Читать книгу Самый большой секрет - Дмитрий Владимирович Сериков - Страница 50

Лидия Томилина сжимала в своих руках пухлую прямоугольную брошюру, обязанную своим объемом вклеенным туда дополнительным листам. Листы эти были испещрены совершенно неразборчивым почерком. Начинаясь вверху разудалой вязью ближе к концу строчки делались уже, а каждая буква сжималась чуть ли не в точку, словно боясь перескочить в чужой и незнакомый мир соседней страницы. Красные, синие, зеленые чернила – эта брошюра цвела изнутри всеми цветами радуги, хотя ничего радужного не несла.

Лидия всем сердцем ненавидела каждое слово, каждую запятую, каждую латинскую закорючку в этой проклятой книжке, пропахшей клеем-карандашом, которым так любили мазюкать врачи, прежде чем приляпать внутрь новую справку.

Побелевшие от напряжения пальцы женщины вонзались в ни в чем не повинную бумагу. От мест надавливания по картонной обложке расползлись сгибы, похожие на морщины, словно означая старость, а следовательно и скорую смерть. Брошюра и правда предрекала смерть. Она являлась ничем иным как историей болезни. Историей болезни маленького мальчика. Симпатичного миниатюрного паренька десяти лет от роду по имени Дмитрий. Лидия звала его Митя. "Мой Митя".

Диагноз был известен давно. Опухоль головного мозга. Неоперабельная. И с этим Лидия смирилась. Смерть она могла победить. Но время… Время высилось непоколебимым монолитом. Но Лидия надеялась протянуть как можно дольше. Делать Митю навечно десятилетним – это было неправильно. Страшно и нелогично.

Последнее обследование разрушило надежды в пух и прах. Опухоль росла и неотвратимо приближала неизбежное.

Онколог, пожилой грузный мужчина в очках с очень маленькими стеклами, которые попросту терялись на его огромном лице, перебирал бумаги с результатами свежих тестов и сокрушенно мотал головой. Лидия, сидевшая на краешке стула перед столом врача, замерла в ожидании, взирая на онколога подобно подсудимому перед оглашением приговора. Она не в силах была задать самый важный вопрос. Он висел на кончике языка и сорваться ему мешал страх. Страх матери за судьбу сына. Но если обычная мать боится потери, боится больше никогда не увидеть своего ребенка живым, то Лидия боялась совсем другого.

Упрека. Вечного упрека под боком. Сначала молчаливого, а потом… В ее голове мысленно предстала картина, как много лет спустя Митя, уставший от непрекращающегося детства, скажет ей ужасную фразу: "Лучше бы ты дала мне умереть!" И не слушая оправданий уйдет и возненавидит свою мать.

Лидия никогда не верила в бога, но теперь губы бесшумно молили о нескольких годах отсрочки.

– Два месяца. Если повезет – три.

Лидия вздрогнула словно этот верзила в белом халате наотмашь влепил ей пощечину своей гигантской пятерней. Но лучше бы он так и сделал. Было бы не так больно. Потому что больнее слов, просочившихся меж его мясистых, похожих на две сардельки, губ быть ничего не могло.

– Неужели…

– Нет, – врач предвосхитил вопрос женщины. – Мы сделали все что могли. Но эта дрянь, она… сильнее. Если вы верующая – молитесь. Если нет – тоже молитесь. Хуже не будет. А там… – он устремил взгляд к потолку. – Вот такие дела, Лидия Васильевна. Соболезную.

Лидии внезапно захотелось кинуться на врача, расцарапать ему лицо, вырвать волосы, вдавить стекла очков в глаза. Но вместо этого она закрыла лицо ладонями и зарыдала. Врач, привыкший к подобному проявлению чувств, налил из графина на столе воды в стеклянный граненый стакан и подтолкнул к Лидии. Женщина проигнорировала его, резко вскочила и выбежала из кабинета.

– Вы… – начал было врач, но захлопнувшаяся дверь сделала бессмысленным продолжение фразы.

Он кряхтя встал, обошел стол и поднял с пола оброненную Лидией историю болезни, изгибы на обложке которой были так похожи на морщины.