Читать книгу Объект 2. Вестник Апокалипсиса - Дмитрий Валерьевич Пятенок - Страница 4

Во имя мира на Земле. Во имя мира на Земле.

Мощные двигатели перешли во взлетный режим, и после долгого разбега шасси оторвались от земли. Требования гражданской авиации здесь не действовали, поэтому самолет сразу взял резкий угол атаки, быстро набирая высоту.

Генерал Стивенс невидящим взглядом смотрел в иллюминатор.

Все шло не по плану. Конечно, рассчитывать, что все пойдет как задумано, не приходилось, особенно учитывая количество неизвестных. Но нападение на ADMAX, которое хоть и было необычным, но не до такой степени, чтобы поменять планы, теперь дополнилось еще двумя пренеприятнейшими событиями.

И совпадением это быть не могло. По крайней мере, Стивенс в такие совпадения не верил. При нападении на тюрьму был практически полностью уничтожен специальный корпус, и каково же было его удивление, когда недавно он получил данные о том, что именно успел передать шпион Бутурлину в кафе незадолго до самоубийства.

Само собой, полученные данные Виктор Бутурлин сразу же отправил на родину, но, к счастью, утечка была устранена, как должен был быть устранен и сам Бутурлин. Но невероятным образом он оказался в разрушенном специальном корпусе.

Масштаб разрушений не вызывал сомнений в том, что все находившиеся внутри погибли, но отрывочные сообщения охраны о вторжении в корпус наводили на мысли, что это была операция по спасению, а не по уничтожению. А нанесение удара с воздуха должно было замести следы.

К сожалению, термическое воздействие было такой силы, что экспертиза или анализ были невозможны.

А сегодня ночью случилось то, что окончательно поставило их перед новым вызовом.

Кто-то атаковал 1-й флот. Атаковал в лоб, по официальным данным, при нападении был полностью уничтожен новейший авианосец JFK, но на самом деле все было куда хуже: им самим пришлось его уничтожить. Данные систем мониторинга зафиксировали взлом центральной базы данных на флагманском корабле, остановить проникновение локальным способом было невозможно, поэтому пришлось применить крайние меры. Эти данные не должны были попасть в чужие руки.

Удалось ли нападавшим заполучить данные и были ли враги уничтожены, на данный момент было неизвестно. А вот гибель нескольких тысяч человек – ужасный, но очевидный факт.

То, что для удара был выбран флагман, понять можно, но Стивенс был уверен, что основной целью были именно данные, и тот факт, что им было известно, где они находятся, говорил о многом.

Лишь единицы из командования флота знали об истинной задаче, остальные должны были узнатьподробности непосредственно перед началом операции. Передавать такие данные были слишком опасно, поэтому они хранились на закрытом сервере JFK. И данных там было много. Остается лишь молиться, чтобы они так и остались на морском дне.

Очевидно, что в их рядах, несмотря на все предосторожности, появились бреши, иначе объяснить это было сложно. Впрочем, Стивенс не сомневался, что так или иначе все выплывет наружу. Вопрос был в том, насколько долго это будут принимать за блеф. Истории известны случаи, когда утечка о предстоящей операции попадала в СМИ для создания необходимого информационного фона, но в итоге так и оставалась слухом.

Масштаб данной операции был таков, что полностью в нее не могли поверить даже некоторые причастные.

Проблема в том, что на сервере JFK была не столько информация об операции в целом, сколько конкретные данные по расположению ракет и баз, схемы атаки и другие стратегические данные.

«Теперь уже ничего не поделаешь», – подумал Стивенс и откинулся в просторном кожаном кресле. Самолет взял курс на Вашингтон.

«Во имя мира на Земле. Во имя мира на Земле».

Майор Винсент Шраб нечасто летал на таких роскошных самолетах. Огромный Boeing был рассчитан на транспортировку высшего командования, к которому он отношения не имел. Но то, что он был одним из кураторов разработки новейших образцов вооружения, автоматически сделало его участником предстоящей операции.

«Как они могут называть это операцией?» — Винсент никогда не хотел войны, он был уверен, что их проекты как раз отдаляют возможный апокалипсис, а не приближают.

«Но какой у меня был выбор? Сказать „извините, я пас“?»

Поэтому, когда ему предложили участие в этой «операции», он вынужден был согласиться.

Но все шло не так. И чем дальше – тем хуже. Все началось с этой дурацкой тюрьмы, тогда системы слежения зафиксировали странную активность, и по особому требованию в воздух подняли «Синдел» – самолет, оборудованный экспериментальной версией рельсового орудия.

