Читать книгу Кот, ночь на кладбище и другие истории. Сборник рассказов - Дмитрий Рыжаков - Страница 2

Как же я любил своих одноклассников! Конечно, все они были далеко не ангелами, но было в них такое огромное разнообразие поступков и эмоций, что позволяло всем нам чувствовать яркость жизни. Не думаю, что мне каким-то неведомым образом повезло с моими одноклассниками. Ребята как ребята, но, я думаю, что дело было в том, что мое мнение очень часто совпадало с мнением большинства. А это было мне, как вы понимаете, по душе. То есть, скорее всего, да, повезло мне с ними!

Не все поступки и эмоции были с положительным окрасом. Мы, как и любые школьники, при любой возможности ругали школу. За ее порядки, за то, что она, как нам часто казалось, отнимала наше время.

И вот, одной из таких негативных эмоций была наша нелюбовь к директору. То есть, я не думаю, что директор школы – это та профессия, которая призвана рождать в учениках любовь. Но у нашего директора была одна особенность, которая причиняла нам повышенные неудобства. Нет, тут дело не в том, что мы, как и положено, всем ученикам, боялись его. И дело было не в том, что он был очень строг, наоборот, по нашему мнению, он был слишком добрым.

Самое главное его качество, которое бросало нас в дрожь, было то, что он любил записывать все свои замечания в дневник. Вот так, бегал ты, например, не перемене и натыкался на директора. Думаете, он ругал нас грозным голосом, стыдил при всех, или отводил к классному руководителю на разборку? Если бы! Вместо всего того, что положено, как нам казалось, делать директору, он просто просил принести дневник, а когда получал его, молча что-то в него записывал и возвращал с улыбкой.

Как вы понимаете, все эти записи потом попадали на глаза к родителям, после чего происходили вполне очевидные вещи – различные наказания. Кому-то на целую неделю запрещали гулять, кто-то лишался сладкого, а мне чаще все запрещали встречаться с моим другом – Лешкой, наступала грусть-печаль.

Кроме того, записи директора портили весь дневник. Юрий Константинович не делал исключения никому. Отличник ты, троечник или вовсе, хулиган, все наши дневники выглядели одинаково – как неизданная книга мыслей нашего директора. А мыслей у Юрия Константиновича было, ой как много, да и почерк у него был ого-го, какой размашистый! Да-да, иногда его записи занимали все страницы одной недели, не оставляя надежды на то, чтобы как-то их стереть, ну или еще как извести. Был за нами всеми грешок, мы часто стирали или вырывали листки дневника с грозными, но миниатюрными, по сравнению с записями директора, строчками учителей.

Одним словом, нам все это изрядно докучало и мешало. Да, так мы и считали, что поведение и пагубная для наших дневников привычка Юрия Константиновича мешали нам в полной мере радоваться жизни. Как вы понимаете, именно поэтому у каждого ученика нашей школы, так мне казалось, и у каждого моего одноклассника, это, несомненно, была как минимум одна сокровенная мечта, – чтобы у нас поменялся директор. А если чего-то сильно хочешь, то это иногда сбывается.

Настал и в нашей школе «праздник». Я сидел в кабинете истории и лихорадочно пытался вызубрить главу про первобытных людей. Мне никак не удавалось понять, как наши предки могли изготовить такие копья из камня, которыми они могли завалить целого мамонта.

Мы, мальчишки, в лесу часто пытались что-то выточить из камня, даже разбивали камни, как это было описано в учебнике истории, но не получалось у нас такого грозного оружия. Как мы ни старались. Максимум, что в итоге выходило – палка-копалка, которой мы могли только вырыть небольшую ямку. На копье это все не тянуло и с большой натяжкой. Первый же корень на пути нашего «копья» становился непреодолимой преградой, и копье с унылым треском ломалось. Какой там мамонт! А ведь в главе про первобытного человека так было и написано, что кроманьонцы могли добыть мамонта с помощью своих первобытных копий с каменными наконечниками. Поэтому я и не мог поверить. «Ну, уж нет, этого просто не может» – быть, думал я. Проверено! Свалили все на первобытного человека, сделали из него инженера, выпускника вуза. Ну не мог же первобытный и чумазый предок быть умнее нас, прогрессивных школьников. Максимум, во что я готов был поверить, так это в то, что наш дремучий предок сидел в своей пещере и ел те самые коренья, которые с трудом вырывались из земли этим самым каменным наконечником.

