Читать книгу Тростниковые волки - Дмитрий Савочкин - Страница 1

Дождь был страшный. Клочко, кажется, и представить себе не мог раньше, что бывают такие дожди. Вода не лилась – она стояла плотной стеной, дрожащей, вибрирующей, будто живой, разбивалась о землю, упруго подскакивая, и тут же увлекалась струями, потоками, реками, затопившими всё вокруг. Кромешную тьму время от времени прорезали яркие вспышки молний, где-то совсем рядом, а секунду спустя однотонный грохот дождя нарушался взрывом чудовищного грома. Затем ещё одна вспышка – и ещё один взрыв. И казалось, не будет этому конца. Дождь лил уже несколько часов, с вечера, и даже не собирался утихомириться.

Машина с трудом плыла по дороге, свет фар выхватывал ближайшую пару метров и дальше таял без следа. Таксист нервничал, время от времени закуривал, Клочко напоминал ему, что не выносит дыма и что окна закрыты, и таксист, матерясь, тушил очередную сигарету, давя её в пепельнице. Их там собралась уже целая коллекция, а в машине стоял сигаретный смрад, несмотря на то что таксист так ни одной сигареты и не выкурил. У Клочко уже побаливала голова. Он посмотрел на часы. Скоро должно было светать, но он не был уверен, что рассвет сумеет пробиться сквозь этот фантастический ливень. «Господи, это похоже на сон, – подумал он, – дурной сон».

Наконец машина заехала в ворота, и Клочко застегнул свой плащ. Открывать зонт не имело смысла: во-первых, до входа в приемный покой всего несколько метров, а во-вторых, Клочко уже был мокрым до нитки, ведь тех нескольких секунд, что он бежал от двери подъезда к машине, оказалось достаточно, чтобы на его одежде не осталось сухого пятнышка. Машина остановилась. Клочко расплатился, вдохнул, выдохнул, снова набрал полную грудь воздуха, распахнул дверь и выскочил под дождь. На него тут же обрушился водопад, сильный и злой, не позволяя собраться с мыслями, ничего толком увидеть или понять, и Клочко в ужасе мчался что было сил к дверям, на непослушных ногах с прилипшими штанинами и полами плаща, хлюпая промокшими насквозь ногами, выставив руки куда-то в стороны и вверх, будто пытаясь защититься от неведомой силы. В конце концов он забежал под козырёк, и стена дождя осталась у него за спиной. Он восстановил дыхание и открыл двери.

Ему навстречу выбежала медсестра.

– Николай Сергеевич, Николай Сергеевич, – лепетала она с южным акцентом, – слава богу, а мы вас тут ждём. Я уж и не знала, что думать. Вы сказали «еду», а я и не знаю…

– Ну что, – грозно выдавил из себя Клочко, отряхиваясь, – где он, этот ваш пациент? Что за срочность-то? Господи, что ж там такого, что до утра не могло подождать?..

– Так вы ведь сами сказали – если что, сразу вам звонить. Я и позвонила. – она помогла Клочко снять плащ, – а до утра, я так побоялась, что он и не дотянет…

– В смысле, не дотянет?.. Он что, ранен, что ли?

– Нет, он… да вы пройдите, посмотрите сами.

– Ну да, верно. А где дежурный врач? Кто там, Андрей сегодня?

– Ну да, ну да, Андрей Владимирович. Он в шестом корпусе.

– Что он там делает? Да ещё в такой дождь? Он был, когда этого вашего гостя доставили?

– Нет-нет, он был в шестом корпусе.

«С этими его блядками Андрей доиграется когда-нибудь», – зло подумал Клочко, но вслух ничего не сказал. Он разделся до рубашки и отдал верхнюю одежду медсестре. Сам он уверенно прошёл в уборную, где попытался кое-как подсушиться, вылил воду из туфель, отжал носки, затем помыл руки и умылся. Он приложил руки к лицу и постоял так несколько секунд, успокаиваясь. Затем отнял руки и посмотрел на себя в зеркало. «Ну что? – подумал он. – Сам сказал, чтоб тебя будили посреди ночи, рвёшься в заоблачные дали, хочешь научной работы, хочешь защитить диссертацию, много всего хочешь и сразу. Выгребай теперь».

– Давай посмотрим на него, – сказал он вслух, закрутил воду и вышел.