Винсент и подумать не мог, что это станет их боевым крещением. По большей части «Синдел» была поднята из-заналичия на борту новейшей системы сканирования, и изначально их задачей был лишь сбор данных. Но когда менее чем за минуту было уничтожено два истребителя, они получили приказ открыть огонь.

Приготовление рельсового орудия заняло менее десяти секунд, цель, которая до этого с трудом фиксировалась, после столкновения с истребителями была видна четко.

Винсент и сейчас помнил то ощущение силы, которое царило на борту «Синдел» после залпа. Они попали точно в цель, несмотря на большое удаление.

Какое-то время цель оставалась на радаре, что само по себе было удивительно: от удара ее должно было разнести в клочья. Но потом она пропала.

На борту «Синдел», несмотря на обычно спокойную атмосферу, все аплодировали. Их проект не просто работает, но уже и успел принести пользу.

Однако буквально через несколько секунд аплодисменты на борту сменились гробовой тишиной. Связист только что получил сообщение, что наземные службы слежения продолжают фиксировать объект, более того, за последнюю минуту он ускорился в несколько раз.

Винсент был уверен, что это ошибка. Ничто не выдержит такого удара, и уж тем более не будет в состоянии ускоряться после.

Но ошибки не было. Занесколько минут неопознанный объект разогнался до невероятной скорости и более не был доступен для отслеживания. Перехватить его никто не смог.

Понять, почему этому происшествию не придавалось столь большого значения, он не мог, особенно учитывая информацию, которая была собрана на месте разрушенного специального корпуса. Разрушения были невероятными, и не по масштабу, а по самому их типу.

Термическая реакция была такой силы, что все превратилось в кашу, и понять, где были тела, а где кровати, было просто невозможно.

Винсент был в курсе всех передовых разработок, но не мог даже вообразить, что произошло в ночь атаки на ADMAX. Происшествие было, само собой, засекречено. Проводилось расследование. Вполне возможно, с ним просто не делились информацией.

И теперь, несмотря на то, что в салоне самолета была комфортная температура, а он сидел в удобном кожаном кресле, тело его покрылось потом.

Три тысячи человек. Больше трех тысяч человек. Новейший авианосец был атакован неизвестным объектом, после чего затонул, и он не сомневался, что уже встречал этот объект. Понять, как такие новости могут восприниматься как само собой разумеющиеся, он решительно не мог. Ведь война еще даже не началась. Насколько он знал, большинство сходилось во мнении, что в обоих случаях их атаковало экспериментальное оружие, и каким бы сильным оно ни было, вряд ли является серийным, а значит, и планы менять не стоит.

Винсент оглядел самолет. Здесь собрались почти все идеологи операции, генералы, эксперты, несколько политиков. Он был уверен, что недавние события заставят крыло противников – а такое точно существовало – активизироваться и попытаться хотя бы приостановить операцию.

И хотя встреча в Вашингтоне будет проходить на самом высокомуровне, шанс, что что-то изменится был небольшим. В этот момент Винсент понял, что несмотря на то, что он летит в самолете с явными сторонниками тотальной войны, сам он едва ли относится к их числу.

Во имя мира на земле. Во имя мира на земле.

Джош Ганнер всегда знал, что не зря носит такую фамилию. Оружие он любил с детства, причем к конструированию он всегда относился ровно, его волновали глобальные вопросы. Даже работая в оружейном магазине обычным продавцом, он умудрялся заключать сделки, которые в его обязанности не входили, будь то поставка партии автоматов в близлежащий тир или продажа сотни револьверов в клуб женской самообороны после того, как по городу прокатилась волна изнасилований.

И его деятельность не осталась незамеченной. Спустя полгода его позвали работать в головной офис компании, где подобные сделки были уже его прямой обязанностью. Через несколько лет он стал руководителем отдела и отвечал за крупные заказы оружия у заводов-изготовителей и в итоге добился поста вице-президента компании.

Вряд ли можно было мечтать о большем, но спустя десять лет глава компании, его хороший друг, умер, и к величайшему удивлениюДжошаназначил его своим преемником. Джош не сомневался в том, что он справится, но в наблюдательном совете было достаточно людей более почтенного возраста, а ему было едва за тридцать.

Но, так или иначе, он встал во главе «Ред Рок Армс» – одного из трех крупнейших поставщиков оружия как для США, так и на экспорт.

