Читать книгу Горец. Гром победы - Дмитрий Старицкий - Страница 2

Редкое мое гостевание в собственном доме прервал посыльный с завода «Гочкиз».

– Ваша милость, там какие-то люди из столицы империи к нам на завод рвутся. Во главе с целым генералом. – Курьер имел вид нарочито запыхавшийся, хотя доставили его к нам на «гору» в пролетке.

Черт дери местную телефонную компанию, которая все никак не может окучить наш берег реки.

– И?.. – поднял я правую бровь.

– Охрана их не пускает. Согласно вашей инструкции, – выдохнул курьер.

– Сколько их?

– Пятеро.

– Все военные?

– Нет, ваша милость. Только генерал. Остальные штатские. Скандалят, но на пулемет не лезут.

– Какой пулемет? – удивился я.

– У охраны в руках.

– Так… – прикинул я ситуацию к носу. – Бери шарабан. И вези их всех сюда ко мне. С извинениями, что я себя не очень хорошо чувствую, чтобы приехать на завод. И приглашаю к себе.

Накрутил кухарку на легкие закуски и хорошее вино. Альте и Зверззу наказал приготовить холл к саммиту.

Сам поверх штатских брюк и тонкого свитера накинул шикарный тканый, с золотой ниткой халат из Южной Мидетеррании – подарок жены к Новому году, опоясавшись витым шелковым шнуром с кистями. Фиг вам, а не парадный прикид. Болею я. И в любой момент на этом основании могу дезавуировать любые договоренности под давлением.

Осмотрел, как собирают и оформляют переговорный стол в холле. Нашел, что чего-то тут точно не хватает…

Прошел в кабинет и по-быстрому выклеил пирамидку из ватмана. На каждой ее грани написал плакатным пером чертежным шрифтом: «Спасибо, что вы здесь не курите». Красной тушью. И поставил ее в центр стола.

Вот так-то вот…

Препод один как-то рассказал на лекции в качестве оживляжа, что курящий человек теряет концентрацию внимания после пятнадцати, максимум двадцати минут переговоров. Если не закурит, то теряет ее и дальше. Кроме того, у него появляется желание свернуть переговоры как есть и выйти покурить. У кого сильнее, у кого слабее. Но у всех. В итоге курильщики часто соглашаются на условия, на которые бы не согласились, если бы курили.

К тому же если прибудут они с какой-либо «домашней заготовкой», то такое объявление явно собьет их с мысли. Хоть на время. И даст мне возможность перехватить инициативу.

Подождем. Будет день – будет пища. Нечего раньше времени икру метать.

Через час холл приобрел вид переговорной комнаты солидного московского офиса. Ну так… в приближении.

Раздаточное окно на кухню задрапировали плотным сукном под цвет оконных штор и гардин на двери моего кабинета.

Серебряный чайно-кофейный сервиз из трофеев надраили до блеска.

Кофе, чай, вино готовы к подаче по первому требованию.

Белая горничная на стрёме в кружевном переднике и с наколкой в волосах, готова к услужению.

Только Альта осталась в вышитом национальном платье горянки. Хотя для понимающего глаза ее платье стоит больше самого дорогого прикида из модных бутиков Гоблинца.

Жену я попросил воздержаться от этой компании, потому как не в ее положении нервничать.

На столе перед каждым посадочным местом положили блокнот для записей и карандаш. Карандаши заказные цанговые из латуни с логотипом «Гочкиза». Мелкосерийное производство для представительских целей. Пускать их в широкую продажу пока что посчитали нерентабельным.

Генерал оказался мне знаком – сам князь Барч Урагфорт собственной персоной. Начальник Главного артиллерийского управления Имперского генерального штаба. Генерал-лейтенант артиллерии.

Давно не виделись. Больше полугода. Не скажу, что наше свидание на полигоне у Многана было для меня приятным, но за это время много воды утекло. Прилепил себе на морду американскую улыбку и со всей доброжелательностью сказал гостям:

– Ваше превосходительство, я счастлив принимать вас у себя дома, – чуть склонил я голову. И тут же шикнул на горничных: – Примите у господ шинели.

