Читать книгу Подмастерье - Дмитрий Таланов - Страница 4

Захлебываясь, истошно вопила сеньора в двух рядах позади господина в плаще. Сидевшие на скамьях вскочили на ноги, пытаясь понять, что с ней случилось, а она только тыкала рукой в широкоплечего господина, который за две минуты потерял вдруг все свои волосы.

Монах в капюшоне выпростал из-под сутаны меч. Матрона, которую отец Николай обозвал ведьмой, ахнула, расставив руки. Увидев оружие, остальные дамы в церкви оглушительно завизжали.

Перекинув меч в левую руку, монах врезал матроне по челюсти, и, пока она валилась между рядами, вмиг облезший сеньор с девицей-соседкой вскочили на спинку скамьи, оттуда перепрыгнули ближе к дверям; затем глаза лысого встретились с пристальным взглядом Филя.

– Ты! – злобно ощерился лысый, решительно теряя человеческий облик.

Филь поёжился. Но он уже не боялся этой твари по-настоящему. Не после Алексы.

При виде демона, чей плащ превратился в крылья, в церкви начался сущий бедлам. Пока вооружённый мечом монах перемахивал через скамьи, толпа снесла Филя и отца Николая к дверям, где застряла. А недавняя румяная красавица прыгнула на спину нергалу и вынеслась с ним в окно, выбив витражное стекло. Лучи Арпонисов только слегка задели их тела.

Взревев диким вепрем, монах с мечом понёсся по плечам и головам к выходу. Когда Филь с отцом Николаем высвободились из самой гущи народа и выбежали следом, то увидели на площади битву между монахом, стражниками и нергалом.

«Девица», чьи волосы теперь напоминали извивающихся червяков, лежала на брусчатке, воя на одной ноте и баюкая правый бок. Нергал, левое крыло которого волочилось по земле, пытался схватить монаха с мечом, делая зловещие выпады. Капюшон с буйного монаха слетел, обнажив голову обычного старика с бородой без тонзуры. Он играючи отражал натиск стражников, наседавших на него, не замечавших плясавшего в двух шагах от них демона.

Филь оценил неестественное, неподвластное человеку мастерство, с которым старик орудовал мечом. Дедушка несколькими ударами покончил со стражей и отхватил нергалу кусок неповреждённого крыла. В ответ демон полоснул старика когтем по лицу. Тот отшатнулся, зажав рукой рану.

– Остановись, кто бы ты ни был, у нас есть оружие получше! – возопил отец Николай, бросаясь вперёд.

Филь вскинул жезл и вслепую нажал на оружейный орнамент, окатив демона струёй пламени. Судя по замедлившимся движениям нергала, это оказалась «снежинка».

Старик раздражённо махнул мечом в сторону отца Николая. Филь едва успел перехватить его руку, которая была словно выкованная из железа. С залитым кровью лицом старик люто глянул на него.

– Смерти ищешь, отрок? – злобно прошипел он, но вдруг опустил свой меч.

Воспользовавшись моментом, нергал вонзил когти в спину отца Николая. Доминиканец всхлипнул, глухо кашлянул, на его губах показалась кровавая пена, глаза закатились и он упал.

Филь в ярости пошёл на демона, выставив перед собой жезл и уже точно зная, на какую фигурку сейчас ляжет его палец. Нергал с той же скоростью попятился назад. Он сказал, прищёлкнув зубами:

– Ты зачем явился сюда, палач? Я не тронул тебя летом, хотя мог, теперь же ты вывел меня из себя. Я снова оживу и вернусь, это не последняя моя жизнь! И тогда умершие окажутся разбросаны по улицам, и от их трупов поднимется смрад, и они будут вызывать столь же участия, сколь издохшая под забором коза…

Филь в бешенстве послал в его грудь белую молнию и опустил жезл:

– Когда вернёшься, тогда и поговорим, урод!

Демон исчез в поднявшемся на мгновение вихре.

Филь обернулся и понял, почему старик не стал вмешиваться: придавив коленями извивающегося обзеса к земле, он лечил жезлом монаха. Закончив, он встал, прикончил полуживого демона, повертел в руках жезл и смерил Филя внимательным взглядом. Сообразив что-то, он пнул пустотелую дубинку доминиканца и, присев на корточки, разгадал, как её открыть, сунул в неё Арпонис и закрыл крышку. Затем поднял на Филя удивительно светлые для этой части Италии глаза:

– Ну что, возвращаемся?