Когда к нему пришли, он сразу понял, что дело серьезное. Но то, что он в итоге узнал, даже заставило его взять отгул, чего раньше он никогда не делал. Он откупорил бутылку подаренного покойным директором односолодового виски и почти весь день просидел в кресле у камина. Выпил при этом едва ли четверть.

Про винцерий он слышал и до этого – перспективный элемент, которого практически не существует на планете; проводить какие-либо исследования на его базе не имело смысла. И буквально за час он узнает, что под землей обнаружены сотни тысяч тонн этого винцерия, и почти все они находятся на территории России.

В первый момент он подумал, что к нему пришли с целью подготовки коммерческого предложения о разработке месторождений винцерия и совместных проектов с русскими. Сам он крайне сомневался в том, что русские в таких проектах будут заинтересованы, особенно учитывая обстановку и ценность винцерия. Более того, все это грозило самым настоящим крахом мировой стабильности.

Но все оказалось иначе. Готовилась военная операция, самая крупная за всю историю США. Это было настолько невероятно, что вполне могло сработать. Война против России. Этой фразой пугали не одно поколение американцев, сам Джош крайне сомневался в том, что такая война может начаться, по крайней мере полномасштабная. Но новые обстоятельство все изменили. И теперь война была фактически неизбежна.

В это трудно поверить, но Джош относился к войне как к очень неприятной необходимости. Если бы ее можно было избежать, то он былбырад это сделать. Но в современном мире это невозможно. Война – это возможности, перспективы, развитие, деньги.

И теперь, сидя в самолете, он заново прокручивал в голове то, какие именно возможности будут доступны в новом мире. С первого же дня, когда стало известно о грядущем, он распорядился готовить новые производственные мощности под винцерий. Предложение было встречено неоднозначно, но Джош объявил, что это специальная программа правительства, и под нее выделят огромные средства.

Забавно, но на самом деле впервые в истории деньги практически перестали иметь для «Ред Рок Армс» значение.

Все расходы, какими бы они ни были, покрывались из государственного бюджета. Абсолютно все доступные «Ред Року» и их партнерам линии производства оружия были задействованы на сто процентов.

Он прекрасно знал, что такая же обстановка царит и на всех остальных оружейных предприятиях. Но в курсе реальных причин из всех конкурентов был только он. Для всех остальных это была глобальная программа перевооружения.

Оценивая всю свою жизнь, он начал подозревать, что такой успех мог быть предначертан свыше. Ему казалось, что, став президентом компании, он достиг вершины, так как в политику он идти не собирался. Но теперь ему предстояло стать участником становления нового мира. Однополярного мира.

Впрочем, некоторые генералы явно страдали от излишней уверенности в своих силах. Джош не сомневался: операция будет сложной. До какой бы степени неожиданным ни был удар, ответ будет. По расчетам, они смогут сдержать ядерный ответ, особенно с учетом количества противоракетных систем, поступивших на вооружение за последний год.

Но наземные войскадаже при очень удачном стартовом ударе окажут ожесточенное сопротивление. Но перевес слишком велик, долго это не продлится.

Джош не был стратегом, но прекрасно понимал, что переменных намного больше: реакция соседних государств, в том числе и их союзников, возможные сбои в схеме атаки, утечки, которые, судя по последним событиям, уже имеют место быть, неожиданные контрмеры противника, в том числе неизвестные виды оружия.

По последнему вопросу особенно переживал его коллегаШраб. Вне всяких сомнений, последние атаки на тюрьму и особенно на авианосец были просто невероятными, и в любое другое время они стали бы поводом для экстренных совещаний и выработки ответных мер, но генерал Стивенс вполне определенно объяснил, что в текущей ситуации уже поздно заниматься единичными случаями, механизм запущен. И чтобы ни знали, и чем бы ни обладали их противники, это все равно ничего не изменит.

Сам Джош, хоть и уважал как проекты, за которые отвечал Шраб, так и то оружие, с помощью которого была уничтожена тюрьма в Колорадо и потоплен авианосец JFK, но был уверен, что никакое экспериментальное оружие не сможет противостоять массовому.

Именно поэтому все проекты, коих в США существовало великое множество, так и оставались на уровне прототипов. У всех разработок было слишком много слабых мест, которые невозможно было исправить в массовом производстве. Цена и сроки были весомым аргументом, но чаще всего все упиралось в энергию, в топливо.

Даже шрабовская «Синдел», хоть и была успешным проектом, ноее нужно было заряжать до отказа, чтобы сделать три выстрела. А другим проектамдля одного успешного действия, будь то полет, импульс или выстрел, порой требовалось несколько часов подготовки. Такое оружие очень сложно применять в реальных боевых условиях.

