Читать книгу S-T-I-K-S. Везунчик из Пекла, или В поисках золотой жемчужины. Книга 3 - Дмитрий Шатров - Страница 2

Остатки уходящей орды постепенно слились в единую массу, превратились в тёмную полосу на горизонте, а потом и вовсе пропали из виду. И только Ракшас до последнего выделялся яркой блестящей точкой. Защитники Перевалка толпились на стенах, смотрели вслед монстрам и не верили своему везению. Выжить после нашествия – таким в Улье не хвастаются. Некому потому что хвастаться.

– Ох! – Громогласный рык заставил вздрогнуть всех до единого.

Головы жителей посёлка разом повернулись на голос – провожая одного спасителя, забыли про второго.

– О-ох! – снова взрычал писюкатый монстр, отбросил чудовищную дубину далеко в сторону и схватился за живот.

Урчание и бульканье из нутра чудовища отчётливо доносилось даже с такого расстояния.

– О-о-ох! – взвыл Бекон в третий раз и рванул к ближайшему перелеску, прикрыв задницу обеими ладонями.

Не добежал.

Присел на опушке среди редкого кустарника, громко, с переливами, испортил воздух и тут же исторг из себя поток жидкого дерьма. Пенного, зловонного, с напором, как из пожарного брандспойта. Улучив паузу, монстр вскочил в порыве найти местечко поукромнее, но его тут же скрутило и вырвало. Он снова присел и больше уже не вставал. Не мог – из него хлестало с обеих сторон без перерыва.

Теперь Бекон смахивал на скульптурную композицию с фонтаном. Не писающий мальчик, но где-то рядом. С той разницей, что концепция изменилась, а мальчика заменили на ужасную горгулью. Самую ужасную и огромную, какую только смогли найти.

Блюющий, обосравшийся монстр – не самое эстетичное зрелище, но люди нуждались в эмоциональной разрядке, поэтому не особенно привередничали. Раздались редкие смешки, кто-то расхохотался в голос, кто-то едко прокомментировал происходящее, кто-то ответил…

Появление на стене Майора осталось незамеченным.

– Что за блядский цирк здесь устроили?! Вам заняться нечем?! – рявкнул он, пресекая веселье на корню. И тут же наре́зал задач: – Проломы заделать, огневые точки восстановить, раненых перенести в лазарет! Ответственные – старшие по подразделениям! Выполнять!

Потянулся к рации:

– Командиры служб, через час у меня. С докладом.

Тон хозяина Перевалка не допускал возражений, и на стене засуетились, забегали, народу ощутимо убавилось. Все занялись делом. Майор было направился к лестнице, но притормозил и бросил быстрый взгляд в сторону леса.

Бекона полоскало по-прежнему, и он словно сдувался на глазах.

– Да чтоб меня… Показалось? – Майор взялся за полевой бинокль.

Нет, всё верно, не показалось – монстр оплывал с каждой секундой. Его кожа обвисла, покрылась безобразными складками, из-за чего Бекон уподобился Джаббе Хатту, из которого выпустили воздух, а в рокочущем рыке послышались жалобные нотки.

Хозяин штаба поразмыслил немного и нажал на тангенту:

– Колун – Майору.

– В канале.

– Быстро к Бекону, глянь, что с ним.

* * *

Быстро не получилось.

Хотя Колун всегда был оперативен, он не учёл последствий недавнего сражения. Или учёл, но не принял всерьёз. Его УАЗ, лихо выскочив из ворот, чуть не врезался в завал из мёртвых чудовищ – тех было выше капота. Водитель вовремя затормозил, машина заскрипела колодками и остановилась в считанных сантиметрах от нагромождения тел. И тут же прыгнула вперёд, зарываясь бампером в груду трупов. Гулкий звук удара в корму не оставлял сомнений в причине.

– Да бля!.. – Колун толкнул дверь и выпрыгнул наружу.

К жопе УАЗа прилип раскуроченной мордой японский пикап, под завязку набитый байкерами. В кузове возвышался Халк, а за рулём бестолково хлопал глазами Рыжий.

– Красавец, твою мать! – выругался Ворот, отвешивая оплеуху незадачливому водятлу.

– Вы-то какого хрена попёрлись?! – накинулся Колун на Ворота, не дожидаясь, пока тот вылезет из машины.

