Читать книгу «She». В основе романа лежит реальная история - Дмитрий Роюк - Страница 3

Тебе посвящается.

Часть 1

Глава 1

Я – идиот и неудачник.

Так называла меня мама, до тех пор, пока у нее хватало силна ругань. А потом ее не стало. Ее последние слова звучали так: брось к чертуэту сатанинскую музыку. Она превратит тебя в червя. Ты будешь переползать изодного клуба в другой, пока не наступит старость. Ты окончишь свою жизнь впритоне для бомжей. Хорошую музыку слушают и наслаждаются ею. А твой рокзапивают гадкой похлебкой для свиней.

Я люблю тебя, – отвечаю я. Целую маму в лоб, и прощаюсьнавсегда.

С того трагического дня я больше не прикасаюсь к гитаре имикрофону.

После похорон выставляю квартиру на продажу. Гружу в старыйМерседес тряпье панка, и еду в дом бабушки. В прекрасное тихое место, возлебезымянного синего озера, и решаю там стать писателем. Это мысль приходит комне не сразу. Но как мне еще рассказать о том, что произошло в канун моеговторого дня рождения, если мама запретила петь?

Я – начинающий писатель. Так меня никто не называет, кромесамого себя. Для всех остальных – я просто новый сосед. Сын покойного Феликса,чьи корни тянутся от старого дворянского рода Ресиных. Тридцатилетний мальчик,который никогда не появлялся в живописном поселении, вдали от Москвы.

С тех пор как между моими родителями произошла драма, мамазабрала меня, когда мне еще не исполнилось трех лет. Больше Мария Витальевна,не появлялась в старинном доме, исторически знатной семьи.

Что конкретно произошло до сих пор покрыто тайной. Такогоумного и красиво сложенного мужчину, как мой отец, мама так и не встретила. Аразмениваться на обычных мужчин она не желала. Она умерла в одиночестве.Впрочем, как и мой отец.

Писать книгу – это как переплывать Атлантический океан водиночку. На сколько: все это правда, я не знаю? Но прочитав автобиографическийтруд Стивена Кинга: «Как писать книги», я поверил королю ужасов на слово,потому как уже месяц сидел в комнате, на чердаке и ни слова не написал.

Слова были, но между собой никак не вязались. Получаласькакая-то каша. Мои щеки, и без того красные, из-за близкого расположениякапилляр на лице, наливались краской. Я стыдился читать то, что только вот-вотпрекрасно складывалось у меня в голове. А на бумагу ложилась полная чушь.Несуразица. Комикс. Я хотел запечатлеть тот день – когда не стало Макса, сынаАльберта Викторовича. Это был не самый смешной и несуразный вторник. Это былдень, когда все во мне перевернулось. И я начал врать самому себе.

От моей рукописи меня оторвала моя бабушка, которую яназвал Миссис Марпл. Да, моя бабка сущий дьявол. Она лучший знаток всего, чтопроисходит в округе и даже за пределами этого тихого места. Она разнюхает любоетайное дело, кроме скандала моих родителей. Или быть может, она знает об этомвсе, но молчит. Не важно. Сейчас она одергивает меня за рукав клетчатой рубашкиот клавиатуры ноутбука и тянет в просторную кухню, заставленную большим круглымстолом по центру с шестью деревянными стульями на круглых ножках. Меня ждутоладьи с домашним малиновым вареньем и чайный самовар с липой. Сначала япытаюсь сопротивляться, но затем соглашаюсь, зная, что бабуля не оставит меня впокое.

Книга, может двадцать минут подождать. Я уверен, что еще нескоро  проявятся на бумаге первые черты Кристины,Макса и меня.

– Ну, что как там твоя гениальнаякнижка? – интересуется бабуля, крутясь у плиты, помешивая ложкой гороховый суп.

– Бабуль еще даже нет и целогопредложения. О какой гениальности может идти речь? – я пододвинул блины старелкой поближе к себе, и надкусил один.

– О, такой, Денис. Если человекувнушить с детства, что он гений, – он добьется любых высот. Но…

Бабуля отхлебнула суп из ложки, пробуя на соль бульон, искривилась. – Но вышло все через одно место.

Я отпил чай и посмотрел на бабулю.

– Как ты говоришь, вышло?

– Что я пропустила твое воспитание. Ивсему виной твои родители. В особенности мать.

– Моя мама была прекрасной женщиной.

– Вот именно это ее и погубило Денис.Красота – механизм дьявола. Твоя мать допустила ошибку, которую можно было несовершать. И всему виной ее совершенная красота. Знаешь, как она поступила?

Я поднял голову и насторожился, ожидая, что бабуля на свойвопрос сама даст ответ. Но она сплюнула соленый суп в раковину и приняласьснимать горячую кастрюлю с плиты.

– А ну-ка помоги мне.

Я встал из-за стола и взял из рук бабули чугунную посудину.

– Слей эту гадость в раковину. А япока начну готовить новый. С гороховым супом у меня всегда не ладится.

Я взялся за горячие железные ручки и аккуратно снял с плитыкастрюлю.

Когда я вернулся, бабуля успела задремать, сидя в кресле уокна, откуда открывался вид на безымянное синее озеро. Я аккуратно задвинулштору, чтобы солнечный свет не разбудил мою Миссис Марпл, укрыл вязаным пледомноги и вернулся к столу. Закинул пару оладий в рот, отхлебнул чай из липы ивстал из-за стола. Раздосадованный тем, что бабуля больше никогда не вернется кссоре моих родителей, и я не узнаю, что произошло, я поплелся в свою комнату,которая располагалась на чердаке. Пересчитав деревянные ступеньки, я толкнулрукой дверь, и передо мной открылась моя убогая мастерская писателя. Я сходуупал на пружинистую кровать и открыл ноутбук.

Но до самого вечера, я ни строчки не написал.

Так прошло три недели, пока бабуля снова не спросила меня:

– Как там твоя идеальная книжка?

Бабуля, как всегда крутилась у плиты и готовила обед длянас двоих.

– Стоит на месте.

– Ты что сюда приехал прохлаждаться?Поедать стопками оладьи? Решил превратиться в хряка?

– Бабуль, я работаю.

– Что-то кроме толстого живота ядругих изменений в тебе не заметила. Благо хоть бреешься.

Оскорбленный резкой фразой бабули я постарался втянутьживот, но ничего не получилось.

– Я, правда, пишу. Ночами напролет, —отвечаю я, и глазами ищу футболку с символикой Nirvana, желая поскорей одеться и спрятать предательски выпирающийживот.

– Ничего подобного. Я вчера убираласьу тебя на чердаке. Кроме белых листов я ничего не нашла.

– Бабуль, – в моей интонации можнобыло легко распознать довольство самим собой. Я работаю в ноутбуке.

– Знаю, – рявкнула бабуля. Там я тожевсе прошуршала. Думаешь, Миссис Марпл не разбирается в новых технологиях?

Бабуля пристально посмотрела мне в глаза, и меня тут жебросило в краску. Ума не приложу: почему я не удалил историю поиска в Google.

– Девку тебе надо, а то смотришьвсякую пахабщину!

– Бабуль.

– Что бабуль? Пора б уже женится!

– В этом та вся и проблема! Я однаждывлюбился в девушку, но из этого ничего хорошего не вышло, – откровеннопризнался я. А как ты понимаешь, природа требует свое, а сил, начинать новыеотношения, у меня нет. Что тебя бесит: то, что я не состоялся, как мужчина илито, что ты сама недолго продержалась в браке?

Мне стало ужасно стыдно за резкую фразу, перед бабулей, но,похоже, я попал прямо в сердце. Она о чем-то призадумалась.

– Я никак не могу понять: почемуоднажды разочаровавшись в собственном муже и в твоей матери,  я не могла подпустить тебя к себе? Вот смотрюна тебя и не верю, что ты мой внук, которого я не видела больше двадцати лет.

– Если бы я только знал ключ кразгадке, я бы уже начал писать книгу.

– Только это тебе мешает? – серьезнымтоном спросила бабуля, сминая вафельное полотенце в руках.

– Меня интересует основа любви. В нейя ужасно плохо разбираюсь. Расскажешь о моих родителях.

Бабуля покачала головой.

– Это расстроит тебя.

Я посмотрел бабуле в ее бирюзовые глаза и понял, что смыслаупрашивать нет. Со временем я все узнаю. Это послужит основой  моего сюжета. И как только я прокрутил этумысль в голове, рядом с домом пронеслась машина на скорости и резкопритормозила на повороте, где обычно ходили коровы, возвращаясь с пастбища. Вту минуту, я не мог представить, что в основу моей книги ляжет совершеннодругая история.

Я выбежал из дома, глянуть все ли там в порядке. За времямоего пребывания уже пару раз умудрялись сбить животное. Как правило – это былиприезжие, которые по выходным ехали отдохнуть на озеро, позагорать на пляже илиполовить рыбу.

Из заляпанной грязью спортивной Ауди вылезла стройнаядевушка в черных джинсовых шортах, белой футболке и фирменной кепке. Не знаю,как описал бы ее словами настоящий писатель, я просто тихо присвистнул. Хотя мыбыли на достаточном расстоянии, чтобы ничего не услышать, она обернулась, именя, будто окатило ледяным дождем. Сморгнув глазами, нахлынувшие эмоции, ярастеряно уставился на гармонически красиво сложенную фигуру. Сходство сКристиной поразительно точное.

Меня кинуло в пот. Хоть бы это была ни она.

Тебе посвящается.

Часть 1

Глава 1

Я – идиот и неудачник.

Так называла меня мама, до тех пор, пока у нее хватало сил на ругань. А потом ее не стало. Ее последние слова звучали так: брось к черту эту сатанинскую музыку. Она превратит тебя в червя. Ты будешь переползать из одного клуба в другой, пока не наступит старость. Ты окончишь свою жизнь в притоне для бомжей. Хорошую музыку слушают и наслаждаются ею. А твой рок запивают гадкой похлебкой для свиней.

Я люблю тебя, – отвечаю я. Целую маму в лоб, и прощаюсь навсегда.

С того трагического дня я больше не прикасаюсь к гитаре и микрофону.

После похорон выставляю квартиру на продажу. Гружу в старый Мерседес тряпье панка, и еду в дом бабушки. В прекрасное тихое место, возле безымянного синего озера, и решаю там стать писателем. Это мысль приходит ко мне не сразу. Но как мне еще рассказать о том, что произошло в канун моего второго дня рождения, если мама запретила петь?

Я – начинающий писатель. Так меня никто не называет, кроме самого себя. Для всех остальных – я просто новый сосед. Сын покойного Феликса, чьи корни тянутся от старого дворянского рода Ресиных. Тридцатилетний мальчик, который никогда не появлялся в живописном поселении, вдали от Москвы.

