Читать книгу Чистилище. Грань - Дмитрий Янковский - Страница 3

Часть первая
Без надежды

Оглавление

Сухая погода стояла уже второй день, но густая осока на краю леса была влажной. В сферических каплях росы на стеблях радужно переливались отблески солнца. Несмотря на прохладное утро, марш-бросок не прошел для Кирилла бесследно – пот градом катился по спине между лопатками, футболка под ветровкой прилипла к телу. Дыхание тоже сбилось, и это было плохо, потому что в лесу наверняка поджидал противник. Оружие Кириллу не полагалось, а чем оснащен и как экипирован враг, приходилось только догадываться. Но и отступать было нельзя.

Хотя… Что значит нельзя? Можно, конечно… И, скорее всего, будь на то воля Кирилла, он предпочел бы марш-броску и драке занятия более интеллектуальные. Вот только не было на то его воли. Выбор всегда есть, это правда, но Кириллу в его двадцать пять лет все чаще приходилось принимать решения, исходя не из своих интересов. Когда смотришь в глаза матери, на которые вот-вот навернутся слезинки, невозможно думать о себе. В нынешней же ситуации, чтобы сделать ее жизнь хоть немного проще, чтобы добавить ей простых человеческих радостей, приходится бежать, и драться, и заниматься другими бесполезными, а то и вредными, с точки зрения, Кирилла вещами. Но иначе не получится. По крайней мере – пока.

Оставалось лишь собирать волю в кулак и пинками заталкивать вглубь собственное самолюбие, после чего стискивать зубы и делать то, что требуется. Просто делать, и все.

В лес уводила едва заметная тропа, но Кириллу уже хватало опыта, чтобы не выбирать легкие пути. Они хоть и проще, хоть и ведут, фигурально выражаясь, под гору, но зато и приводят чаще всего к краю пропасти. А трудные пути хоть и сложнее, зато ведут в гору. Иногда до самых вершин.

На тропе вероятность засады несравненно выше. Поэтому разведывательные группы по дорогам не ходят.

Конечно, за Кириллом уже наверняка следили из леса, и то, что он отвернул от тропы на запад, разумеется, тоже зафиксировали. Но все равно маневр имел смысл. Хотя бы в том плане, что противнику придется бросить насиженное в засаде место и перемещаться в направлении, избранном Кириллом. А это уже навязывание правил игры. Хотя бы в какой-то мере.

В лесу было душно. Прошедшие на неделе дожди так залили почву, что теперь из-под слоя многолетнего перегноя поднимались пары, густо пахнущие грибами. Но грязи почти не было, настолько густым оказался слой прелых листьев. И это хорошо. Потому что, если на подошвы кроссовок налипнут комья земли, ни бегать, ни драться толком уже не получится.

Углубившись в заросли берез и осин, среди которых ближе к болотцам попадались густые участки молодого ивняка, Кирилл стал забирать круче к западу, уходя все дальше от тропы и, скорее всего, вынуждая противника пуститься вдогонку. Хорошо. Пусть побегает.

Внезапно то, что Кирилл поначалу принял за кочку на краю ивняка, поднялось, словно в кошмарном сне, и оказалось человеком, облаченным в маскировочный костюм «гилли». Зрелище было то еще, словно древний дух леса выбрался из-под земли, чтобы покарать нерадивого представителя современной цивилизации.

К счастью, два года тренировок, по несколько часов подряд три раза в неделю, отучили Кирилла реагировать на подобные неожиданности как обыватель. Для него появление противника просто означало начало боя. Вот и все. Со всем вытекающим из этого набором рефлексов.

Прыжок, перекат, боль в спине от подвернувшегося сучка… Через миг Кирил уже ушел с линии возможной атаки, вскочил на корточки и рванул в сторону от противника. Тот подобного хода, судя по всему, не ожидал, бросился за Кириллом, но бегать в костюме «гилли» по лесу – то еще удовольствие: он тяжелый, особенно когда намок от росы, в нем душно, и он всячески стремится зацепиться за любой торчащий сук или ветку. Так что попытка остановить Кирилла была рассчитана исключительно на фактор неожиданности, но никак не долгое преследование.

Уже через минуту треск веток за спиной Кирилла затих. Но столь неожиданное появление противника говорило о многом. Замаскированный боец его ждал. Это означало, что Кирилл повторяется, его тактику изучили и начали умело противодействовать ей. Раз так, необходимо импровизировать, а не проходить ситуации, как уровни в компьютерной игре.

Теперь треск сучьев слышался с востока. Это понятно кто, это догоняют Кирилла устроившие засаду на тропе. Ну, пусть тоже побегают. Им в снаряжении и тяжелых ботинках делать это тяжелее, чем Кириллу в легкой курточке и кроссовках.

Вскоре за ветвями Кирилл разглядел очертания пятиэтажного здания. Оно стояло посреди некогда очищенного от леса участка, но природа за долгие годы взяла свое, поэтому почти повсюду из окон, никогда не знавших остекления, торчали ветки шиповника, кое-где над трещинами трепетали серебристые листья молодых тополей.

Кирилл выскочил из ивняка на раскрошенную бетонную площадку и перевел дух. Собственно, задачу на сегодня можно было считать выполненной. До здания он добрался, на засаду не налетел, от идиота в костюме «гилли» удрал. Но ясно было, что этим дело не кончится. Никогда дело не заканчивалось столь формально. На закуску всегда предполагались дополнительные развивающие упражнения. Было время, когда Кирилл ненавидел их больше всего. Но постепенно он нашел в них для себя удовольствие. А что делать? Улизнуть все равно не выйдет.

А вот и оно. Из-за угла здания, тяжело ступая по бетонному крошеву, выбрался здоровенный детина в ярко-красном боксерском шлеме на голове. Каждый раз верзилы становятся все крупнее, видимо, чтобы приучить Кирилла не бояться превосходящего по массе противника. Но он давно уже не боялся, так что отец зря старается. Или это у него такой способ опосредованно избить сына, чего мама не допускала напрямую? А может, ему просто все равно. Но и Кириллу давно уже было без разницы. Он занимался всей этой дурью исключительно ради матери, чтобы снизить число скандалов в семье.