Но с возможностями, которые открывал винцерий, оружие, которое раньше считалось экспериментальным, станет серийным. И это только начало. Даже самые последние прототипы разрабатывались с расчетом на обычные источники энергии. А если проект будет с самого начала разрабатываться под эффективность винцерия, его потенциал даже сложно вообразить.

Джош откинулся в кресле и представил себе, что можно будет начатьделатьв случае успеха. Очевидно, что значительную часть производства, особенно экспериментальные площадки, придется размещать на огромном удалении от поселений. Благо, территория России подходит для этого идеально. Бесконечные степи и равнины, где на сотню километров вокруг нет не единой души.

За десять лет они совершат такойскачок в развитии, какого история еще не знала. Джош занимался оружием, но и космический энтузиазм ему был не чужд. К тому же космос и оружие в последнее время шли рука об руку.

Энергетическая мощь винцерия позволит построить автономные базы на других планетах, сделать сообщение регулярным, а потом и начать осваивать ближние рубежи нашей солнечной системы.

Джош мотнул головой. Мечтать всегда приятно. Но пока они в самом начале пути, и не факт, что он вообще увидит его окончание. Надо быть реалистом: случиться может всякое.

***

– Во имя мира на Земле.

– Что ты там бурчишь? – капитан воздушного судна недовольно приподнял один из амбушюров и попытался понять, что именно говорит второй пилот.

– Это я сам с собой.

– Заканчивай с этим. Переговоры фиксируются, и разговоров с самимсобой более чем достаточно для отстранения. В нашем случае уж точно.

– Ты в курсе, что мои родители родом из России?

– По-моему, ты что-то говорил. – Капитан знал, что родители Стива погибли в терактах 11 сентября, и что говорить на эту тему не стоит, поэтому попытался заговорить о другом – Мой дедушка армянин, а мать из Ирландии. Поэтому ты вряд ли кого удивишь необычной родословной.

– Я никогда не поддерживал идеи этой страны. Я жил здесь с рождения, но не разделял ни взглядов людей, ни действий власти. Но мне дали хорошее образование, работу.

Капитану не очень понравились эти откровения, но он подумал, что у Стива просто какие-то семейные проблемы, и лучше всего тут поддержать.

– Послушай, Стив, ты и не обязан разделять взгляды политиков или других людей, на то мы и называемся свободной страной.

– Меня Стас зовут. Так меня назвали родители. Но для лучшей адаптации было решено использовать созвучное имя Стив.

– Так многие делают. Особенно актеры, наверное, ты и сам знаешь, что звезда фильмов…

– Мне никогда не нравилось имя Стив. Я родился Стасом. И когда они пришли, в конце 2001 года, то начали показывать все эти материалы, доказательства причастности разных агенств. Они, наверное, и не подозревали, что я бы и так согласился. Без красочной презентации и кипы фактов.

– О чем ты Стив… Стас? Кто они? – капитан лихорадочно пытался понять, о чем именно говорит его коллега, и первые догадки заставили его похолодеть.

Стив засунул руку под пиджак с левой стороны и опустил голову вниз.

– Ты в порядке? Сердце? Стив! Я вызову бортпроводника.

– Все в порядке. – Стив снова поднял голову.

В этот момент было видно, как переменилось лицо второго пилота. Неуверенность и отчужденность исчезли – он твердо смотрел вперед. И это очень не понравилось капитану.

– Послушай, я не знаю кто к тебе пришел и зачем, но я уверен, что это все это ерунда.

– Служба внешней разведки Российской Федерации. Мне не сразу стали поручать серьезные задания, первые годы их вообще не было, так что это действительно было ерундой, но чуть позже я стал собирать некоторые данные и пересылать их. Хотя мне казалось, что я способен на большее.

Капитан был настолько шокирован, что даже не мог ничего сказать. Первое, что ему пришло в голову, – это то, что его тоже могут обвинить. Столько лет совместных полетов! С другой стороны, запись этого разговора являлась доказательством обратного. Поэтому он решил говорить в максимальном соответствии с протоколом.

– Стив, я должен буду доложить об этом.

– Я знаю. Ты хороший мужик, Дэн. Правда хороший. Несколько дней назад мне сообщили информацию, в которую сложно поверить, но и не верить оснований у меня не было. Наверное, они очень рисковали, доверив ее мне, вряд ли меня можно назвать передовым агентом. Но выбора у них, судя по всему, не было. Видимо, только у меня был доступ.

Капитан с трудом понимал, о чем толкует Стив, но старался держаться спокойно.

