Читать книгу Степень сжатия - Дмитрий Ванходло - Страница 8

Найти Белое озеро оказалось не так-то просто. В последний час пути, когда время уже перевалило далеко за полночь, дорога стала совершенно пустой и казалась какой-то заброшенной. Ни фонарей, ни деревенских огоньков, ни машин. Дремучий лес вплотную подступал к шоссе с обоих сторон. Асфальт, местами, был совершенно разбит, и Саша тихо матерился, когда, не успев сманеврировать, влетал колесом в очередную, внезапно возникавшую перед машиной яму.

Тихо было в салоне. Семен давно спал, негромко посапывая на заднем диване, Светлана, по-прежнему, ни как себя не проявляла, то ли молчала просто, выдерживая характер, то ли тоже спала. Впрочем, второе было маловероятно. Она не умела спать, когда Саша вел машину, ей необходимо было наблюдать за процессом.

Нет, она давно не пыталась этим процессом руководить. Были такие времена, когда Саша, через пол Москвы, с утра вез сына на учебу, потом, опять через пол города, ехал на работу, а вечером забирал его с учебы и вез домой. Это происходило каждый день, кроме выходных и каникул, на протяжении нескольких лет. Эти каждодневные путешествия были не видны Светлане, ведь она не принимала в них участия, и ей, казалось тогда, что Саша, все тот же неопытный, желторотый, вчера получивший права чайник, а это уже давно было не так.

Однажды, они ехали куда-то со Светланой вместе, и ей не понравился, какой-то совершенно заурядный маневр, на гране правил, который Саша, как и любой московский водитель, выполнял по много раз на дню, автоматически, не задумываясь.

Когда Саша вдруг получил развернутый и пространный выговор от жены, он сначала даже не понял, о чем это она. А когда понял, сказал разозлившись: Послушай, я уже несколько лет, каждый день езжу по этому гребаному городу, и тебя рядом со мной нет! И, не смотря, на отсутствие твоих ценных указаний, я еще как-то ни разу никого не сбил и в серьезные аварии не попадал. Ты не заметила? Свет, я каждый день несколько часов за рулем, а ты учишь меня ездить?!

Выдав эту тираду, он замолчал, пытаясь задушить клокотавшую, рвавшуюся наружу злость и не добавлять к своей речи никаких, совершенно не нужных гадостей.

Светлана, тогда, ничего не ответила ему, но урок извлекла. Больше вождению она его не учила, однако, наблюдать за ним ей было необходимо. Ну, разве, вот на пару минут отвлеклась она под действием водки и эмоций.

Обычно же, расслабиться в дороге она, почему-то, по-прежнему не могла, видимо, все-таки не доверяла ему. Не сознательно, конечно, а интуитивно. Впрочем, она не доверяла ему не только в этом, во всем.

Возможно, виной всему было раннее знакомство и ранний брак. Мы не замечаем, как с течением времени, меняются те, кто рядом с нами. Вероятно, Александр Дмитриевич, сорокалетний мужчина, исполнительный директор, так и оставался для своей подруги Санькой. Тем девятнадцатилетним шалопаем, за которого она когда-то вышла замуж. Заметим, справедливости ради, что где-то, глубоко внутри, он действительно им оставался.

Вот парадокс! И где же, скажите на милость, истина? Действительно, он был все тем же. И чувствовал себя тем же. Но, он научился вещам, которых в девятнадцать лет точно не умел! Саша сорокалетний умел доводить начатое до конца, умел добиваться своего, действуя неторопливо, последовательно, шаг за шагом. Он уже знал, набив достаточно шишек, что скакать через ступеньку, пытаться срезать дорогу – не его стезя. Может, кому-то это удается, но не ему. И нечего дергаться, и нечего спешить! Наметил цель, и ни какую-нибудь далекую, которая мерцает, пропадает в дымке, обращается миражом, а близкую, реальную, отчетливую, путь к которой ясен и зрим? Вот и иди к ней! Дойдешь, наметишь следующую.