Верзила приблизился к остановившемуся Кириллу и попытался нанести ему удар кулаком в лицо, но парень легко увернулся и тут же, используя всю инерцию разворота тела, подсечкой сбил противника с ног. Тот лишь неловко взмахнул руками, словно пытаясь схватиться за воздух, и шарахнулся на спину. Через миг Кирилл стремительно опустился на одно колено и провел добивающий удар в голову.

– Может, хватит уже?! – выкрикнул он, поднимаясь на ноги.

Эхо гулко пробежало по пустым помещениям заброшенного панельного здания.

Из тени дверного проема на свет шагнул худощавый высокий мужчина лет сорока, одетый в камуфляж без знаков различия.

– Хватит, хватит, – с улыбкой произнес он. – Но ты же знаешь, у меня свои…

– Проблемы… – закончил за него Кирилл.

– Не проблемы, а обязательства. Перед твоим отцом.

– А… Ну да, – не скрывая иронии, ответил Кирилл.

Верзила в шлеме поднялся с земли, отряхнул широкую задницу и встал перед мужчиной в камуфляже по стойке «смирно».

– Ой, Илья, давай только без этих реверансов… – Мужчина в камуфляже скривился. – Дуй отсюда. Мы не на службе, а ты не мальчик уже.

Верзила поспешил убраться.

– Вадим Семенович… – Кирилл уселся на ступеньку крыльца у дверного проема. – Мне вас жалко. Правда. Вы серьезный спец, а такой фигней со мной занимаетесь…

Мимо тяжело пролетел шмель, словно крупнокалиберная пуля в невероятно замедленной съемке.

– А мне тебя жалко. – Мужчина уселся рядом с Кириллом, достал из кармана сигаретную пачку, но та оказалась пуста. – И маму твою тоже. Я ведь не дурак, Кирюша, и нынешнего отца твоего знаю давно. И с настоящим отцом дружил в свое время. Мы же все из одного двора. Я, дядя Гарик, мама, твой настоящий отец и нынешний твой отец тоже.

– Я в курсе. – Кирилл пожал плечами. – Да что толку? Я тоже не дурак, и не маленький уже. Можно откровенный мужской вопрос?

– Конечно… – Вадим Семенович смял сигаретную пачку и со вздохом сунул обратно в карман.

– Как думаете, почему мама так поступила?

– А что тут думать? Она всегда, понимаешь, всегда становилась на сторону слабых. Из всех нас в свое время она выбрала в мужья самого слабого, самого бесперспективного – твоего настоящего отца…

– Ничего себе – бесперспективного! – удивился Кирилл. – Он же был одним из лучших хирургов в городе!..

– Он стал, Кирюша. Он стал одним из лучших хирургов в городе. И не в малой степени благодаря поддержке твоей мамы. А когда мы все жили в Шушарах, был он недавним студентом, не от мира сего, что называется. Времена были другие, а сейчас таких, как он, называют лохами. Но тогда он кое-как пристроился. Мама твоя очень его поддерживала морально. Можно с уверенностью сказать, что это она его во многом сделала. Он окреп, понял, что может не только мечтать о спасении людей, но и реально их спасать. Ну и взялся за это в полную силу, не жалея себя. А то, что ему дали квартиру в Питере, зарплату положили будь здоров – все это для него самого не имело значения. Но после одной из сложных ночных операций он то ли не справился с управлением от усталости, то ли заснул за рулем… Вот такая нелепая смерть очень хорошего человека. Тебе тогда и пяти лет не было. Сложно представить, как твоя мама это пережила. И времена были ох какие сложные… Недавно развалился Советский Союз, по всей стране бандитизм свирепствовал… Мы, друзья Ярика… ну, твоего настоящего отца…

– Вы его звали Яриком? – удивился Кирилл.

– Ну да, он же Ярослав. Он выше нас всех был на голову. Настоящий человек. Но Боря, твой теперешний отец, сблизился с твоей мамой больше нас всех. Она ведь красавица, и мы все, втайне, конечно, мечтали о ней. Но я уже был подающим надежды офицером, дядя Гарик сам знаешь как взлетел, а Борис, твой новый отец, снова оказался самым бесперспективным. Ну, нам всем так казалось тогда. Вечный штабной лейтенант, как про него говорили. И ухаживал он красиво, и о тебе заботился, как о родном…

– Мама вышла за него из-за меня, – уверенно заявил Кирилл. – Ради меня.

– Не буду спорить. Хотя… Боря не был тогда таким, как сейчас. Да он и сейчас не так плох, как тебе кажется. Просто у вас с ним несколько отличаются понятия о жизненных приоритетах. Ты в настоящего отца пошел…

– А этот тщательно пытается из меня вытравить все, что передалось с генами, – хмуро закончил Кирилл. – Почему вы с ним до сих пор дружите? Почему ни мама, ни вы, ни дядя Гарик не перестали с ним общаться, когда узнали, что под личиной «вечного штабного лейтенанта» скрывается агент ФСБ под прикрытием?

– Ты считаешь, что это повод? Друзья – не картошка, Кирилл. Если подпортилась, на помойку не выкинешь. К тому же ни для кого из нас это не было шоком. Вот потом, когда Боря начал делать карьеру в федеральной безопасности, он начал меняться. Тогда и дядя Гарик реже стал у вас появляться, и мне не всегда хотелось заходить. Но все равно дружбу так вот, без особых причин, из души не выкорчевывают.

– И именно поэтому вы делаете вид, что чему-то меня учите? – Кирилл усмехнулся.

– Ну… Чего ты на меня взъелся? Кое-чему научили ведь. Рукопашному бою – точно.

– Вадим Семенович, что же вы меня за дурачка держите? Какой рукопашный бой? Вы правда хотите меня уверить в том, что такого верзилу при своем весе я действительно мог бы сбить с ног? В реальном бою он бы от меня мокрого места не оставил. Вы меня ноги задирать научили, а не драться. В цирке я могу выступать, но не на ринге…

– А ты рвешься на ринг? – Лицо офицера стало серьезным. – Или хочешь такую же подготовку, как у моих ребят? Сломанные кости, нос набекрень?..

– В цирк я точно не рвусь. – Кирилл сорвал травинку, проросшую через трещину в бетоне, и сунул в рот.

