Читать книгу Неизвестный Пири - Дмитрий Шпаро - Страница 18

План оставался прежним:

…в начале февраля передвинуть мой отряд на эту станцию [форт Конгер] и после возвращения солнца стартовать оттуда и осуществить попытку дойти до полюса через мыс Хекла[89]. Я могу добиться успеха, несмотря на низкую широту точки моего старта, и в любом случае, имея доскональные знания о побережье и природных условиях в северном направлении, вернусь на корабль прежде, чем вскроется лед.

От Конгера до Большого гвоздя[90] более 900 километров, реально ли пройти туда и обратно на собачьих упряжках? Да, реально. Для тренированного, здорового человека, который разгадал стихию дрейфующих льдов и который не будет перекладывать работу на своих спутников. В виде «балласта», сидя в санях, до полюса не дойти – собакам и спутникам просто не сдюжить. Слишком трудно! Невозможно! Физическая форма Пири, как мы слышали от него самого (еще до хирургической операции), отнюдь не та, что нужна для полюсного похода. Да и представления об океанских льдах у лейтенанта все еще нет. Путь Конгер – полюс – Конгер для него заказан. Ничего, к сожалению, не изменится и позже – не может измениться! – во время новых попыток.

С места зимовки в форт Конгер ушли три группы, в третьей был Пири:

…я не решил, идти ли мне от Конгера на север через мыс Хекла или следовать по маршруту вдоль северо-западного побережья Гренландии. Теперь я выбрал второе. Поздний сезон и состояние собак могли помешать совершить очень продолжительное путешествие, и, если бы я выбрал маршрут через мыс Хекла и не смог осуществить свои самые главные цели, то результатом стал бы полный провал. Зато, если я выберу гренландский маршрут и обнаружу, что на север по паковому льду идти невозможно, то у меня все же останется неизведанное побережье и возможность проделать там ценную работу.

Романтический «зов севера», который помогает человеку найти себя, уже давно не звучит в сердце Пири. Лейтенант стал заложником своих прошлых успехов и своих многочисленных неудач, заложником громогласно объявленных амбициозных задач, заложником богатых друзей и Америки, которая с надеждой наблюдает за непонятным и великим борцом с Арктикой. Пири стал рациональным рекордсменом.

Поход к полюсу начался 9 апреля 1900 года. Через месяц лейтенант достиг мыса Вашингтон, открытого 19 лет назад лейтенантом Локвудом. О счастье, севернее мыса простиралась земля! Пири пишет:

Теперь я знал, что мыс Вашингтон не является самой северной точкой Гренландии, как я боялся раньше. Для меня было бы большим разочарованием, продвинувшись так далеко, обнаружить, что кто-то опередил меня и первым увидел желанную, самую северную точку.

Следуя линии берега, через четыре дня, 13 мая 1900 года, гигант Пири зафиксировал захватывающую дух точку, которая получила имя главного мецената Морриса Джесупа[91].

С таким эксклюзивным трофеем можно было возвращаться, считая задачу сезона выполненной, но лейтенант решил ступить на лед океана, на тот пока неизвестный ему лед, по которому лежит путь к Северному полюсу. Книга Пири:

…мы двинулись к северу по паковому льду и поставили лагерь в нескольких милях от земли.

Два последующих перехода были сделаны в густом тумане, сквозь который мы шли ощупью на север по битому льду и через гигантские, похожие на волны, наносы плотного снега. Еще один марш[92] мы прошли при ясной погоде по ужасному участку, состоявшему из кусков старых льдин, гребней из тяжелого льда высотой от 25 до 50 футов[93], трещин и ям, замаскированных снегом; все это было испещрено узкими каналами открытой воды. Этот переход привел нас в 5 часов утра 16 мая к северному окончанию фрагмента многолетней льдины, окруженной водой. Осмотр с вершины льдины высотой около 50 футов показал, что мы на краю распавшегося пакового льда, с плотным водяным небом[94] не так далеко от нас.