С тех пор как между моими родителями произошла драма, мама забрала меня, когда мне еще не исполнилось трех лет. Больше Мария Витальевна, не появлялась в старинном доме, исторически знатной семьи.

Что конкретно произошло до сих пор покрыто тайной. Такого умного и красиво сложенного мужчину, как мой отец, мама так и не встретила. А размениваться на обычных мужчин она не желала. Она умерла в одиночестве. Впрочем, как и мой отец.

Писать книгу – это как переплывать Атлантический океан в одиночку. На сколько: все это правда, я не знаю? Но прочитав автобиографический труд Стивена Кинга: «Как писать книги», я поверил королю ужасов на слово, потому как уже месяц сидел в комнате, на чердаке и ни слова не написал.

Слова были, но между собой никак не вязались. Получалась какая-то каша. Мои щеки, и без того красные, из-за близкого расположения капилляр на лице, наливались краской. Я стыдился читать то, что только вот-вот прекрасно складывалось у меня в голове. А на бумагу ложилась полная чушь. Несуразица. Комикс. Я хотел запечатлеть тот день – когда не стало Макса, сына Альберта Викторовича. Это был не самый смешной и несуразный вторник. Это был день, когда все во мне перевернулось. И я начал врать самому себе.

От моей рукописи меня оторвала моя бабушка, которую я назвал Миссис Марпл. Да, моя бабка сущий дьявол. Она лучший знаток всего, что происходит в округе и даже за пределами этого тихого места. Она разнюхает любое тайное дело, кроме скандала моих родителей. Или быть может, она знает об этом все, но молчит. Не важно. Сейчас она одергивает меня за рукав клетчатой рубашки от клавиатуры ноутбука и тянет в просторную кухню, заставленную большим круглым столом по центру с шестью деревянными стульями на круглых ножках. Меня ждут оладьи с домашним малиновым вареньем и чайный самовар с липой. Сначала я пытаюсь сопротивляться, но затем соглашаюсь, зная, что бабуля не оставит меня в покое.

Книга, может двадцать минут подождать. Я уверен, что еще не скоро  проявятся на бумаге первые черты Кристины, Макса и меня.

– Ну, что как там твоя гениальная книжка? – интересуется бабуля, крутясь у плиты, помешивая ложкой гороховый суп.

– Бабуль еще даже нет и целого предложения. О какой гениальности может идти речь? – я пододвинул блины с тарелкой поближе к себе, и надкусил один.

– О, такой, Денис. Если человеку внушить с детства, что он гений, – он добьется любых высот. Но…

Бабуля отхлебнула суп из ложки, пробуя на соль бульон, и скривилась. – Но вышло все через одно место.

Я отпил чай и посмотрел на бабулю.

– Как ты говоришь, вышло?

– Что я пропустила твое воспитание. И всему виной твои родители. В особенности мать.

– Моя мама была прекрасной женщиной.

– Вот именно это ее и погубило Денис. Красота – механизм дьявола. Твоя мать допустила ошибку, которую можно было не совершать. И всему виной ее совершенная красота. Знаешь, как она поступила?

Я поднял голову и насторожился, ожидая, что бабуля на свой вопрос сама даст ответ. Но она сплюнула соленый суп в раковину и принялась снимать горячую кастрюлю с плиты.

– А ну-ка помоги мне.

Я встал из-за стола и взял из рук бабули чугунную посудину.

– Слей эту гадость в раковину. А я пока начну готовить новый. С гороховым супом у меня всегда не ладится.

Я взялся за горячие железные ручки и аккуратно снял с плиты кастрюлю.

Когда я вернулся, бабуля успела задремать, сидя в кресле у окна, откуда открывался вид на безымянное синее озеро. Я аккуратно задвинул штору, чтобы солнечный свет не разбудил мою Миссис Марпл, укрыл вязаным пледом ноги и вернулся к столу. Закинул пару оладий в рот, отхлебнул чай из липы и встал из-за стола. Раздосадованный тем, что бабуля больше никогда не вернется к ссоре моих родителей, и я не узнаю, что произошло, я поплелся в свою комнату, которая располагалась на чердаке. Пересчитав деревянные ступеньки, я толкнул рукой дверь, и передо мной открылась моя убогая мастерская писателя. Я сходу упал на пружинистую кровать и открыл ноутбук.

Но до самого вечера, я ни строчки не написал.

Так прошло три недели, пока бабуля снова не спросила меня:

– Как там твоя идеальная книжка?

Бабуля, как всегда крутилась у плиты и готовила обед для нас двоих.

– Стоит на месте.

– Ты что сюда приехал прохлаждаться? Поедать стопками оладьи? Решил превратиться в хряка?

– Бабуль, я работаю.

– Что-то кроме толстого живота я других изменений в тебе не заметила. Благо хоть бреешься.

Оскорбленный резкой фразой бабули я постарался втянуть живот, но ничего не получилось.

– Я, правда, пишу. Ночами напролет, – отвечаю я, и глазами ищу футболку с символикой Nirvana, желая поскорей одеться и спрятать предательски выпирающий живот.

– Ничего подобного. Я вчера убиралась у тебя на чердаке. Кроме белых листов я ничего не нашла.

– Бабуль, – в моей интонации можно было легко распознать довольство самим собой. Я работаю в ноутбуке.

– Знаю, – рявкнула бабуля. Там я тоже все прошуршала. Думаешь, Миссис Марпл не разбирается в новых технологиях?

Бабуля пристально посмотрела мне в глаза, и меня тут же бросило в краску. Ума не приложу: почему я не удалил историю поиска в Google.

– Девку тебе надо, а то смотришь всякую пахабщину!

– Бабуль.

– Что бабуль? Пора б уже женится!

– В этом та вся и проблема! Я однажды влюбился в девушку, но из этого ничего хорошего не вышло, – откровенно признался я. А как ты понимаешь, природа требует свое, а сил, начинать новые отношения, у меня нет. Что тебя бесит: то, что я не состоялся, как мужчина или то, что ты сама недолго продержалась в браке?

Мне стало ужасно стыдно за резкую фразу, перед бабулей, но, похоже, я попал прямо в сердце. Она о чем-то призадумалась.

– Я никак не могу понять: почему однажды разочаровавшись в собственном муже и в твоей матери,  я не могла подпустить тебя к себе? Вот смотрю на тебя и не верю, что ты мой внук, которого я не видела больше двадцати лет.

– Если бы я только знал ключ к разгадке, я бы уже начал писать книгу.

– Только это тебе мешает? – серьезным тоном спросила бабуля, сминая вафельное полотенце в руках.

– Меня интересует основа любви. В ней я ужасно плохо разбираюсь. Расскажешь о моих родителях.

Бабуля покачала головой.

– Это расстроит тебя.

Я посмотрел бабуле в ее бирюзовые глаза и понял, что смысла упрашивать нет. Со временем я все узнаю. Это послужит основой  моего сюжета. И как только я прокрутил эту мысль в голове, рядом с домом пронеслась машина на скорости и резко притормозила на повороте, где обычно ходили коровы, возвращаясь с пастбища. В ту минуту, я не мог представить, что в основу моей книги ляжет совершенно другая история.

Я выбежал из дома, глянуть все ли там в порядке. За время моего пребывания уже пару раз умудрялись сбить животное. Как правило – это были приезжие, которые по выходным ехали отдохнуть на озеро, позагорать на пляже или половить рыбу.

Из заляпанной грязью спортивной Ауди вылезла стройная девушка в черных джинсовых шортах, белой футболке и фирменной кепке. Не знаю, как описал бы ее словами настоящий писатель, я просто тихо присвистнул. Хотя мы были на достаточном расстоянии, чтобы ничего не услышать, она обернулась, и меня, будто окатило ледяным дождем. Сморгнув глазами, нахлынувшие эмоции, я растеряно уставился на гармонически красиво сложенную фигуру. Сходство с Кристиной поразительно точное.

Меня кинуло в пот. Хоть бы это была ни она.

Глава 2

Обеденное солнце палило не на шутку, но бабуля не унималась: в правой руке она крепко сжимала ракетку и, потягивая длинную тонкую сигарету, постоянно выкрикивала унизительные оскорбления в мой адрес.

– Говорила же тебе: перестань жрать оладьи. Вот посмотри в кого ты превратился? Ходишь, как боров. Не можешь отбить волан.

– Из-за солнца я ничего не вижу.

– Перестань хныкать!

Бабуля подкинула волан вверх и ударила по нему ракеткой.

Я, открыв рот, в который раз снова промахнулся.

– Ну, поглядите-ка на него!

Бабуля причитала, не желая слышать, что виной яркое солнце. Она стояла под березой, в прохладной тени, и меняться сторонами не собиралась.

– Ну чего ты там застыл? – брюзжала она, докуривая тонкую сигарету.

За желтой шевелюрой бабули я увидел силуэт девушки, которую повстречал вчера. Я не успел разглядеть лицо. Она быстро вышла из дома напротив, укутанная в халат и пробежала по тропинке, скрывших ее тонкую фигуру, в зеленых деревьях сада.

Я подкинул волан, но промахнулся. Черт. Сейчас бабуля начнет причитать. Не успел я об этом подумать, как она уже стояла рядом со мной и ругалась на чем свет стоит.

– Ну, до чего ж ты медлительный. В моей молодости нужно было быть расторопным, прытким, предприимчивым. А ты бы умер с голоду.

Бабуля махнула рукой и полезла в карман халата за пачкой сигарет. Чиркнула зажигалкой и крепко затянулась. Я бы сказал по-мужски.

Бабуля пробубнила еще что-то себе под нос и пошагала к своему месту, где тень от березы могла ее спрятать от жары.

Чувствуя себя полным неудачником. «Даже в бадминтон не могу обыграть шестидесяти летнюю старушку». Я вскинул волан и со всего маху ударил ракеткой. Волан пролетел над макушкой моей ворчливой Миссис Марпл, и поток горячего ветра резко утянул его дальше, за стройный забор. И даже дальше. Волан перелетел за белый забор соседей.

Пока бабуля опять сыпала ругань в мой адрес, акцентируя мою неспособность что-либо делать: я, с открытым ртом, наблюдал, как волан приземлился на зеленый газон, где только недавно промелькнула неизвестная мне соседка, в черном приталенном халате.

– Ну чего рот раззявил? Давай принеси бабули воланчик. Придется мне тебя обучать всем азам. Как ты еще ходить то научился? Когда эта «прекрасная женщина», твоя любящая мать успела тебя этому обучить? Выделила пару часов, забрав их у своих кавалеров.

– Бабуля как я вообще жил без тебя? – с иронией в голосе вопросил я, и развел руками. Но в душе я признал свою полную несостоятельность, и пошагал по зеленой траве к соседскому дому.