– Зачем мне тебя калечить? – Вадим Семенович поднялся со ступенек. – Ты не боец. Ты не хочешь им быть и никогда им не будешь. Поэтому готовить тебя как солдата я не буду. Хочется Борису тебя погонять? Погоняем! Это полезно. Общефизическая подготовка, растяжка, навыки ловкости…

– Сегодня вы перегнули палку.

– Чем?

– Этим чудиком в костюме «гилли». Совсем смешно. Он бы еще руки поднял и заревел бы: мол, я бабайка, я бабайка… Вы не думаете, что это унизительно? А верзила, который упал чуть раньше, чем я провел подсечку?..

– Извини… Правда, Кирилл… Я не хотел тебя обидеть. Пойдем, а тот тут ребятам скоро надо будет штурм здания отрабатывать.

Они пересекли поляну и вышли на проселочную дорогу с разбитыми колеями. Кое-где в особо глубоких ямах блестели лужи.

– Пойми, Кирюша, меня Боря попросил устроить для тебя замену срочной службе. Отказать я ему не могу. Но и гонять тебя всерьез нет ни малейшего смысла. Тактике учить – тем более. Какая тактика может быть у одиночки? Война, друг мой, это командный вид спорта. Рукопашному бою учить всерьез? Это больно. Поверь. Поэтому делаю что могу.

– Хотя бы честно… – Кирилл вздохнул.

– Ты только отцу не сливай наш разговор.

– Не буду.

Было время, когда Кирилл считал, что Борис Иванович Рощин и есть его настоящий отец. Своего папу не помнил, нового считал и называл отцом. А когда потихоньку, шаг за шагом, правда все же вылезла наружу, перестраиваться уже не имело смысла. Это бы только травмировало маму. Поэтому нового маминого мужа Кирилл, даже мысленно, про себя, называл отцом. Так и повелось – «отец нынешний», «отец настоящий».

Впрочем, мама никогда и не лгала. Просто было время, когда она не доносила до сына всей правды. Мама не умела лгать, и лукавить не умела тоже. Она и отцу высказывала все, что думает. Того это злило порой, но маму он любил. По-настоящему. Наверное, он любил и Кирилла. Просто его любовь была, как и он сам, своеобразной.

Конечно, можно было бы давно найти девушку, жениться, покинуть дом и зажить самостоятельно. Но слишком многое мешало Кириллу встать на этот путь. И ответственность перед матерью, и невозможность жить с кем-то, по-настоящему не любя. Сложно все. Кирилл понимал, что другие проще на это смотрят, но он так не мог.

На полпути до КПП полигона у Вадима Семеновича в кармане зазвонил телефон.

– Отец твой, – глянув на экран дешевого мобильника, сообщил инструктор. – Ты свой выключил, что ли?

– Нет… – Кирилл пожал плечами.

С недоуменным видом офицер нажал кнопку принятия вызова.

– Да, Боря, – произнес он. – А, понял. Ну, хорошо, что все срослось. Понял, понял… А то думаю, чего ты мне звонишь, а не ему… Хорошо! – Он сунул телефон обратно в карман и сообщил: – Надо тебе поторапливаться. А потому бегом марш…

– Что еще случилось? – с недовольным видом поинтересовался Кирилл, переходя на бег.

– Отец согласовал вылет спецборта. Так что в отпуск вы убываете не просто сегодня, а прямо сейчас. Отец с мамой уже в пути, сейчас заедут за тобой на служебной машине. И в аэропорт. А там море, солнце, красивые девушки…

– Вот зараза… – Кирилл нахмурился еще больше.

– Что не так, Кирюша?

– Думал, сорвется этот идиотский отпуск. Теперь целый месяц…

– Зря ты так, – с укором сказал Вадим Семенович.

Кирилл хмыкнул, потом спросил:

– Я хотя бы душ успею принять?

– Если поторопишься.

В душевой вода, как обычно, была не горячей, а теплой – для удовольствия под таким душем не постоишь. Так что Кирилл, наскоро обмывшись и переодевшись, сунул сменную одежду в рюкзачок и вышел наружу. Полигон был обнесен глухим бетонным забором с колючей проволокой, идущей поверху. Кое-где к шипам прицепились принесенные ветром пластиковые пакеты, давно разорванные и выгоревшие на солнце. Они развевались, подобно вымпелам на корабельном флагштоке.

Вдали виднелось одноэтажное здание КПП с плоской смоленой крышей. Стоявший у шлагбаума Вадим Семенович, увидев Кирилла, махнул ему рукой, мол, давай, шевелись. Парень нехотя ускорил шаг.

В отпуск ему не хотелось. Нет, море он любил и с удовольствием побродил бы по пустынным пляжам где-нибудь в районе Сестрорецка, слушая шелест волн и вечную песню ветра. Но гламурная бестолковая тусня на курорте его напрягала. Напрягали люди, устремленные к непонятным для Кирилла целям, напрягали дорогущие шмотки, реальная цена которым тысяча рублей за тонну. Ну и отец напрягал. Точнее, его постоянные нотации на тему выбора правильного пути в жизни. До тошноты иногда.

– Сейчас подъедут, – сообщил Вадим Семенович подошедшему Кириллу.

Громко щелкнул на столбе «колокол» громкой связи, и бесцветный голос, искаженный электроникой простенького усилителя, сообщил:

– Майору Торопову срочно прибыть в штаб! Майору Торопову срочно прибыть в штаб!

– Что там могло случиться… – Вадим Семенович скривился. – Ладно, зовут, надо идти. Счастливо тебе отдохнуть. И маме привет передавай.

– Обязательно. – Кирилл кивнул.

Странное, нехорошее ощущение вдруг свалилось на Кирилла. Без преувеличения, словно водой окатили, и она холодными струйками неприятно потекла по спине. Он глядел вслед инструктору и понимал, что тот идет к чему-то страшному. Или не только он?.. Почему-то представилось, как огромная черная волна обегает Землю, какой ее изображают в компьютерной графике. Но вдруг раз, и всё – отпустило. Мимо пролетел еще один шмель. А когда гул его крыльев стих, Кирилл расслышал шорох гравия под колесами тяжелого бронированного автомобиля, выделенного отцу.

