Читать книгу Бар - Дмитрий Сергиенко - Страница 5

Когда прогуливаешься по местам из своего детства, всегда создается ощущение, что находишься в прошлом и настоящем одновременно, и кажется даже, что можешь попасть в будущее. Перебираешь разные моменты, вспоминаешь свои мысли. То, что тебя впечатляло и радовало. Но воспроизвести именно ощущения, к сожалению, задача невыполнимая.

За этот высокий забор я никогда не мог заглянуть. Ощущения волшебства и загадочности не оставляли меня все детство. Сейчас же я видел, что там просто чей-то сад, скрытый от глаз любопытных мальчишек и завистливых соседей. Под теми деревьями мы с Лизой бегали в летние каникулы. А когда уставали, садились на траву, и она «предсказывала» мне, чем я буду заниматься, когда вырасту – такая своеобразная игра. Это были замечательные предсказания, жаль мало из них сбылось. А все яркие ощущения из той маленькой жизни сменились плоскими воспоминаниями уже взрослого человека.

Я шел от кладбища в сторону дома, где меня ждали дядя Антон и Лиза. С момента похорон прошло уже два дня, но каждое утро я ходил туда, чтобы разложить все произошедшее по своим местам. Мы не горевали в тот день так, как обычно горюют люди, теряя близких. В этом не было смысла, ведь во мне осталась любовь. Тогда я понял, что настоящую любовь к человеку не способно отнять ни время, ни расстояние, ни уход его в иной мир. Во мне осталось много хорошего, благодаря моей матери, и если сейчас благодаря мне, это хорошее даст кому-то силы, мысли или вдохновение, то ее полвека прошли не зря. И нить нашей жизни хоть и прохудилась, потеряв одну из жил, но все же не порвалась до конца, а значит, можно было плести ее дальше.

Прохладный мартовский воздух в сочетании с ярким, набирающим силу солнцем действовали на меня слегка пьяняще, словно молодое вино, еще не успевшее набрать цвет и терпкость. И уже подойдя к дому, я не поверил, что прогулка подошла к концу. На меня уже смотрел забор с черными коваными воротами, за которым расположился коттедж – сбитый и массивный, как старый откормленный Чеширский Кот. Его открытые окна принимали бодрящую прохладу, а кирпичные стены, напротив, вбирали тепло. В этом доме я вырос. Каждая скрипучая доска, каждый потайной уголок и прилегающая тропинка были мне хорошо знакомы. Любой его закуток ассоциировался с каким-то воспоминанием. И прекрасно было то, что по большей части, эти воспоминания касались моих родителей.

– Сопляк! Твой чай уже холодный! И мне потребовалось всего лишь подлить в него ледяной воды! – со стороны террасы я услышал очередной саркастичный выпад Лизы.

С ее и без того растрепанными кудрявыми волосами, весело забавлялся мартовский ветер. Я смотрел, как она заливисто смеялась, облокотившись на ограду и ожидая моего ответа. Ее пышная грудь, прикрытая сарафаном, прибавляла ей еще больше женственности. Теперь она могла повелевать не только нашей семьей, как в детстве, но и мужчинами, которые ее наверняка постоянно окружали. В последний раз мы виделись пять лет назад, и она очень сильно изменилась. Однако мы всегда поддерживали связь на расстоянии, поэтому никаких барьеров между нами так и не образовалось.

– Если ты думаешь, что я закрою на это глаза и не разведу свой чай кипятком, ты сильно заблуждаешься! И так будет с каждым чаем, до которого ты доберешься! – в ответ раздался заливистый смех сестры.

Неожиданно приоткрылась калитка. Дядя Антон вышел в шортах и теплом вязаном свитере. Он всегда был плотного телосложения, но время брало свое, дядя заметно осунулся с последней встречи, а волосы на голове и лице почти все приняли седоватый оттенок.

– Артур, хватит дурака валять, вы всех соседей на уши поднимите.

– Она первая начала, неужели ты не слышал?

– Вам будто все еще двенадцать.

– Разве это плохо?

– Это громко, – твердо ответил он, проведя рукой по своей щетине, и кивком пригласил меня зайти в ограду.

Мы сидели за столиком на террасе. Мой чай был ледяной, как из холодильника. В момент, когда я поднес его ко рту, Лиза еле сдержалась, чтобы не сорваться в гогот. Я подыгрывал ее шалостям и отпивал помаленьку, будто обжигаясь. Антон расспрашивал нас о работе, и личной жизни. Спрашивал, чем сейчас занимается молодежь в большом городе, сколько у нас стоит поход в бассейн и какие у нас планы на будущее. Мы вспоминали старые семейные случаи. Обсуждали музыку, кино, политику. Разговор о родителях никто завести так и не решился, так было лучше для всех. В этой компании я ощущал себя на своем месте. Мы растворились друг в друге, забыв про время и ранний вечер, который тайком опустил солнце, видимо, в надежде на то, что никто этого не заметит.

В свете тусклых ламп, спешно подведенных дядей к беседке, лица Антона и Лизы казались незнакомыми. Очертания, к которым я привык, вдруг обретали новые формы. Но стоило перестать задумываться об этом, как все тут же вставало на свои места, и мои близкие становились сами собой. А разговор все продолжался.

– Дядя, помнишь, отец возил нас в горы к водопаду? – неожиданно спросила Лиза.

– О, Лиза, ты хочешь засмеять старика, указывая на его дряхлую память? – он смущенно улыбнулся. – Все наши вылазки в горы слились в одну большую бесконечную поездку с одинаковым пейзажем.

– Прошу заметить, с восхитительным одинаковым пейзажем, – вставил я.

– Несомненно, это были чудесные дни. Мы собирались семьями, запасались овощами, фруктами и мясом. А затем длинная дорога с песнями и словесными играми приводила нас к нетронутым красотам этих мест. Я и рад бы сейчас разложить картотеку наших путешествий по папкам, но, увы, все слилось в одну кашу.

Лиза не отчаивалась.

– А я хорошо помню одну поездку, которая понравилась мне больше других. Это был теплый июльский день в начале девяностых. Мне тогда было около семи лет. Мы спонтанно решили исследовать новые территории. Бросили в багажник несколько картошин и канистру с квасом. За рулем был ты, штурманом был отец, а мы с Артуром сидели сзади. На нас еще свалили пледы и спальные мешки, чтобы было уютнее… Так было весело!