Открыл калитку, вошел в просторный двор. И не успел оглядеться, как ретривер снес меня с ног. Я упал на распустившиеся ландыши. И тут же попытался встать. Но золотистой окраски пес принялся добродушно лизать мое лицо, не дав подняться.

– Фу, перестань! Фу, – я отмахивался руками, но тщетно. Пес, виляя хвостом, крутился около моего лица.

– Кому говорю.

– Фу.

Ровный женский голос тут же образумил задиристого пса.

Я встал, угодив рукой в цветочное удобрение.

– Ну и пес у вас. Могу я помыть руки? – отряхивая себя, спросил я, и поднял голову.

Передо мной стояла Кристина.

Она переминалась с ноги на ногу, на землистом бугорке, и казалась выше меня.

Говорят, что на самом деле, когда в тело проникает пуля, сразу ничего не чувствуешь. Это можно сравнить с ударом камня или укусом пчелы. Но примерно через шестьдесят секунд приходит осознание неизбежной смерти.

При виде Кристины, кровь по моему телу циркулирует в десятки раз быстрее, а все мышцы парализует. Если попробовать выразиться с помощью литературных метафор, то однажды пуля проникла снизу верх, и осталась в грудной клетке. И сейчас кусок свинца почувствовал человека, который подарил ему жизнь в моем теле, и зашевелился.

– Кристина!

Я не хотел верить своим глазам.

– Денис Чертков! – голос, как всегда спокойный и мелодичный.

Она поправила челку на бок и скрестила на груди руки, спрятав большой разрез на халате.

– Ты же собиралась в Америку? После того, что между нами было: мы не можем, вот так вот встретится. Да еще мы получается соседи.

– Прости, – Кристина отвела взгляд в сторону, не сдержав слез.

Я знал, что если нам когда-либо придется пересечься с Кристиной: она тут же расплачется. И на то есть веская причина.

– Денис. Как же мне было тяжело без тебя. Я не знала и не знаю: кому об этом рассказать. То, что произошло в канун твоего второго дня рождения – ужасно.

Я сделал пару шагов навстречу, но Кристина дала понять, что лучше к ней не прикасаться. А за спиной я уже слышал голос своей любимой Миссис Марпл.

– Я сегодня же тебе позвоню. Ночью.

Я заторопился к выходу, но бабуля успела заметить по моему лицу, что я знаком с ее соседкой.

Бабуля, молча, посмотрела на нас, не подав виду, развернулась и пошла в дом.

Я пошел следом за Миссис Марпл.

Весь оставшийся день и вечер я ждал наступления ночи. У нас было такое правило с Кристиной – обсуждать серьезные вопросы в полночной тишине. Чтобы ничего не отвлекало. Может быть, кому-то это покажется странным, но мне и Кристине это подходило. Кристина довольно мягкий и спокойный человек. Зная мою способность вспылить на ровном месте, она предложила мне проводить дискуссии по поводу музыкальных изменений, ночью: когда я более податлив и уравновешен. Как правило, мы заваривали чай, соблюдая традицию китайцев за столом: не ругаться во время чаепития. Но как мы не пытались строить уважительные отношения друг к другу: в один миг мы поняли, что не вынесем друг друга. То, что произошло в канун моего второго дня рождения останется пыткой не только для меня, но и для Кристины тоже. Может быть, мы не можем заглянуть друг другу в глаза – боясь узнать о себе правду.

Глава 3

Надеюсь, вам приходилось слышать, что каждый музыкант в своей группе рискует влюбиться в вокалистку. Если нет, то знайте: когда двадцать четыре часа в сутки перед глазами мельтешит симпатичная девчонка – это обречение на любовь. Шанс один из четырех, пяти, что выберут именно тебя. Этот расчет я беру из количества человек в группе мужского пола. А если сюда еще приписать фанатов, то надежды сведутся к нулю.

Ты обречен, стоять немного позади, перебирая струны акустической гитары: смотреть на обнаженную спину, прикрытую вечерним платьем и копной бархатистых волос.

Это постоянная борьба с самим собой. Доказывать себе, что она обычная и переводить взгляды на фанаток в зале.

Пока Кристина ходит по небольшой сцене ночного клуба весь зал в плену ее духов, ее голоса, ее стройных ног. Если вы достаточно молоды и любите клубы, то вам однозначно приходилось слышать голос ангела, известной в ночных кругах рок-группы «Пилигрим».

Отчасти, да что там отчасти, мы стали известны благодаря уникальному вокалу Кристины. Слишком живой, но отдаленный, словно шелест сакуры, голос покорял своей необычной драматичностью публику. То, что происходило в душе Кристины на сцене, никто не знал. Но часть боли можно было перенять через голос. Последний наш концерт на Болотной набережной, свел народ с ума. Женская половина, и даже парни рокеры, плакали. В приглушенном зале ресторана светились огоньки зажигалок. Это был успех, который сулил нам большие концерты и гору денег. Может из-за этого, из-за неспособности удержать будущий куш в руках нас снесло волной трагедии, которую я без боли вспомнить не могу.

Но пока не об этом. А о том, что как бы прошлое не жило в тебе, настоящее тебя все время видоизменяет – порой ты кажешься самому себе застывшей восковой статуей, с одной грустной эмоцией на лице, но это не так. И тому доказательство Кристина. Увидев ее вчера, во время игры в бадминтон, я почувствовал жар в сердце и заметил, как краешки ее широкого чувственного рта улыбнулись. Она не дала к ней прикоснуться, но в ее коралловых глазах, я увидел это желание. А еще я заметил усталость. Усталость от траура. Слишком долго мы носили маску скорби.

Макса не стало. А с ним и не стало нас – меня и Кристины. Хотя впрочем, воедино мы никогда не были. Разве, что исполняли дуэтом песню «Сон», и еще парочку других. Кстати Кристина отняла у меня возможность петь. С того дня как мы основали группу «Пилигрим», Кристина стала ее вокалистом.

Со слов моей Миссис Марпл я узнал, что Кристина в этих прекрасных местах появилась совсем недавно. Сейчас она проживает у своего бой-френда (прямо так бабуля и сказала) по имени Марк. Марк приобрел двухэтажный дом из белого кирпича с огромным дизайнерским фасадом, в марте прошлого года. Он очень мил и обаятельно красив. Даже слишком. К тому же Марк отлично зарабатывает. Чем конкретно занимается бабуля так и не смогла пронюхать. Но по интонации можно было догадаться, что бабуля, с которой мы прожили больше месяца, волнуется обо мне. Думает, как о родном внуке. Разумеется, мы и есть родня, но только, чтобы породниться спустя больше двадцати лет, я думаю, понадобиться много времени. Возможно, увидев, как я смотрел на Кристину, она сразу догадалась, что эта была именно та девушка, о которой я говорил, что однажды влюбился.

Пока бабуля за ужином продолжала описывать замечательного Марка, в дверь кто-то постучал и на пороге старинного родового дома семьи Ресиных появился сам Марк. Рыжие зачесанные на бок волосы сразу бросились мне в глаза. Сначала показалось, что он далеко не красавец. И я почувствовал некое превосходство перед схваткой за Кристину.

Волосы Марка трепал летний ветер, он, добродушно улыбаясь, протянул мне руку.

– Я Марк. Сосед.

– Денис.

Марк расплылся в широкой белозубой улыбке и свободной рукой поправил распустившуюся копну волос.

И тут я осознал его причастность к королевской красоте. Его волосы были не рыжие, а золотистые. Он напоминал наследника английского престола Вильгельма – особенного человека. В случае Марка цвет волос был для него не изъяном для насмешек, а визитной карточкой.

Марк, не отпуская моей руки, спросил:

– А вы случайно не видели Кристину?

Я ответил не сразу. Не пойму даже почему: я начал тянуть с ответом. Возможно, я разволновался.

– Видел, – сухо ответил я, и высвободился из рукопожатия Марка.

– Так вышло, что мы с ней немного повздорили, и я… Она у меня певица, и знаете творческие личности порой не предсказуемы. В общем, скажу прямо: я только вернулся домой, а ее нет. Может быть, видели ее в местном баре или еще где-нибудь? Я даже не знаю: куда здесь можно пойти?

Марк развел руками и постарался выжать новую порцию добродушной улыбки, но ничего не вышло.

– К сожалению, я не местный, – ответил я, и услышал, как в заднем кармане рванных джинс завибрировал телефон.

Я достал мобильный, но трубку не снял.

Марк замолчал, чувствуя, что отвлекает меня от телефонного разговора, махнул рукой, что еще увидимся и направился к выходу.

Как только Марк вышел за двор, я нажал принять входящий, но неизвестный номер уже сбросил.

Я набрал по горячим следам.

На третий гудок сняли трубку.

– Кристина? – сходу выпалил я.

– Да, – мужской голос рассмеялся. Она рядом и с ней все в порядке. Спасибо старина, что так волнуетесь о моей будущей жене.

– Да, конечно, – я тут же почувствовал нехватку кислорода и лютую ненависть.

Я хотел еще что-то добавить, но горло передавила ревность.

– Оказывается, пока мы с вами мило беседовали, она была совсем рядом. Я встретил ее у ваших ворот. Она тоже меня искала. И как ни странно, решила тоже спросить обо мне у вас. Кстати давай перейдем на «ты».

– Конечно, давай – ответил я, будто вместо меня шаблонной фразой отвечал робот.

– Вот и отлично. Жду завтра на барбекю у себя. Если у тебя есть спутница, буду рад видеть вас обоих.

– К счастью я пока один, – постарался отшутиться я.

– Ну, тогда до завтра.

– До завтра.

Я еще долго не выпускал телефон из рук, грея номер Кристины, поглядывал на темно-синее засыпающее небо. На мерцающие созвездия. На молодую луну. На мир, который никогда не будет принадлежать, нам двоим.

Сидя на деревянных ступенях у входа в дом, я грезил, что было здорово не знать вовсе Кристину. Ведь суть прошлого в том, что оно – настоящее. Подумайте только: уверенный человек ведет себя уверенно лишь потому, что до дня, который мы называем сегодняшним, он добился каких-то определенных высот. И прошлое имеет способность напоминать ему, его личность в настоящем.

Я хотел полностью изменить свою жизнь. И уехал из Москвы. Но ведь это не возможно. Можно поменять гардероб и друзей, но не очистить память.

Я вышел из-за двора и сел в черный Мерседес. Нервно провернул ключ зажигания и вжал педаль газа в пол. На асфальте неприятно засвистела резина, и машина рванула с места.