Дневник Пири:

Сегодня я несколько раз ударился ногами о скрытые куски льда. Боль была такой сильной, что меня затошнило, а в глазах потемнело. Два особенно сильных удара по плохо защищенному носку правой ступни заставили меня думать о возможном повреждении костей.

С этой стоической записью соседствуют слова:

Высокие широты подождут до следующей весны, потому что в списке я и так, бесспорно, второй[95].

Один из биографов Пири назвал километры, пройденные отрядом по океанскому льду, исторически важными для Пири. Да, для лейтенанта, что и говорить, это было полезно. Его кругозор расширился. Однако кругозор человечества не расширился ни на йоту, ибо уже десятки, если не сотни, людей испробовали под ногами эту странную, движущуюся поверхность полярного океана.

Впрочем, нет. Пири ведь не дотянул до «живых», дрейфующих полей. Он шел по припаю. Он говорит о трещинах, о каналах с открытой водой, о заснеженных торосах высотой до 15 метров. Все это – трудные препятствия, но… на неподвижном льду, который крепко «припаян» к берегу.

Упрямый, великолепный Пири продолжил движение на восток и 20 мая достиг точки чуть южнее 83° с. ш. Отсюда он, по его словам, разглядел пик, нанесенный им на карту в 1895 году под названием гора Вистар. Через 8 лет после «открытия» несуществующего канала Пири лейтенант «положил в карман» красивую победу: доказательство того, что Гренландия – остров.

В гурии, сложенном из камней, исследователь оставил записку, в которой упомянул Арктический клуб Пири, назвав поименно его членов. Каких-либо добрых слов о Грили и Локвуде, предшественниках и соотечественниках, сказано не было.

10 июня 1900 года открыватель островного положения Гренландии вернулся в Конгер. Книга Робинсона: «Мэтт тихим шагом осторожно подошел к закутанной в меха фигуре, сидящей в санях. Он наклонился, подхватил Пири под руку и постарался помочь ему встать на ноги…

Стряхнув руку Мэтта, Пири с трудом поднялся. Он ощутимо качался из стороны в сторону, хотя расправил плечи и гордо поднял голову.

“Ты не доживешь до того дня, когда со мной можно будет обращаться как с беспомощным калекой”, – сказал он высокомерно и, шатаясь, как пьяный, направился к дому. Когда он добрался до дверного проема, его высокая фигура покачнулась, и он споткнулся. Мэтт схватил его руку, чтобы поддержать, в то время как он старался восстановить равновесие».

Следующие 10 месяцев Пири провел в форте Конгер. Зимой членов отряда поразила цинга: симптомы болезни наблюдались у Пири, скверно чувствовал себя Хенсон. Роберт Брайс, рассказывая об этих черных месяцах Пири, отмечает роль доктора Дедрика, который, оставаясь самым сильным в отряде, проявил себя хорошим врачом и мужественным охотником.

Дома, в Америке, в этом году произошли печальные события. Про них Пири известили в письмах, но прочел он горестные страницы лишь следующим летом.

Весть от Джо: «Наша дорогая малышка, которую ты так и не увидел, ушла от меня 7 августа 1899 года в возрасте семи месяцев. Она болела всего несколько дней, но болезнь крепко вцепилась в ее маленькую головку, и мы не могли ничего сделать… Я уже никогда не буду чувствовать себя как прежде, потому что часть меня ушла в маленькую могилку».

Мэттью Хенсон

В ноябре 1900 года умерла мать Пири. Об этом рассказала кузина: «В одно из ее “просветлений” [незадолго до смерти] я спросила ее, знает ли она, что сильно больна, на что она ответила “Нет”. Я рассказала ей о болезни и сказала, чтобы она постаралась поправиться ради нас, но она ответила, что выздоравливать не хочет. Я спросила ее, разве она предпочитает умереть, и в ответ услышала “Да”… Уверена, что за несколько недель до своего ухода она почувствовала, что тебя уже нет, и думаю, что в это время жизнь перестала ее интересовать…»

И в том же 1900 году, в августе, в 250 милях к югу от жилья Пири разыгралась жестокая драма, будто поставленная неким недобрым мастером.