Читать книгу Кошка с одним хвостом - Дмитрий Вавилов - Страница 9

На Чернобыле нас стали лучше кормить, реже появлялись офицеры, и, смешавшись с «партизанами», мы получили большую свободу. А уж на их фоне мы всегда выглядели образцовыми солдатами. В принципе да. На Чернобыле служилось поприятнее. Нет, мы понимали, конечно: радиация, свинцовые трусы и всё такое… но ведь не Афган, не стреляют же.

Хотя, может быть, про то, что меньше появлялись офицеры, я и загнул, возможно, это было только моё ощущение. Когда ты постоянно на глазах у начальства и оно от тебя непрерывно чего-то хочет, становишься мнительным и нервным параноиком. К тому моменту у меня уже было где-то суток двести пятьдесят неотбытого ареста. Среди связистов так было принято. Говорили, что в управлении бригады одному к дембелю накидали больше, чем он отслужил. Когда же мне объявили первые трое суток, мой старший товарищ Эдик Ларионов сказал:

– Привыкай! – И гордо добавил: – у меня уже за триста.

Потом, немного погодя, приволок два значка со скрещенными молниями. Свои мне приказали перед этим во Львове перекрутить обратно на железнодорожные.

– Носи, теперь заслужил.

А случилось это в Закарпатье, куда я, только-только отслуживший полгода, был сослан за пьянку и, что любопытно, неуставные взаимоотношения.

Смешно, но это так. Если мы, одного призыва, скажем, сели попить водочки и попеть песен – это пьянка. Если водку пьют лица разного срока службы, то это уже неуставные взаимоотношения. И без разницы, кто кому наливает.

Когда я впервые познакомился с этим фактом, мне заодно пришлось познакомиться и с нашим особистом. Он разительно отличался от остальных офицеров бригады. Во-первых, он с особым шиком носил лётную форму, а во-вторых, комбриг, здороваясь с ним, первым отдавал честь и протягивал руку. С другой стороны, они оба были майорами.

После нашей недолгой беседы я на всю жизнь научился отличать сотрудников от простых смертных. Уважать и не бояться, но считаться с ними. И впоследствии, играя чекиста в спектакле, я мысленно сверял выстраиваемый образ с этим человеком. Приводить нашу беседу я не стану, ибо слов не помню, а помню только ощущения. Он, как цыганка, раскинув папку и глядя в мои чистые глаза и личное дело, поведал мне всё-всё-всё – и про дорогу дальнюю, и про дом казённый, и про прочие перспективы моего бытия. Как добрый пастор, удивлялся и сетовал, мол, что же это я, молодой боец, которого деды угнетали водкой и песнопениями, не встану на путь истинный и не очищу душу исповедью и покаянием. Ну и, естественно, тут же обещал малую епитимью и райские кущи в перспективе, если покаюсь, или адовы муки и геенну огненную в противном случае. Ад, с точки зрения его космогонической теории, находился в Закарпатье. В отличие от рая, который располагался где-то здесь, во Львове. Ну, рай не рай, но земля обетованная. Он даже позволил себе, как бы между нами, эти малые сомнения. Мол, может, и не рай, конечно, а лишь земля обетованная… Получается, я избран?

«Э-э, нет, – подумал я. – Я тебе сейчас пацанов вложу, ты меня отмажешь, а потом по любому поводу иметь будешь? Шалишь, начальничек, не такой я человек! Не тому меня десять лет в школе учили! Допустим, вот я вам сейчас всех сдам, господин штурмбанфюрер. А зачем это вам? Вы же и так подполье накрыли и всё знаете. Я уже понял, что среди нас завёлся стукач… А может, и провокатор! Так, господин ротмистр?! Я должен написать и подписаться? Может быть, ещё и кровью?!» Такой сумбур пронесся в моей голове, а вслух я сказал:

– Ну что вы, товарищ майор! Все спали, честно-честно! Честное пи… – и был низвергнут в ад.

Гремел я недолго. Ночь поездом или что-то около того. Так вот и началась моя служба в Батьеве, в отдельной гвардейской роте эксплуатации. Там было управление бригады, здесь КП[22] управления бригады. Там – «Чаща», здесь – «Чаща-1». Невелика, казалось бы, разница, но… Там был белый паркет, а здесь была трасса. Трасса – это почти как куваевская «Территория». Пять палаток, грибок дневального, вагончики офицеров. Под грибком никого, в палатках печки, накурено, огоньки сигарет.

– Ты, что ли, новый связист?

– Я.

В темноте, с дальней нижней койки подымается фигура и движется ко мне, на ходу выбрасывая в печку окурок, поправляя ремень и надевая пилотку.

– Идём.

Меня ведут по городку, между палаток и вагончиков, тыча пальцем в развешанные провода.

– Это дневальный, это пустой, и это пустой, это главный инженер, пустой, столовая, это к ротному, это… – и спустя десять минут такой экскурсии вдруг неожиданно: – Запомнил?

– Нет, – честно признался я.

– Да мне похрен, мне завтра на дембель, – сказал он, и я стал «специалистом по полевым кабельным линиям связи».