Поначалу я ездил кругами, вдоль безымянного озера, окруженного фонарными столбами и пустыми лавочками, а затем на одном из перекрестков я ударил по тормозам. Вышел из машины, хлопнул дверью, и обнял голову руками. Мне всегда казалось, что Кристина предназначена мне, но жизнь всегда расставляла все по-другому. Мне доставался только ее редкий взгляд, когда она чувствовала себя одинокой, во время концерта, и ночной стон из соседней комнаты, когда она отдавалась Максу. Смотреть в ее глаза, и слышать ее томное дыхание за стеной – было настолько необъяснимо больно, что я решился на безумный поступок. Впрочем, об этом я и хочу рассказать. О любви, дружбе и моих хождениях по мукам. В особенности о любви, которая до сих пор сидит в моем сердце, как пуля. И не дает покоя моей совести. После того, как прочтете эту книгу, ответьте честно: а как бы поступили вы, оказавшись на моем месте?

Глава 4

На следующий день, после встречи с будущим женихом Кристины, я заперся на чердаке. Целый день валялся в кровати, разглядывая старинные узоры на потолке, пытаясь начать книгу. Но меня по-прежнему что-то сдерживало. Я попросту боялся. Боялся признаться себе, что тот вечер, канун моего второго дня рождения – реальность. А последствия того дня ужасны. Страх и неуверенность, что я не смогу написать роман, вытесняла кричащая боль в сердце. «Денис Чертков, ты обязан об этом написать. Ты как никто другой знаешь, что нельзя держать переживания в себе. После спетых песен твоя ноша становится общей. Только рассказав о драме, можно ее пережить» – объяснял я сам себе, и по-прежнему медлил, как вдруг пальцы начали аккуратно продавливать клавиатуру ноутбука. Первые неуклюжие слова со стеснением, как кривой забор, начали проступать на экране. Время начало смещаться, пока мой мозг не нашел тот ослепляющий момент, с которого хорошо бы начать историю. Пролить свет на правду.

Кристине было около двадцати трех. Мне и Максу по двадцать. Она уже была, как говорят в полном соку. И успела разбить пару сердец в университете.

Не знаю, как она окончила школу, но со второго курса журналистики, ее выгнали из университета, за отсутствие на учебных парах. Глядя на таких, как Кристина, стройных, со спортивной фигурой девчонок, сразу становится ясно, что у нее жизнь удалась! Ей нужно только показаться на глаза какому-нибудь долларовому миллионеру, как он тут же предложить ей руку, сердце и остров в Атлантическом океане.

Порой, глядя на Кристину, меня охватывала необъяснимая тоска, чувство неизбежности, что такой прелестный цветок, кто-то захочет использовать не по назначению. И мне всегда казалось, что я, только я смогу ей подарить пусть не самую красочную жизнь, но зато стабильную и спокойную.

Мы как обычно, сидели с Максом на лавочке, в своем захудалом дворе и, выражаясь словами моей мамы: «бренчали на гитаре». Кристину мы всегда знали заочно, потому как она жила в соседнем доме. И кто бы мог подумать, что она первая подошла к нам и заговорила тогда. Это было начало лета 2014 года. Солнце просвечивало ее белый сарафан насквозь. Что мне тогда в ней больше понравилось: цвет коралловых глаз или фигура без единого изъяна? Я точно не вспомню. А вот то, что я проглотил язык, а у Макса не закрывался рот – это помню, прям как сейчас. Меня это ужасно злило после. Когда Кристина попрощалась с нами, она обняла Макса и прижалась щекой к его губам, а мне только помахала рукой. Мы, точнее Макс, условились встретиться с ней, обсудить совместное творчество. Кристина в частной школе обучалась вокалу и хотела себя испробовать. По ее словам, она часто, выглядывая в окно, из седьмого этажа, слушала, как мы исполняем свои песни под акустическую гитару. Причем пел и сочинял музыку я, а тепло попрощались с Максимом.

Через пару дней Кристина не встретилась с нами. Вечером, сидя все на том же месте, мы проводили ее взглядом, когда она садилась в такси. Смелости окликнуть не было ни у меня, ни у Макса. Так мы просиживали каждый день в надежде, что Кристина к нам подойдет сама. Но этого так и не случилось. Кроме уверенной походки и отвернутого взгляда, нам больше ничего, как и прежде не перепадало.

Спустя месяц, не обращая на просьбу мамы оставить музыку, я переехал в съемный дом. С восьмого класса я мечтал о собственной студии. Я перевез из родительского гаража Макса всю музыкальную аппаратуру. И наслаждаясь присутствием двух электрогитар, грезил, что о моих песнях скоро заговорит мир. Мне тогда еще было совсем невдомек, как я буду выкручиваться с ежемесячной оплатой за дом. Я пел в барах, и не сказать, что нормально получал. Больше было неприятно, что это никак не поддерживала мама.

Макс не хотел переезжать ко мне, ссылаясь на работу. И появлялся только на выходных. Этого было конечно мало для качественных репетиций, но по-другому не получалось. Мы ждали совместный отпуск. Надеялись, что Макс перестанет продавать модную одежду в ЦУМе, и мы начнем двигаться вперед. Напишем много крутых песен.

И вот тот день настал, когда Макс переехал ко мне. И каков был мой шок, когда на порог под руку с Максом вошла Кристина.

Глава 5

Под вечер от моей рукописи оторвала меня бабуля. Не видя меня целый день за кухонным столом, она решила подняться ко мне на чердак. Все-таки Миссис Марпл была удивительной женщиной. Она догадалась, что мне тяжело и не хотела тревожить меня. Но к концу дня, наверное, все-таки забеспокоилась и решила удостовериться, что со мной все в порядке.

– Я в порядке, – ответил я бабуле, как только она приоткрыла дверь, заглянув в щель.

Ее влажные бирюзовые глаза чутко смотрели на меня.

– Ты уверен? – спросила она, войдя. – Конечно, я уже старая прохиндейка, но кроме меня, тебе больше некому рассказать, что произошло. Тебе нужно выговориться, – бабуля села на край кровати и крепко сжала мою ладонь. На какой-то миг я почувствовал единство с этим человеком и глубоко пожалел, что не познакомился с ней раньше.

– Как раз я этим и занят, что рассказываю, – ответил я. Моя книга, как лед, наконец-то тронулась с места.

– Кто это там у тебя? – неожиданно вскрикнула бабуля и отпрыгнула от меня. – Кто там, Денис? – переспросила она, показывая на кровать.

Из-под кровати вылез золотистый пес. Ретривер.

– Это собака твоей соседки? – удивленно спросила бабуля.

– Именно.

– Зачем ты ее притащил к нам?

– В обед я спустился к тебе в огород и заметил, собачьи следы. Этот милый пес шатался по твоей клубнике. Я не нашел тебя, чтоб ты вернула собаку обратно. Мне ужасно не хотелось видеть Кристину, и я решил загнать пса на чердак, – соврал я. На самом деле, я хотел выследить, когда Марк снова уедет, и я приведу пса Кристине, используя его как предлог, чтобы поговорить. Я ужасно желал увидеть Кристину. Черт подери, каких-то пару мимолетных встреч и эта девушка снова имеет надо мной власть. В своих молениях я был прав, когда Кристина вылезла из Ауди, лучше бы это была не она. Ее присутствие в моей жизни – катастрофа.

– Ты ее не разлюбил, – как бы подводя черту, сказала бабуля, оторвав меня от мыслей.

– Не знаю. Думаю, нет.

– Тогда почему вы не вместе?

– Это так просто не объяснишь.

– Ты должен ее вернуть, – сказала твердым голосом бабуля.

Глава 6

Пес, по кличке Джордано, послужил возвращению нашей дружбы с Кристиной. Правда встречи были довольно короткими и холодными, тем не менее, я мог ее видеть.

Глядя на Кристину, я мысленно гладил ее по бархатистым волосам, опуская взгляд к тонкой шее. Вдыхал аромат ее кожи, когда она находилась совсем рядом. Подавал руку, если это было уместно.

Как-то раз, гуляя рядом, около озера, Кристина подвернула лодыжку, и я воодушевленный, подхватил ее на руки.

– Поставь меня на место, – холодно сказала Кристина.

– Но у тебя ведь болит нога, – заверил обеспокоено я.

– Денис, верни меня, на землю, – сказала она, обиженно глядя мне в глаза.

Я поставил ее рядом с толстым необхватным дубом. Она оперлась рукой о ствол дерева, поджав ногу, как цапля.

– Кристин, давай я все-таки помогу.

– Нет, спасибо. Я позвоню Марку, и он меня заберет.

– А что если у тебя перелом. Пока он доедет…

– А что ты предлагаешь? – перебила меня Кристина. Ты занесешь меня на руках в постель? Так ты себе это представляешь?

Я ничего не ответил. Только сглотнул слюну ненависти и отчаяния.

– Денис, пойми, нам не стоит больше встречаться.

– Но мы ведь…

– Нет, нет и нет. Я никогда не любила тебя. Ты это все сам выдумал.

– Это неправда, – зло ответил я.

– Когда я тебя вижу, я чувствую себя виноватой, в смерти Макса. У меня голова идет кругом.

– Мы живы, Кристин, и нужно идти дальше.

– Как ты заметил у нас вдвоем этого не выйдет, – она разблокировала телефон и нажала на имя с красным сердцем.

Марк тут же ответил.

– Милая, слушаю.

– Я с Джордано на озере подвернула лодыжку. Ты далеко?

– Что-то серьезное?

Кристина взглянула на меня: нет. Но постарайся приехать быстрее.

– Хорошо. Я сейчас сделаю один звонок, отменю встречу и уже мчусь спасать мою королеву.

– Спасибо, Марки.

Кристина сбросила вызов и посмотрела мне в глаза.

– Марк скоро подъедет. Дальше я сама.

– Уверена?

– Денис, уходи.

– Кристин, я не брошу тебя. Если у тебя закружится голова?

– Я в полном порядке. Иди уже. Сейчас приедет Марк. Ты дважды хочешь испортить мою жизнь?

Сломленный резкой фразой я отвернулся и пошел прочь.

Но к вечеру я остыл. Завидев, что двух дверная спортивная Ауди отъехала от дома Марка, я поспешил проведать Кристину.

На мое удивление на пороге дома стоял Марк и радушно улыбался.

– Приятель, ты как сюда попал?

– Мне Кристина сказала код двери. Как-то Джордано убежал со двора, и я его обнаружил у себя, шатающимся по клубнике.

Марк, извиняясь, развел руками и улыбнулся, лучше прежнего.

– Прости старина, но я не смогу восстановить потоптанные ягоды. Но готов извиниться пивом, – Марк повернулся вполоборота, приглашая меня в дом.

Интересно, подумал я, как это он так умело может расположить к себе людей.

Я вошел в дом, оглядываясь по сторонам. Кристина пускала только во двор дома, когда я приводил пса. Потом мы гуляли вокруг безымянного озера, любуясь местными красотами, пока Джордано не сделает свои дела, и мы возвращались обратно. Каждый в свой дом.

Марк проводил в заднюю часть дома, на террасу. Достал из холодильника пару холодных бутылок пива и стейки. Кинул мясо на гриль и предложил мне сесть за стол, в плетеные из ротанга кресла.