Четверо штатских, прибывшие с Барчем, мне никогда еще не встречались. Но, думаю, генерал их не зря с собой притащил на наш завод.

– Проходите, господа, присаживайтесь. Чай? Кофе? Подогретого вина со специями?

Все разом попросили с морозца подогретого вина, и я приказал приготовить глинтвейн. В принципе все и так готово было – осталось только подогреть.

Когда все расселись, я раздал им свои визитные карточки для гражданского обихода, где отсутствовали мои военные чины:

САВВА КОБЧИК, барон Бадонверт,

имперский рыцарь,

камергер его светлости Ремидия, герцога Реции,

коммерции советник и президент концерна «Гочкиз»

По виду генерала, по тому, как он вертел в руках мою визитку, я понял, что тот не знал, что я камергер и воспитатель молодого графа. Чувствовалось, что мое камергерство его несколько обескуражило.

Сам я сел во главе стола напротив генерала. Дождался, когда горничная принесет всем глинтвейн, и спросил:

– Итак, господа, что привело столь блистательное столичное общество в наши скромные предгорья?

– Инспекция военных предприятий… – слегка запнулся генерал и через некоторую паузу добавил: – Дорогой барон. В том числе и ваших. Позвольте мне представить вам моих спутников.

И после моего благосклонного кивка стал называть их, а те, приподнявшись со стула, кивать мне.

– Барон Бойсфорт и мастер Каноп, аудиторы Имперского министерства финансов. Мастер Кнопик, инженер-сметчик. Барон Карушверт, асессор Имперского министерства промышленности.

– Инспекция? – переспросил я, когда церемония представлений закончилась.

– Именно так. Инспекция того, как тратятся деньги, выделяемые частным фабрикантам из имперской казны на военные нужды, – подтвердил князь.

– А при чем тут мы? – поднял я правую бровь.

– Фирма «Гочкиз» получила от империи большие преференции и субсидии на программу выпуска пулеметов системы «Гоч-Лозе». Вы же не будете этого отрицать?

– Не буду.

– Вот мы и проверим, как эти деньги расходуются.

– А при чем здесь завод во Втуце? Я не понял. Программа «Гоч-Лозе» осуществляется на заводе в Будвице.

– Но завод во Втуце, насколько я помню, филиал завода в Будвице, – парировал князь.

– У вас устарелые сведения, генерал. С того момента, как только завод во Втуце стал работать по заказам казны Рецкой марки, нам пришлось провести по требованию его светлости реорганизацию, и теперь завод во Втуце имеет форму дочернего предприятия концерна и автономного юридического лица, самостоятельного в своей хозяйственной деятельности и не отвечающего по обязательствам завода в Будвице. Так что как минимум за этот стол требуется пригласить казначея герцога. До начала любых переговоров. Так как рецкий завод работает по заказу герцогства и обеспечивает пулеметами рецкие горные бригады. Мы здесь ни медяка не истратили имперских субсидий.

Да… Рейдерский наскок у имперских деятелей явно не проработан. На шарап работают в надежде, что провинциальный фабрикант сразу сдуется от самого лицезрения больших персон. А тут облом… суровая охрана с ручными пулеметами и я, которого вроде здесь быть не должно… Я же на фронте дирижабли ломаю. Контуженный валяюсь после катастрофы, окруженный медицинскими светилами.

– Так что, господа уважаемые аудиторы, – продолжил я, – сначала вы должны утрясти этот вопрос во Дворце. Допущены вы к нашей бухгалтерии будете только после приказа из Дворца и только по субсидиарным деньгам герцогства. Все остальное, простите, тайна частной собственности. С аудиторами мне все понятно, генерал. Но что здесь делают инженеры?

Князь в очередной раз поморщился от моего обращения «генерал», но ведь он и сам не титулует меня «его превосходительством» как камергера. Так что терпи.

– Они должны дать заключение о возможности расширения производства и возможностях его удешевления.