– Ты говоришь про то ущелье рядом с маленькой деревушкой? – догадался я. – Как же она называлась?

– Неужто вы вспомнили Гуамку?

– Точно, я именно про нее! – радостно воскликнула Лиза. – Там была красивая опасная тропа рядом с железнодорожной линией. Нас хотели прокатить на дрезине, но папа отказался. Он сказал, что однажды его знакомый альпинист свалился вниз вместе со всей своей командой. Никто не выжил. Помню, там внизу и вправду лежал старый ржавый вагончик, так и не унесенный буйным течением. Было так страшно, но невероятно интересно.

– Я был совсем маленький. Помню только, как после долгого пешего марш-броска мы наткнулись на огромный водопад, под который потом ныряли. А ты, дядя, рассказывал всякие истории и легенды, связанные с этим местом.

– Хочется побывать там еще раз, сказать спасибо, – мечтательно сказала Лиза.

– За что и кому? – полюбопытствовал дядя Антон.

– Это место подарило мне уверенность и укрепило характер. Даже в своем дневнике я позже писала, что эта поездка изменила во мне что-то. Та река, которая миллионы лет промывала горную породу, чтобы пройти в желаемом направлении, не сдалась и добилась своего. Теперь она течет по огромному ущелью, которое сама же создала. Я сравнивала эту реку с собой и своей жизнью и пообещала, что не буду отступать никогда и ни перед чем.

Мы смотрели на Лизу, проникаясь ее неожиданным откровением. Она опустила глаза, задумчиво разглядывая текстуру деревянного стола, но затем быстро реабилитировалась и, улыбнувшись, заговорила с прежним озорством в голосе.

– Ребята, я не хотела вас грузить. Пожалуйста, расслабьтесь.

– Ты ни разу не рассказывала об этом, – проигнорировал я ее беззаботный тон.

– Просто сейчас вспомнилось. В этом нет ничего необычного. У каждого ребенка есть вещь, человек или ситуация, которые что-то в нем перевернули.

– Лиза, я слышал, что там сошли сильные сели, и дорога заметно сузилась. До водопада точно не добраться. Но какую-то часть пути поддерживают, ведь это основной заработок местных, там сейчас организуются туристические поездки, так что ты без проблем можешь туда добраться.

– Увы, не в этот раз. Слишком много работы, – она грустно улыбнулась. – Как всегда, ни на что нет времени.

Последовала очередная пауза, которую решил разбавить я:

– А на становление моей личности серьезно повлияла та история с велосипедом…

Эта фраза тут же рассмешила всех участников застолья. Никто не стал развивать эту тему, все лишь деликатно переглянулись, и дядя Антон поднял бокал.

– Дорогие племянники, пусть ваши достижения растут, а окружающий мир, подкидывает побольше обстоятельств, которые этому способствуют.

– Аминь, – поставила точку Лиза.

Мы допили последнюю бутылку домашнего вина и начали собирать продукты со стола. Скоро все переместились в дом, чтобы отдохнуть от насыщенного дня и побыть наедине с собой.

Я оповестил остальных, что собираюсь полистать книгу в своей комнате на втором этаже. Дядя Антон не обратил внимания, он смотрел поздние аналитические передачи и был вовлечен в них с головой. Лиза молча прошла мимо в сторону уборной, думая о своем. До этого она уже успела перемыть всю посуду и законно игнорировала все, что происходило вокруг нее, включая мое присутствие. «Что ж, и вам хорошо провести время», – подумал я.

На втором этаже было тихо и таинственно. Я нащупал выключатель, и тусклая лампочка подсказала дорогу к моей комнате. Внутри оказалось очень тесно. Какие-то незнакомые мне вещи переполняли комнату: коробки, горы одежды, старый компьютер и башни из цветочных горшков. Все, что я здесь узнавал, находилось в углу у окна. Здесь стояла моя кровать и небольшая тумбочка, на которой пылился виниловый проигрыватель, подаренный мне отцом в далеком детстве. Приоткрыв крышку проигрывателя я, к своему удивлению, обнаружил пластинку, оставленную там неизвестно кем и когда (возможно, мной, пять лет назад): «Deep purple – The house of blue light», на второй стороне. Удержаться было сложно, я настроил тонарм напротив первой дорожки и нажал «Пуск». К сожалению, ничего не произошло. Диск не раскрутился, хотя все провода тянулись к розеткам. Осмотрев аппаратуру, я попытался разобраться в чем дело, но, не имея большого опыта и желания, пожал плечами и быстро отбросил эту затею.

Отвлекшись, я еще раз огляделся по сторонам. Книг здесь не было, должно быть их переставили в соседнюю комнату. Я сделал шаг в сторону выхода, но, опомнившись, понял, что здесь слишком темно, чтобы читать с бумаги, и решил попросту воспользоваться «читалкой» на телефоне. Тем более, там у меня был брошенный пару месяцев назад роман Ирвинга. В нем рассказывалось о необычайно насыщенной жизни американского писателя, о его пристрастиях, взглядах и семье. Чтение давалось легко. Я запросто мог спроецировать главного героя на себя, примерить его кожу, увидеть мир так, как видел он. Мы были похожи и близки. Именно поэтому вечерний процесс чтения удался – я дочитал книгу за несколько часов, так и не вспомнив, почему бросил роман на трети. Глаза были перенапряжены и терлись от утомления. В конце концов веки сдались, и я провалился в сон.

Я проснулся, испугавшись какого-то щелчка, звонко распространившегося по комнате.

«Интересно, сколько я проспал?»

Телефон валялся на полу. Похоже, он меня и разбудил. Я провел пальцем по слипшимся ресницам и приподнялся, опираясь на локти. В комнате ничего не изменилось, кроме входной двери, которая теперь была прикрыта. По всей видимости, время уже было позднее, и все легли спать. Полоска лунного света проникала в комнату, разрезая мою кровать надвое. Вокруг этого места кружили маленькие безобидные комары, которых я попытался разогнать. Они оказались быстрыми и без проблем увернулись от моих медлительных взмахов.