– Ну так босс же наш там, – извиняясь, развёл руками байкер. – Торопились…

– Чтоб вас!.. Торопились они!.. Убирайте свою колымагу. – Колун с досадой пнул колесо «тойоты» и взялся за рацию. – Механик – Колуну. Мне тут дорогу срочно расчистить надо, пришли что-нибудь подходящее.

Ну а Вороту советы без нужды, он и сам соображал быстро.

– Рыжий, бери своего кента, и убирайте машину с дороги. Голый, проследи. Я к Бекону, догоните, как управитесь.

Рейдер выпалил скороговоркой указания и пошёл вокруг «уазика» с явным намерением влезть на гору из трупов. Но едва он примерялся, как бы половчее это сделать, его грубо схватили за шиворот.

– Куда?! – заорал Колун, оттаскивая байкера на безопасное расстояние. – А если там недобитки? Тебе жить надоело?

Сзади неслышно подошёл Мямля:

– Нет там живых, капитан.

– Ты-то откуда знаешь?! – вызверился Колун на маленького сенса.

– Он знает, поверь. – Ворот выдрался из захвата военного. – И не кипишуй, капитан, всё будет тип-топ.

Сказал и полез наверх, уверенно цепляясь за когтистые конечности монстров. Позади него сосредоточенно сопел Мямля, за Мямлей лез Халк, посчитавший, что машины и без него растащат.

* * *

– Фу, бля… – прикрыл рукавом нос Ворот, когда первым добрался к Бекону.

– Ага, – согласился с ним Халк.

Мямля ничего не сказал, потому что его тошнило. Прямо на модные сапоги.

Обессиленный Бекон лежал в глубокой луже мерзкого месива, изредка икал и пускал пузыри. Воняло так, что у всех текли слёзы, сопли и слюни, а попытка вдохнуть вызывала судорожный спазм и запускала рвотный рефлекс. И это здесь, на берегу. Что будет у туши главного «Ангела», сложно даже представить. Да и не хочется, если честно.

Пока троица рейдеров собиралась с духом, со стороны посёлка послышался рык мощного дизеля. БАТ-2, инженерный танк. Семьсот десять лошадиных сил под лёгкой бронёй. Регулируемый двухсекционный отвал, рыхлитель, лебёдка и кран. Хочешь – дороги делай, хочешь – ямы копай, хочешь – тяжести перекладывай. Сосредоточение строительной мощи.

Оставляя после себя полосу ровного грунта, машина подъехала к байкерам минут через десять. С брони спрыгнул Колун.

– Что там у тебя? – раздался в его рации голос Майора.

Капитан сунул переговорное устройство под нос Вороту. Тот понял правильно.

– Кран нужен с длинной стрелой. И грузовик побольше, – проговорил рейдер в микрофон и добавил после секундной паузы: – И ОЗК с противогазами не помешают.

– Принял, отбой.

Здешние военные много не разговаривают, но добро помнят лучше многих.

Когда всё привезли, потребовалось ещё два часа времени, чтобы погрузить обмякшее тело Бекона в кузов бортового КамАЗа. Лилипуты с Гулливером, наверное, легче управились.

* * *

Тем временем возле медпункта развернули военно-полевой госпиталь. Впрочем, госпиталь – это громко сказано, там всего персонала Эскулап и две медсестры. Кусок дороги определили под сортировочную площадку. Для тяжелораненых поставили несколько палаток, одну выделили для погибших. Учёт и контроль тоже нужен, люди – всегда главный ресурс. Даже в Стиксе… Особенно в Стиксе.

Пока одна из помощниц лекаря сортировала пациентов, сам Эскулап со второй ушёл в медблок – обихаживать тех, кому без знахаря не обойтись.

Вообще-то в Улье, если не помер сразу, то, считай, выжил. Были бы спораны под рукой и мясная жрачка в достаточном количестве. Но если к местным штучкам добавить классическую хирургию, выздоровление наступит быстрее. Причём намного. По крайней мере, Эскулап придерживался именно такой точки зрения. Хотя от классической хирургии остались только принципы и методики. Его знахарский дар после случая с Ракшасом вышел на такой уровень, что стали не нужны ни рентген, ни наркоз, ни лекарства. Инструменты тоже без надобности, ну разве что в самом крайнем случае. Вот как сейчас.