– Вот как? – удивился я. – А может, им еще и «ключик дать от квартиры, где деньги лежат»? Тем более, насколько я помню, станковые пулеметы «Гочкиз», которые здесь производятся, так и не поставлены вашим ГАУ[2] на вооружение имперской армии. А от герцогских войск к нам претензий и рекламаций не поступало.

Сделал длинную паузу и добавил:

– Простите, генерал, но нахождение посторонних инженеров в столь щепетильной комиссии на секретном предприятии я могу рассматривать только как промышленный шпионаж.

– Что вы себе позволяете, мальчишка! – взвился инженер-сметчик, вскакивая со стула.

– Вы дворянин? – спросил я его спокойным тоном.

– Нет, – брызнул он на меня разъяренным взглядом и заявил гордо: – Я имперский гражданин.

– Тогда рекомендую вам безотлагательно покинуть мой дом – дом имперского рыцаря, пока вас из него не выкинули, как пьяного невежу из трактира, в ближайшую лужу. Вон!

– Барон, мне кажется, вы погорячились, – произнес князь примирительным тоном.

– Ваше сиятельство, вы в своем доме позволяете так себя вести незнакомым людям по отношению к вам?

Князь недовольно крякнул, но промолчал.

– Вот то-то же, – произнес я и повернулся к инженеру, который все это время стоял и смотрел на князя, видимо ожидая от того команды. – Вы еще здесь? Вам, наверное, неизвестно, что полагается в этих горах гостю за оскорбление хозяина дома?

Повернулся к двери во внутренние покои и крикнул:

– Зверзз!

Тот моментально высунул голову в приоткрытую дверь с вопросом в глазах.

– Прикажи своим мальчикам со всей обходительностью вывести этого гостя за пределы моих владений, – и показал на инженера, чтобы не попутали гостей ненароком.

Мальчики появились сразу же. За прошедшие полгода они здорово вытянулись и раздались в плечах на хорошей кормежке и свежем воздухе.

Один подошел к вешалке, где возникшая из ниоткуда горничная подала ему пальто, шляпу и трость инженера. А второй, с полупоклоном вежливо показав рукой, направил гостя.

– Ваша милость, выход у нас вон там.

Взбешенный инженер, видя уставленный в столешницу взгляд генерала, который даже не собирался приходить ему на помощь, гордо вскинув голову, прошел к входной двери, не говоря больше ни слова. Мальчишки Зверзза помогли ему надеть пальто, подали ложку для галош и шляпу. Открыли дверь и вышли вместе с ним наружу, не отдавая пока ему трость.

Князь Урагфорт сидел, плотно сжав губы и спрятав кулаки под столешницу.

– Ну не вызывать же мне его на дуэль, ваше сиятельство? – заявил я оправдательным тоном. – Слишком много чести для него будет.

Князь кивнул, соглашаясь. Все-таки сильная это штука – аристократическая солидарность.

– А вы как считаете, ваша милость? – обернулся я к асессору.

– Вы в своем праве, барон, – буркнул тот нейтрально.

Вошли Зверззовы пацанчики и доложились:

– Ваша милость, ваше приказание выполнено. Гость-невежа препровожден за пределы вашей земли.

Я их отпустил мановением руки, и старший из Зверззовых помогальников, проходя мимо стола, мне озорно подмигнул.

Ох как бы не перестарались они на общинной земле. Впрочем, на нашей мостовой если и есть лужи, то мелкие. Хорошо в свое время брусчатку уложили.

Когда мои «казачки» выходили из холла в покои, между их ног ловко протырился пятилетний граф Риестфорт, размахивая деревянной сабелькой с криком:

– Кто обижает моего верного слугу – тому жить надоело! – и грозно махнул крест-накрест своим оружием.

– Ваше сиятельство, – принял я строгий вид воспитателя. – Почему вы в такое время не в постели? Вам предписан в середине дня тихий час.

– Но, Савва, сам бы попробовал спать днем… – возмутился малолетний нарушитель режима, опершись на свое деревянное оружие.

– Все в детстве спали днем, – соврал я.

– А когда мы жили в поместье, то нас никто не заставлял спать днем. Даже отец.

С поклоном вошла строгая Альта, взяла своего сына поперек туловища и унесла с извинениями.