За этими мыслями я не сразу заметил тот кипиш, который начинался вокруг меня. Обрывки фраз не сразу стали складываться для меня в осмысленные предложения!

– Да ты что?..

– Да кто тебе сказал?..

– Вот же повезло!!!

– Кто, Юрий Константинович?!

– Уходит?!

Я оторвался от учебника, посмотрел на окружавших меня ребят и до меня, наконец-то, стал доходить истинный смысл творившегося вокруг меня.

– Вы о чем, ребята?! Кто ушел? Директор? Куда, что случилось? – спросил я.

– Юрий Константинович ушел!!! – закричали все хором.

– Димасик, ты не представляешь! У нас будет другой директор, – сказала Наташа и пустилась в пляс. Она взяла с парты мой дневник и подбросила его к самому потолку, и почти закричала:

– Свобода!!!

Все вокруг бегали и не умолкали. Я пока еще не мог осознать всей той радости, что меня окружала, и оставался серьезным. Эти предки со своим каменным наконечником так плотно засели в моем мозгу, что не давали мне возможности начать безудержно веселиться, как все вокруг. За это я в очередной раз возненавидел эти, не вписавшиеся в мою картину древнего мира, каменные наконечники.

– Да чтоб их! – сказал я

– Ты чего ругаешься? – спросил Сережа.

– Да, нет! Я не про вас, просто это, история, отвечать скоро.

– Ааа… – протянул Сережа, но вряд ли он что-то понял, так как тоже схватил уже свой дневник и запулил им в картину, где первобытные люди кидали копья в бедного мамонта, который провалился в глубокую яму. И я подумал: «Ничего себе, яма, ее ведь тоже нужно было чем то вырыть». Но мои мысли прервали.

В этот момент в класс вошла наша историчка. Скорее всего, она подумала, что вместо ее учеников на урок заглянули неандертальцы или кроманьонцы – такой хаос стоял у нас в классе. А может, она ничего такого и не подумала, но очень удивилась.

– Что тут происходит?! – громко произнесла она. – Быстро подняли свои дневники и сели за парту!

– Елена Михайловна, до урока еще 5 минут и у нас перемена! – взмолился Алешка.

– Перемена для учителя, – сухо сказала Елена Михайловна. – Садитесь за парту! Быстро!

Нехотя, подобрав с пола дневники и тетради, мы расселись за свои парты.

– Вот же, даже уходя, наш директор продолжает мешать нам, – шепотом сказала мне Наташа и тихо засмеялась.

Так мы сидели до самого начала урока. Нам это не нравилось до такой степени, что, когда зазвенел звонок на урок, мы все вздохнули с облегчением. Вскоре после звонка в класс снова вошла Елена Михайловна. На этот раз вместе с ней в класс вошел высокий, богатырского вида мужчина. «Ого, гигант, – подумал я. – И это еще кто?».

– Дети, – без подготовки начала учитель. – Представляю вам нашего нового директора школы. Прошу любить и жаловать – Павел Викторович. – Елена Михайловна двумя руками показала на мужчину. Тот молча кивнул головой в знак приветствия.

В классе воцарилась необыкновенная тишина. Я видел, как у ребят, как мне показалось, шевелятся губы в немом крике о помощи.

– Забыла, – продолжила наша учитель. – Еще одна новость, Павел Викторович будет вести у вашего класса историю, вместо меня. А я буду преподавать в 9 и 10 классах, – добавила Елена Михайловна и радостно улыбнулась.

По классу прошел ропот. Все переглядывались. Ребята выглядели словно утопающие, которые безнадежным взглядом смотрят на уплывающий вдаль корабль.

– Елена Михайловна, – прямо с места начала Ира. – Как же так?

Что касается меня, то я в этот миг осознал, каким образом первобытные люди справлялись с мамонтом обычным копьем с этим самым каменным наконечником. Весь секрет был в том, что они были размером с нашего нового директора и по грустному стечению обстоятельств – нового учителя истории. «Да, такой и голыми руками мамонта порвет», – подумал я.

– Ира, Павел Викторович хороший учитель, уверена, вы будете счастливы! – с деланной радостью на лице Елена Михайловна повернулась к директору, как бы намекая, что нужно что-то сказать в подтверждение ее слов. Но никто ничего не сказал. Павел Викторович еще раз кивнул и вышел.