Действительно, подъехал отец. Стекла машины были тонированы наглухо, внутри ничего не разглядеть, но спутать отцовский служебный бронеавтомобиль с гражданской машиной было немыслимо. Зная правила, Кирилл снял рюкзак и похлопал по нему, привлекая внимание водителя. Тот вышел, взял ношу Кирилла и открыл заднюю дверь.

Кирилл забрался внутрь. Там уже сидела мама, а отец, в нарушение всех инструкций, занимал переднее сиденье рядом с водителем. Одет он был в цивильный костюм, но без галстука, как обычно. Он вообще плевать хотел на любые правила, что порой до крайности раздражало Кирилла.

На маме было длинное темно-зеленое платье, подчеркивающее идеальную, несмотря на возраст, фигуру. Длинные волосы, спадавшие ниже плеч, она, по своему обыкновению, держала распущенными. Бывало, отец делал ей замечания по этому поводу, просил заплести волосы в косу или хотя бы собрать в хвост. Но мама такие выпады попросту игнорировала. Воля у нее была, как ни крути, не слабее отцовской. Иногда она носила и косу, и хвост, но лишь когда хотела того сама.

– В Пулково нас ждет самолет, – сообщил отец. – Наконец-то удосужились выделить. Бюрократы… От машин сопровождения я отказался, на Московском пробок быть не должно в это время.

– Могут быть, – выразила сомнение мама.

– Мы же не на регулярный рейс опаздываем! – Отец рассмеялся грубым смехом, который Кирилл про себя называл казарменным. – Все, поехали!

Водитель тронул с места тяжелый автомобиль, и тот покатился по грунтовке, хрустя гравием.

– По Кольцевой точно не поедем? – уточнил водитель.

– Нет смысла, – покачал головой отец. – Только лишний крюк делать.

Шофер не стал спорить, ему было без разницы. Вскоре выехали на асфальт, пересекли КАД под эстакадой, но стоило въехать в город по Колтушскому шоссе, как водитель тут же напрягся.

– Что за бардак? – проворчал он.

– Сережа, я же просила вас следить за речью! – возмутилась мама.

– Да вы гляньте вперед! – посоветовал шофер.

Кирилл привстал на заднем сиденье и бросил взгляд через лобовое стекло на дорогу. Оказалось, что выругаться было с чего. На перекрестке Индустриального проспекта и Косыгина не просто образовалась автомобильная пробка, там царил настоящий хаос. Автомобили стояли вкривь и вкось, некоторые водители, руководствуясь непонятно чем, пытались таранить соседей, а со стороны метро «Ладожская» неслась на приличной скорости длинномерная фура, водитель которой, судя по всему, останавливаться не собирался.

– В сторону! – приказал отец. – Через заправку!

Опытный водитель среагировал моментально, но, чтобы вписаться в поворот, до которого оставалось менее тридцати метров, ему пришлось заложить столь крутой вираж, что тяжелый бронированный автомобиль едва не встал на два колеса. Машину повело юзом, пассажиров швырнуло вбок с перегрузкой. При этом Кирилла прижало к матери, а отец едва успел удержаться за подлокотник, иначе оказался бы на одном сиденье с водителем. Резина колес завизжала от трения по асфальту, задние колеса пробуксовали, выбросив в воздух облачко черного дыма, но все же маневр можно было назвать удачным, так как машина, задев бордюрный камень колесным диском, все же вписалась в поворот. К счастью, на вираже удалось серьезно сбросить скорость, что спасло бронемобиль от столкновения со стоявшими на заправке машинами.

Водитель до отказа вдавил в пол педаль тормоза, но антиблокировочная система не позволила колесам пойти юзом, а плавно остановила бронеавтомобиль в метре от бюджетного городского хэчбэка. В этот момент отец заметил объятый пламенем седан, несшийся по Индустриальному проспекту в направлении заправки. Гадать, что стало причиной его возгорания, было некогда, особенно с учетом того, что седан все сильнее уклонялся от прямолинейной траектории. Через мгновение он с грохотом перескочил через бордюр и, оставляя за собой густой след из черного дыма, желтых искр и багрового пламени, подобно рвущемуся через атмосферу болиду понесся по придорожной клумбе прямо к заправочным колонкам.

– Назад! – проревел отец.

Но водитель уже среагировал, врубил заднюю передачу и нажал педаль акселератора. В этот момент фура, мчавшаяся по проспекту Косыгина, достигла перекрестка и на полном ходу врубилась в затор из машин. Удар получился невероятной силы, грохот раздался как от разорвавшейся бомбы, а легкие городские малолитражки полетели во все стороны – так разлетаются кегли при попадании тяжелого шара в боулинге. Одна из машин, перелетев по воздуху через клумбу, рухнула крышей вниз на выезде с заправки, из ее боковых окон посыпалась мелкая стеклянная крошка, а лобовое затуманилось густой сетью трещин.

Отец выругался, а водитель рефлекторно выжал тормоз, но избежать удара не удалось все равно. Бронемобиль впечатался багажником в перевернутую, уже и без того искореженную малолитражку. Хлипкий металл, которым снаружи была окружена бронекапсула, смялся гармошкой, багажник просел почти до асфальта, но усиленные арки крыльев выдержали, не защемив колеса.

Драгоценное время было потеряно. Горящий седан влетел на заправку, протаранил одну из машин и, свернув заправочную колонку, пылающим снарядом влетел в павильон магазинчика. Стеклянная стена рухнула на асфальт сверкающим водопадом. В магазинчике раздался глухой взрыв, наружу вырвались языки пламени, полетели горящие куски пластика. Бензин из поврежденной колонки разлился огромной лужей, которая полыхнула по всей площади одновременно, превратив заправку в адское пекло. Пространство заволокло густым черным дымом, сквозь который виднелись оранжево-красные клубы огня. Водитель тут же включил систему автономного дыхания, которой машина была оборудована на случай проезда через зону применения слезоточивого или любого другого газа.

– На сколько хватит воздуха в таком режиме? – поинтересовался отец.

– Честно, не помню! – признался водитель. – И мне сейчас не до экзамена по ТТД!