Филь молча кивнул, только сейчас сообразив, кто перед ним, не в силах понять, откуда у Ирения раковина, как он собрался её зажигать, почему он такой старый и где он научился так славно махать мечом.

****

На следующий день друзья предстали пред очами личного секретаря императора, Клемента, после того как славно выспались в доме Филя.

Вне себя от радости от их возвращения, госпожа Фе и Габриэль с Эшей накормили путников и наложили лечебную повязку на рану бывшего Ментора. Затем выспросили у обоих всё до мельчайших подробностей, а Филь получил ответы на возникшие у него в Виченце вопросы.

Семь месяцев назад, скрывшись в окружавших Алексу лесах, Ирений недолго бродил там и наткнулся на юную велару. В ярости он хотел прикончить её, но вовремя обратил внимание на необычное дружелюбие демона. Сгорая от желания наказать сбежавшего нергала и находясь в отчаянии от того, что не имел понятия, где его искать, он решился на сумасшедший поступок: допросить самого опасного в Империи демона, не имеющего к тому же органа речи.

Он протянул руку, велара в ответ протянула щупальце. Ирений взялся за него, и она мысленно предложила ему сделку. Ирений согласился поселить любознательного демона в себе, за что велара клятвенно обещала привести его к нергалу, который её чем-то сильно обидел. Она также вылечила Ирения от старой хромоты и обучила его тело фехтовать не думая. Ещё она подсказала, что нергал вряд ли останется в Новом Свете после уничтожения Алексы, а значит, Ирению понадобится Открывающий Путь. Его они нашли в развалинах мужского дормитория в обугленном сундуке Филя.

Потратив месяц на длинную дорогу, ибо ни одна лошадь теперь близко не подпускала к себе Ирения, они добрались до окрестностей Хальмстема. Ирений затратил на инициализацию раковины полдня, после чего, плохо зная Старый Свет, стал открывать Врата, куда Один на душу положит, пока не услышал от велары «здесь!». Затем он полгода шёл по следу нергала, который попетлял по Италии, перебрался в Испанию и снова вернулся в Италию.

Велара уже хотела бросить надоевшего ей носителя, коего успела хорошо изучить, когда они наконец оказались в Виченце. Испытав необычный подъём сил, а именно так не имеющий языка демон показывал, что они на верном пути, или подтверждал невысказанную мысль, Ирений выделил для завершающей охоты базилику Феличе и Фортунато, после чего велара немедленно его покинула. Произошло это в середине дня на оживлённой улице, где Ирений рухнул без чувств.

Очнулся он утром в консерватории-приюте для бездомных, куда его отволокла городская стража. Его сапоги и китель исчезли вместе с Арпонисом. На гнилом сене рядом храпел монах. Судя по его дыханию, он был смертельно пьян.

Ирений посидел, собираясь с мыслями, и решил, что в сутане ему будет теплее, а монаху всегда помогут его собратья. Стащив с него одежду, он отправился искать ближайшую кузню, чтобы подзаработать на еду. Ирений давно привык зарабатывать так в Старом Свете.

– В общем, вы оставили доминиканца лежать на площади в компании двух мёртвых стражников, – задумчиво проговорил господин Клемент, выслушав их рассказ.

Личный секретарь императора не сильно изменился за прошедшее время. Его узкое лицо с горбатым носом повисело над отчётом, который Филь был вынужден написать, изломанные брови подвигались туда-сюда, дивясь чему-то, затем чёрные рачьи глаза остановились на недавних путешественниках.

– Уверен, что у этого Валафара, – господин Клемент снова опустил нос в отчёт, – теперь на тебя зуб.

Он с сочувствием посмотрел на Филя.

– У нергалов вроде три жизни, одну ты отнял, другую он, возможно, потерял ранее. А может, и нет. Но минимум одна неприятная встреча тебе с ним гарантирована.

Филь равнодушно пожал плечами.

– Ещё раз встречу – опять укокошу!

Господин Клемент согласно покивал.

– Да уж укокошь, будь добр. Вот же проклятье нам на голову! Хуже сердаров, ей-богу.

Последняя ремарка относилась, по-видимому, к недавнему побоищу, устроенному сошедшим на берег моряком в Унсете, о котором Габриэль не преминула поведать накануне. Застав дома жену с любовником, моряк схватился за нож и, пока его не успокоили стрелой из арбалета, покрошил жену, любовника, троих своих детей, прибежавшего на крики соседа и опцион портовой стражи. По общему мнению, такое мог совершить только сердар, и ещё хорошо, что у него не оказалось при себе меча.