Снова этот щелчок.

Я вздрогнул от неожиданности, тут же забыв о маленьких кровопийцах. Теперь я понял – что-то ударило в окно. Через несколько секунд моего недоумения – снова. Я встал и, одернув занавеску, распахнул створки. Плотный поток свежего воздуха мягко ударил по лицу и вернул мне бодрость.

На улице стояла глубокая ночь. Стрекот кузнечиков, казалось, разносился на километры. Луна освещала оконный проем и участок земли подо мной, и как раз на том месте стоял неподвижный силуэт человека. Я пригляделся и увидел, что из его ладони выпала горсть камней. Человек был одет в темную мешковатую кофту с капюшоном, прикрывающим голову и лицо. Я видел, что его телосложение не походило на взрослого мужчину. Возможно, это был мальчик или щупленькая женщина. В затененных участках, куда из-за деревьев не добрался лунный свет, виднелись зеленые светлячки, кружившие вокруг силуэта. Выглядела эта картина сюрреалистично, и на секунду мне показалось, что это сон. Но все было взаправду.

– Простите, какого хрена вы делаете? – я спросил приглушенным голосом, всячески соблюдая тактичность в интонации.

– Бросаю камни в ваше окно, – услышанный мною тонкий голос был не совсем женским и уж точно не мальчишеским – он был детским. Внизу стояла девочка школьного возраста, может быть, класс седьмой или девятый, не старше.

– Это я заметил, ты меня разбудила и напугала. У тебя какие-то проблемы? Тебе помощь нужна?

– Нет. Я просто поболтать захотела. Ночью скучно. Днем хотя бы можно понаблюдать за людьми, а как солнце зайдет, только и делаешь, что звезды считаешь.

– Прости, но я не думаю, что смогу сейчас тебя развлечь. Я уже спал, так что…

– У тебя зрение хорошее? – она пресекла мою попытку увильнуть от разговора.

– Довольно хорошее, хотя врачи говорят, что нужно начинать делать профилактические упражнения, иначе может сесть.

– Круто, а у меня плохое. Ну, если честно, не очень. Чувствуется, что могло быть и лучше.

– Я не вижу на тебе очков. Ты линзы носишь?

– Нет, просто мои очки уродливые. Мне все об этом говорят. И я надеваю их только в особых случаях, – она начала неуклюже шарить в кармане своей толстовки. Пока она отвлеклась, я разглядел ее затертые джинсы и старые кеды. На ее голову был наброшен капюшон, и я заметил, как из его глубины проявлялись темные пряди волос. Ее рука дотянулась до носа, и на лице возникли забавные квадратные очки в фиолетовой оправе. Такие носил герой американского мультсериала моего детства, не помню, как его звали, кажется, мальчик Чакки. – Ну, что скажешь?

– Вполне мило, мне нравится. Не стесняйся их. Раз они – часть тебя, пусть люди к этому привыкают.

– Надо же, ты и вправду довольно любезный.

– Что значит «и вправду»? Ты меня знаешь, что ли? – я высунулся из окна сильнее, демонстрируя свое любопытство.

– Теперь немного знаю, но мы бы в любом случае познакомились, – она ухмыльнулась, и мне показалось, что девочка сама удивлена тому, что сказала.

– Ты странная. Рассказывай, что тебя сюда привело?

– Я живу неподалеку, там, через несколько домов в сторону кладбища, – она указала большим пальцем влево. – Не могла заснуть и пошла посмотреть на тебя. Луна сегодня полная и яркая. Красота! – Девочка снова сломала линию разговора, моментально сменив тему.

– Луна действительно красивая, но…

– Ты знал, что на разных участках луны разные силы притяжения?

– Нет, – задумчиво протянул я.

– Это из-за особенностей ее внутреннего строения. Там, где лунная порода вулканическая, притяжение несильное, а там, где порода плотная, состоящая из поглощенных небесных тел, притяжение гораздо сильнее, – девочка перебрала пальцами по дужке очков и продолжила. – Когда миллионы лет назад луна была сгустком магмы, она поглощала астероиды, которые в нее врезались. Отсюда и кратеры, видишь? – Она подняла голову вверх и посмотрела на светящийся в небе шар.

– Честно говоря, никогда не интересовался астрономией, но звучит интересно, – я немного помедлил и все же решил вернуть курс разговора с небес на землю. – Так что насчет тебя? Кто ты? И чего здесь…

Я не успел даже закончить мысль. «Hard Lovin’ Woman» завелась с такой громкостью и скрежетом, что все мои органы в момент опустились к полу, чуть не выдавив из меня ужин. Пластинка трещала от пыли, а расстроенный стробоскоп придал веселым духовым инструментам атмосферу Хичкоковского «Психо». Я резко рванул к проигрывателю и, не успев сделать шага, влетел в открытую створку окна. Разбитое стекло посыпалось на пол с оглушительным звоном. Не медля ни секунды, я дотянулся до кнопки питания и вжал ее с такой злостью, что она начала хрустеть. Пластинка остановилась, и я стал постепенно приходить в себя. Я заляпал кровью половину комнаты, а из руки, все еще не останавливаясь, струился багровый ручеек.

Лиза вбежала в комнату в старой ночнушке. Вид ее был ошарашенный, но когда она увидела готическую композицию, в центре которой стояло мое бездвижное тело, на ее лице отразился ужас, и она нервно выпалила:

– Что тут произошло, Артур?!

– Не подходи, здесь могут быть осколки. Я просто… Просто я решил подышать воздухом, и меня напугал проигрыватель. Я дернулся и разбил стекло. Все в порядке.

– Ты кровью сейчас истечешь, быстро пошли в ванную.

– Да иду, – собираясь с силами, я выглянул в окно, ожидая, что странная девочка в фиолетовых очках растворится во тьме, соблюдая все каноны фильмов ужасов, коими для меня явились последние десять минут. Не тут-то было. Девочка стояла на том же месте и держалась за очки, перебирая пальцами дужку. Я задержал внимание на ней чуть дольше, чем хотел, и она успела что-то чуть слышно произнести:

– Открой первый конверт, Арти.

– Там что, кто-то есть? – Лиза начала движение в мою сторону.