– Ладно, давай через клумбу на шоссе! – приказал отец. – Если пламя до нас доберется, останемся без колес!

– Клиренс низкий! – посетовал шофер. – Застрянем!

Но выбирать не приходилось – с одной стороны бронемобиль оказался зажат перевернутой малолитражкой, с другой преграждала путь стена дыма и пламени. Видимость в том направлении была нулевой, а справа находились магазинчик и служебное здание заправочной станции, так что прорываться можно было только налево, на шоссе, как и велел отец.

– Придется рисковать! – произнес шофер, врубил передачу, вывернул руль влево и нажал педаль акселератора.

По днищу так ухнуло бордюрным камнем, что Кирилл подлетел и шарахнулся головой в потолок. Хорошо, обивка была мягкой и довольно толстой. Мама успела схватиться за спинку переднего сиденья, а вот отец приложился скулой о боковое стекло.

Стоило задним колесам оказаться на клумбе, как они тут же забуксовали в траве, машину занесло, как на льду, а из-под протекторов полетели комья земли. Но водитель не собирался отпускать педаль, он по опыту знал, что стоит ведущим колесам замереть, и тронуться с места уже не получится. Тяжелая машина на скользком травяном покрытии, под которым лишь рыхлый чернозем, будет буксовать, пока не закопается по самое днище. И тогда уже всё, вытянуть ее на дорогу можно будет только гусеничным трактором или мощной лебедкой.

К счастью, описав полный круг, бронемобиль все же вылетел задними колесами на асфальт Индустриального проспекта. Больше всего Кирилл боялся, что в густой дымовой завесе их протаранит какой-нибудь грузовик, тогда даже броня не спасет, всех в салоне убьет ударная перегрузка. Но обошлось – западный ветер сносил дым пожара в сторону КАД, прочь от проспекта.

Только оказавшись в относительной безопасности, шофер и пассажиры получили возможность осмотреться. С момента въезда в город всех, включая Кирилла и маму, заботила исключительно дорожная обстановка. Никто не обращал внимания ни на что, кроме машин, сначала сбившихся в кучу на перекрестке, потом двигавшихся по затейливым траекториям, затем горевших, летавших, переворачивавшихся… Не было даже времени подумать о причинах происходящего, о том, что же могло заставить водителей действовать таким образом.

Но стоило оглядеться, и причина сделалась очевидной. Человеческий фактор, как говорят в таких случаях. На улицах находились не только машины, но и люди, просто поначалу всем было не до них, и они оказались за рамками внимания, а значит, и восприятия. Впрочем, это была не единственная причина, почему никто в салоне не обратил внимания на пешеходов. Ведь обычно люди ходят по улицам, реже стоят, но никто никогда на улицах не лежит, если не случилось ничего экстраординарного. Когда на асфальте валяется один человек или даже несколько, это, конечно, привлекает внимание; но когда лежат все без исключения, такое невероятное событие человеческий разум с ходу просто не в состоянии воспринять.

Однако как бы странно или страшно это ни выглядело, лежали на улицах все пешеходы, которые попали в поле зрения. У Кирилла от этого зрелища кровь застыла в жилах.

– Систему автономного дыхания не выключать! – приказал отец.

– Химическая атака? – поразился водитель.

– Не знаю! – признался отец. – Но с нами все нормально, а с ними нет!

Впрочем, уже через несколько секунд стало ясно, что некоторые залегли по собственной воле, скорее всего пытаясь уберечься в случае взрыва на заправке. Однако взрыва не случилось, начался пожар, и люди понемногу вставали на ноги. Но далеко не все! Меньше трети, как показалось Кириллу. Остальные же не просто остались лежать, с ними происходило нечто из ряда вон выходящее. Стоило приглядеться, и стало ясно, что все они бьются в агонии. Их трясло, они катались по земле, дергали конечностями, иногда с силой ударяясь об асфальт головами.

И тут закричала мама. Громко, с надрывом, как раненый зверь за секунды до гибели. На Кирилла тоже накатила волна ужаса, какого ему не приходилось переживать еще ни разу в жизни. Он сам готов был взвыть, но сдержался.

– Тихо! – прикрикнул на маму отец.

Она замолчала, продолжая давиться слезами. Кирилл же смотрел на происходящее, широко распахнув глаза. Такого количества умирающих он не то что никогда не видел, а не мог себе даже представить, хотя, тайком от отца, работал волонтером в больничном отделении для особо тяжелых пациентов.

Выжившие, сообразив, что происходит вокруг, тоже впали в панику. Их было много – человек тридцать у выхода из торгового центра «Июнь» и чуть меньше на другой стороне проспекта, у дверей супермаркета «О’кей». Все они с криком и визгом бросились врассыпную, перепрыгивая через дергающиеся тела умирающих, а иногда, потеряв равновесие, даже наступая на них. Некоторые, у кого тоже мелькнула догадка о применении химического оружия, пытались закрыть лица носовыми платками, рукавами рубашек, задранными до носа футболками.

– Газ без запаха, – почти спокойно заключил отец. – Если бы воняло, все бы закрыли лица.

Люди разбегались в разные стороны, стараясь поскорее убраться подальше от магазинов, рядом с которыми на асфальте дергались в конвульсиях умирающие. Кирилл с ужасом наблюдал, как за бронированными стеклами молодые парочки, недавно державшиеся за руки, удирают, забыв друг о друге, как родители, спасая собственные шкуры, бросают детей, как сбивают с ног пожилых и топчут тела умирающих…

Никогда раньше он не думал о людях в подобном контексте – что человечество, дескать, прогнило или двинулось не туда в какой-то момент истории. Наоборот, тайком от отца он то и дело ввязывался в благотворительные и волонтерские проекты, ни разу об этом не пожалев. Но сейчас он впервые, наверное, за всю свою жизнь увидел людей с другой, неприглядной стороны. Это было похоже на невидимую пощечину, но не отрезвляющую, а наоборот, оглушающую, выводящую из душевного равновесия.