Марк отпил немного пива и вздохнул:

– Не пойму я все-таки Крис. Она великолепная девушка, но ведет себя так будто ничего не стоит. Давно вы с ней успели познакомиться?

Вопрос был явно неуместен, с подкоркой. И застал врасплох. Марк смотрел на меня все стой же добродушной улыбкой. У него были светло-синие глаза, цвета прозрачного неба. Мускулистое лицо и накаченная в меру шея. Из-под белой свободной футболки виднелся накаченный бицепс. Не дать, ни взять – глянцевая картина современности.

– Первый раз я увидел Кристину, когда она вылезала из Ауди, а познакомился ближе, когда играл с бабулей в бадминтон и волан залетел к вам во двор, – я решил пойти ва-банк, рискнуть, умолчать о нашем знакомстве с Кристиной. Я был уверен, что Кристина вряд ли говорила обо мне.

– О! – воскликнул Марк, – твоя бабуля замечательнейшая старушка. Я бы сказал идеальная дама, которая немного превышает Бальзаковский возраст. Она такая шустрая. Мне приходилось пару раз ее подвозить из местного магазина.

– Да, бабуля у меня, еще та штучка!

И мы под звон бутылок оба рассмеялись.

Марк подошел к грилю.

– Ну что приятель, сейчас ты пальчики оближешь. Это японский мраморный стейк. Уверяю лучше этого куска мяса ты вряд ли что пробовал.

Марк поставил напротив меня тарелку с ароматным перечным соусом и открыл новую бутылку пива.

После действительно вкусного ужина Марк достал виски и, кинув пару кубиков льда по стаканам, разлил на двоих.

Сделав хороший глоток, я решился спросить:

– И давно вы вместе?

– Уже четыре года.

– Четыре?

Ровно четыре года прошло со дня смерти Макса. Я отхлебнул еще виски. То есть ей было наплевать на Макса и меня?

– Это случилось под мой день рождения! Я не знаю, как это вышло, но Крис была явно тогда не в себе. И я бы, никогда не воспользовался пьяной девушкой, будь сам трезв. К тому же, за три дня до моего дня рождения, прям из-под венца убежала моя невеста, которую я любил со школы. Знаешь, когда я и Крис проснулись утром в одной постели, мы осознали, что это была ошибка. Я заверил Крис, что никому об этом не расскажу, но уже к вечеру следующего дня мы занимались сексом у меня дома. Спустя пару дней она сказала, что собирается лететь в Америку, но у нее на этот нет никаких сил. Контракт подписан, и она не сможет возместить продюсеру неустойку. Мне пришлось все оплатить. И как только я, погасил приличную сумму, разорвал контракт, Кристина исчезла. А когда я переехал сюда, в это тихое место, она тут же позвонила мне и приехала. Уверила меня, что у нее был сложный кризис, но все это время она считала нас парой. Я не стал расспрашивать: в чем дело и просто принял ее. Такой, как Кристина вряд ли кто сможет отказать.

– Ты предлагал ей пожениться?

– Спустя неделю, как она переехала сюда.

– Она согласилась?

– Она не сказала: «ДА», но и не сказала «НЕТ»!

– То есть? – я почувствовал, как стенки моего горла замерзают, и вдыхаемый летний воздух: тяжелыми снежными комками попадает в мой рот.

– Она ответила: скоро.

– Скоро?

Марк кивнул и глотнул очередную порцию виски.

Я покрутил немного красивый стакан в руке, разглядывая на свету лампы янтарный цвет, переливающегося алкоголя внутри и залпом опрокинул.

Нужно было идти, пока я не спросил: куда подевалась Кристина с вывихнутой лодыжкой. Как ты допустил, чтобы она села за руль? Неужели ты с ней опять повздорил, Марк?

Когда я поднимался по лестнице к себе на чердак, до меня донесся голос моей любимой бабули. Миссис Марпл в мое отсутствие следила, когда я вернусь.

– Ты пропустил сегодня ужин. Наверное это того стоило? – бабуля постаралась в интонации изобразить обиду. Но на самом деле она хотела справиться о моих делах с Кристиной.

– Прости бабуль. У меня совсем выпало из головы.

Бабуля поднялась ко мне, приоткрыв дверь, нажала на выключатель. Свет лампы разлился по моей писательской мастерской.

– Гляжу, ты не совсем хорошо провел сегодняшний вечер.

– Я просто немного устал.

– Никак не можешь выбросить ее из головы?

Я в отчаянии громко вздохнул.

Бабуля уже по-семейному села рядом со мной на кровати.

– Когда твоя мать изменила отцу, я готова была ее задушить, но я этого не сделала. Знаешь почему?

Пораженный такой резкой фразой я закусил нижнюю губу и пожалел, что выпрашивал у бабули историю моих родителей.

– Почему? – через силу спросил я.

– Потому что у нее на руках было прекрасное дитя. Это был ты. Хоть у тебя и фамилия матери, Чертков, ты Ресин. Ты благородный человек, Денис. Поступи так, как тебе велит твое сердце.

Не помня себя, я выбежал на безлюдную улицу из дома и нырнул в первый темный проулок. Я бежал до тех пор, пока не подкосились ноги и сбитый косым дождем, упал. Упал лицом в холодную землю и закричал от боли. «Неужели моя мать была похожа на Кристину?»

Глава 7

Чтобы рассказать о Кристине, нужно рассказать сначала про Макса. Не будь Макса в моей жизни, не приключилась бы вся эта история с Кристиной. Пожалуй, я с Кристиной, уже родили двоих детей и ожидали третьего. Кристина бы немного потеряла блеск своей утонченной фигуры, из-за родов и третьей беременности, но восполняла бы свой лоск, добродушной нежностью по отношению к нашим деткам. По вечерам она доставала меня расспросами: где тебя носило, у тебя двое детей дома, а ты просиживаешься в пабах? Я немного хмельной и влюбленный в собственную жену целовал ее руки и вымаливал прощение сладкими поцелуями в губы. Но жизнь, как вы помните, расставила все по-другому.

Макс был худой, и казался немного длинным, как шпала. Не смотря на свою разболтанную от ветра фигуру, он всегда держался дерзко. Его отличительной чертой было говорить правду в глаза. И не важно, кто перед ним стоял: обычный дворник, тяжеловес боксер или директор учебного заведения.

Макс был жесток в своем напоре слов. За что часто получал от других.

Впервые с Максом я познакомился в шестом классе, когда он переехал в мой район, на окраину Москвы, в Бирюлево.

Он опоздал на первый урок физкультуры, в школе, которая находилась недалеко, от моей школы. Затесавшись в строю, он нашел себе место, и стал, опустив глаза в пол.

Учитель не делая акцент на опоздавшем ученике, видя стесненность мальчика, решил продолжать дальше урок.

– Итак, – сказал он. – Следующее упражнение на турнике.

Все десять ребят из класса подошли к перекладине. Девчонки в другом конце спортивного зала прыгали на скакалке.

– Кто первый? – спросил учитель.

Максим поднял руку.

– Отлично, – сказал учитель.

– Почему я должен лезть на турник?

– Потому что это школьные требования, – ответил учитель.

– Но мне это совершенно не надо.

– А я считаю совершенно наоборот.

– Мне не интересно как вы там считаете.

– Хм, – пораженный резкой фразой, хмыкнул учитель. Но сдержавшись, улыбнулся.

– Я имею право не лезть на этот снаряд!

– Парень, по-моему, ты опоздал, не так ли? Может тебе кол влепить, и ты пойдешь вон из класса? – резко взбесился учитель.

– Во-первых, я вам не парень, а Максим Стеклов.

– Максим, – сглатывая гнев, – сказал учитель, – если ты хочешь быть сильным, тебе придется считаться с тем, что турник входит в обязанность настоящего мужчины.

– А вы должны считаться с тем, что это мой отец восстановил этот спортзал. И в вашу каждодневную обязанность входит не делать акцент на моем опоздании. А еще мой отец заверил, что эти турники он снимет на следующей неделе и тогда можно будет поставить новые для занятий. А эти ржавые перекладины опасны для жизни.

– Так, кто полезет первый на турник, тому сразу пять за полугодие? – выйдя полностью из себя, спросил учитель, не желая слушать вздор школьника.

Все молчали.

– Что пойдем тогда на скакалках прыгать с девочками? – учитель рассмеялся от собственной шутки.

– А может быть, вы сами проверите на прочность перекладину? – не унимался Макс.

– Легко.

Учитель снял с себя спортивную кофту, и прыгнул с раскачки на турник, сделал выход на две руки. Потом повторил трюк. Затем сделал склепку и решил, что может без ремней крутануть солнышко. Но руки предательски соскользнули, и учитель упал на деревянный пол.

Этим же вечером Макса родители сидели в кабинете директора, а сам Макс сразу стал любимчиком в классе. Макс начал ассоциироваться среди ребят, как человек, который может отстоять свои права. Но фурор Макса длился совсем не долго.

Вскоре Максу пришлось поменять школу, либо стать на учет в полиции. Отец Максима был бизнесмен и смог откупить сына от позора. Дела в двухтысячные шли у каждого по-разному. И отец Максима понимал, что деньги могут скоро закончиться. Бизнес тогда выживал, как мог. Кто-то шел в гору, а кто вешался в туалете, имея кучу долгов. Малый бизнес давили большие компании.

Макс начал баловаться травкой и прямо с урока химии его отвезли в больницу. Отец Макса выпорол сына и решил тут же по совету директора сменить школьное окружение, чтобы спасти мальчика от пагубных наркотиков.

Когда я после затяжной ангины вернулся в школу, за моей партой сидел Максим: щуплый и тихий на вид. Его уже успели окрестить «Шпалой» и он, увидев меня, еще больше скукожился.

И я в ответ тоже. Я подрабатывал по выходным у отца Максима на мойке, и стыдился, чтобы об этом узнали мои одноклассники.

Наверное, когда я протянул Максу руку, он удивился. И боясь, чтобы это был не розыгрыш, он аккуратно, с долей сомнения ответил на рукопожатие. Потом осматривая ладонь, на наличие клея или жвачки, он улыбнулся, догадавшись о моем простом человеческом дружелюбии.

На самом деле здесь не обошлось без вмешательства отца Макса. За двойную плату на мойке, он попросил присматривать меня за его сыном. А так, как я жил с матерью, которая отрезала любую помощь со стороны моего отца, нам приходилось не сладко. И, как назло, я проболел долго ангиной. Предложение пришлось очень кстати. Короче я стал телохранителем Макса, о чем он, разумеется, не догадывался.

Глава 8

За время моей болезни Максу пришлось ужасно тяжело. Помня недавний фурор в предыдущей школе, Макс был уверен, что и в новом учебном заведении сможет произвести неизмеримое впечатление на сверстников.

