Читать книгу Музыкант - Дмитрий Вечер - Страница 5

Первый раз я выпил водки… В пять лет… Этот случай потом еще долго передавали из уст в уста как анекдот. Все смеялись, даже предки… Была какая-то взрослая пьянка у нас дома. Ужин закончился, я ушел в свою комнату играть… И вдруг захотел пить! Побежал на кухню… А там смех, разговоры… Со стола все убрали и моют посуду. Чистая скатерть… И на ней сверкает солнечными зайчиками одинокая хрустальная стопка. С водой… Это я так думал… Подбежал и выпил! А там была ОНА… И я, пятилетний жизнерадостный карапуз, засадил водяру одним махом. Вот такие дела.

Водка вставила охренеть. Все поплыло… Много ли надо пятилетнему малышу?… Упился в хлам. Голова гудела. Внутри все жгло… Делал один шаг и падал на пол… Жесть… Взрослые смотрели на меня и смеялись. Конечно, это было свинство с их стороны. Простые люди, консерваториев не кончали. Потом они дали мне воды. Финал этой детской драмы теряется во мгле. Думаю, было плохо какое-то время. Потом отпустило… Но я понял, что водка – зло! И поклялся больше ни капли алкоголя не употреблять до гробовой доски. Но вышло по-другому… С пятнадцати до двадцати шести я бухал так мощно, и делал это в такой геометрической прогрессии, что по-любому райские кущи мне не светят. Слишком шикарно я проводил время.

До пятнадцати лет я вел здоровый образ жизни. Собирал брошюрки о вреде курения и пьянства… Как же интересно было их читать… О том, как это плохо – курить и пить… Наверное, эти книжки сыграли зловещую роль в моей судьбе. Ведь когда от чего-то долго отказываешься, оно настигает тебя все равно. И так неотвратимо, что хочется сдохнуть каждое мгновение весны… От простого человеческого счастья.

Я начал пить, когда познакомился с Шуриком в предпоследнем классе школы. С тем, который отжарил Таню. Это был первый отмороженный чел, с которым меня свела судьба. Шурик шел по жизни с огоньком. Его любимой присказкой был переделанный стишок, которым учителя озвучивали небольшие переменки на уроках: «Мы бухали, мы бухали, наши горлышки устали. Мы немного отдохнем… И опять бухать начнем!» Мне всегда было срифмовать – как нефиг делать. По приколу я пародировал тексты разных песен… Менял слова… Однажды я переделал песню группы «Технология» – «Странные танцы»… Шурик услышал… Подобрал аккорды на гитаре… И потом на каждой пьянке это был наш козырный хит! «Квасить вдвоем. Квасить и квасить. День переждем. НЕ БУДЕМ ВАЛЯТЬСЯ… А ночью начнем… Квасить и квасить. Вдвоем под дождем. НЕ БУДЕМ ВАЛЯТЬСЯ… В ПЕРЕХОДАХ ПОДЗЕМНЫХ СТАНЦИЙ. В ПЕРЕХОДАХ ПОДЗЕМНЫХ СТАНЦИЙ. Ква-а-а-с-и-ить вдвое-е-ом… Ква-а-а-с-и-ить и ква-а-а-с-и-ить…» Особенно людей прошибали слова «НЕ БУДЕМ ВАЛЯТЬСЯ». Это была жестокая правда жизни.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, в страну нескончаемым потоком хлынули импортные сигареты и бухло. Сначала это были ликеры и коньяк «Наполеон»… Ах, да! Еще брэнди «Сленчив Бряг». «Солнечный Берег». Польское или болгарское, не помню… Это для бедных подростков и бичей… Крутые пацаны бухали «Наполеон», а своим телкам покупали оранжевый, зеленый или кислотно-голубой ликер… Все три напитка были полный остой, особенно на вкус. Мы давились ими и думали о том, какие же придурки эти иностранцы, что пьют подобное говно! Это мы так считали… На самом деле, Европа сливала русским все то, что не употребляла сама и не знала куда девать… Дальше – больше! Все это пойло начали подделывать народные умельцы. Превращая в еще более жестокую хрень. От которой даже можно было копыта откинуть. Но власть имела свой интерес и плевала на то, как будущие новые русские заколачивают начальный капитал.

В один прекрасный день в продаже появился спирт. С волшебными, ласкающими слух брэндами: «Моцарт», «Бетховен»… И конечно «Рояль»… Который вообще был «наше все». Неизвестный заграничный бизнесмен наверное долго ржал, придумывая названия для этилового спирта… Ну какой «Моцарт»? … Какой «Бетховен»? … Но они продавались… В изящных литровых бутылках. И уносили крыши русского народа куда-то вдаль.