А тот все кричал, размахивая саблей за ее спиной:

– Все равно я спать днем не буду!

Явление мальчишки разрядило накаленную атмосферу. На лицах присутствующих появились улыбки.

– Это разве не ваш сын? – спросил князь.

– Нет, ваше сиятельство, это младший сын покойного графа Битомара, граф Риестфорт. Я всего лишь его воспитатель. Мой сын только-только ножками пошел.

– Простите… ваша милость, – несколько спотыкаясь в словах, произнес старший по возрасту аудитор. – Вы тот самый Кобчик, который устроил осенью кровавую тризну по графу Битомару на фронте?

– Не буду отрицать очевидного, – ответил я.

– То, что у Битомара оказались сыновья, стало большой неожиданностью для императорского двора, – сообщил зачем-то князь. – Непонятно только, зачем он их прятал от света?

– Может быть, он не хотел для них своей участи, – предположил я. – Вы, наверное, также не в курсе, что Битомар серьезно увлекался химией, а его заставляли служить в кавалерии.

– Такое трудно понять и еще труднее в такое поверить, – заметил асессор.

– Вы правы, барон, – кивнул я ему. – Но химия… Это такая наука, которая мало кого оставляет равнодушным, стоит к ней лишь прикоснуться. За ней наше будущее. И хорошее, и плохое.

Возникла пауза, про которую на моей родине говорят – «милиционер родился».

– Чай? Кофе? Чего-нибудь покрепче? – спросил я, чтобы разрядить обстановку.

– Мне лучше водки, – попросил генерал.

– Мне тоже, – поддакнул асессор.

Аудиторы от всего отказались.

– Тогда, господа аудиторы, – внес я предложение, подкупающее своей новизной, – сейчас будет подана коляска, которая вас отвезет во дворец к казначею герцога. Вы успеете еще его там застать. Если герцог соблаговолит, то я буду рад принять вас у себя на заводе. Но без приказа Ремидия… Извините, не властен. Военная тайна.

После ухода аудиторов нам подали можжевеловку из посылки Эллпе и соления, оставшиеся еще от гостинцев жены Гоча. Нарезку из копченой гусиной грудки. Сыр. Маринованную горную зелень.

Генерал выложил на стол свой портсигар, но я молчаливо показал глазами на пирамидку.

– Барон, где это видано, чтобы выпить и при этом не закурить? – рассерженным тоном выговорил мне князь.

– В моем доме, князь, – ответил я ему. – Все тут курят только на хозяйственном дворе. Сам я не курю, а моя беременная жена даже запаха табачного не переносит. Увы… Прошу простить. Итак, раз мы остались в тесной компании без балласта и лишились танцев с бубнами, то прошу вас озвучить, что именно желает правительство империи от скромного фабриканта?

– Ручные пулеметы.

– Они и так производятся на заводе в Будвице.

– Мало. Мало. Нужно намного больше, – убеждал меня начальник ГАУ.

– Для обычной пехоты они не очень уж и нужны, – возразил я, – так показала боевая практика Восточного фронта. А вот штурмовые роты, кавалерия и горные части без них обойтись не могут. Что сильно сокращает их применение, особенно в окопной войне. И если вам мало пулеметов, то примите наконец на вооружение станковые пулеметы «Гочкиза» – они вдвое легче пулеметов «Лозе», что немаловажно тактически.

– Примем. Этот вопрос сейчас снова на рассмотрении комиссии ГАУ, – заверил меня генерал.

«Врет, наверное, – подумал я. – Только сейчас придумал про комиссию».

– Вопрос стоит в другой позиции, – вклинился асессор. – Насколько возможно расширение производства пулеметов здесь, во Втуце?

– Если и есть некоторая возможность расширения производства, то очень небольшая. Проблема как с территорией – все же центр города, так и со станками. Но главный вопрос у нас в нехватке квалифицированных кадров. Система заводского обучения, конечно, у нас налажена, но… толковый станочник – это не столько образование, сколько опыт.

– Мы в министерстве пришли к выводу, что можно привлечь квалифицированную рабочую силу из числа пленных, – заявил асессор и добавил: – У вас же есть такой положительный опыт в Калуге.