– Доступ?

– Да, доступ к этому самолету.

– Что ты наделал, Стив? – Капитан лишь мгновение прокручивал услышанное в голове, после чего сразу потянулся к отдельной рации связи с службой безопасности на борту.

Рука почти дотянулась до тумблера, но в этот момент что-то ударило его в горло, он почувствовал как, теплая жидкость полилась по шее, груди, начала заливать штаны. Он машинально прижал руку к горлу, но напор было не остановить. Он перевел недоуменный взгляд на Стива.

– Прости Дэн. Минутой раньше, минутой позже.

Дэн Роджерс чувствовал, как уплывает сознание, он попытался залезть в карман и достать фотографию жены и дочери, но руки уже не слушались, поэтому он просто сдавил карман, после чего тьма накрыла его – тело безвольно повисло на ремнях.

Теперь Стив знал, что пути назад нет. Все волнения остались позади. Он удостоверился, что Дэн мертв, после чего отстегнул крепления ремней, стараясь не обращать внимания на стекающую на пол кровь. В кабину пилотов входить было не положено, и даже если кому-то это понадобится, сперва нужно было постучать.

Стив немного размял ноги, после чего стащил с полки сумку с личными вещами и выудил оттуда планшет. С виду это был самый обыкновенный гаджет, он даже работал, хотя Стив ни разу к нему не прикоснулся.

Ему передали его вместе с небольшим пакетиком, наполненным каким-то сыпучем порошком, и микроскопической бумажной воронкой. Пилоты проходят контроль, но не настолько тщательный, чтобы можно было обнаружить подобное. К тому же его заверили, что ни один сканер взрывчатых веществ не выявит эти устройства.

Собственно, как именно провести диверсию, оставили на его усмотрение. И вариант, который он собирался осуществить, был самым крайним. Но, по иронии судьбы, именно он оказался единственным надежным. Причем даже его пришлось немного изменить. Немного.

По аварийному плану ему предлагалось заложить взрывное устройство на борту и, сказавшись больным, отказаться от полета. Он уважительно относился к спецслужбам, но такой вариант вызывал у него смех: он должен был пройти на борт, заложить устройство около иллюминатора, так как в другом месте оно не было бы эффективным, и потом, сказавшись больным, покинуть борт, рассчитывая на то, что прижатый к иллюминатору планшет останется незамеченным?

По мнению Стива, самолет скорее сам упадет, чем этот план будет реализован.

Основной версией была наземная диверсия, но она отпала практически сразу. Прежде всего, нанести самолету ущерб, который повлечет его крушение, непросто, даже имея полный доступ ко всем узлам. Само собой, такого доступа у Стива не было. Пилоты имели право осматривать самолет перед взлетом, но он с трудом мог себе представить, что кто-то будет спокойно взирать на то, как он раскручивает двигатель или подпиливает руль высоты. И даже с этими повреждениями самолет вполне мог вернутся на землю, а еще более вероятно, чтоони были бы обнаружены на земле еще до взлета – как и тот, кто за этим стоит.

На самом деле, именно этот момент и стал ключевым в его решении. Он едва ли представлял себе ситуацию, в которой сможет остаться в стороне. Пилот, который сказался больнымперед роковым рейсом такого уровня, будет арестован первым. А скрываться Стив не хотел, да и сомневался, что сможет. Допросы, скорее всего, пытки… Это не самый приятный итог жизни.

Поэтому сегодня он поднял этот прекрасный самолет в последний раз. Вернуться на землю ему было не суждено. Родственников у него почти не осталось, вернее, их было не так и мало, но он почти ни с кем не общался, а своей семьей он так и не обзавелся, в основном посвящая время работе и отдыху. И он неплохо пожил, много где побывал.

Памятуя о случае пятилетней давности, Стив некоторое время думал о том, чтобы просто направить самолет в землю, но в этом случае пришлось бы обходить одну проблему. Немногие об этом знали, но в качестве профилактики на большинство самолетов была установлена система принудительного автопилотирования, которая активировалась диспетчером. По умолчанию она была выключена, но в случае возникновения нештатной ситуации, будь то захват самолета или другие умышленные действия, грозящие крушением, она просто вела самолет на ближайший аэродром.

Стив предполагал, что, во-первых, он сможет ее обойти, а во-вторых, успеет задать такой угол атаки, что автопилот уже ничего не сделает. Диспетчер в любом случае активирует систему только после безуспешных попыток связаться с экипажем. Но рисковать лишний раз не стоило, вполне возможно, что система имеет дублирующий контур, и только на первый взгляд обойти ее просто.