– Я же говорю, здесь осколки! – я чуть повысил голос, и она остановилась, глядя на меня с недоверием.

– Пойдем уже в ванную, нужно срочно промыть рану! И больше не шуми, не хочу будить дядю Антона.

Я не стал смотреть в окно снова. Эта фраза наверняка мне послышалась. Если она и вправду что-то сказала, то это было настолько тихо, что я физически не смог ее расслышать. Да и Лиза не обратила внимания на чужой голос. «Это была игра воображения… – думал я, – завтра мы последний день гостим в доме родителей, а утром уже договорились с Лизой купить билеты обратно. Так что, возможно, это попросту было мое подсознание, не готовое отпускать родные места. Дэн вбил мне в голову какую-то нелепую навязчивую идею, и я не собираюсь идти у него на поводу. Это бред, и никакие школьники, гуляющие по ночам, не смогут меня в этом переубедить».

Я шел в ванную, оставляя после себя капли крови. Я никогда так сильно не ранился (не считая случая с велосипедом), и мне было не по себе. Я попросил сестру налить мне бокал вина, но она принесла виски. Я выпил пару рюмок и абстрагировался от всего. Окунувшись в себя, я видел лишь глаза девочки, обрамленные фиолетовой квадратной оправой. Они были мне знакомы.

«Ты открыл его. Эта мысль греет мне душу. И хотя сейчас я нахожусь в неведении, я чувствую, что ты это сделал — и это правильный выбор. Знаю, ты читаешь мое письмо с большим недоверием и ищешь здесь нотки шизофрении и психического расстройства. Но хочу заранее признаться, подобное содержание больше присуще письму «номер два». Сейчас же я постараюсь направить тебя в нужную сторону. Кстати, немного отступая от содержания, скажу, что письма не предназначались именно тебе, Артур. Твое имя фактически наложено на шаблон. Как я уже наверняка говорил, ты не был единственным кандидатом на роль человека, с которым я хотел бы поделиться своим секретом, так что без обид, если не почувствуешь своего «присутствия» в моем изложении. Я написал эти письма пару лет назад и в течение этого времени перечитывал их почти каждый день, и почти всегда корректировал, так что можно назвать их моим трудом. Но писатель я никудышный и вряд ли заработаю этим себе на старость. Однако, ты, надеюсь, все усвоишь и проникнешься.

Что ж, я отвлекся.

Для начала хочу напомнить и немного раскрыть подробности одной истории.

Когда для меня все началось, мне было двадцать три. В тот день я закончил учиться. Я уже, в прямом смысле, стоял на пороге во взрослую жизнь, когда мне позвонила молоденькая сотрудница морга – гребаный «вестник смерти» в юбке. И вот, только что я думал о выпускном вечере и сиськах Розы, с которыми буду развлекаться, когда напьюсь, а в следующую секунду эта девчонка, одной лишь монотонной фразой, заставила забыть о празднике, попросту сказав, что моего отца больше нет.

Сначала я думал, что это паршивый розыгрыш, но она слишком убедительно тараторила записи медицинской экспертизы: «Его машину разорвало на две части пикапом Додж, водитель которого не справился с управлением и вылетел на встречную полосу движения. Ваш отец умер от повреждения внутренних органов и большой потери крови. Вам необходимо будет приехать и оформить кое-какие бумаги, оставайтесь на линии, через секунду с вами свяжется оператор». В один момент пропало все – значимость выпускного дня, мои планы и перспективы на жизнь, похотливые мысли о Розе и самое главное – мой отец.

Ты знаешь, что было дальше. Помнишь, мы как-то задержались после дегустации в школьном классе и подняли эту тему? Тогда я рассказывал о том, что происходило в семейном доме, и как я это переживал – я говорил правду. Но рассказал не все…

После похорон у меня состоялся разговор с приятелем отца – то ли школьным другом, то ли коллегой – не важно. Он подошел ко мне после процессии, в строгом костюме и шляпе, которая затеняла лицо, но я все же разглядел дорожки слез на его щеках. Никогда его раньше не видел, однако они с отцом были близки. Мы говорили много часов, бродя по улочкам, которые неспешно провожали нас домой от кладбища. Этот разговор походил на тот, который я провел с тобой. Я был убит горем, но эти сказки про волшебство вызвали во мне надежду. Я понимал, что это бред, да и тот человек слегка смахивал на безумца. Но когда он произнес фразу «ты сможешь с ним попрощаться», я не смог сказать «нет». Я был совсем молод и чрезвычайно подавлен, и в тот момент мне было плевать на все. Я просто хотел убежать. И когда мне предложили отправиться в «волшебную страну», я не стал отказываться. Он дал мне адрес и ввел в курс дела. Скоро я попрощался с близкими и уехал к своей новой цели, без лишних вопросов, не слишком задумываясь о бредовости происходящего.

Твой адрес уникален —…»

Я знал о той трагедии с его отцом, произошедшей много лет назад. Он не любил говорить на эту тему, и я никогда не пытался вскрыть его душу. Потому сейчас некоторые факты для меня оказались неожиданными.

Сидя под сливовым деревом, недавно набравшим нежный цвет, я читал слова, которые Дэн не сказал мне в аэропорту, и мысленно пытался склеить их с теми, которые ему все же удалось до меня донести. На улице было тепло и безлюдно, и я слышал шорох каждого листочка. Эта слива росла здесь уже давно, но когда я уезжал отсюда пять лет назад, она была гораздо дальше от кладбища. Я чувствовал, как оно ее догоняет, тянет свои темные тени в ее сторону. Все кладбища, рано или поздно, начинают разрастаться, сколько места им не отводи. А это беззащитное дерево скоро станет его невольным гостем, и от этого становилось безрадостно.

«…хутор Джанхот, Вторая улица 2, вход под вывеской „То, что ты ищешь, Артур“. Эта улица не обозначена на картах, попасть туда ты сможешь, пройдя по проспекту Лесному в сторону побережья. Как наткнешься на мерцающий фонарь, сверни направо. Также не забудь надеть тот значок, который я вложил в конверт – это пропуск, с его помощью ты пройдешь на вторую улицу».