– А вообще, спасибо тебе, малыш, за службу, это надо было сделать, – устало произнёс господин секретарь.

Филь, которому в мае исполнялось семнадцать, поморщился при слове «малыш». Он ждал, когда Клемент начнёт выговаривать ему за что-нибудь – без этого не обходилась ни одна их встреча, но господин секретарь вдруг переключился на Ирения:

– Чума уже в Италии?

– Да, – ответил Ирений. – Видел много людей с бубонами за ушами и на шее в той церкви, где мы настигли нергала.

Господин Клемент тяжело вздохнул.

– Значит, она замкнула круг… Ну, жди теперь пожара! Выкосит каждого второго, и самое ужасное, что даже у сердаров нет средства от неё.

– А откуда она вообще взялась? – спросил Филь. – Выскочила как чёрт из коробочки!

Господин Клемент угрюмо объяснил:

– В тот год, когда наш император превратил Хальмстем в груду камней, генуэзцы в Старом Свете, воспользовавшись засухой и голодом в крымских степях, организовали скупку детей у татар по дешёвке. Делали они это для нас, но татары решили, что для работорговли. Их хан, узнав об этом, возмутился и двинул войска на Каффу, осадив её. А прошлым летом, когда среди осаждавших появилась чума, хан решил использовать трупы умерших воинов для мести и приказал перебрасывать их через городские стены. Потом он снял осаду и уехал в свои степи. Осаждённые разъехались, развозя чуму по Европе. И теперь нам предстоит каким-то образом изолировать Империю, пока мы сами тут все не перемерли!

Вид у Клемента сделался печальный. Такой господин секретарь сильно нравился Филю. По меньшей мере он не цеплялся к словам и не учил жизни.

– А вам, Вайларк, следовало бы вместо лечения монаха вылечить рану на своём лице, – безрадостно заметил господин секретарь. – Раны от когтей нергала остаются с нами на всю жизнь, если не излечить их в первые сутки Арпонисом.

– Я это переживу, – произнёс Прений невозмутимо.

– Но монаха-то вы вылечили как следует?

– Конечно, – подтвердил Прений.

– А как вы смотрите на то, чтобы опять послужить Империи? Господин де Хавелок теперь заседает в Совете, должность Мастера Хальмстема свободна.

В глазах Филя это было щедрое предложение человеку, который всего четыре года назад был кузнецом в замке, два года назад недолго служил армейским декурионом, затем примипилом Чрезвычайного трибунала и год назад сделался Ментором в Алексе.

Прений оказался не дурак и согласился:

– Готов!

– Тогда приведите себя, пожалуйста, в порядок. Сбрейте эту вашу ужасную бороду и подстригитесь, а то вы выглядите как престарелый леший. Также я советую вам поискать доброго лекаря: настоящий возраст он вам не вернёт, но поможет сбросить десяток-другой лет с вашего облика. Я слышал, что сердарские настои творят чудеса после тесного общения с веларой.

– Мне есть к кому за этим обратиться, – ответил Ирений.

– Ну а потом приходите ко мне, и мы обсудим, что нам делать с чумой на наших границах.

– А мне что делать? – спросил Филь.

На лице господина Клемента в придачу к безрадостности проявилось выражение безнадёжной усталости, словно было в его жизни нечто безмерно надоевшее ему, навязчивое и осточертевшее до последней степени.

– А ты отправляйся к своему родственнику, – он показал на раздвижную дверь слева от себя. – У него на тебя свои планы!

Невысокий, полный, кудрявый и уже заметно седой император Флав приветствовал вошедшего в своей манере: бросив выглядывать что-то в одном из трёх окон, освещавших просторный зал с огромным столом посередине, он устремился к Филю, обежал вокруг гостя, оглядывая его с головы до ног, придвинулся почти вплотную к нему, взялся одной рукой за его пуговицу, а вторую положил ему на плечо.

– Неплохо, неплохо, – проговорил он скороговоркой. – Даже отлично! Живой-здоровый, на своих ногах, и румянец во всю щёку… Ну, теперь я спасён!

Он повернулся к двери, ведущей в его личный кабинет, доступ в который был только у его жены и у господина Клемента.

– Руфина! – гаркнул Флав. – Он здесь!

Вторая сестра в семье Фе всегда выделялась статью. Когда она вплыла в зал, Филь увидел, что по обводам и маневренности Руфина напоминала теперь тяжелогружёную шхуну. У юноши невольно сжалось сердце – так он по ней соскучился.