Поток машин почти иссяк, а те, что продолжали движение, начинали вилять и врезались во что-нибудь либо спешили поскорее припарковаться. Затем стало ясно, что на улицах беда застала лишь малую часть людей, куда больше их находилось внутри супермаркета и торгового центра. Не понимая, что происходит, в дикой панике, усугубленной замкнутым пространством, они рекой хлынули сначала через автоматические раздвижные двери, затем снесли их, а еще через несколько секунд принялись разбивать витрины и выскакивать в образовавшиеся дыры. В качестве таранов использовалось все, чем эти же люди так дорожили буквально минуты назад – телевизоры с торговых полок, первоклассные ноутбуки, элементы рекламных конструкций с изображениями красоток в нижнем белье.

Кто-то под напором толпы падал на острые осколки стекол, но никто уже не обращал на это внимания – слабые, пожилые, дети гибли под ногами, выживали лишь молодые и сильные. Из «Июня» на улицу выскочило около сотни выживших, из «О’кей» тоже что-то около того. Дергающиеся на асфальте тела никого не остановили, на них, судя по всему, уже насмотрелись внутри и списали со счетов.

Машины, стоявшие вкривь и вкось, виднелись по всему проспекту. Некоторые замерли, врезавшись одна в другую, или в столб, или в турникетное ограждение, или в деревья на придорожных клумбах, три из них горели, а новых не прибывало. Заправка тоже пылала, хорошо хоть ветер дул с запада, сдувая дым и жар в сторону. Кирилл подумал, что причиной возгорания автомобилей изнутри могли быть сигареты, выпавшие из пальцев дергавшихся в судорогах водителей.

Парень заметил девочку лет восьми. Он бежала, спотыкаясь, через клумбу, вся перемазанная, в некогда нарядном платьице, и кого-то звала, заливаясь слезами. Трудно было понять, просто потеряла она маму, удравшую в припадке ужаса, или же ее родители остались лежать на асфальте.

– Надо ее забрать! – заявил Кирилл, взявшись за ручку двери.

– Сидеть! – жестко приказал отец и, дотянувшись до клавиши на панели водителя, заблокировал все замки. – Никто никуда не выходит! Неизвестно, что там…

– Если что и было, оно уже выветрилось! Выпусти меня!

– Сидеть! – рявкнул отец. – Спаситель выискался! Прищемись и не дергайся!

– Боря, зачем ты так? – заступилась за сына мать.

– Ненавижу, когда откровенную чушь начинают пороть! Чем этой девочке сейчас можно помочь? Я сам пока не имею представления, что делать!

Кирилл сжал кулаки и уставился в окно, за которым разбегались выжившие и лежали на асфальте погибшие. Внезапно он заметил, как один из валявшихся возле «Июня» поднялся. Затем еще кто-то встал на четвереньки, зашевелились некоторые и на другой стороне проспекта.

– Они живы! – радостно воскликнул Кирилл.

Все пассажиры бронемобиля, включая водителя, вытянули шеи, чтобы лучше разглядеть изменение обстановки.

– Нелетальный газ, скорее всего, – с облегчением произнес отец. – Какой-то наркотик короткого действия…

– Тогда разблокируй двери! – снова потребовал Кирилл.

– Перетопчешься, – спокойно ответил отец.

Кирилл насупился и продолжил наблюдать за происходящим на улице, но уже через несколько секунд понял, что радоваться рано. Часть лежавших на асфальте людей действительно поднялась на ноги, но вели они себя совершенно неадекватно – пошатывались, натыкались на стеклянные стены супермаркета, словно впервые столкнулись с прозрачной преградой.

И вдруг, безо всякого предупреждения, очухавшиеся рванули во все стороны с невероятной и неожиданной прытью. Причем в их движениях с каждым мгновением оставалось все меньше человеческого, словно их тела подвергались стремительным изменениям. Внешне они оставались людьми, но кто-то с бега перешел на поразительно длинные прыжки, кто-то ссутулился, кто-то и вовсе опустился на четвереньки.

Кирилл не успел этому удивиться, настолько быстро все произошло, а уже секунд через пять один из поднявшихся догнал убегающего выжившего, набросился на него, повалил на клумбу и начал заживо его жрать, выдирая зубами из шеи куски плоти. Кровь ударила вверх пульсирующим фонтаном, но тот почти сразу опал.

Побледнев, мама потеряла сознание, а Кирилл наблюдал и наблюдал, не в силах выйти из охватившего его оцепенения. За окнами начался настоящий ад – одни пытались спастись, другие догоняли, валили и рвали свои жертвы на части.

– Зомби… – не веря глазам, прошептал водитель.

– Какие, к лешему, зомби? – недовольно прорычал отец.

В этот момент один из «зомби» с разбегу налетел на бронемобиль и начал царапать стекла измазанными в крови пальцами. Кирилл отшатнулся, увидев выпученные, налитые кровью глаза, искаженный гримасой рот. Заметно было, что у существа за окном имеются какие-то и более весомые внешние отличия от обычного человека, но какие именно, Кирилл так и не понял.

Почти сразу на капот запрыгнули еще двое. И вот тут уже точно стало ясно, что человек подобного прыжка совершить не в состоянии. Не прыгают люди с места на три метра вверх.

– Поехали! – приказал отец. – Стряхни этих тварей!

Водитель врубил заднюю передачу, дал по газам и резко отпустил сцепление. Бронемобиль рванул с места, запрыгнул задними колесами на разделительную полосу, пробил турникет искалеченным багажником и развернулся в сторону проспекта Косыгина. Все, кто забрался на машину, покатились по асфальту, но тут же со всех сторон начали запрыгивать новые – на крышу, на капот, на багажник…

Они совсем не были похожи на зомби из фильмов, и Кирилл удивился, почему шофер так их назвал. Киношные зомби еле переставляют ноги и похожи на полуразложившихся мертвецов – собственно, ожившими полусгнившими мертвецами они и являются. А эти, наоборот, двигались очень быстро и резко до противоестественности, да и силой обладали намного большей, чем обычный человек. Если бы не человеческий облик и не человеческая одежда, они скорее вызывали бы ассоциацию с адскими демонами из голливудских ужастиков, чем с зомби.