Конверт с цифрой «1» лежал у моих ног, прижатый камнем. Значок, о котором говорил Дэн, я уже успел прицепить на грудь (он вывалился из конверта, хотя до этого я его не нащупывал). Сувенир представлял собой изображение пенной кружки пива, протянутой двумя обхватившими ее руками. Фон был ярко-зеленого цвета. Рисунок был выполнен в карикатурной стилистике, броско и детально. Эта штуковина оказалась для меня приятной неожиданностью, как сюрприз в шоколадном яйце. Само же письмо было напечатано на компьютере, но некоторые моменты (такие, как мое имя) были написаны синей ручкой.

Солнце было в зените. Я почувствовал каплю пота, скатывающуюся по виску, и вдруг вспомнил о сестре. Лиза уехала в город за билетами. С дядей Антоном она попрощалась, так как решила не возвращаться и дожидаться меня там. Время близилось к полудню, и, если я хотел успеть на рейс, стоило начинать внимательней следить за временем, что в условиях моего самочувствия было затруднительно.

Сегодня я не спал всю ночь. Рука ныла от пореза, но причина бессонницы была не в ней. Мне не давали покоя глаза девочки. Наверняка, со мной играло ночное воображение, но эта игра походила на кошмар наяву: то передо мной стояли то глаза моей матери, обрамленные тяжелым контуром фиолетовой оправы, то глаза официантки Анны, хитро улыбающиеся, и будто что-то пытающиеся мне сказать. И, черт возьми, я готов поспорить, что оба варианта подходили лицу той девчонки. Кто она такая? У меня даже была бредовая затея составить фоторобот, но с утра разум возобладал, и глупые ночные мысли улетучились сами собой. Тем не менее, на последнюю утреннюю прогулку я захватил первый конверт. Я уже забыл, как оказался под этим деревом с посланием Дэна в руках. И сейчас, сидя здесь, я не мог поверить, что в голове крутились мысли позвонить Лизе и сказать, что у меня остались незаконченные дела. Я опустил голову и продолжил читать.

«Ты мне до сих пор не веришь, Артур. Я знаю тебя, как человека с преобладающим здравомыслием и взглядом реалиста. Но если ты это читаешь, то наверняка должен чувствовать странное натяжение в восприятии действительности. Все уже началось, и ты не можешь этого отрицать. Бар будет притягивать тебя, потому что ты ему нужен не меньше, чем он тебе. И мой совет – поддайся течению. Сядь на рейсовый автобус, закрой глаза и плыви. Я сделал так и ни разу не пожалел. После того, что там произошло, моя жизнь изменилась. Я удачно вложился и открыл Винную школу. Такую о которой мечтал мой отец. Но это лишь одна из сторон, второй же является озарение. Я видел то, чего и не снилось увидеть большинству людей. Сейчас мне приятно вспоминать о том, что мне пришлось пережить в те несколько дней. Я многое осознал и уяснил для себя. И теперь дарю эту возможность тебе, даже не требуя благодарности. Так что удачи и, вероятно, до скорой встречи.

P.S.

Откроешь следующий конверт после того, как посетишь бар первый раз. Так тебе будет гораздо легче поверить в написанное».

Я поднялся на ноги, сложил письмо вчетверо и положил в задний карман. Спина полностью затекла, и я начал делать скручивания, чтобы ее размять. Каждый рывок сопровождался теплым дуновением нагретого ветра. Солнце светило ослепительно ярко, я смотрел в его сторону, насыщаясь лучами, и чувствовал, что вот-вот чихну. Позади послышался брякающий на кочках велосипедный звонок. Ко мне кто-то приближался. Оборачиваясь в сторону велосипедиста, я не сдержался и чихнул два раза подряд.

– Будь здоров, здоров! – все еще ослепленный солнцем, я никак не мог сфокусироваться на лице человека, но по голосу я сразу понял, что это та самая девчонка в очках Чакки.

– Спасибо, а я как раз недавно тебя вспоминал, – зрение вернулось, передо мной стояла уже знакомая девочка. Ее голубые глаза глядели на меня с игривым прищуром, аккуратный нос, задранный кверху вдыхал запах молодой травы, застилающей все вокруг. Под ним улыбались пухлые губки в канавках и ямочках. Русые волосы девочки были собраны в конский хвост, открытые хрупкие плечи были усыпаны веснушками (еще какой-нибудь год, и ее можно будет смело называть девушкой). Руками она опиралась на руль велосипеда, а широко поставленными ногами упиралась в землю, не давая велосипеду шататься. В ее глазах я не увидел никаких знакомых черт, что виделись мне ночью, и это меня успокоило.

– Я уже пару кругов здесь навернула. Видела, как ты читаешь, и не решалась тебя отвлекать. А сейчас, когда ты начал зарядку, решила подъехать и поздороваться, – ее бойкий, почти мальчишеский, голос звонко разлетался по округе.

– Вот как. Следишь за мной, значит? – я направил на нее указательный палец, как бы уличив в преступлении.

– Немного, – прищурившись, ответила девочка. – Смотрю, чтобы ты не наделал глупостей, как вчера со стеклом, – она хихикнула, искоса поглядывая на мою перебинтованную кисть.

– Вчера была странная ночь, и ты меня удивила некоторыми своими репликами, да и вообще своим появлением.

– Это все очки, я их надеваю и вижу скрытое. Что-то вроде супер-способности, понимаешь? Обычно ничего интересного в людях я не нахожу, но вот уже пару дней я вижу любопытные вещи, и они связаны с тобой. Поэтому я говорила немного странно. Я видела чуть больше, чем ты думаешь.

– Надо же. Ты сейчас в очках, видишь еще что-нибудь необычное? – я спросил с шутливой интонацией, но почему-то рассчитывал услышать серьезный ответ.

– Вижу. Ты собираешься уехать отсюда, но не туда, куда должен был уехать изначально.

– Это так, – я был потрясен, и решил продолжить играть по правилам. – И что меня там ждет?

– Я не знаю, очки не видят будущее, они видят то, на что я смотрю. Классный значок, тебе идет. Это что-то, связанное с клубом анонимных алкоголиков? А я думала, такие только в фильмах бывают.

– Нет, я просто нашел его и нацепил от нечего делать, – я не хотел терять нить диалога и постарался вернуться обратно. – А помнишь, ты вчера, стоя под моим окном, назвала меня любезным человеком? – девочка кивнула. – Это звучало так, как будто тебе об этом кто-то сказал.