Руфина держала на руках полугодовалого сына, о рождении которого Филь слышал. Флав назвал его Флэвор. Малыш выглядел хорошо откормленным, а характером, видимо, пошёл в отца, потому что беспрестанно крутил головой, желая видеть всё и сразу.

– Она едва не съела меня живьём, когда узнала, на какое дело я тебя послал, – скороговоркой выпалил император, глядя на спешащую к ним жену. – Эти проклятые семейные сцены, лучше бы я никогда не женился! С другой стороны, они натолкнули меня на идею, где можно с пользой спрятаться, так что нам будет чем заняться следующие пару лет.

– Филь, – приблизившись, выдохнула Руфина грудным голосом, – мальчик мой дорогой!

Юноша испугался, что если она споткнётся, то раздавит его вместе с племянником, но обижать её не хотел и мужественно принял неизбежные объятия с непременными поглаживаниями по голове, будто он был маленький.

– Где ты пропадал, почему даже весточку не прислал? Я волнуюсь, матушка волнуется, даже Лентола уже спрашивала о тебе. Да что Лентола, Хозеки давно сошли с ума, беспокоясь, куда ты делся!

– Очень занят был, – ответил Филь, впервые за последние месяцы припомнив, что у него имеется невеста, и какая невеста!

Вспомнив о прощании, которое она устроила, он расплылся в улыбке, решив покончить с этой аудиенцией как можно скорее. Что бы ни было захватывающего у Флава в рукаве, он разберётся с этим потом, а пока его дорога лежала прямиком в поместье Хозеков. Оставалось отпроситься у императора.

– Верно, ты же собрался жениться, – уловив нетерпеливое выражение на лице Филя, ухмыльнулся Флав. – Тогда Западная башня и тебе сможет стать прибежищем, когда приспичит. Даю отпуск на десять дней, езжай в свою Менону!

При упоминании башни Руфина скривилась:

– Ты совсем там поселился, скоро дети забудут, как ты выглядишь, ещё и Филя сманиваешь туда!

Флав нервно пожал толстыми плечами.

– Подрастут – заново познакомимся, а пока с ними даже говорить не о чем. Я задумал отапливать оттуда весь замок, – сказал он Филю, игнорируя рассерженную жену, которая махнула напоследок брату и выплыла с сыном из зала. – Наша гильдия дала первый газ, пока немного, потому что зима на дворе, но уже облегчила мои траты на освещение. А ещё я хочу не тратиться на дрова.

Филь и не надеялся, что разговор так быстро повернёт в эту сторону.

– Значит, я могу получить первую порцию денег в счёт погашения займа? – спросил он.

«Здорово, – подумал он с радостью, – не прошло года, как были сделаны чертежи, а он уже всё построил. Видимо, Руфина так хорошо досадила ему, что оставалось только прятаться на стройке…»

– Можешь, – подтвердил Флав, – ты и твой друг-кузнец. Идите к Клементу, он выдаст вам причитающееся.

Не застав в приёмной Ирения, который успел исчезнуть со своей долей, Филь забрал золото у секретаря и припустил к дому, где обнаружил друга в гостиной за разговором с Эшей.

– Я отлично знаю, что тебе нужно, – говорила Ирению стриженая Эша, одетая в мужскую одежду, что делало её похожей на юного паломника. – Велара – сатанинское отродье, которое хлебом не корми, дай напасть на сердара. Так что возвращение привычного облика после тесного знакомства с ней – это обычное для нас дело. Только вот…

Она бросила взгляд на вошедшего Филя, выпроставшего из-под плаща мешок с золотом. Второй такой же лежал на столе перед Ирением.

– …пока ты лечишься, вино тебе воспрещается. Поэтому если настроен отметить возвращение и факт, что наш император для разнообразия, как я вижу, держит слово, у тебя остаётся только сегодняшний вечер.

«Для разнообразия» Филь заменил бы на «неожиданно» – так его удивила лёгкость получения денег. Госпожа Фе успела рассказать, как Флав, ударившийся в экономию после разрушения Кейплига, прихлопнул надежды семьи на получение даже тощей прибыли с Хальмстема.

Пока два его владельца, Филь с Ирением, гонялись по Старому Свету за нергалом, Флав протащил через Совет решение, по которому снабжение Хальмстема в связи с его важностью для безопасности Империи осуществлялось исключительно людьми, утверждёнными Советом. А Совет в лице его председателя, Клемента, вычеркнул владельцев из списка, за что установил им компенсацию в тысячу серебряных аспров, или сто империалов в год.