Вслед за медсестрой он прохлюпал по ярко освещённому коридору до лестницы, затем на второй этаж, затем до одиночных палат. Возле третьей палаты на табуретке, прижавшись спиной к стене, сидел санитар и читал газету. Увидев Клочко и медсестру, он аккуратно сложил газету и встал. Из-за двери доносилось глухое мычание, оно было похоже на работу некоего прибора – с перебоями, но уверенно пыхтящего над какой-то своей, приборовой, задачей.

– Когда его доставили? – спросил Клочко и сел на другую табуретку. Санитар тоже сел и не спеша пожал плечами.

– Да часа три назад.

– И что, он всё время вот так мычит?

– Ну что вы… это он уже успокоился. Он тут такие концерты закатывал: то орал, то пел как-то…

– Пел?..

– Ну, не знаю даже… такие звуки издавал, я таких и не слышал даже никогда. – Санитар попробовал повторить звуки, у него получился набор голосовых модуляций, определенно напоминающих крик Тарзана.

Клочко опер локти о колени и погрузил лицо в ладони на несколько секунд. Затем опять посмотрел на санитара:

– Опознали?

– Я ж вам по телефону сказала, что нет, – вставила медсестра. – Они говорят: будем опознавать, а до установления личности, говорят, путь у вас тут побудет.

– Чего они его посреди ночи привезли-то? – спросил Клочко. – Что у них, КПЗ переполнено совсем? И не поленились же в такой дождь…

– Я так думаю, – осторожно сказал санитар, – они перепугались.

– Перепугались?..

– Да! Я когда его увидел, тоже, признаться, вздрогнул, а я тут, сами знаете, много разного видел, меня удивить чем-то трудно. Ну вот они и решили от греха подальше к нам его привезти, чтоб если что – сказать, что это не их забота. Ну и не их ответственность, ясное дело.

Из-за двери доносилось всё то же мычание – на мгновение прекращалось и продолжалось снова.

– Он что-нибудь говорил? – спросил Клочко.

– Я не слышал ничего, хотя по разговорам ментов я так понял, что он им что-то там в отделении выдал членораздельное. А спрашивать я не стал…

Клочко посмотрел на медсестру.

– Они не сказали… – растерялась та, – я не знаю…

– Завтра созвонитесь с ними и уточните каждое слово, которое он сказал в отделении, каждое действие его. Ясно?

Медсестра перепуганно кивнула.

– Вы если так будете собирать анамнез, – сказал Клочко, – даже больного гриппом не вылечите никогда.

Клочко посмотрел на санитара и вздохнул:

– Он в рубашке?

– А то!

– Открывай, глянем на этот ночной кошмар.

Шутка повисла в воздухе, не разрядив обстановку, а, наоборот, сгустив общее напряжение. Санитар нехотя встал с табуретки, достал ключи, собрался с духом и открыл дверь.

Косой луч света от лампы из коридора упал на пол палаты, высветив согнувшегося в три погибели человека. Клочко сделал шаг внутрь, поднял руку и включил свет. Под потолком зажглась лампочка без абажура, моментально окрасив всё происходящее в желтоватый цвет. Желтоватыми стали подбитые войлоком стены, клетчатый линолеум на полу, прикрученная к полу кровать с подбитой войлоком доской. Желтоватыми стали человек на полу, Клочко, санитар и осторожно заглядывающая в дверь медсестра.

Человек на полу был высок – метр восемьдесят или метр девяносто, худощав, с длинными, почти до плеч, иссиня-чёрными волосами. Он стоял на коленях, наклонившись всем корпусом вниз и уткнувшись лбом в пол. Волосы были размётаны по щекам, полностью скрывая его лицо. Руки, скованные рукавами смирительной рубашки, были зажаты между животом и ногами. Он ритмично покачивался вперёд-назад, непрестанно мыча.

Клочко сразу почувствовал, что с ним что-то не то. Поза, в которой этот человек сидел, раскоряченные ноги в больничных штанах, под странным углом вывернутые плечи – всё это было неуловимо неестественно, но требовалось время, чтобы уловить каждую конкретную деталь. Правое плечо было отведено назад, а левое прижато и поднято; на левой ноге босые пальцы, причём только три, дёргались то вперёд, то назад, в то время как два других упирались в пол. Шея при раскачивании человека подворачивалась под таким сильным углом, что больно было смотреть – на правой ягодице, просматривавшейся под натянувшейся штаниной, пульсировала мышца, как будто её то сводило судорогой, то отпускало.

