Читать книгу Знаменитость - Дмитрий Владимирович Тростников - Страница 4

Такси дожидалось нас. Счетчик в машине успел натикать больше пяти рублей. Половину пространства на вместительном заднем сиденье «Волги» занимала гитара. Она была не желтого цвета, как я привык, а какого-то темно-вишневого с чернотой. Я таких никогда не видел.

– «Стратакастер»! – расплылся в блаженной улыбке Алеша. Он юркнул на заднее сиденье и принялся обнимать и нежно ласкать гитару, словно ее широкие деки были бедрами роскошной женщины-вамп. Он обернулся к продюсеру, и я с удивлением обнаружил настоящие слезы на глазах странного певца. – Василич, ты сберег!..

– Ну, а как же! – пробормотал довольный и даже немного смутившийся Василич, располагаясь на переднем сиденье.

И тут меня окликнули. Медленно оборачиваясь, я уже знал, что попался. Все-таки «Волга» стояла на виду, хоть и у бокового входа.

Ко мне спешил Валет. А в отдалении стоял, искоса поглядывая, тот самый вчерашний тип – инструктор обкома, владелец «Жигулей». А рядом с ним, молча, курил еще один мужчина, штатская одежда которого была не способна скрыть милицейскую выправку.

– Ну, ты наворотил дел! – выдохнул Валет. – Ты же новую машину помял! Еще и пьяным ездил! Без прав! Ты никого не сбил?.. Теперь тебя точно посадят!..

– Ну, а ты-то, что суетишься? Сдал меня все-таки, не удержал язык за зубами? – зло буркнул я в ответ, не представляя, что теперь делать.

– Да я тебя спасаю! – возмутился Валет. – Мне деваться было некуда. Слушай – если ему компенсировать нормально: моральный и материальный ущерб – я может и смогу договориться, чтобы он забрал заявление. Только быстро решай! Стоить будет две тысячи, успеешь срочно собрать?

Прозвучавшая сумма придавила меня к земле. В бескорыстное посредничество Валета поверить мог только идиот. Но какие бы свои интересы он не маскировал за дружеской улыбкой, приходилось признать – только Валет мог мне сейчас помочь «отмазаться» от тюрьмы. Не он же меня усаживал вчера за руль «Жигулей»! Расхлебывать предстояло все самому.

– Молодой человек, так ты с нами едешь или нет? – нетерпеливо окликнул меня Василич.

Окрик подстегнул мое главное желание – прямо сейчас уехать от проклятой гостиницы свободным, в такси, а не в наручниках.

– Я соберу деньги! Не знаю как – но соберу. Только дайте немного времени, – попросил я.

– К пяти часам мы к тебе домой приедем. Только не вздумай его обмануть. Чтобы все деньги были. Иначе сядешь! – поставил меня перед фактом Валет, и заторопился с отчетом к своему «старшему товарищу».

Когда я втискивался на заднее сиденье «Волги», гриф роскошной гитары, занимавшей там все оставшееся свободное пространство, неприятно боднул меня в висок. А когда такси резко рванулось с места, я стукнулся о гитару второй раз.

– Дорогая гитара? – потихоньку спросил я Еву, стиснутую между нами, на заднем сиденье. С этой минуты меня начало интересовать все вокруг, что стоит денег.

– Кто бы знал? – недовольно отозвалась она, пытаясь сесть посвободнее. – Эту гитару какой-то умелец сделал у нас в Питере. А какая у самоделки может быть цена? Звук у нее и, правда, хороший, чистый. Единственное имущество, которое имеется у нашей звезды, – съязвила Томашевская. – Как до сих пор еще не пропил – я удивляюсь? Наверное, все-таки не дорого стоит…

– Она всегда ко мне возвращается, – певец все еще стискивал инструмент в любовных объятиях, прижавшись к деке небритой щекой.

– А что значит «Стратакастер»? – недоумевал я.

– Все это голый понт! – фыркнула Томашевская. – Услышал где-то, как у Джимми Хендрикса или Мика Джаггера гитары называются. Вот и наш младенец себе выдумал игрушку…

«Волга» мчалась по утреннему, летнему, полупустому Питеру. Мы быстро проехали весь Невский, почти свободный от машин в этот час и направлялись куда-то на новую окраину города. Я лихорадочно пытался изобрести способ, как срочно достать много денег. Но ничего не приходило в голову. На встречу с Асланбеком я уже опоздал, так что этот вариант отпадал, по крайней мере – сегодня. Но даже при удачном стечении обстоятельств, сразу две тысячи там было не взять.