Макса усадили за предпоследнюю парту в классе, рядом, где пустовало мое место, пока я был заточен в местную больницу с ангиной. И Макс, имея в своем арсенале дерзкие черты, уже потирал руки, в надежде вскоре стать любимчиком класса.

Но он допустил одну роковую ошибку, а за ней все полетело в тартарары.

В древнегреческой мифологии «тартарары» – это глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, куда были низвергнуты титаны и сторукие исполины. И именно туда затянуло Макса.

На самой последней парте, то есть прямо за спиной Максима сидел Аид. У мальчика, разумеется, было, другое имя, правда мусульманское. Парень был темнокож и широковат в талии, а ладонь вовсе казалась ужасно огромной. И вот этой самой ладонью мальчик, по прозвищу Аид, наказывал своих сверстников, которые дразнили его толстяком. Но больше всего мусульманин ненавидел, когда его сравнивали со свиньей, потому как в его религии – свинья считается грязным животным, которое нельзя употреблять в пищу.

Максим обладая даром срезать собеседников, не устоял перед Аидом.

На перемене, когда все дразнили Аида толстяком, Макс решил выделиться, назвав Аида «Чучхой»! Толстый Аид сразу же переменился в лице. Маленькие черные глазки налились кровью.

Максим отойдя от смеющейся толпы, потешался над своей шуткой, растолковывая одноклассникам, что «Чучхо» – это свинья на языке Аида.

– Кстати, а как этого пузатого полуторка зовут, на самом деле? – с каждой шуткой, Макс поднимался все выше и выше на пьедестал почитания, собственного остроумия.

Но в какой-то миг вся толпа во внутреннем дворе школы разбежалась в стороны, как тараканы. И короткая, но широкая тень Аида накрыла худощавое тело Макса. Макс не зная предела циничным шуткам, был загнан Аидом в тесный проход, в подвальное помещение школы, где хранился спортивный инвентарь.

Аид хладнокровно оглянулся, ища глазами учителя, и видя, что он и жертва остались наедине, потер широченные ладони одна об другую и принялся наказывать Макса, выкручивая наизнанку уши, накидывал подзатыльники.

Разбежавшиеся одноклассники, снова слились в стаю, завидев новую потеху, как толстяк Аид избивает худощавую Шпалу, стали в круг и принялись кричать: помилуй, уважаемый царь, бездны! Помилуй! Помилуй бестолкового раба!

Аид избивал Максима, пока не прозвенел звонок на урок. Макс, забитый в угол, встал, отряхнулся от пыли и, глядя сквозь красные выгнутые Аидом пальцы, посмотрел на яркое солнце, закусил зубы, и не сдержавшись расплакался.

Теперь, когда жертва в роли Макса была определена, Аид стал набирать бестолковую популярность. Мальчик, который плохо понимал русский менталитет, считал себя высшим полу божеством в классе. Ему импонировало имя Аид, а умилительные просьбы одноклассников помиловать Макса приводили его чувства в восторг. Иногда Аид даже расплывался в добродушной улыбке, и не до конца выкручивал уши Макса. А через полторы недели и сам Макс с почитанием благодарил Аида, что тот бил его в пол силы.

За время пребывания в новой школе Макс почти каждый день лежал то на холодном кафеле в туалете, то в залитых садовником клумбах, или на асфальте – центральный въезд в ворота школы. Изогнутый в три погибели, униженный и оскорбленный Макс поднимался сначала на тонкие колени и стоя на четвереньках, не отрывая глаз от сырой и черной земли, прокручивал в голове план победы над Аидом. Но кроме побега из школы, в голову лучше ничего не приходило.

Глава 9

Как вы помните, после ужина с Марком, я вернулся к себедомой. Да именно к себе, а не в дом бабули, как говорил об этом раньше. Назвавее однажды Миссис Марпл, теперь я точно понимаю, что не ошибся с выборомпрозвища, и возможно, поэтому я никогда не скажу вам ее настоящего имени.Впрочем, вы, конечно, можете залезть в Google и найти древо Ресиных. Мне будет приятно, что выпоинтересуетесь моей бабулей.

После того как окончился дождь, я лежа лицом в сырой землеподнялся на ноги, и кое-что понял: жизнь расставляет все на свои места длятого, чтобы мы могли оценить, то, что мы могли бы иметь. И мы имеем лишьто, за что сильно готовы бороться. Значит, моя война за Кристину продолжается.Я отряхнул грязные колени, вытер руками мокрое лицо от дождя и сквозь темныеулицы начал выбираться из неизвестных мне мест. Я брел по тротуару, пока неувидел, как на первом этаже старинного дома, в окнах с узорчатыми ставнямитеплится свет. Миссис Марпл стоило больших усилий не заснуть. Она ждала меня. Ив тот вечер это придало мне много сил.

В следующие дни, как только я видел, что в машину точносадился Марк, я тут же тянул бабулю играть в бадминтон. А если она ссылалась наплохое самочувствие, я шел на задний двор, и среди огородного инвентаря вподвальном помещении находил лопату, и шел подкапывать забор, чтобы датьвозможность убежать Джордано. Эти нехитрые два плана Кристина разгадала почтисразу, но на удивление она не собиралась меня обличать в этом.

Однажды когда я зашел во двор забрать волан, Кристина вышлана встречу.

– Привет, – сказала она, все тем жеспокойным и мелодичным голосом.

– Привет, – сказал я и на автоматепротянул ей руку.

Она крепко сжала ее.

– Спасибо, что ты ничего не рассказалМарку, о нас.

На какой-то миг мое сердце переполнила ностальгия о днях,когда мы друг друга любили, но я тут же отогнал эту мысль прочь. Кристина имелав виду тот день, когда мы перестали значиться в одной графе, как близкознакомые друг другу люди. Когда группы «Пилигрим» больше не стало.

– Я сказал ему, что познакомился стобой здесь.

– Марк видел тебя со мной нафотографиях в интернет сети.

– И что он сказал?

– Мне пришлось спасать свою лодыжку водиночестве. Но он, как благородный человек, дал ключи от своей машины.

– Вы уже не вместе? – я постаралсязадать этот вопрос, как можно спокойнее, но у меня ничего не вышло.

– То есть тебя не волнует, как ядоехала до больницы, выжимая газ и тормоз левой ногой?

– Прости, – я отвел взгляд в сторону.

– Ладно, забудь, – Кристина глубоковздохнула и взглядом предложила войти в дом.

Я послушно последовал за ней.

Когда Кристина привела меня на задний двор, на террасу иусадила за плетенные из ротанга кресла, где недавно я попивал пиво и жарилстейки с Марком. Я вспомнил, тот день, когда Макс на пороге моего съемного домапоявился с Кристиной. Ужасное было чувство. А теперь я в доме Марка, исполняюроль Макса. Я испытал ощущение неприязни к самому себе, которое можно сравнитьс осознанным действием направленное на предательство конкретного человека.

Кристина поставила крепко заваренный Пуэр. Чай, который япил перед концертом, чтобы быть бодрым. Я налил себе и ей по чашке, и сделавпервый глоток, заглянув в глаза Кристины, забыв о муках совести.

– Марк сказал, что сделал тебепредложение. И ты ответила: скоро.

– Марк удивительный человек и,наверное, я его люблю, но знаешь, если бы не та история с Максом, я бы выбралатебя.

Я почувствовал, как мое горло передавила боль.

– И ты выйдешь за него?

Кристина отпила чай и пожала плечами.

– Я кое-что сегодня нашла, – Кристинаразблокировала экран телефона и зашла в фото галерею.

Я взял телефон из ее рук.

– О, это же мы исполняем песню «Сон».

– Листай дальше.

– Наш полный состав группы, – сгоречью проговорил я.

– Басист и барабанщик всегда у насменялись. А вот я, ты и Макс были верны мечте.

– Кто бы мог тогда подумать, что мы нестанем знаменитыми?

– Да, все нам обещали славу и вот какполучилось.

Кристина положила руку поверх моей руки и большим пальцемначала листать фотографии.   Пользуяськоротким расстоянием между мной и ею, я втянул цветочный аромат ее духов,который всегда дарил мне внутреннее спокойствие. Чувствуя прикосновение еепальцев, я замирал от нежности. Все, что тревожило меня, уходило прочь,становилось бесцветным, маленьким и ничтожным. Кстати, другим особям мужского полааромат ее духов сносил голову и возбуждал. Может быть, поэтому я так всегдабоялся за нее?

Когда Кристина пролистала все фотографии, она взяла телефониз моих рук и села в кресло напротив, отведя взгляд в сторону, где открывалсямаленький живописный вид на синее безымянное озеро. На песочном пляже бегалидети, играли в мяч. И Кристина с неподдельным чувством тревоги наблюдала заними. До тех пор, пока я не встал и не прикоснулся губами к ее щеке, она неотрывала взгляда от места, где смеялись счастливые дети. Потом она обхватиламою шею руками и прижалась губами к моим губам, но я решил, что первый нашпоцелуй должен быть наш, а не ворованный у Марка. Я через силу, высвободился изее объятий, и ушел прочь.

Глава 10

Пока я болел, Максима по-прежнему мучил большой ибесчувственный Аид. С каждым днем, Макс обдумывая план нападения на Аида,получал все новые и более изощренные порции издевательств. Плевок в лицо сталуже обычным и даже безобидным методом Аида. А вот нырок головой в школьныйунитаз смотрелся очень кстати. Когда все задиры в классе, как обычнорассыпались в стороны, Макс остался с глазу на глаз с Аидом. Сжимая крепкоправой руке заточенный гвоздь, Максим понимал, что если сейчас он не проткнетэтой жирной скотине живот, он превратится в лепешку, в настоящее посмешище.Хотя о последнем он уже давно перестал думать. Куда важнее было сохранитьсобственное здоровье. Кстати Аид умудрялся грамотно бить по затылку, чтоб налице не оставлять синяки. А выкрученные пальцы могли еще долго ныть, но следовссадин на них не было. А вот с ушами он переигрывал, на чем собственно ипопался. Но отец Максима узнав, что над его сыном потешаются в классе, решил,что сам вмешиваться не будет. Еле вытянув эту информацию у сына, отец Макса,перебирая варианты помощи, обратился ко мне. Вот так и родилась группа«Пилигрим».

Ну а пока, Максим пересиливая собственный страх, отходил нашаг назад от надвигающейся туши Аида. Потирая толстые лопасти-руки Аид,противно улыбался, разрисовывая в красках, новую изощренную казнь, в общемтуалете. Макс отступал назад до тех пор, пока не уперся в книжный шкаф и Аид, слютой ненавистью кинулся на тонкого и щуплого Макса. На какой-то миг веськласс, стоящий позади, замер. Когда Макс издал неимоверный крик, классзасуетился, зашумел. Кто-то побежал за учителем. А сам Аид отпрыгнул в сторону,держась за живот.