Несколько секунд вошедшие стояли молча, затем Клочко сказал:

– Добрый день!

Человек никак не отреагировал.

– Меня зовут Николай Сергеевич, я врач, – продолжал Клочко. – Я пришёл сюда, чтобы вам помочь.

Человек не реагировал.

Клочко обратился к санитару:

– Можно попытаться его поднять?

– Ну… если осторожно. Вы не забывайте о том, что он в ментовском «бобике» решётку высадил. Это он кажется хилым, а там дури немерено.

– Ну ладно… давай потихоньку…

Клочко зашёл справа, санитар – слева. Они аккуратно, выставив вперёд руки, приблизились к человеку и медленно взяли его под мышки. Тот не сопротивлялся. Врач с санитаром подняли человека и медленно подтащили его к кровати, затем так же аккуратно посадили его, оперев спиной о стену. Клочко осторожным, но уверенным движением отбросил волосы с лица пациента и обомлел.

Сухое обветренное лицо было изъедено глубокими морщинами, рот был скривлён, верхняя губа слегка заходила сверху на нижнюю, но всё это подмечалось после. Первое, что приковало внимание Клочко, – это глаза человека, один из которых, правый, смотрел прямо на доктора, а второй был повёрнут влево и вверх и заметно вздрагивал, описывая короткие дуги.

– Вы меня слышите? – спросил Клочко.

Человек никак не отреагировал.

– Вы понимаете, кто вы и где находитесь?

Левый глаз плавно поехал вниз и постепенно описал полную окружность, в то время как правый по-прежнему смотрел строго на Клочко. Доктор отступил на шаг назад и ещё раз внимательно осмотрел больного. Тот по-прежнему сохранял неестественную позу, теперь уже сидя на кровати, – его плечи и пальцы на ногах были в таком же положении, и левый глаз медленно пошёл на второй круг. Клочко повернулся к санитару, чтобы дать распоряжение, и тут человек заговорил.

– Крхрхххр… – Он закашлялся, потом прочистил горло, затем наклонился всем корпусом вперёд и снова выпрямился, опершись о стену. – Ты… я… я…

– Вы меня слышите? – спросил Клочко.

– А… а…

– Вы слышите, что я вам говорю?

– А… – Человек стих, потом вздрогнул. – Я… да, я вас слышу… Я слышу то, что вы говорите…

Человек говорил глубоким грудным голосом на чистом русском языке. Клочко глубоко вздохнул.

– Меня зовут Николай Сергеевич. Я врач. Вы понимаете, кто вы, где вы находитесь и как вы здесь оказались?

– Вы… я… оказался.

Человек замолчал. Клочко молчал. Санитар и медсестра, осторожно заглядывающая в дверь, тоже молчали.

– Меня потеряли, – вдруг сказал человек, – я оказался здесь. Меня потеряли.

– Кто вас потерял?

– Меня потеряли. Я оказался здесь потому, что они меня потеряли. Меня потеряли.

– Хорошо, давайте начнём сначала. – Клочко встал прямо напротив пациента. – Вы можете сказать, кто вы?

– Я… я… – Человек начал странно раскачиваться из стороны в сторону, елозя спиной по стене. Его поза не изменилась. Один глаз по-прежнему смотрел на Клочко, а второй по-прежнему бегал, только траектория его теперь стала гораздо сложнее. – Я не могу. Я не могу сказать. Нет слов. Чтобы сказать, кто я, нет слов.

– Нет слов, чтобы сказать, кто вы? – недоумённо переспросил Клочко.

– Нет слов. Я… меня потеряли…

– А есть слова для того, чтобы сказать, кто вас потерял?

Человек начал трястись.

– Крхррхрххрр… крхрхкхрккрхрхр…

– Послушайте, успокойтесь, пожалуйста, – сказал Клочко. – Что бы с вами ни произошло, это уже позади. Вы находитесь в безопасном месте. Я здесь, чтобы помочь вам. Я…

– Меня потеряли, – вдруг перебил его человек, – вы не понимаете. Они меня потеряли. Вы не понимаете.

– Чего, чего именно я не понимаю? – спросил Клочко.

Человек повернулся вправо, затем провёл головой справа налево, будто осмотрев всё вокруг, и сказал:

– Они придут за мной. Они меня потеряли. Они никогда ничего не бросают. Вы просто не понимаете. – Человек посмотрел прямо в глаза Клочко, помолчал несколько секунд и снова повторил: – Они придут.