Впрочем, и сам их облик вскоре перестал казаться Кириллу таким уж человеческим. Создавалось ощущение, что жуткие твари, в которых превратились люди под действием неведомой силы, видоизменяются на глазах. Некоторые приобрели сутулость, да такую, что руки едва до земли не доставали, у других мышцы на ногах так раздулись, что ткань штанов лопнула и висела лохмотьями, у третьих непомерно развился плечевой пояс.

– Они мутируют! – выдавил Кирилл.

– Вижу… – глухим голосом ответил отец.

– Что дальше делать? – спросил водитель, уже не в силах изображать спокойствие.

– Что-нибудь! – зло ответил отец. – Если будем стоять, они нас телами завалят!

Если бы еще час назад Кирилла кто-то попытался убедить, что человекоподобные существа способны облепить мощную машину настолько, что она с места не тронется, реакция была бы одна: пальцем у виска повертеть. Но сейчас происходило именно это. За считаные секунды мутирующих монстров набежало со всех сторон столько, что ни в одном страшном сне не привидится. Все они принялись кидаться на машину, и вскоре снаружи ничего уже нельзя было разглядеть, кроме копошащихся тел, уродливых лиц, быстро теряющих человеческие черты, и налитых кровью глаз.

Раздались мощные удары по металлу, затем скрежет.

– Обшивку сдирают! – в ужасе воскликнул водитель.

– Так не стой на месте! – заорал на него отец.

Но тронуться оказалось непросто. Мало того что общий вес груды тел значительно превысил допустимую нагрузку, так еще и не видно стало, куда ехать. А впереди был перекресток, забитый и заваленный машинами.

Водитель несколько раз попытался тронуться, но каждый раз мотор глох, стоило отпустить сцепление. Приходилось снова его запускать, но всякий раз с тем же результатом.

– Аккумулятор посадишь, тогда нам точно крышка! – рявкнул отец. – Есть какие-то средства активной обороны?

– Да защита у нас только от погони! Шипы на дорогу бросить, дымовую завесу поставить… Что толку?

– Пускай дым! – подумав секунду, велел отец.

Ход был наудачу, так как не имелось никаких идей, чего мутанты могут бояться, а что их, наоборот, привлечет.

Нельзя сказать, что дым произвел на монстров какое-то сокрушительное воздействие, но куча тел все жезашевелилась. Правда, легче от этого не стало. Шофер запустил мотор, осторожно поработал сцеплением, пытаясь тронуть машину с места, но она снова чуть не заглохла.

– Вот чертовы твари! – выругался водитель и в сердцах шарахнул кулаком по рулю.

При этом он попал в кнопку клаксона, включив мощный пневматический звуковой сигнал. Ко всеобщему удивлению, мутанты посыпались с крыши, как картошка из кузова самосвала.

– Вперед! – крикнул отец.

Водитель поддал газу и на полувыжатом сцеплении все же тронул с места тяжелый бронемобиль.

– Они боятся громкого звука! – радостно выкрикнул отец. – Еще сигнал!

Шофер одновременно нажал на кнопку клаксона и полностью отпустил сцепление. Машина рванулась вперед всей мощью двигателя, скидывая с крыши и багажника оставшихся там мутантов. Но тех, что забрались на капот, только сильнее прижало к лобовому стеклу.

– На перекрестке затор, сворачивай! – приказал отец. – И сирену вруби!

Водитель резко выкрутил руль вправо. Переднее колесо звонко ударилось о бордюр, машина подпрыгнула и, по инерции проскочив клумбу, вылетела на гравийную дорожку парка «Малиновка». От мощной встряски мутанты полетели с капота во все стороны, как шарики для пинг-понга, разом отскочившие от стола. Кирилл попытался придержать маму, но она уже пришла в себя и отвела руку сына.

– Все в порядке, – произнесла она дрожащим голосом. – Точнее, я в порядке. Кто-нибудь понимает, что происходит?

Водитель включил сирену. Мутанты действительно шарахались от громкого звука и почтительно пропускали машину, прущую прямо по дорожке парка.

– Свяжусь со штабом, выясню, – пробурчал отец.

Он включил рацию, настроенную на частоту, выделенную для связи с командным составом. Несколько раз попытался вызвать дежурного, но никто не ответил.

Кирилл тем временем с ужасом наблюдал за происходящим снаружи, а мама просто зажмурилась, стиснув кулаки.

Бронированный автомобиль, виляя и пробуксовывая колесами, двигался почти строго на запад, по парковой дорожке, идущей параллельно проспекту Косыгина. Справа, за торговым центром «Июнь», виднелись пруды. В них творилось нечто невообразимое. Со всех сторон к водоемам стекались мутанты, еще недавно бывшие людьми. Каждый из них тащил добычу – здоровенный окровавленный кусок человечины. Чаще всего это был узнаваемый фрагмент тела – рука, нога, куски грудины с торчащими ребрами. На некоторых кусках виднелись прилипшие обрывки одежды. Один из мутантов, несмотря на работающую сирену, не стал огибать бронемобиль, пробивавшийся через парк, а промчался к пруду напрямик, совсем рядом. В зубах он нес женскую руку, мертвой хваткой зажавшую в кулаке смартфон. Водитель яростно нажал на клаксон, мутант дернулся, и смартфон выскользнул из окровавленных пальцев в траву.

Кирилл подумал, что еще час назад обладательница этого белоснежного чуда, склепанного из дешевой китайской пластмассы и начиненного такой же копеечной китайской электроникой, ощущала себя счастливой. Отправляла сообщения, зависала в соцсетях, делала забавные, на ее взгляд, селфи. Она, скорее всего, очень гордилась, что смогла втридорога приобрести эту никчемную игрушку одной из первых, да еще из ограниченной серии в «стильном белом корпусе», как гласила реклама. Теперь же игрушка, никому больше не нужная, валяется в траве, а оторванную руку волочет в зубах мерзкое чудище.

Вода в прудах быстро окрасилась кровью и выглядела ярко-алой в лучах полуденного солнца. Мутанты стекались к воде, забирались в нее по грудь, насколько позволяла глубина водоема, и уже там жадно пожирали добычу. Тот, кто расправился со своей добычей, отбрасывал в сторону кости, выбирался из пруда и бросался к торговому центру за новой порцией человечины.

– Они тянутся к воде… – произнес отец. – По крайней мере, жрать они почему-то предпочитают в пруду.