– Есть, – не стал я отпираться. – Но одно дело стройка, ваша милость, другое дело – пулеметы. Не станут ли пленные гнать скрытый брак, который обнаружится только на фронте? Одно дело нам дом построить, пусть даже это будет заводской цех, или дорогу. И совсем другое – клепать стреляющие машинки, которые будут убивать их соотечественников. Вы лучше винтовки Шпрока поставьте на поток во всех арсеналах, а то в наше время с карамультуками Кадоша воевать уже стыдно.

– Это уже делается. Шпрок на имперском арсенале после механического завода Будвица внедряет свою винтовку в производство. И на заводах концерна «Лозе» тоже. Потом ее поставят на поток в арсенале в Тортусе. Два новых патронных завода уже запустили под это дело. И у вас здесь ее делают, насколько я в курсе.

– Здесь в основном делают только оптические карабины для снайперов. И малые партии для горных стрелков.

– Сейчас главная забота – Западный фронт, – заявил асессор.

– Западный фронт всегда был главной заботой и любимой песочницей генштаба, – постарался я не рассмеяться.

– А что вы предлагаете? Обойтись без генштаба? – поднял брови князь.

– На востоке обошлись как-то, – усмехнулся я. – Генштаб наш только на глобусе воюет, а не на реальной местности. В том-то и его беда. Генштаб оперирует воинскими частями как полнокровными соединениями, а на фронте несут потери, и восполнение людской убыли не поспевает за полетом мысли генштабистов. Они планируют удар полнокровной дивизией, а от нее давно один полк в реальности. И совершенно не понимают того, что новая война требует новой тактики. И новых родов войск. А главное, четкого снабжения.

– Штурмовые роты вводятся повсеместно, – возразил князь.

– Это отрадно слышать. Но штурмовая рота – это вчерашний день. Требуется уже штурмовой саперный батальон. Чтобы силы разграждения сами без промедления наносили первый удар и успешно выкуривали из ДОТов и ДЗОТов их гарнизоны. А вы что делаете? Новатора-сапера в полевой фортификации Вахрумку засовываете в дикие горы дорогу строить. С глаз долой. Это какой завистник предложил такое вредительство?

И поднял руку, останавливая возражения асессора.

– Дорогу построить может любой толковый инженер. А вот в полевой фортификации Вахрумка – гений. Его еще сто лет в учебниках весь мир изучать будет, хотя он построил всего один полевой укрепрайон. Зато какой!

– Вы не правы, барон, – все же возразил мне асессор. – Эта война впервые поставила экономику выше армии. Идет война на истощение. Если бы рецкие стрелки не отжали у Винетии Риест, то мы бы уже голодали. Карточки на получение продовольствия для гражданского населения точно бы уже ввели – все к этому было у нас готово. Их даже напечатали. Поэтому вопрос южных коммуникаций – это стратегическое направление, более важное, чем даже локальные победы на фронте. И бросили на этот прорыв лучших. Даже если сейчас мы отобьем Щеттинпорт, то и он окажется в блокаде флота островитян. Юг и только юг наше спасение. Поэтому и на контрабанду приказано нам смотреть сквозь пальцы, если это только не вывоз за пределы империи стратегических материалов. Но у нас есть что предложить на вывоз контрабандистам – те же пояса для женских чулок, термобигуди, керогазы, светильный керосин… Так что не все решается ротами и батальонами.

Я еле сдержался, чтобы со стула не упасть со смеха. Надо же… мои бытовые поделки – крутая контрабанда.

– Барон, не возражайте Кобчику, – примирительно прогудел князь, неправильно поняв причину моего веселья. – Это именно он придумал штурмовые роты и даже командовал одной такой в бою. Если он говорит, что нужен батальон, значит, нужен батальон. Только учить такие батальоны негде – есть всего один полигон под Будвицем.

– И кто вам мешает? – удивился я. – Трудно городок в чистом поле построить? Затраты медные, а выхлоп золотой.

– У вас тоже нет такого полигона, – усмехнулся князь.