Стив взял в руки пакетик, аккуратно его открыл, хотя и знал, что по отдельности вещества не представляют опасности, и используя специальную бумажную мини-воронку стал засыпать порошок в отверстие для наушников. Ему удалось ничего не просыпать, хотя для активации химической реакции было достаточно и половины.

Детонатором являлся динамик планшета, причем это был не электронный детонатор, а механический. Определенные вибрации приводили к детонации смеси. Для безопасности он стоял на беззвучном режиме. Но в любом мобильном устройстве есть две функции, на которые не влияет режим «без звука» – это будильник и таймер. Именно так изначально и планировалось провести диверсию. Но теперь все намного проще.

Стив хоть и понимал, что это вряд ли приведет к взрыву, но все равно старался держать планшет как можно аккуратнее. Он включил экран, заряд был на 80%, пролистал меню и выбрал приложение «Таймер». Немного поразмыслив, он выставил несколько вариантов:1 минута, 3 минуты, 5 минут, 30 секунд и, на всякий случай,1 секунда.

Он не планировал становиться смертником в прямом смысле этого слова и рассчитывал вернуться за штурвал, чтобысделать все от него зависящее для того, чтобы пассажиры ничего не почувствовали.

Жалости к ним как таковой он не испытывал, но это не значит, что он желал им мучительной смерти. Вопреки распространенному мнению, взрывная декомпрессия далеко не всегда приводит к мгновенной гибели. Он знал огромное количество случаев, когда внезапно образовавшаяся пробоина даже на критической высоте не приводила к серьезным последствиям. В этом случае многое зависело от действий экипажа.

Они много раз отрабатывали подобные случаи на тренажере, только в этот раз ему придется делать все наоборот.

Более того, точный эффект от воздействия взрыва не просчитать – то есть, ему сообщили примерный урон, который способна нанести данная бомба, но каждый случай индивидуален, и как бы точно он ни заложил заряд, все может пойти по-разному.

Но Стив уже знал, как будет действовать.

Смысла затягивать не было. Он осмотрел себя и убедился, что следов крови нигде не видно. Несколько капель попали на манжету белой рубашки, но он одернул пиджак и почти скрыл их. Даже если кто-то окажется рядом и заглянет внутрь, сразу понять, что с Дэном что-то не так, не получится.

Стив взял планшет в руки и, глубоко вздохнув, открыл дверь. Система жизнеобеспечения поддерживала в кабине специальные условия, равные полету на 3—4 тысячах метров, делалось это как раз для возможности пилотировать самолет в случае разгерметизации. Но с ходу понять разницу было невозможно.

Стив предполагал, что его могут о чем-то спросить, и был готов к этому, но все пассажиры были поглощены своими мыслями. Многие спали.

Один из генералов задумчиво смотрел в окно, какой-то гражданский, кажется, руководитель оружейного концерна перебирал пальцами и явно был взволнован. В креслах сидели еще около двух десятков людей. Около одного из иллюминаторов сидел майор Шраб – хороший парень, они пару раз общались, кажется, он отвечал за экспериментальные образцы вооружений.

Сейчас он выглядел немного напуганным. Их глаза на секунду встретились, но Шраб лишь машинально кивнул, после чего вновь уставился в кресло перед собой.

Стив тряхнул головой. Смотреть на лица было нельзя. Он прошел дальше по салону. Классических бортпроводников здесь не было, на одном из кресел сидел дворецкий. Конечно, так его никто не называл. Но Дэн со Стивом в шутку величали его именно так. Его звали Эрни. Он отвечал и за еду, и за уборку, но при этом был из своего круга, поэтому при нем обсуждали почти любые темы. Конечно, он в числе жертв быть не должен.

Стив снова мотнул головой и двинулся дальше.

– Все в порядке? – Эрни обернулся и с некоторой тревогой посмотрел на Стива.

– Все ок. Мигает один из предохранителей. Дэн попросил глянуть на всякий случай. Ничего серьезного. В крайнем случае, останемся без вакуумного смыва.

Шутка была не самой удачной, но Эрни она вполне устроила.

– Может, перекусите?

– Чуть позже, мы с Дэном пообедали перед вылетом.

– Я, как ответственный за еду на этом борту, глубоко оскорблен.

– Ну, если бы ты сам готовил.

– Я могу! Легко. Хоть сейчас смешаю ингредиенты, получится так, что пальчики оближешь.

– А самолет ты будешь сажать? Инструкции из туалета передавать непросто будет.