Посреди комнаты, выложенной белым кафелем, стоял стол, застеленный стерильными простынями. Рядом приставной столик с инструментами, стойка с растворами. На потолке бестеневая лампа, на полу электроотсос. У стола двое в белых халатах, чепчиках и масках – хирург и его медсестра. Для полного комплекта не хватает лишь анестезиолога и ассистента. Впрочем, первый без надобности, а второй… Не помешал бы, да где ж его взять?

На операционном столе лежал боец с располосованным брюхом – самый тяжёлый из раненых. Какая-то тварь изловчилась выпустить ему кишки. Да не просто выпустить, а нашинковать в кровяную колбасу. Парень, по сути, не жилец. Загнётся если не от шока, то от потери крови. Ждать придётся недолго.

Но это в обычном мире, не в Стиксе. Тем более когда за лечение взялся сам Эскулап.

Он как раз закончил сращивать кишечник в единое целое и теперь промывал брюшную полость дезраствором. Перитонит – штука злая. Возможно, Улей и с этим справится, но достоверных случаев не было, а проверять доктору не хотелось. Осталось вставить дренажные трубки и заживить раны…

– Ой, что это с ним? – воскликнула медсестра, испуганно отпрянув от стола.

От неловкого движения полетели на пол инструменты, с грохотом опрокинулась высокая стойка. Банки с фурацилином брызнули осколками, и по белому кафелю расползлась жёлтая лужа.

Знахарь предполагал ответ, но объяснения отложил на потом. Да он и сам был слегка ошарашен – раны зарастали самостоятельно, прямо на глазах. И те, что оставил монстр, и хирургические. Да так стремительно, что доктор едва успел выдернуть ранорасширитель. Хорошо, что зажимами не пользовался, а то бы остались внутри пациента, как пить дать.

– Прибери здесь и присмотри за больным, мне надо кое-что выяснить, – приказал Эскулап помощнице, снял перчатки и поспешил к выходу.

Единственной причиной чудесного исцеления мог послужить лишь дар Ракшаса. Других объяснений быть не могло. Эскулап это знал, но хотел лишний раз убедиться. Для полной уверенности.

Он выскочил на улицу как был, в халате и маске, а там уже царили неразбериха и радостное оживление. Причём оживление в буквальном смысле слова. Растерянная медсестричка не знала, куда бежать и за что хвататься. Да тут любой растеряется – подранки соскакивали прямо с носилок, те, кто был без сознания, приходили в себя.

– Ёб твою в бога душу мать!!!

От покойницкой донёсся грохот и трёхэтажный мат. Оттуда, мелко и часто крестясь, выскочили два бойца. Похоже, свои носилки они бросили прямо с ношей. Эскулап побежал к ним.

Когда знахарь заглянул в палатку для мёртвых, собственно мёртвых там уже не осталось. Не все ещё могли самостоятельно встать, но каждый чувствовал себя живее иного живого. Что и требовалось доказать – без масштабных умений Ракшаса тут точно не обошлось. Но это не давало поводов расслабляться.

– Так, не расходимся! – повысил голос Эскулап, привлекая к себе внимание. – Всем, кто пришёл сюда не своими ногами, необходимо пройти осмотр.

– А кто своими, доктор? – белозубо улыбнулся боец, разглядывая заживающую руку.

– И кто своими, тоже, – отрезал знахарь, не расположенный сейчас к шуткам.

Но осмотр пришлось отложить. Едва бойцы начали выстраиваться в очередь у дверей медпункта, в палаточный городок заехал подъёмный кран. А следом – бортовой КамАЗ с Беконом и десятком парней в перемазанных дерьмом ОЗК.

Собственно, нужда в полевом госпитале уже отпала. Остался один пациент – предводитель «Ангелов». Один, зато какой! Даже если не принимать во внимание размеры и внешний вид «больного», случай сам по себе уникальный.

Приказав медсёстрам выдать всем по двойной порции живчика, Эскулап занялся Беконом. Не сам, конечно, но руководство взял на себя.

Пока бойцы готовили кран к работе и переставляли КамАЗ, привезли поддоны, на которые и сгрузили бедолагу-рейдера. Сверху натянули палатку, достаточную для размещения двенадцати человек, а ненужные свернули. На этом подготовительные мероприятия и закончились. Провозились больше часа, и Эскулап наконец-то смог уделить время «больному».

– Эк тебя прихватило, – покачал головой знахарь, окинув взглядом уродливую тушу «Ангела».