Он научился принуждать себя делать то, что делать очень не хочется. Не хочется, потому, что лень, или потому, что очень страшно, или потому, что очень неудобно.

Нет, он не перестал стесняться и бояться, но он научился перешагивать через себя. Более того, он полагал, что только в борьбе с собой, в преодолении своих слабостей и зарабатывается та энергия, которая необходима для того, чтобы крушить внешние препятствия, и в конечном итоге, добиваться успеха на поприще именуемом жизнью.

Все это было глубоко чуждо Сашеньке в 18—19 лет. Видя препятствие, он старался его обойти, как-нибудь, а если это было невозможно, он легко готов был и вовсе поменять маршрут только бы не бороться. Все это было, но было уже очень давно! Однако, видимо, именно этот образ мужа, навсегда сфотографировался, отпечатался металлом в Светланином подсознании. Именно в подсознании, потому, что сознательно-то, она понимала, что он давно не мальчик, а вот спать, когда он вел машину, не могла.

Не мальчик?! А кто так безрассудно и безответственно обгонял автовоз?!

Так ведь, да! Повторюсь, в чем-то главном, он остался прежним. И иногда, это прежнее прорывалось наружу, сквозь блокады и защиты! Где-то в глубине, он совершенно не изменился, и знала это, и чувствовала мудрым, вековым женским инстинктом его жена!

Вот и сейчас, если бы Саша мог отвлечься от дороги, и понаблюдать за Светланой, он увидел бы, что она, разумеется, не спит, а внимательно, как и он, следит за причудами и вывертами ночного шоссе, время от времени бросая пристальные взгляды на него, не спит ли?

В темноте, он промахнулся мимо нужного ответвления, понял это, увидев знак, отмечавший въезд в поселок Спас-клепики, развернулся. Возвратился на четыре километра, свернул там, где было надо. Еще минут двадцать петлял по узенькой лесной дороге, въехав, наконец в деревню, которая была финальным пунктом маршрута, звонил Дмитрию, разыскивал нужный съезд, пробирался самым малым ходом по проселку, на своем сугубо «асфальтовом» автомобиле, и облегченно выдохнул, остановившись на освещенной площадке перед островерхим, двухэтажным коттеджем.

Саша вылез из за руля в холодок глубокой сентябрьской ночи. Было очень тихо, при дыхании изо рта выходил пар. Он потянулся, размял суставы, поежившись, запахнул джинсовку, с наслаждением закурил, вдохнул дым вместе с прозрачным, осенним воздухом.

Воздух этот, был невероятно свежим, прямо живительным, съедобным, концентрированным! Его будто необходимо было разбавлять дымом, что бы организм мог адаптироваться, казалось, иначе, от переизбытка свежести закружится голова!

Песчанный берег, от коттеджа, отлого спускался вниз. Там, внизу, в темноте, угадывалось озеро, а с боков, близко к воде подходил сосновый лес. Далеко, на другой стороне, мерцали огоньки деревни.

Оглядевшись, несколько раз глубоко и вкусно затянувшись сигаретой, Саша ощутил приобщение к покою, к природе. Пришло то состояние, которое он в шутку называл, а про себя, всерьез считал «правильным».

Стоявшая рядом Светлана, похоже, испытывала аналогичные чувства. Из задней дверцы, кряхтя, выползал Семен, по-видимому, несколько ошеломленный внезапным пробуждением, и еще не сообразивший где он, почему и зачем.

Дверь коттеджа открылась, и на крыльце, в желтом прямоугольнике электрического света, возник силуэт Дмитрия.

– Привет! – сказал он – Ну, вы ехали! На собаках, что ль? Мы уж ждать устали. Половина народу спит уже. Пробки?

– Конечно. Пятница же – ответил Саша.

– Ну, давайте, проходите. Только снимайте обувь, а то тут все в песке будет.

***

От этих двух осенних дней в памяти у Саши осталась холодная свинцовая вода, изобилие раков на дне, боль в не желавших продуваться ушах и слова Дмитрия: Поздравляю. Теперь вы дайверы.