– Да, я немного прокололась, обещала все сделать правильно, но когда начинаю болтать… – она покраснела, затем переступила через велосипед, положила его на землю и подошла ближе, начиная говорить пониженным голосом. – Обещаешь ей не рассказывать?

– Что и кому? И да, заранее обещаю.

Девочка подошла совсем близко, и я почувствовал мягкий запах ее пота. Вместе с ним до меня дошли какие-то невидимые, но явно ощутимые импульсы. В голове зазвенело, и мне стало не по себе. Через несколько секунд все прекратилось, а собеседница, дождавшись моего внимания, продолжила:

– Ко мне вчера днем подошла девушка, очень красивая, с ярко накрашенными губами. На ней был короткий топ и узкие джинсы, как на старых плакатах с поп-певицами. Ах да, и еще кожаная куртка, похожая на байкерскую. Я на нее сразу обратила внимание, потому что здесь люди так странно не одеваются. Она увидела меня, прыгающую по бордюрам, и почему-то захотела поговорить, а я была совсем не против. Мы говорили несколько часов. О всяких разных вещах: о школе, о кино, даже затронули кулинарные пристрастия. Ты будешь смеяться, но у меня так мало друзей, что таких, казалось бы, обыденных разговоров мне очень сильно не достает. В какой-то момент мне стало казаться, что мы знакомы уже очень давно. Она назвала меня милой, умной и талантливой. Еще сказала, чтобы я не скучала, и что мы еще увидимся, однако ей нужно уезжать. А если я захочу развлечься, я могу побросать камни «вон туда», и указала на твое окно, – девочка вскинула палец в сторону моего дома, – сказала, там живет очень любезный человек, с которым не будет скучно. Уходя, она попросила никому про нее не рассказывать. Потом дошла до конца улицы, села на красный мопед и умчалась.

– Хм, интересная история, то есть вы говорили обо мне?

– Как оказалось, да. А ночью я не могла уснуть и решила последовать ее совету. Потом ты выглянул в окно и повеселил меня. Кстати рука не сильно болит? – Чакки указала глазами на перебинтованную кисть правой руки.

– Нет, не сильно. Скорая помощь, в лице моей сестры, подоспела вовремя, – я инстинктивно покрутил запястьем.

– Что это была за девушка? Как ее звали? – продолжал я.

– Она не представилась. Да и мне самой не было дела до ее имени. Но все же, когда я надела очки, а я не могла этого не сделать, я увидела, как ее зовут – глядя сквозь линзы, на ее груди появился бейджик, как у официанток…

– Анна?

– Бинго! – девочка зааплодировала и громко рассмеялась. – Как ты догадался?

– Это магия, а я добрая фея, сейчас достану палочку, – я стал шарить по карманам.

– Ха-ха-ха, – она всем видом показала, что шутка была не к месту, – очень смешно! А теперь серьезно. Вы знакомы? Я так и думала, что ей что-то нужно от меня. Видимо, ей попросту нужен ты.

– Мы не знакомы, просто виделись один раз. И если я ей нужен, какова здесь твоя роль? Почему она не нашла меня сама?

– Интересный вопрос, но не ко мне.

Я отвернулся от девочки и отвлеченно оглядел сливу от основания ствола до верхушек. Маленькие цветочки были залиты весенним солнцем и мягко рассеивали его свет. Я хотел, чтобы эта картина разбудила во мне какую-то мысль, и я бы точно осознал смысл всего происходящего. Вместо этого я видел лишь загадку, которую, по-видимому, придется решать без подсказок. Сквозь все эти раздумья я услышал собственный голос:

– Вся эта ситуация приобретает странную форму. Какой-то фантастический сюжет, который не укладывается в голове. А я, какого-то черта, почти поддался этой данности, и это меня тревожит.

– Эй, очнись, ты будто сам с собой разговариваешь, – Чакки занесла ладонь, чтобы влепить мне пощечину, и я очнулся, не дождавшись предполагаемого удара.

Я перевел взгляд на девочку, и ее только что обеспокоенный вид тут же сменился подбадривающей улыбкой. Мне вдруг захотелось, чтобы у нее нашлись ответы на все вопросы, но я задал тот, который крутился в голове чаще других:

– У меня ощущение, что здравый смысл покидает меня, но скажи честно, ведь это только начало? Во что я вляпался?

Худая, чуть загорелая рука, покрытая веснушками, скользнула по рукаву рубашки и обвила мою руку. Чакки (так мне захотелось ее называть) стояла вплотную ко мне, и я ощутил неожиданное проявление ее поддержки.

– Это просто небольшое приключение. Многие люди жизнь готовы отдать за то, чтобы в окно их рутинного существования ворвался хоть какой-то ветерок перемен. У тебя же обещает случиться настоящий ураган – путешествие в неизвестность, таинственная незнакомка, да и наша встреча. Я считаю, все это – просто подарок судьбы.

Я посмотрел сначала на нее, а затем перевел взгляд в сторону кладбища.

– Моя мать как-то сказала мне: «Если хочешь прожить интересную жизнь, ты не должен думать, куда идти, ты должен просто идти».

– Хорошие слова. И очень подходят сегодняшней ситуации.

– Как тебя зовут? – я повернул голову, чтобы увидеть ее лицо. Она чуть отпрянула от меня и загадочно улыбнулась.

– Ты уже дал мне имя. Оно дурацкое, но вполне сносное.

– Хм, всевидящие очки. Действительно впечатляет. А мой бейджик ты уже прочитала? – я прищурился, пытаясь разглядеть ответ в ее эмоциях.

– У тебя нет бейджика, рыцарь Камелота, извини.

Эта девочка решила мою дальнейшую судьбу всего за пару часов общения. За эти же несколько часов я начал ей доверять и даже готов был называть другом. Для меня не имело значения, кто она такая и откуда взялась на самом деле. Она дала мне возможность вырваться из оков логики и привычки. И я уже не просто был готов следовать письмам Дэна – я хотел им следовать. И что бы там ни произошло, я сделаю это для своей матери. Потому что я так давно ничего ради нее не делал.