«Рояль» был офигенной темой. Литровый пузырь разводился на пять бутылок водки. Хрен его знает, что это вообще был за спирт? Одни говорили, что на этикетке черным по белому написано: «Для протирки особо точных изделий.» Другие утверждали, что это кондитерский спирт… Так или иначе, он был относительно дешев, а по качеству не уступал многому из того паленого дерьма с наклейками «Звездатая Водка», которое ящиками сливали в бездонные русские глотки. И уж тем более, лучше технаря, который продавали в каждом дворе по пять рублей чекушка. Люди дохли пачками от отравления подобной хренотой. А от «Рояля» никто не дох. Если только с перепоя… Очень скоро выяснилась забавная вещь. У спирта оказалась вторая волна. Его нужно было обязательно «недопивать». То есть останавливаться до наступления солидной стадии опьянения. Потому что, через какое-то время, приходила вторая волна, и алкоголь врывался в башню снова, догоняя до кондиции. А если идти обычным путем и пить, пока не будет реально зашибись, вторая волна накатывала так мощно, что валила с ног, вырубая незадачливого алко-рейсера на самой вершине эйфории.

Очень часто в роли счастливого трупа, пропустившего вторую волну, выступал ваш покорный слуга. Ну не было у меня «культуры пития»… И каждый раз, садясь за стол, ломящийся от спирта, я клялся, что вот сегодня все будет окей, и я не продинамлю эту мерзкую «вторую»… И не буду ВАЛЯТЬСЯ В ПЕРЕХОДАХ ПОДЗЕМНЫХ СТАНЦИЙ не только в песне Шурика, но и в реальной жизни… Хотелось как лучше, а получалось как всегда.

Жанна была немного младше меня… Кареглазая… Жгучая брюнетка с роскошными волосами. Она их подкрашивала слегка в каштан. И всегда одну прядь заплетала в косичку около лица. Она говорила, что у нее в жилах много всякой крови, но цыганская – точно есть! И всплеснув руками добавляла: «У меня нет отца! Я незаконная дочь!» Отец у нее конечно был – райкомовский чиновник. Мать с ним не жила, была его любовницей. К тому времени они уже расстались. Мать запретила Жанне упоминать имя отца. Резную доску с его портретом отдала дочери кататься с горки… Ну а чего она ждала? Что он на ней женится? Охрененный бонза?

Жанна жила в пяти минутах ходьбы от нашего подвала. И однажды кто-то привел ее к нам. Я увидел ее – и был сражен наповал! Она меня зацепила… Не знаю чем… Она была такая свободная! Независимая… Мы познакомились на пьянке у Волосатого, где Шурик трахал Таню. Потом он трахнул танину подругу. Таня трахнула Волосатого… И только Жанна никому не дала… Мы оказались в одной постели. Она лежала, я прилег рядом с ней и хотел… Понятно, что я хотел! Она сказала: «Хрен тебе! Я буду кусать!» Я протянул ей ладонь: «Кусай!» И она укусила… Прямо до мяса. И не отпускала… Сучка… Я лежал и молча терпел. Минут через пять она разжала зубы… Я обнял ее – она лежала ко мне спиной, так мы с ней и уснули обнявшись… Романтика…

В ту ночь я снял с ее запястья феньку. Плоский обруч, обтянутый черной кожей… Она пыталась вернуть, кусалась, таскала меня за волосы, но я не отдал. Жанна сказала, что не отпустит мой хайр. Так мы и шли с ней по улице! Я с фенькой, она – с моим хайром в руке. Прохожие оглядывались… Она смеялась! Ну как было не влюбиться в нее? Дикое цыганское чудо.

Какое-то время мы не виделись, она в подвал не заходила. Только передавала через Помазея, чтобы я вернул феньку. Помазей – еще один персонаж. Мы вместе играли хардкор в группе «Jack Daniel’s» – второй подвальной банде. Помазей был вокалист, я – гитарист, на басу играл Крис – приятель Даймонда, на барабанах – сначала Даймонд, потом Бес. Через несколько дней Жанна пришла в подвал. Она смотрела на меня и улыбалась. А потом сказала: «Ты как-нибудь заходи!» Это был рай…

На улице шел дождь. Я выбрался из подвала и подумал: «Пофиг!» И пошел к ней. Капли падали с неба… На руки… На лицо… Их становилось все больше. Капли превращались в теплые струи. Стена дождя выросла передо мной. Я шел сквозь нее… К своей любимой. Девочке с каштановыми волосами. И одинокой косичкой в водопаде теплых прядей. «Волосы темнеют мятно-пряной смолью… Губы пламенеют нежностью и болью.» Кожаная фенька обнимала запястье. Это была частица Жанны. Девочки, которую так любил. И даже не коснулся… Никогда… Только случайно… На один миг. Наверное, она ждала… А я не мог просто взять и подойти. И обнять ее… Она была для меня как ангел! Ее все звали на пьянки. Она везде тусовалась. И наверное все у нее было с парнями. А я не мог… Я не прорвался сквозь стену дождя! Не знаю почему… Я так хотел! Потом она нашла бойфренда, и я ушел навсегда. Она встречала меня… Приглашала в гости. Или поучить на гитаре. Я учил ее иногда… Но я не пришел. Зачем быть вторым? У бога… «Темно-карий волос между черных прядей… Нежно-алый голос, золото во взгляде.» «Это твои стихи?» «Да… О тебе…» «Спасибо! Как ты пойдешь? На улице дождь.» «Я не хочу идти!» «Возьми мой зонтик!» «Дождь – это ты…» «Нет… Ты…»