Пьяного Алешу быстро укачало, он сомлел и хватал воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.

– Приоткройте там окно. Чтобы нашего солиста ветерком обдувало, надо ему трезветь, – распорядился Василич, обернувшись с переднего сиденья. – Хочешь, Алеша, настроение тебе подниму?..

И, не дожидаясь ответа, он попросил водителя такси.

– Федор, включи, пожалуйста!

Молчаливый водитель, пошарил одной рукой у себя под креслом и извлек оттуда пропыленную магнитофонную кассету с ободранными наклейками. Не отрывая взгляда от дороги, он втиснул кассету в портативный магнитофончик «Весна», зажатый между передними сиденьями, и нажал клавишу.

– Стоял я раз на стреме! Держался за карман! Как вдруг ко мне подходит не знакомый уркаган… – Из магнитофона раздался искаженный помехами, и приглушенный многочисленными перезаписями, но вполне узнаваемый голос Алеши. А затем в ритме танго вступила пронзительная скрипочка.

В зеркальце заднего вида, я наблюдал, как водитель улыбается, и, скосив глаза, рассматривает – какое впечатление произвел сюрприз на певца.

В этот момент наше такси остановилось на светофоре. А в соседнем ряду затормозил грузовик КАМАЗ, тоже в ожидании зеленого света.

– Послушайте, в КАМАЗе тоже меня крутят! – завопил взбодрившийся Алеша.

Василич энергично открыл пошире свое окно. Я тоже прислушался. Из кабины грузовика, возвышавшегося над нашей «Волгой» доносилась трудноразличимая музыка, заглушаемая фырчанием мотора.

– …Выпьем за мировую, выпьем за жизнь блатную!… – напел вслух сияющий Алеша. – В позапрошлом году делали, с ансамблем «Хулиганы»?..

– Точно! – согласился Василич.

Светофор дал зеленый свет, и КАМАЗ с оглушительным ревом тронулся с места, обдав нас клубами отвратительно вонючего выхлопа.

– Закройте окошки, сейчас же! – потребовала Ева, уткнувшись носом в розовый букет.

– Знакомый голос! Вся страна слушает Алешу Козырного! – польстил Василич, закрывая окошко.

– Слушать-то слушает. А в лицо никто не знает, – посетовал Алеша. – Ведь, если бы ты Федю не предупредил, кого он везет сегодня, он бы никогда и не узнал. Точно Федор? – спросил Алеша водителя. Но все равно чувствовалось, что он польщен.

– Радуйся, что никто не знает. А то давно бы уже посадили за блатные песни, – проворчала Томашевская.

Улучив момент, когда никто не видел, я слегка потискал ее ногу выше колена. Ева недовольно отдернула колено и даже не обернулась ко мне. А такси уже въезжало в один из новых окраинных микрорайонов Ленинграда. Уже пару пятилеток он застраивался одинаковыми панельными девятиэтажками. Здесь повсюду в небо торчали подъемные краны, а жители были обречены годами пробираться к своим жилищам через непролазную глину бесконечной стройки. У крайнего подъезда одной из таких новых девятиэтажек и остановилась наша машина. Вопреки традициям новостроек, лифт в подъезде работал.

– Девятый этаж жми! – распорядился Василич. – Место сегодня новое. А то на старой квартире, слишком много записывались. Не хочу спалиться.

– Зачем так высоко забрались? – Алеша нажал кнопку. Кабина поползла вверх.

– А это чтобы, если менты нагрянут – по крышам уйти можно было, – пояснил Василич. – Шучу!

– Это как американские коммунисты? А Ева у нас будет вместо Анжелы Дэвис… – захохотал Алеша. – Только нашим музыкантам с инструментами трудно будет на крышу вылезать.

– Просто место подходящее, – уже всерьез пояснил Василич. – Боковая квартира. С одной стороны – наружная стена дома. Сверху крыша. И соседи снизу в эти выходные на дачу должны уехать. Значит, мы своим грохотом никого не побеспокоим. Никто не начнет стучать в ментовку…

– А квартира напротив? – поинтересовалась Ева.

– Стены, как следует, одеялами завешаем, – пообещал Василич. – Ну, и совсем уж идеальных мест у нас в стране не бывает, – пояснил он, как только лифт остановился и двери разъехались. – Ты уж постарайся, Алеша, сегодня все записать побыстрее. Не тяни. А то я музыкантам по времени плачу. Каждый час – стольник. Вот они и не торопятся…