Здоровяк лежал не шевелясь, лишь надрывно дышал, как человек, придавленный неимоверной тяжестью. Хорошо, хоть не блевал, и понос прекратился, но от этого смердел он не меньше.

– О-хо-хо, Эскулапище, – в обычном приветствии Бекона прозвучало страдание, – вылечи меня, а?

– Вылечу, не беспокойся, – заверил старого приятеля доктор и активировал «рентгеновское» зрение. – Ох ты!..

Цветная трёхмерная картинка выдала фантастический результат. Эскулап ожидал увидеть скелет и внутренности могучего монстра, но ничего этого не обнаружил. Всю оболочку заполняла… Жидкость, наверное. Ну или желеобразная масса, точнее сказать невозможно. А вот в ней уже отслеживались тоненькие человеческие контуры, как раз с костями, кишками, сердцем и лёгкими. Тут было всё как полагается. Человек плавал внутри монструозной оболочки, уподобляясь зародышу в эмбриональном мешке.

– Что там? – взволновался Бекон, приподнимаясь на локте. Вернее, попытался приподняться, но у него не получилось. Его необъятная туша лишь пошла рябью и заколыхалась, словно водяной матрас.

– Лежи спокойно, – одёрнул его врач. Но, представляя нетерпение приятеля, поделился увиденным: – Если в двух словах, ты уже не монстр, просто находишься внутри него. В человеческом, кстати, обличье.

Между делом Эскулап послал Бекону стимулирующий импульс и обезболил. Сделал он это по наитию, на всякий случай, но пациент задышал ровнее.

– И что теперь делать? – забеспокоился «Ангел». – Ты можешь меня как-то вытащить отсюда? Вырезать, в конце концов?

– Не думаю, что получится, да и не надо, – с сомнением покачал головой Эскулап. – Скорее всего, ты сам вылупишься, когда подойдёт срок.

– И когда он подойдёт?

– Кто бы знал, дружище, кто бы знал, – ответил знахарь и шлёпнул его по пузу. – Всё, Бекон, я пошёл, меня там ещё народ дожидается. Вечером заскочу, ты только никуда не уходи.

Бекон лишь скептически хмыкнул в ответ, но за Эскулапом уже опустился полог палатки.

* * *

Ушла орда, вместе с ней пропал из вида Ракшас. Бекона перевезли внутрь периметра. Внизу суетились люди – радовались, разговаривали, что-то делали… Мрачный как туча Монгол всего этого не замечал. Он стоял на вышке, облокотившись на пулемёт, и тоскливым взглядом смотрел в никуда.

В который раз жизнь повернулась задницей. И в который раз всё придётся начинать сызнова. Не в правилах Монгола распускать нюни, но, чёрт подери! Да он меньше боялся, когда давил на гашетку этого КПВ, защищая чужой стаб! Испытывал больше уверенности, когда остался один на стене, среди десятков тварей. А сейчас, когда надо решать собственную судьбу… Ни смелости, ни уверенности.

А со смыслом жизни как?.. С ним вообще беда. Монгол, сколько себя помнил, был частью чего-то большего, привык чувствовать плечо боевого товарища и знать, что спину всегда прикроют. Привык, что есть цели выше, чем примитивно набить карман и брюхо, что существует долг, а офицерская честь не просто красивое словосочетание. Теперь же всего этого нет. Ну, кроме офицерской чести, разумеется.

Куда податься? Что делать? С кем пойти? На эти вопросы Монгол ответов не находил. Возможно, пока. Определённо он мог сказать лишь одно: обратно в Институт ему путь заказан. При любых раскладах. Всё остальное вилами по воде писано. Бабкой надвое, в Юрьев день.

Капитан криво ухмыльнулся случайно придуманной фразе. Эх, жизнь моя бекова…

В активе оставалось приглашение Майора, но Монгол не питал больших надежд. Когда орда грозит раздавить посёлок, и у чёрта помощи попросишь. А вот потом не всё однозначно. Обещанного три года ждут. Но хрен ли унывать? Война план покажет.

И Стикс словно прочитал невесёлые мысли человека. И ответил.

– Капитан? – раздался голос снизу.

Другого капитана поблизости не наблюдалось.

– Я. – Монгол перегнулся через парапет и посмотрел на вестового с лычками старшины.

– Вас на совещание вызывают. Спускайтесь, я подожду. Приказано сопроводить.

И Монгол поспешил вниз.

Скоро определённость появится. Какая? Ну вот как раз и узнаем.