейностью не преминул заметить, что «месье граф славится своим утонченным вкусом». При этом англичанин выразительно взглянул на графа Кобенцеля, который вдруг, ни с того ни с сего, густо покраснел. Всем были хорошо известны несколько женственные формы графского «арьергарда», которыми он безумно гордился и которые при каждом удобном случае любил довольно забавно «отклячить». Также всем было хорошо известно, что именно Сегюр был в числе самых ярых почитателей графских форм. Но и на этот раз двор был настроен миролюбиво и решил, что если полугодовая поездка настолько «сблизила» этих некогда заклятых врагов, то с точки зрения «высокой дипломатии» это может весьма положительно сказаться на судьбе франко-австрийских отношений, а значит, и на судьбах Европы.