– Для рецких горных стрелков полигон – сами горы, – ответил я с апломбом. – До них нам далеко ходить не надо.

– А сможете вы такой полигон организовать здесь? Под Калугой, к примеру?

– Для рецкой армии он бессмыслен.

– А для армии империи?

– Для этого у имперской армии есть концерн «Лозе», который обладает большими субсидиями и преференциями из имперской казны на постоянной основе, – не удержался я от мстительной шпильки в адрес князя как главного лоббиста «Лозе».

– Вот мы и подошли к самому главному, – заметил асессор. – Наше министерство выделяет приличные деньги…

– Деньги не главное, – возразил я, прерывая его. – Вопрос в том, какие ресурсы выделяются под эти деньги. Сейчас куда ни кинь, всюду клин. Сплошной дефицит.

– Что вам требуется в первую очередь? – Асессор перешел на деловой тон.

– Рельсы, дерево, метизы, хорошая листовая сталь, станки…

– Это все решаемо, – кивнул асессор. – Но квалифицированных людей нет. Поэтому мы и советуем набирать станочников из пленных.

– А сами станки я тоже в лагере пленных возьму?

Нет, они надо мной явно издеваются.

– Если вы войдете в программу привлечения к работе пленных, то станки мы вам дадим. Под них.

– Нет, – возразил я. – Станки вы дадите нам. Новейшие. А старые станки мы отдадим под пленных.

– Пусть так, – согласился он со мной. – Я вижу, вы уже нашли решение, ваше превосходительство, – улыбнулся мне асессор, титулуя меня впервые по придворному чину.

– Есть пара идей, но они требуют серьезной проработки. Имеется у вас возможность поставки мне тонкостенной бесшовной трубы из качественной стали диаметром шестьдесят – восемьдесят миллиметров?

– У вас новое изобретение? – спросил князь.

– Да. Но оно будет полезно, только если наладить к нему достаточное количество оригинальных боеприпасов. Но для этого требуется тротил в промышленных количествах и массовое производство снарядов. Намного большее, чем в расчете на ту же полевую трехдюймовую пушку.

– Новое орудие? – заинтересовался князь по-настоящему.

– Новое, – подтвердил я. – Легкое. Батальонного уровня. Но дивизионного калибра.

– Цветной металл в дефиците, – встрял асессор.

– В том-то и дело, что цветной металл мне для него не нужен. Даже медных поясков на снарядах не будет. Нужна качественная сталь, сталистый чугун, тротил и чувствительные взрыватели, от которых отказался флот. Снаряд будет совершенно новой конструкции. Принципиально новой.

– Какой же? – снова не удержался князь от вопроса.

– Вы узнаете это, ваше сиятельство, из патентной заявки, если убедите меня, что имперский комитет по изобретениям очищен от вражеских шпионов. Иначе нет. Усиливать врага я не намерен. Будет так же, как с моей полевой кухней, которая появилась у врага раньше, чем у нас.

– Насколько мне известно, в имперском комитете по изобретениям сменилась половина состава и вынесено восемь смертных приговоров за шпионаж, – удовлетворил мое любопытство асессор.

– Тогда я согласен, но… – Я сделал многозначительную паузу, привлекая к себе предельное внимание собеседников. – У меня нет лишних денег. А НИОКР дорог.

– Что за НИОКР? – хором спросили чиновники.

– НИОКР – это сокращение такое. Означает «научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки». То, что мы с Гочем ранее делали за свой счет и на свой страх и риск. Но есть одна особенность… Тогда нас никто не знал. А сейчас мы с ним признанные «оружейные бароны империи», так что сначала деньги – потом разработки. То же и с заводами. Завод ручных гранат я могу довольно быстро запустить в Калуге. Скажем так… к лету. Но опять-таки для этого нужны деньги и материалы. Чтобы гранаты были дешевыми, требуется организовать поточное производство. Предельно механизированное.