– Ну что же, ребята, на чем мы остановились на прошлом уроке? – суетливо спросила Елена Михайловна и добавила, – рано прощаться, сегодня я проведу с вами последний урок истории.

«Последний урок в истории – подумал я. – Лучше бы так сразу и сказал, к чему все эти надежды и заблуждения? – прошептал я вслух».

После урока ко мне подошел мой друг Алеша.

– Ну, что ты думаешь, как все теперь будет? – спросил он.

– Да ну, даже думать не хочу – махнул я рукой. – Но мне это все не нравится. Уж больно наш новый директор огромный, – добавил я. – Видел его ручищи?

–Да уж это точно, ручищи, – согласился Алешка и изобразил, как кто-то его душит. – Да и сам он словно гора, от одного вида бежать хочется, – закончил Алеша и потер свою щеку, на которой остался след от старого синяка, который он получил неделю назад в небольшой драке. Мне показалось это очень символичным.

– О чем вы тут секретничаете? – подбежала Наташа и одним своим видом полным положительной энергии, прекратила нашу трагическую беседу.

– О новом директоре, – автоматически ответил Леша.

– Пффф, тоже мне, нашли, о чем горевать – Наташа заломила пальцы и скорчила смешную рожицу.

Я посмотрел на Наташу. Было что-то в девчонках, что нам не удавалось понять. То они визжат от вида маленького паучка, то на тебе, огромный, как скала, директор совсем ее не напугал.

–Тебе все равно, кто будет нашим директором? – спросил Алеша. – Да он любого из нас прихлопнет, как муху.

– И еще, может, ты и не заметила, – начал я, нагнетая своим голосом атмосферу неизбежности, – он будет не только директором, а, внимание, нашим учителем истории! – закончил я и поглядел на Наташу в надежде на то, что увижу ужас в ее глазах. Но ужаса я там не увидел.

– Какие вы смешные! – засмеялась Наташа. – Вас что, на драку с ним зовут? Прихлопнут их! Успокойтесь, не будет он с вами бороться.… Ну почему мальчишки все мерят силой, а? Головы-то вам на что, разум там и все в этом роде, мы же не кроманьонцы, а homo sapiens! – гордо подняв голову сказала Наташа.

– Ладно, посмотрим, но я бы не был так оптимистичен на твоем месте, – продолжал Алеша драматичным тоном.

– Ладно, я в столовку! – вновь засмеялась Наташа и убежала.

В следующие два дня ничего не происходило. То там, то тут стихийно собирались компании ребят, для того, чтобы обсудить нового директора и все слухи, которые с ним связаны. Делились теми крохами информации, которую удалось добыть. Все понимали, что большинство сведений были, мягко говоря, не совсем достоверны. Говорили даже о том, что Павел Викторович ест. Это Сережа умудрился заметить директора в столовой. Но особых сведений, которые помогли бы нам уменьшить глаза наших страхов, не было ни у кого.

Более того, происходили непонятные метаморфозы с нашим страхом. Нас накрыл СТРАХ ПЯТНИЦЫ! Вообще-то, мы пятницу обожали. Все любят пятницу. Пятница для нас всегда означала одно – выходные уже близко! Сиди себе на уроках и радуйся! Но в эту пятницу мы не радовались. В эту пятницу у нас по расписанию был урок истории. А это значит, что нам придется столкнуться лицом к лицу с Анатолием Викторовичем и со всеми нашими страхами. По мнению большинства мальчиков, нам это ничего хорошего не предвещало. Девочки же, в большинстве своем, на этот счет как будто и не переживали. Знай себе, о чем-то весело трещали и шушукались, словно ничего не происходило.

Ну почему все так? Когда ты стараешься, чтобы время как можно медленней тянулось, он, как назло, летит, как птица, а когда наоборот, хочешь, что бы оно пролетело быстрее, оно ползёт, как объевшаяся гусеница. Вот и у нас пятница наступила слишком уж быстро.

И вот уж мы сидим, как в былые времена, в кабинете истории. Девочки продолжают весело общаться. Мальчики сидят с каменными лицами и каждый сосредоточен, словно герой, которому предстоит накрыть своим телом амбразуру с пулеметом. Со стороны это выглядело, скорее всего, очень забавно. Девочки веселятся и бегают, а мальчики сидят за партами. Обычно все происходило с точностью до наоборот.