Макс решился на серьезный поступок, который должен былвернуть ему место фаворита, борца за свои права. Возможно, оно все так и былобы, не будь у Аида на животе толстой жировой ткани. Укус комара, толькоподогрел ненависть слона к противным насекомым. Аид наполнился праведным гневоми, замахнувшись, снес пару толстых книг с полки. Деревянный шкаф наклонился иупал на школьную парту, разнесся в щепки.

Учитель английского языка появился тогда, когда Максим,скрученный в три погибели, лежал рядом со шкафом. Не желая вставать, онотмахивался на все просьбы одноклассников. Аид, затерявшись в классе, тут жепритих. Прозвенел звонок и все сели на свои места. Максим чувствуя боль в спинеот шкафа и полное поражение перед Аидом, прикусив нижнюю губы, смирился с тем,что нужно будет пожаловаться отцу. Наябедничать, расплакаться, расхныкаться —не важно. Не важно, как это будет выглядеть, но Максим больше так не мог.

Вечером этого же дня, меня выписали из больницы, и япомчался зарабатывать деньги на мойку, к отцу Макса. Альберт Викторович былвысок и статен. В любую погоду носил черный кожаный плащ, с поднятымворотником, что говорило, о его причастности к определенной касте. Но былдовольно дружелюбный.

После тяжелых девяностых Альберт Викторович сумел самвстать на ноги и открыл мойку на Ленинградском шоссе. Всю историю я знаю толькопонаслышке, но то, что Альберт Викторович был человек, который не боялсярэкетиров, это я видел сам.

Как-то на мойку зашли высокие и рослые ребята, в кожаныхкуртках, как у Альберта Викторовича. Я как раз домывал черный тонированныйМерседес Альберта Викторовича и услышал, как разбили стекло на кассе. Я,недоумевая, что произошло, кинулся сразу туда. Обойдя машину, я услышал угрозыв адрес Альберта Викторовича.

– Падаль, если ты сейчас же нам невыложишь заработанные бабки за прошлый месяц, считай, что ты потерял всюприбыль за год. Усек?

– Мальчики, – спокойно отвечал АльбертВикторович. – Когда в девяносто втором вы ходили в школу, таких быков, как вы,называли рэкетирами. Сейчас ваша профессия начинает тускнеть. Москвапреобразовывается, и пора начать честно работать. Я предлагаю стать моей личнойохраной, – он обвел их взглядом. Но не найдя в глазах согласия, тем не менее,сказал: а что работа не пыльная. Ломать головы почти не надо. Ну, так, чтоприступите к должности?

В кабинете Альберта Викторовичанаступила резкая тишина. Я нащупал правой рукой монтировку и подкрался квходной двери. Не знаю, что мной тогда руководило, но я хотел помочь АльбертуВикторовичу.

Не прошло и минуты, как дверь со звоном вылетела с петель.Я стоял, как пораженный молнией, на месте. Первым вылетел громила поменьше, аза ним тот, что больше.

– И впредь, запомните, – наставляяпистолет на вымогателей, – пригрозил Альберт Викторович.– В узких кругахБутырки меня называют Алик. Запомнили? А теперь проваливайте!

Увидев меня, Альберт Викторович,подмигнул мне и жестом показал, чтоб я быстро прошмыгнул в его кабинет. Яперепуганный до смерти кивнул головой и прошел в его кабинет. Когда все утихло,я принялся воспевать отцу Макса оды, но Альберт Викторович сказал:

– Денис, каким бы ты сильным не был,тебе придется считаться с тем, что ты слаб и ограничен.

Потом он поведал свою трагическуюисторию о сыне. И что он, как отец обязан его защитить. Но как человек, которыйсам мог идти на таран и знает, что у Макса есть эти качества, усвоенные генамипо наследству. Он не хотел помогать напрямую сыну.

Глава 11

Когда прозвенел звонок с урока. Аид, уже без угрызенийсовести за шкаф, потирал руки. Его затея опустить голову Макса в унитазприводила его в восторг. Он в буквальном смысле слова сиял, тыкая острымкончиком карандаша Максиму меж ребер.

– Время расплаты, Шпала, – шипел он. —Заказывай похоронную музыку! Обещаю, буду петь громко!

Макс, стараясь не обращать внимания, чувствовал, кактрясутся его колени. Он пытался подавить в себе страх, но ничего не выходило. Икак только учитель английского языка встал из-за стола, и попрощался с классом:Goodbye! И вышел из кабинета. Мощная тень накрыла Макса. Как вдругтут же исчезла.

– Привет, – протягивая руку Максу,сказал я.

Макс недоумевая, ожидая новой издевки,не сразу протянул руку.

– Привет, – тихо ответил Макс,разглядывая ладонь на наличие клея или жвачки.

– Ну что я надеюсь, ничего непропустил? – спросил я, усаживаясь на свое место, за парту к Максу.

Макс измерил меня взглядом и не найдя во мне подвоха,дружелюбно улыбнулся: вообще-то произошло.

– Например?

– Почему эта толстая скотина нетрогает меня, в твое присутствие? – Макс повернулся к Аиду, который спридыханием злого зверя томился в клетке, ожидая, когда его выпустят на волю, ибрюзжал слюной. Когда я подходил к своему месту, Аид широко замахиваясь,целился Максу в темечко, но я успел схватить Аида за запястье. И на языкежестов объяснил, что теперь ему придется нелегко, если он, Аид, решитиздеваться над Максом.

На провокационный вопрос Макса я ничего не ответил, а лишьискренне рассмеялся. И впрямь говорит ровно, как отец. Только вот постоять самза себя Макс не в состоянии.

После школы мы отправились на футбольное поле погонять мяч.А после футбола, я предложил Максу позаниматься на турниках.

– А где ты так накачался? – спросилменя Макс, пытаясь потянуть время перед тренировкой.

– Я в семье один. И мать говорит, чтоя глава семьи. Поэтому надо соответствовать.

– То есть ты еще и куришь?

– С чего ты это взял?

– Все взрослые курят.

– Перестань. Мои сигареты – спорт.

– А где твой отец? – спросил Макс,приминая ногами траву около турника.

– Мама говорит – это длинная история.

– И что у тебя не хватило сил еевыслушать?

– Слушай, давай лезь на турник.Слишком много задаешь вопросов.

– Извини, но я стесняюсь

– Либо ты полезешь на турник, либо Аидоднажды убьет тебя.

– А ты знаешь, что надо мной издевалсяАид?

– Вообще его зовут Мурат. И знаешь, онмногих обижал. Просто ты…

– Похож на дрыща? – перебил меня Макс.

– Пожалуй, да.

– А ты научишь меня быть таким жесильным, как и ты?

– Я научу тебя взвешивать опасность наглаз, – рассмеялся я. Но Максу эта шутка не пришлась по душе. Он отвернулся отменя и что-то пробурчал себе под нос.

– Ладно, – сказал я. Но придетсябегать по утрам, перед школой.

– Договорились! – подхватил Макс ипротянул мне руку.

Я решил проводить Макса до дверей квартиры. И какоказалось, мы жили по соседству. До недавнего времени  Макс жил с родителями в районе метроАэропорт. Но отец Макса, Альберт Викторович, решил продать трехкомнатную рядомс центром Москвы и купить двухкомнатную квартиру в Бирюлево. А на оставшиесяденьги открыть вторую мойку для машин.

Когда я вошел к Максу домой, моему восхищению не былопредела. Макс жил с крутым ремонтом и двумя телевизорами. А в его комнате стоялличный компьютер. А на стене, выше компьютера, висела черная электрогитарафирмы Yamaha.

– Охренеть! – не сдержав эмоций,воскликнул я.

– Тебе и вправду нравится?

– Конечно. А такой я могу толькомечтать.

– Смотри сюда, – Макс показал надругую стену, где висела еще одна электрогитара, обожженная языками пламени.

– Охренеть!– еще громче прокричал я.

– Ты играешь? – поинтересовался Макс.

– Немного. У меня дома стараяакустика.

– Так может быть, ты меня подтянешь вуроках физкультуры, а я научу тебя играть на музыкальном инструменте.

Я немного застопорился. Отец Макса обещал мне платить, зато, что я буду оберегать его сына. А спустя пару часов я понимал, что самнуждаюсь в таком классном друге, как Макс.

До глубокой ночи, мы, сидя на лавочке, играли с Максом нагитаре. Это был великолепный день. Такие дни, настоящего счастья, случаютсяредко. Мы играли Цоя, Нирвану, Арию. Вдвоем вспоминали тексты песен. Я пробовалпеть. Макс хвалил. Уверял, что у меня получается. И я поверил. Поверил в то,что мечты могут сбываться. Мог это прочувствовать на себе. Тогда, сидя налавке, я еще все-таки не до конца осознавал, что мечты могут сбываться, номогут и исчезать, за шаг до их полного появления на сцене.

Глава 12

Шло время, и наша дружба с Максом только крепчала. Аидбольше не смотрел в сторону Макса, хоть и дышал ему в шею, сидя за его спиной,в классе. После уроков мы шли гонять мяч на футбольное поле вдвоем. Затемхорошенько вспотев, прыгали на турники. Тянулись подбородком к холоднойперекладине, и жали, пока хватало сил, увеличивая с каждым подходом свою силу ивыносливость.

Учебный год подходил к концу. Наступала пора каникул. Язнал, что Макс улетит в теплые края. На побережье океана. А я останусь на мойкеего отца. И хоть меня повысили до старшего сотрудника, внутри образовываласьчерная пустота. На душе становилось ужасно гадко, когда я представлял деньотлета Макса. Макс, разумеется, только и грезил об отдыхе. С искренней улыбкойна лице он обещал, что будет по мне скучать, привезет сувениры. Растолстеет отмороженого, пока я буду пыхтеть по утрам на мойке и поздними вечерами натурниках.

В день отлета Макс прибежал ко мне домой.

– У меня отличная новость? – закричалон в мое сонное лицо.

– Я не понимаю: в чем дело, Макс? —полусонным голосом, спросил я, стоя босиком на пороге своей квартиры, укутанныймахровым одеялом.

– Отец сказал, что у него какие-то тамсрочные дела.

– И что мне с этого?

– Ты что и вправду не понимаешь?

– Макс, я рад, что ты летишь заграницу. Посмотри и за меня океан.

– Денис, место свободно. Это твоеместо. Я, моя мама и ты полетим за бугор, – Макс похлопал меня по плечу.

– А как же виза и все, что к нейпричитается?

– Короче, мой старик уладит всевопросы с документами. Он говорил, что сделал тебе заграничный паспорт. Наслучай если бы он открыл мойку в Казахстане.

– Твой отец хотел загнать меня вКазахстан?