Перевел дыхание, махнул рюмку водки и продолжил трясти:

– Поставить еще одну линию ручных пулеметов на заводе во Втуце тоже можно. Хотя и с ограничениями по выпуску. При двух условиях. Вы сначала договоритесь с герцогом, как будете делить готовую продукцию. И опять-таки вопрос упирается в финансирование на старте. И в станки по списку. Новые. В первую очередь паровые молоты и прессы.

У меня были отложены деньги на линию ручных пулеметов, но князь с асессором об этом не знают, и знать им не надо. «Теперь все от мене тут зависить», – как говаривал один киношный персонаж.

– Добро. Путь будет так, – покладисто согласился начальник ГАУ и опять завел волынку: – Так вы за полигон возьметесь?

– При условии, что из Будвица начальником такого полигона переведут сюда капитана Щолича с взводом инструкторов, – ответил я твердо, так как полигоном заниматься не имел никакого желания. – Сам полигон построят пленные. В этом как раз нет ничего сложного. Сложно наладить нормальный процесс обучения. И вам требуется договориться с герцогом о выделении земли под него.

– Сколько солдат можно будет обучать на таком полигоне разом? И как быстро?

– Дайте подумать… – наморщил я лоб. – Снайперов можно начать готовить практически сразу. Инструктора есть. Обстрелянные и проявившие себя на фронте. Орденоносцы. Так что человек сорок за учебный цикл подготовим.

– Уже кое-что, – улыбнулся князь.

– Но карабины Шпрока с оптическими прицелами для них придется закупать здесь, во Втуце. И такая учеба требует очень большого расхода патронов. Так что обеспечение ими на вас.

– Как? – удивился асессор. – Я слышал, что снайпера как раз тратят очень мало патронов. Один, максимум два выстрела.

– Для того чтобы научиться так стрелять, человек сожжет не одну тысячу патронов, – просветил его я. – Снайпера – штучный товар. Не каждый человек может стать снайпером, даже если он метко стреляет. Тут нужен комплекс качеств в единстве. Кто-то обучится, а кто-то не сможет. Останется просто метким стрелком. Но не снайпером.

– Штурмовые подразделения? – настаивал князь.

– Постепенно. Для начала от взвода и по мере наработки опыта постоянным составом полигона до роты, и возможно, целиком батальона. Но нужны будут инструктора – саперы и взрывники.

– Ясно. Пулеметчиков учить будете? У ваших людей это хорошо получается.

– Не проблема, – устало ответил я. – Только тогда это уже будет не просто полигон, а целый учебный центр в подчинении рецкой армии. Но если вы захотите во главе его поставить кого-либо кроме капитана Щолича – я просто умываю руки, и пусть этот центр варится в собственном соку. Как сможет.

– Но начальник учебного центра – это… простите, дорогой барон, это уже полковничья должность, – с легким возмущением пророкотал князь.

– Что с того? – ответил я. – Вам нужны штурмовые батальоны или возможность пристроить знакомого майора на теплую должность с хорошим служебным ростом? Если обученные и боеспособные подразделения, то тогда вам нужен Щолич. Если просто отчитаться перед императором «на отвяжись» и поставить в годовом отчете галочку – то ставьте начальником кого угодно. Но в этом случае на мою помощь не рассчитывайте.

– Даже так?

– Только так. Успех моих предприятий в том, что я подбираю людей исключительно по их деловым качествам. Никакого непотизма. И не забудьте обеспечить финансирование такого полигона отдельной строчкой в бюджете ГАУ.

Князь Урагфорт немного подумал и кивнул мне, принимая мои условия. Взял наполненную рюмку и встал.

– Что ж, предлагаю выпить за согласие, – произнес он. – Согласие фронта и тыла – важная составляющая победы.

Потом мы сытно пообедали. И так как беседа прошла несколько сумбурно, то по моему предложению зафиксировали на бумаге обязательства сторон и примерные сроки финансирования, обеспечения и исполнения. Списком с тремя подписями. В трех экземплярах.

Еще я подписал обязательство вхождения в программу привлечения пленных к работе на своих заводах и получил суровую бумагу от Министерства промышленности на право отбирать в любом лагере военнопленных нужных мне людей без ограничения. Препятствовать мне в этом воспрещалось. Со ссылкой на соответствующий императорский указ.