Эрни снова улыбнулся не самой смешной шутке, помотал головой и, ухмыляясь, погрузился в себя.

Стив не ожидал, что беседа получится столь непринужденной, и только восхитился своей выдержке. Но вмести с восхищением на него навалилась и невероятная грусть. Вероятно, это был последний разговор в его жизни. Последняя шутка. Он последний раз видел улыбку человека.

Он зашел за угол и откинул щиток – никакие предохранители он менять не собирался, только вытащил один из них. Обычно в самолетах подобные узлы тщательно скрыты, а иногда располагаются в технической зоне, но здесь не было необходимости прятать их от пассажиров, и они находились там, где к ним можно было получить быстрый доступ.

Стив удостоверился, что вытащил правильный предохранитель, и пока в нем еще оставалась решительность, подцепил пластиковую пластину чуть ниже и немного ее оттянул. Активировав планшет другой рукой, он, немного подумав, выбрал 5 минут и, стараясь полностью абстрагироваться, нажал «Начать». 4.59, 4.58, 4.57. Он погасил экран и засунул планшет внутрь. Заметить, что под обивкой что-то лежит, было почти невозможно. Она лишь слегка топорщилась по сравнению с остальными пластинами.

Стив выбрал это место не случайно, он заранее просмотрел схему: здесь должен был находиться один из стыковочных узлов – наиболее слабое место самолета. Это тоже было относительно – скорее всего, взрывной силы хватило бы для любого места около обшивки. Но зачем проверять. В любом случае, он проконтролирует все из кабины.

Закрыв щиток, он двинулся обратно к кабине пилотов. Ощущение было очень сюрреалистичным. Людям в салоне оставалось жить чуть более 4 минут, ему, вероятно, чуть дольше.

Он медленно шел между рядов, втайне надеясь поймать чей-то взгляд, но даже Эрни копался в своем телефоне и не обратил на него никакого внимания.

Эти двадцать шагов до кабины длились вечно, в один момент ему начало казаться, что сейчас навстречу выйдет Дэнс окровавленной шеей взалитой кровью рубашке.

Когда он подходил к двери, то был уверен, что все в салоне знают о том, что он задумал, поэтому он буквально впрыгнул в кабину и быстро закрыл за собой дверь.

Но внутри все было спокойно. Тело Дэна по-прежнему висело на ремнях, а на приборной доске мигал индикатор – очевидно, предупреждающий о неисправности одного из предохранителей.

Волна паники быстро сошла на нет. Стив сел за штурвал и приготовился выполнять все оставшиеся пункты своего плана. Он выкрутил уровень подачи кислорода на минимум – в обычной ситуации это бы незамедлительно вызвало выпадение кислородных масок в салоне, но узел, отвечающий за это, с недавних пор был неисправен, о чем ему напоминал мигающий на панели приборов индикатор.

Уровень кислорода резко снижался, об этом красноречиво напоминал еще один индикатор.

Пассажиры уснут через одну-две минуты, правильнее было сказать – потеряют сознание, но вряд ли они успеют это осознать.

Стив подозревал, что диспетчерская уже получила информацию о неполадках, поэтому он поднялся с кресла и перевел оба механических селектора в ручное положение. Для этого нужно было поднять металлический штифт у каждого из кресел вверх, провернуть на 180 градусов и опустить вниз.

Самолет издал характерный звук, который означал, что управление принудительно переведено в ручной режим.

Делать это, согласно инструкции, разрешалось только в критических ситуациях.

Ощущая полный контроль над ситуацией, он спокойно сел в кресло и пристегнулся. Последний раз.

«Скорее всего, будет трясти», — иронично подумал Стив.

Он посмотрел на монитор. Самолет летел вдоль береговой линии. Стив очень точно рассчитал время, так как хотел избежать человеческих жертв на земле и, если получится, сделать невозможной расшифровку «черных ящиков» – по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Он плавно повернул штурвал и перевел двигатели во взлетный режим. Турбины взревели, и индикатор скорости устремился вверх. Самолет летел в сторону океана.

По его расчетам оставалось примерно две минуты. Но уже спустя несколько секунд в наушниках раздался голос диспетчера:

– Рейс 356, вы изменили заданный маршрут, причины отклонения?

Стив решил выиграть немного времени:

– Пересекающийся борт на эшелоне, совершаем маневр уклонения.

Конечно, никакого борта не было, но уход от столкновения является веской причиной изменения маршрута. Диспетчер спросил что-то еще, но Стив уже снял наушники и отбросил их в сторону.