– Не знаю, что хотел мой старик, носейчас он печется о том, чтобы ты круто провел неделю лета. Так что давайпоторапливайся.

Полусонный, не веря своим ушам, я поспешил на кухню, чтобыподелиться отличной новостью с мамой. Мама сначала восприняла эту информацию вштыки, но когда я ей все рассказал и заверил, что Макса мама хорошая женщина,она меня отпустила.

Это была лучшая неделя в моей жизни. Казалось теперь я иМакс не разлей вода. Друзья навеки.

Но вскоре в нашу жизнь ворвется Кристина.

Глава 13

До встречи с Миссис Марпл я не знал, что такое близкоеродство. Да я был уверен, что моя мать была прекрасной женщиной. Ядействительно  восхищался ее тонкойнатурой, способной расположить любого мужчину. У нее был удивительно добрый изаразительный смех. Ее коротко остриженные волосы, собранные в косичку,придавали ей немного строгости, но стоило ей улыбнуться, как собеседник сразуже чувствовал родственную душу. А вот Миссис Марпл изначально казалосьдотошной, вечно критикующей женщиной. Но время показало, что это человек сбольшим сердцем. За последние два месяца она всегда находилась около меня.Беспокоилась. Переживала. Давала дельные советы. И я, разумеется, к ней привык.Я стал ее внуком.

И почувствовав себя дома, я расслабился. Расслабился еще ипотому, что Кристина закрывала глаза на то, что каждый день в ее двор залеталволан.

Иногда это выглядело так: я выходил на порог дома бабули, иуже можно сказать моего дома, и со всего маху бил ракеткой по волану.Откладывал ракетку в сторону, на ступени, и шел к Кристине.

Она сидела на заднем дворе в плетенных из ротанга креслах ипила Пуэр, поглядывая на пустую чашку. Я садился рядом и понимал, что испытываюто пламенное чувство к Кристине, что и раньше. И плевать на ощущениенеизбежности. И что вот-вот приедет Марк. Ведь раньше был Макс, который всегдаограничивал мое любование Кристиной. А в последнюю нашу встречу Марк оказалсядома, но на лице Кристине не шевельнулся ни один мускул. Она что-то сказалаМарку на ухо, и мы вдвоем прошли на террасу. Я тут же по привычке упал вплетеное кресло, но Кристина попросила встать, сославшись, что ей нужно срочнополить ландыши.

Домой я возвращался переполненный тоской и чувством победы.Кристина сказала, что мы не можем быть вместе. Но что мы делаем сейчас, как непроводим время вдвоем?

Однажды ночью я услышал лай на пороге дома. Я еле успелнакинуть халат и спустился вниз. Отворил дверь и увидел Джордано.

– Старик, тебе нельзя здесьпоявляться.

Но Джордано не унимаясь, лаял.

– Что-то не так? – спросил я у пса.

Но, разумеется, Джордано, кроме лая ничего не ответил.

Я погладил пса по голове, взял за ошейник и потянул во дворк Кристине. Переполненный счастьем я шел, ожидая увидеть на заднем дворе Кристину.Но к моему удивлению двор пустовал в тишине, а с верхнего этажа доносилисьстоны. Тот мелодичный голос ангела из группы «Пилигрим».

Наутро, бабуля принесла мне на подносе глазунью из двухяиц, поджаренный тост с томатами и крепкий черный чай.

– Что с твоим лицом? – с порогаспросила бабуля.

– Я, наверное, скоро уеду, ба.

– Она не любит тебя?

– Она любит только себя.

– Ты случайно не пил в последнее времяалкоголь.

– Вкусная глазунья, ба. Спасибо.

– Ты точно не хочешь со мнойпоговорить?

Я макнул тост в глазунью и закинул хлеб в рот.

– Бабуль, прости, но я бы хотелпозавтракать один, – я ответил слишком холодным тоном, но по-другому в то утроя не мог сказать. Да простит меня эта великая старушка с сердцем.

Бабуля встала и вышла из моей комнаты. Тихо прикрыв дверь.

Я отставил поднос с едой в сторону и принялся писать.

К вечеру забежал Джордано. И начал лаять. Я не собиралсявыходить во двор. Но пес поднял бабулю с постели. И мне пришлось спуститьсявниз, отвести Джордано хозяйке.

Зайдя на территорию Кристины, я был поражен: она стояла упорога дома и плакала.

– Что с тобой, – я тут же подбежал кней, и обнял ее.

Она опустила голову мне на плечи.

– Это ужасно, – сквозь слезы, сказалаКристина.

– Что, что случилось …? – у меня чутьне вырвалось слово «малыш». Я притянул ее к себе крепче, но Кристина вырваласьиз объятий.

– Вы все одинаковые? – она толкнуламеня рукой в грудь.

– Ты о чем, Кристина? – я сделал шаг кней навстречу, но Кристина выставила руки, дав понять, чтобы я к ней не прикасался.

«Как же она была прекрасна в этуминуту».

– Хорошо, – сказал спокойно я, ответивна ее предупредительный жест. – Может быть, ты все-таки расскажешь: в чем дело?

– Марк, – испуганным тоном, прошипелаКристина.

– Что он наделал? – не успел я задатьвопрос, как Кристина схватила меня за руку и потянула на задний двор.

У ворот я услышал гул мотора. Это припарковался Марк. Повсей видимости, Марк и Кристина в очередной раз повздорили. И Марк решилпроветрить мозги за рулем.

– Спрячься куда-нибудь, – умолялаКристина.

Я оглянулся: а если все-таки онобнаружит меня здесь?

– Я знаю, что это лучший вариант длятебя, чтобы поссорить нас. Но если ты меня действительно любишь, – последняяфраза прозвучала, как угроза, а не как просьба, и меня это ужасно разозлило.

– Хорошо, – сказал я, и направился квыходу.

– Стой, – полушепотом окрикнула меняКристина.

– Я иду к себе домой, – обернувшись,сказал я.

Кристина догнала меня.

– Прошу тебя, не делай глупостей, —она взяла меня за руку.

Я услышал, как Марк открыл дверь и направился к дому.

Тонкое запястье, нежная кожа рук, запах духов, словноопьяненный, я кивнул головой и тихим гусиным шагом вернулся на задний двор.

Как только в дверном замке провернулся ключ. И поскуливаяДжордано, забежал вовнутрь дома. Я решил, что с меня хватит. Если Кристина иМарк сейчас начнут мириться, то я попросту не выдержу этих тошнотворно сладкихзвуков.

Как контуженный на войне, я закрыл ладонями уши, имаксимально тихо, чтобы меня не обнаружил пес, начал перебираться к себе.

Глава 14

Во время самого крутого отдыха в моей и Макса жизни, наберегу Атлантического океана, мы породнились еще больше. Грея животики напляже, и потягивая лимонады, мы без стеснения, громко, обсуждали фигурыкрасавиц, то и дело, расхаживающих, в шикарных купальниках вокруг нас. Сборищезагорелых девчонок не могли не радовать глаз и не волновать душу. Ирасположившись в удобных лежаках, под зонтиком, Макс резко выдал:

– А у тебя когда-нибудь было?

– Не, – краснея от стыда, ответил я, иопустил глаза в апельсиновый лимонад.

– Ну, так, пора учиться, – Макс потерруки, и встал с лежака, намекая, чтобы я тоже поднимался.

– Я как-то, в другой раз, – замямли я.

– Ты че сдрейфил? – хмыкнул Макс.

– Макс, мне кажется нам еще рано!

– Ты в своем уме?– Макс присел рядом.– Давай к ним? – Макс показал на четырех девчонок играющих в волейбол, напляжной площадке.

– И что мы им скажем?

– «Как пройти в библиотеку?» – Максхлопнул меня по плечу и заржал. – Не глупи. Им ведь скучно играть без такихпарней, как мы!

– Ну, да, – промычал я.

– Ну, так вот, – Макс, встал, инаправился в сторону будущих жертв пикапа.

– Макс, – крикнул я, пытаясь его остановить,но через пять минут это сделали те самые красивые девочки, играющие в волейбол.

Когда Макс вернулся с понуреннойголовой, я похлопал его по плечу и сказал:

– Знаешь, чтобы там ни было в будущем,надеюсь, женщины нас смогут поделить! – и заржал во все горло.

Макс кисло улыбнулся.

– Смейся, а я буду еще пытаться.

– А я пойду за лимонадом. Тебе взять?

– Заказывай на шестерых.

Вот и получилось, что однажды мои насмешки над Максомвытренировали упорство добиваться желанных девушек. И когда Кристина появиласьв нашей жизни, Макс попросту уверенно протянул руку. Должна ли она былапринадлежать ему, когда мне казалось, что только со мной она будет счастлива?Разумеется, Макс был уверен, что она его. Потому что он так решил. И не важно,что у Кристины были совсем другие планы на жизнь.

По прилету в Москву наши отношения охладели.

Макс перестал появляться на футбольном поле, и на турниках.Я каждый день блуждал по зеленому газону в одиночестве, выглядывая его. Но Макствердо обиделся на меня. Наш мега шикарный отпуск провалился. Неудачи Максасначала носили шуточный элемент, но с каждым откатом Макс становился толькохмурее. А когда его мама пошла с нами вечером на ужин в ресторан, Макс вовсепровалился под стол, от стыда. За соседним столиком сидели девочкиволейболистки и тихо перешептываясь, смеялись. В это время Макс пух от злости.

И вот коротая последние дни перед школой, поглядывая втелефон, я ждал, когда мой друг позвонит или придет на поле попинать мяч.

Но Макс не появлялся, а вечерние сумерки сменила ночь.

– Иди сюда? – кто-то позвал менягрубым тоном.

Я обернулся и увидел банду из четырех парней с соседнегорайона.

– Ты чего тут ошиваешься? – дерзкийголос, сделал шаг вперед и ударил кулаком по мячу.

– Парни, я же вам ничего плохого неделал, – ответил я, отступая назад.

– Амбал, ты слышал? – он думает, чтобывызвать агрессию, ему нужно что-то сделать. Наивный.

Я пятился назад, все дальше и дальше, пока не наступил наоткатившийся мяч и, распластавшись, упал на зеленый газон.

Кто-то из толпы кинулся ко мне и прижал кроссовкам моюруку.

– Оставьте его, – это был голос Макса.В моих ушах он прозвучал жестко.

– А это, что за саранча пришла?

– Макс! – крикнул я, и свободной рукойпотянул обидчика за ногу. Тот пошатнулся и упал рядом.      Схватил меня рукой за горло и начал душить. Я вонзил зубы вего запястье и он завизжал.

Макс, что-то крикнул неразборчивое,типа: давай, по одному.

А потом в клубе пыли мы бились, что есть силы.

Разумеется, нам с Максом навешали. По дороге домой считаяссадины и синяки, Макс подстегивал меня:

– Ну что спортсмен, справился?