– Чакки, мне пора бежать. Нужно сделать несколько звонков и продумать маршрут, я действительно собираюсь туда, куда сначала не планировал.

Ее ровные зубы показались и дали понять, что она довольна моим решением. Я и моргнуть не успел, как под ней оказался велосипед, а ноги были готовы провернуть педали.

– Удачи, Артур! Надеюсь, у тебя все пойдет по плану. Рада была познакомиться!

– Погоди, я не хочу прощаться, где именно ты живешь?

Она уже отдалялась, гремя звонком. Я мог бы ее остановить и спросить, что это значило, увидимся ли мы, и кто она в действительности. Но я не стал. Я почему-то был уверен, что мы увидимся тогда, когда будет нужно. И я готов был подождать.

Разговор с Лизой не заладился, она чувствовала – я что-то задумал, что-то от нее скрываю. И она была права на все сто процентов, ведь я скрывал от нее абсолютно все, начиная с момента, когда узнал о смерти матери. Я сказал, что задержусь здесь на неопределенное время, и решил связать эту задержку с работой. Сказал, что Дэн попросил съездить на небольшую винодельню на юге региона, договориться о летней экскурсии для студентов-выпускников.

– Ты меня держишь за идиотку? Артур, мы три дня прожили под одной крышей и сегодня вместе собирались улетать. Ты даже не заикался о работе!

– Прости, она всплыла совсем недавно. Ты рано уехала, я не успел поговорить с тобой с глазу на глаз, – я искренне сожалел, что приходится ей врать, поэтому сожаление в голосе было неподдельным.

– Господи, тебе не нужно оправдываться или пытаться меня в чем-то убедить. Если тебе необходимо побыть с собой наедине – так и скажи, я это пойму. Просто у меня странное предчувствие, что ты можешь наделать глупостей.

– Каких глупостей я могу наделать, Лиз? В худшем случае у меня просто разболится голова от перебродившего каберне, – я старался вести себя как можно более раскованно, чтобы сестра расслабилась, но оставался в рамках своей лжи.

– Не заливай мне про работу. Я знаю, что она здесь ни при чем. Делай, что считаешь нужным, я не буду тебя доставать, но мы так или иначе будем созваниваться.

Лиза сдалась, так и не зарядив залповые орудия гневных речей. У нее не было выбора. Приехать обратно и увидеть в моих глазах обман она не могла. У нее уже были запланированы несколько неотложных встреч, срыв которых загубил бы ее карьеру. Все что она могла сделать – лишь тяжело выдохнуть в телефонную трубку и пожелать удачи.

– Пообещай, что найдешь в себе силы вернуться к привычной жизни в ближайшее время. Это необходимо, маму уже не вернуть, ты это прекрасно понимаешь. И лишние раздумья, тем более в этих местах, не пойдут тебе на пользу.

– Хорошо, я тебя понял. Не беспокойся и помни, что я тебя люблю.

– Не выключай телефон, братец, до связи.

– Пока.

Все прошло не очень гладко, но гораздо легче, чем я ожидал. Не теряя решимости, я провел по экрану телефона и кликнул на строчку телефонной книги с именем Дэн. Разочарование последовало незамедлительно. Автоответчик оператора сообщил мне, что телефон абонента выключен. Скривившись в лице от досады, я сбросил вызов и начал продумывать план действий на ближайшее время.

Поездка до пункта назначения на автобусе отняла бы много сил и длилась бы минимум четыре часа. Но если я попробую арендовать автомобиль, время можно будет прилично сократить. Этот вариант имел преимущество в виде последующего комфорта в передвижениях. Я уже давно не водил машину, мой дом и работа находились в двадцати пеших минутах друг от друга. В остальные моменты я пользовался служебным транспортом. Однако мои почти просроченные права были со мной, и я очень хотел ими воспользоваться. В отношении денег никаких проблем вроде бы не наблюдалось. Кое-какие наличные у меня были при себе, кое-что томилось на банковской карте.

В комнате я отрыл свой рюкзак и, пробежавшись по дому, набил его всем необходимым.

Время близилось к вечеру, а Дядя Антон не появлялся дома с самого утра. Он говорил, что уйдет на какое-то время, чтобы повидаться с внуками, и, видимо, скоро уже должен был прийти. Я решил встретить его хорошим обедом в честь моего отъезда и в надежде на то, что он вернется голодным, сварганил «болоньезе» на две персоны. Разливая вино по бокалам, я услышал, как хлопнула входная дверь, и в комнату неторопливо вошел дядя. Он на ходу скидывал с себя одежду, оставляя ее висеть на стульях, попадающихся на пути.

– Сынок, я думал ты уже уехал со своей сестрой! Неужели рейс отменили? – он немного закашлялся от удивления, но быстро поймал дыхание.

– Нет, я просто пока не еду домой. Хочу еще немного поразмыслить над всем, что произошло. А Лиза наверняка уже в пути.

– Зачем тебе лишние мысли? Я знаю, как ты любил мать, и понимаю, как долго ты будешь привыкать к тому, что ее больше с нами нет. Я и сам уже, наверное, к этому не привыкну. Но, Артур, я тебя помню с пеленок. Ты никогда не любил здешнее окружение, людей, климат. Тебе здесь сложно. Не стоит оно того, – он теребил жесткую щетину, подбирая слова, в которых я не нуждался. – Забылся бы в работе или завел симпатичную девушку. Зачем тебе ошиваться на отшибе со стариками и деревенщинами? – Он и вправду желал мне добра, и в другой ситуации эти слова повлияли бы на меня, однако все было не так просто, как ему казалось.

– Дядя, во-первых, присядь. Я приготовил макароны и сам помираю с голоду, давай поговорим за столом, – неуклюжим жестом забинтованной руки я указал на место, словно был официантом хорошего ресторана.

– О-о-о, – он протяжно выжал звук удовольствия и, хлопая себя по животу, стал усаживаться на поскрипывающий стул. На пораненную руку он даже не взглянул. – Эти сорванцы, мои внуки, вытянули из меня всю энергию, я развлекал их часа четыре, а это уже многовато для моего возраста.

– Кстати, как поживает Маргарита с детьми?