Он потянул штурвал на себя и поднялся еще на пару сотен метров. Стив хотел подумать о чем-то высоком, но ничего такого в голову не приходило. Он вспомнил родителей, постарался припомнить наиболее яркие моменты своей жизни, потом провел рукой по приборной доске и попросил у самолета прощения.

Как и любой пилот, он уважал свою машину и в какой-то степени считал ее одушевленной.

Стив крепко сжал штурвал и приготовился к неминуемой развязке. Не так давно он натолкнулся на заметку о том, что смерть не бывает красивой, но все же ему хотелось закончить свой путь достойно.

Когда таймер планшета дошел до нуля, раздался пронзительный дребезжащий звук, но разбудить никого из пассажиров он не успел, потому что спустя секунду прогремел взрыв. В первый момент могло показаться, что ущерб минимален, но уже спустя секунду стало ясно, что дыра разрастается и фюзеляж быстро теряет свою целостность.

Сработали системы пожаротушения, которыми был оборудован данный борт, но тушить им было нечего. Они лишь распыляли раствор, который почти сразу же вытягивало в пробоину.

Пассажиры покорно сидели в своих креслах, у некоторых под носом можно было заметить струйки крови. Никому из них не суждено было очнуться.

За несколько секунд до взрыва Стив сорвался. Он отстегнул ремни и собрался броситься в салон и выключить таймер. Он понял, что не хочет умирать. Он не хочет убивать. Но не успел. Прогремел взрыв. В кабине он больше походил на шелест. Звуковые и световые оповещения сразу дали понять, что случилось непоправимое. Панель управления сигнализировала о разгерметизации, пожаре, взрыве, нарушении целостности фюзеляжа. Но при этом в первые несколько секунд он не почувствовал никаких изменений в поведении самолета.

«Взрыв оказался недостаточно мощным, я смогу посадить самолет, а там что-нибудь придумаю, выкручусь», — подумал Стив.

Но спустя несколько мгновений раздался скрежет, внизу живота ухнуло и самолет резко ушел в пике. Стив хотел доползти до кресла, но сделать это было практически невозможно. Кабину начало вращать, и его вдавило в стену, а затем бросило на панель приборов, с которой он скатился на пол и оказался в луже крови Дэна, попытался встать, но поскользнулся и снова оказался на полу. Весь мир вокруг вращался. Он перестал осознавать где находится, по ощущениям, у него уже была сломана грудная клетка и пробита голова.

Но через какое-то время вращение прекратилось, и Стив, собравшись с силами, смог подтянуться на кресле. Он чувствовал, что самолет падает, он знал, что ничего уже не исправить, но инстинкт самосохранения заставлял верить.

Он схватился за штурвал и попытался потянуть его на себя, но самолет не реагировал. Кабину снова перевернуло, Стива прижало к боковому стеклу.

В этот момент ему открылся весь масштаб повреждений. В ста метрах правее, в куче обломков, объятый огнем, падал один из двигателей; куски крыльев и фюзеляжа были повсюду. Он перевел взгляд правее и понял, что самолет практически перестал существовать – небольшие куски обшивки продолжали отрываться от того, что еще недавно было салоном.

Кабина наконец стабилизировалась и устремилась вертикально вниз. Стив перекатился и теперь оказался у лобового стекла. Перегрузки были катастрофическими, но, к его ужасу, сознание никак не уходило.

Он хотел заснуть, умереть, отключиться – но мог лишь беспомощно смотреть вперед. Внизу показались облака, но уже спустя несколько секунд они остались позади.

И только в этот момент Стив понял, что ужас, испытанный им до этого, был ничем. Сквозь стекло он увидел бескрайнюю морскую гладь, которая приближалась с огромной скоростью, а вместе с ней – и неминуемая гибель. Осознавать, что ты умрешь меньше чем через минуту, и быть простым наблюдателем – это худшее, что он мог себе представить.

Стив начал орать, он орал так истошно, что срывался на фальцет, он ничего не вспоминал: ни свою жизнь, ни родителей, ни друзей. Он просто орал, пока голос не перешел на хрип. Что-то теплое потекло по ногам – не выдержал мочевой пузырь.

За несколько секунд до столкновения он мог только выть, по стеклу размазались слюни и сопли вперемешку с кровью из разбитого носа. Где-то позади раздался механический голос, который слышат многие пилоты перед концом:

– Pull up! Pull up!

Стив его не слышал, он хотел зажмуриться, но организм перестал подчиняться. Еще мгновенье, и кабина расплющилась о поверхность воды.