Такую возможность обойти их на повороте Филь прошляпил, но угрюмо оценил целеустремлённость Флава: император всё-таки построил замок на чужие деньги, а Клемент, как и обещал, будет их теперь понемногу выплачивать сто двадцать лет подряд.

Таким образом, внезапная выплата дивидендов явилась славным сюрпризом. Совесть проснулась, решил Филь, которого жулик-император не первый раз обводил вокруг пальца. Они с Ирением сегодня получили тридцатую часть от вложенного в Газовую гильдию, что составило по пятьдесят империалов на брата, плюс около сотни золотых, спрятанных в амбаре в Меноне, – этого должно было хватить на несколько лет, даже учитывая скорую свадьбу Габриэль с Яном Хозеком.

Остальное золото тоже было недолго ждать, судя по хватке императора, решившего после освещения столичного замка заняться самым прибыльным местом – переулком Пассифон, где располагались бордели и дома свиданий. Спешно проложив туда трубу и установив газовые рожки, Флав запретил обитателям переулка пользоваться свечным и масляным освещением «в связи с пожароопасностью», о чём Габриэль и Эша, хохоча, поведали Филю.

Не имея ничего против прогулки по городу, Филь сказал двадцативосьмилетнему другу, который выглядел как шестидесятивосьмилетний:

– В самом деле, дедушка Вайларк, пойдём! А то вернулись мы глухой ночью, я уезжаю завтра рано утром и пока видел только пару улиц и императорский замок, а все говорят, что тут за последний год понастроили красот.

Ирений нахмурился.

– Как ты меня назвал?

– А тебя никто не заставлял таскать в себе полгода ту велару, – рассмеялся Филь. – Извини, больше не буду!

Ирений с Эшей поднялись, и тут в дом ворвалась Габриэль со степенно ступающей следом матерью. Румяная девушка выглядела счастливой как никогда. Она заметила на столе мешки с золотом и резво повернулась к Филю:

– Это твои?

Он показал на свой и сказал:

– Только один.

Госпожа Фе тепло улыбнулась ему:

– Ты иногда напоминаешь мне фокусника, дорогой! Едва я начинаю волноваться, что нам не на что будет жить, как ты появляешься на пороге с мешком денег.

Габриэль состроила виноватую физиономию:

– Ты и впрямь вовремя нарисовался, дорогой братец, а то мы сегодня потратили последние деньги на мои свадебные наряды!

– Тогда уж «дорогая сестрица», – хмыкнул Филь, стараясь не выказать недовольства пустыми, по его мнению, тратами. – Я завтра отправляюсь в Менону, пусть мне приготовят коня, – попросил он госпожу Фе.

– Я распоряжусь, – ответила она.

– А что ты сам не сбегаешь на конюшню? – поинтересовалась у него Габриэль.

Конюшни Почтовой гильдии, где Филь держал своего коня по кличке Ветер, находились в пяти минутах ходьбы от дома.

– А мы хотим успеть до заката показать Филю город, – протараторила Эша, беря брата под руку и торопясь к выходу. – Его здесь не было полтора года!

Насчёт заката она погорячилась: когда они вышли на улицу, там начинало темнеть и после посещения первой встреченной ими таверны стемнело окончательно.

– Мне много нельзя, я потом ничего не помню, – предостерёг Филь, чокаясь с глиняной кружкой Ирения.

– Не волнуйся, я знаю об этом, – хихикнула разрумянившаяся Эша. – Габриэль нам рассказала о вашей пьянке в Алексе. Ну, за победу над нергалом!

После следующей таверны Филь обратил внимание, что Эша здорово похорошела на свежем воздухе. Её большие серые глаза, глядевшие на него из-под капюшона, сияли. Как и фонари на ближайшей улице, где Ирений вдруг провалился куда-то будто сквозь землю, а Эша потащила Филя за собой, схватив его за руку, желая что-то показать.

Обнимаясь и хохоча, они прошли по освещенному переулку, затем Эша тоже куда-то исчезла, а Филь обнаружил себя в большой, богато оформленной комнате, где к нему подошла девушка невиданной красоты с алой шёлковой лентой в волосах, одетая не хуже, чем была одета Эша, когда спасала их из Бейнака, и мягко взяла его за руку.

– Курносый блондинчик, если у тебя найдётся один золотой, ты можешь остаться здесь хоть на всю ночь, – проворковала она.