– Да, – махнул он рукой, – у них все хорошо, она трудится на кирпичной фабрике в бухгалтерском отделе. Дети здоровы, учатся в третьем классе, умные ребята.

– Бухгалтерия? Это можно расценивать как повышение?

– Да, с деньгами стало немного легче. Еще она недавно познакомилась с неплохим пареньком. Он молод, но работящий и, похоже, любит детей. Про того ублюдка, который оставил на ней следы своих кулаков, никто и не вспоминает. Может быть, только по ночам, да и то, каждый в своих собственных кошмарах. – Его ногти побелели из-за вжавшихся в столешницу ладоней, но он тут же расслабился. – Дети здоровы, а в этом возрасте большего и не нужно. – На его лице пребывало чувство гордости, он был рад, что его семья рядом и не уехала в большой мир, как сделали мы с Лизой.

Я почти ни разу не пересекался с его детьми и тем более с внуками. Так повелось, что хоть родственная связь между нами и была, превращать ее в нечто большее никто так и не решился. И вся их жизнь была для меня лишь очередной короткой историей от дяди или мамы.

– Я рад за них. Мы виделись на похоронах, но так и не удосужились нормально поговорить. Все же, мы так и остались чужими… Жаль, что в небольших семьях бывают такие пропасти между людьми, тем более без причин.

– Это жизнь. Черт ее разберет. Я ни на кого не держу зла и все прекрасно понимаю. Раз вас все устраивает, меня и подавно, – он насадил макаронину на вилку и сунул ее в рот. – Обосраться, какая вкуснятина!

Я громко хмыкнул от такого искреннего восхищения, и он в ответ засмеялся, открыв набитый пережеванной пищей рот. Мы ржали как бестолковые, и этот миг теплым отпечатком остался в моей памяти. Я был счастлив, что у него хватало сил и мужества смеяться в полный голос.

Помню, как он переехал к матери, когда не стало отца – хотел немного поддержать свою сестру в трудную минуту, но в итоге так и не смог оставить ее одну. Мучительная тоска по жене, которая месяцем ранее перестала бороться с раком, подтолкнула его к этому шагу. Таким образом, они с матерью разбавили свое горе друг другом и начали абсолютно новую и счастливую жизнь. Им нравилось жить вдвоем, мама всегда говорила, что пропала бы без брата. Ну а сам Антон не чаял души в сестре и старался сделать для нее как можно больше. А сейчас, в такой сложный момент, когда дяде снова пришлось ощутить горечь потери, в комнате стоял оглушительный гогот, который объявлял протест трауру и говорил, что жизнь продолжается.

– Дядя, я должен с тобой кое-что обсудить, – трапеза почти закончилась, и я наливал себе чай с лимоном (Лиза никогда не понимала, как можно пить чай после еды). Он сидел с задумчивым видом, допивая вино, и ждал, когда я продолжу, – дело в том, что я собираюсь уехать ненадолго, поближе к морю. Поселиться там в апартаментах и отдохнуть головой и телом.

– Боже, а я то думал, ты хотел остаться здесь! Это чудесная идея, Артур! В какую часть побережья думаешь отправиться? – он быстро сделал глоток, не отводя от меня глаз, всем видом демонстрируя заинтересованность.

Я поколебался несколько секунд, но все же выпалил:

– Хутор Джанхот.

– Необычный выбор. Хотя там очень спокойно в это время года. Это как раз то, что тебе нужно. А почему именно туда? Есть места и поближе.

– Да, я знаю, но это место посоветовал мне Дэн, мой приятель. И, возможно, мы будем скоро работать с теми районами – совмещу приятное с полезным, – я натянул улыбку.

– Вот оно что! Замечательно! Когда думаешь отчаливать?

– Честно говоря уже сегодня, думал взять машину в аренду. Не знаешь, где здесь можно это сделать?

– Артур, что ты несешь? Какая аренда!? Бери мою старушку. Я закончил ее перебирать прошлым летом, она отлично держит дорогу и расстояние.

– Твою старушку? Ты хочешь сказать «старушку твоего отца»? – я поверить не мог, что он говорит о том, о чем я думал.

– Вся наша семья успела посидеть за рулем этого автомобиля, теперь я считаю его своим. Пойдем в гараж, что толку об этом говорить, – он встал из-за стола, сделал завершающий глоток и побрел в сторону деревянной ключницы в коридор.

Ворота в гараж распахнулись, и темнота озарилась солнечным светом. Дядя Антон щелкнул выключателем, и три лампочки добавили еще больше видимости. Я шагнул за порог и тут же почувствовал запах бензина и моторного масла. Вокруг все было аккуратно прибрано: на стеллажах лежали всевозможные инструменты и запасные детали, в углу стоял верстак со станками, рядом с которым стопкой лежали запасные колеса, на стене висела рабочая одежда и рыболовные снаряжения. В детстве я обожал здесь находиться, это была святая святых нашего деда, куда он не всегда дозволял заходить. Оттого пробираться сюда было еще интереснее. Сейчас стены обшарпались, и доски на полу стали подгнивать. Но общая картина не сильно изменилась. Посередине было то, ради чего мы пришли – автомобиль, по которому я скучал, словно по старому верному псу. Он был обтянут плотным льняным тентом, и дядя Антон, недолго думая, сорвал его одним движением, словно Дэвид Копперфильд на шоу в Лас-Вегасе. Моим глазам открылся «Фиат Фамильяре» семьдесят второго. Его глянцевый небесно-голубой корпус, водной гладью переливался под светом ламп, а хромированные детали могли запросто заменить зеркало. Деду, каким-то невероятным образом, удалось приобрести итальянский оригинал в то время, как в Союзе уже во всю штамповали идентичные «копейки». Эта машина верно служила трем поколениям, а сейчас она была в ожидании автопробега по побережью, на этот раз со мной за рулем.

– Я несколько лет ее реставрировал. Но она не должна стоять в гараже, словно экспонат. Покажи ей, как изменились эти места, и каких монстров теперь носят наши дороги.

– Дядя, у меня нет слов. Она прекрасна.

– Я знаю. И хватит слов, давай наполним ее бак. Скоро стемнеет, нужно, чтобы ты успел привыкнуть к ней. Эта малышка иногда брыкается, – рассмеялся дядя Антон.