В конце парка, у самого пересечения проспекта Косыгина с улицей Передовиков, виднелось здание церквушки в броской желтой штукатурке с алебастрово-белой лепниной по карнизу. Церквушку окружал синий забор из гофрированного металла. Но не успел бронемобиль приблизиться к церкви, как целая секция забора рухнула под мощным натиском изнутри. Протаранивший ее внедорожник примял колесами искореженный металл и на приличной скорости помчался прямиком через парк в сторону улицы Передовиков. Через пробитую им в заборе брешь открылась жуткая картина: трое мутантов в изорванных и окровавленных рясах священнослужителей, с тяжелыми золочеными крестами на шеях, гонялись за выжившими прихожанами по церковному дворику, перепрыгивая через трупы, ловили их, валили и пожирали живьем. Один уплетал добычу, сидя в бетонной купели со святой водой, красной от крови.

– Святые отцы… – пробурчал водитель, косясь в боковое стекло. – Вылезла наружу вся сущность…

– Не богохульствуй! – одернул его отец.

Водитель заткнулся.

Сквозь толстые бронированные стекла с проспекта Косыгина донесся грохот автоматной очереди. Из-за церкви не видно было, что происходит, но когда бронеавтомобиль выскочил из парка на улицу Передовиков, Кирилл разглядел, как мужчина в полицейской форме и фуражке инспектора ДПС, бросив патрульный автомобиль, бьет короткими очередями по мутантам, давая большой группе выживших укрыться за стальной дверью подъезда ближайшего дома.

Кирилл обратил внимание, что пули, попадая в тела мутантов, не оказывают на них должного останавливающего действия. Твари продолжали напирать, лишь немного подергиваясь, когда пули разрывали им кости. И лишь точный выстрел в голову надежно останавливал мутанта. К счастью, полицейский быстро это сообразил, и народ все же успел запереться в подъезде. Мутанты начали ломиться в дверь, но она оказалась им не по зубам.

Преодолеть перекресток Передовиков с Косыгина тоже оказалось невозможно из-за затора и возникшего пожара, поэтому водитель снова перемахнул через бордюр и направил машину по асфальтовой дорожке через Ладожский парк, идущий параллельно проспекту мимо магазина «Метро».

– Конца и края этому нет! – пожаловался шофер. – Боюсь представить, что у Ладожского вокзала творится. А там так запросто не объедешь…

– Через парковку у «Русских самоцветов», – прикинул отец.

– Ага. А под ЖД-мостом как?

Отец нахмурился. Ответа у него не было. Санкт-Петербург весь изрезан реками, каналами и железнодорожными путями. Пересечь эти преграды физически возможно только в строго предназначенных для этого местах, а они, с учетом обстановки, наверняка стали непроезжими.

– Понять бы зону поражения! – Водитель вздохнул. – Насколько она большая может быть?

– Понятия не имею, – ответил отец. – Я вообще уже не уверен, что это химия. Может, вирус. А это штука непредсказуемая, и ветром его не снесет.

Возле центра «Ниссан» застряли. Затор был не только на проспекте, но и на парковке у здания. По машинам скакали мутанты, вышибали стекла, отрывали куски металла с такой легкостью, словно это был картон, вытаскивали из машин трупы, иногда живых людей, разрывали их толпой на куски и утаскивали в сторону реки Охты.

Но стоило приблизиться бронемобилю, все они бросили более легкую, казалось бы, добычу и толпой ринулись к новой цели.

– Медом мы намазаны, что ли? – удивился отец.

К счастью, водитель вспомнил, что над Охтой проходит второй железнодорожный мост и под ним можно проехать через стоянку катеров.

– Что-то не хочется мне к реке приближаться, – признался отец. – Эти твари явно к воде тянутся. От этих бы уйти, а там их представь сколько!

– Другого объезда все равно нет. Если что, включим сирену. Ну, если начнут напирать…

– Нет. Рискованно, – возразил отец. – Ты вообще уверен, что там есть проезд? Вот именно, точно не помнишь. А если тупик? Зажмут толпой, и конец. Никакая сирена не поможет.

Но все же сирена помогала. Мутанты по какой-то непонятной причине считали бронированный автомобиль приоритетной целью, игнорируя при этом более доступные источники еды, в том числе живых людей, укрывшихся в машинах и дрожавших от ужаса. Но постоянный громкий вой не давал зомби приблизиться. Казалось, он причинял им физическую боль.

– Больше десяти минут сирену включенной держать нельзя! – предупредил водитель. – Транзисторы усилителя перегреются и вылетят. А у нас она уже восьмую минуту молотит без перерыва…

– Вырубай! – распорядился отец. – Пользуйся пневмоклаксоном. И двигайся, двигайся! Зажмут ведь! Надо убираться подальше от воды.

– Тогда на КАД возвращаться, куда еще?

– Значит, на КАД!

Стоило выключить сирену, мутанты тут же ринулись в атаку, но бронемобиль, развернувшись, уже набрал приличную скорость и врубился в тела, как стенобитный таран в корзину с мячами. Раздался хруст костей, мутанты разлетались, кувыркаясь в воздухе и размахивая конечностями.

– Клаксон! – приказал отец.

Мощный пневматический гудок моментально оказал должное действие. Мутанты, оказавшиеся в непосредственной близости от машины, тут же попадали на асфальт, сжимая руками головы, как это делает человек при акустическом шоке. Остальные просто отпрянули, дав бронемобилю возможность вырваться из кольца.

– Клаксон тоже не вечный, – предупредил водитель, разгоняясь вдоль магазина «Метро» по пустой пешеходной дорожке. – Там давление держит ресивер. Если долго держать дудку включенной, воздух вытравит, и придется ждать, когда восстановится давление.

– Ну, так учитывай это! – злобно ответил отец.

Заправка все еще полыхала, но мутантов на дороге почти не было – набрав мяса, они спешили погрузиться в пруды и там уже пожрать с удовольствием. Но на бронемобиль все они по-прежнему реагировали с повышенным интересом – немедленно выбирались из воды и гнались за машиной целой толпой, пока не отставали.

– Как они нас чуют, мы же в герметичной капсуле с изолированным циклом дыхания? – поразился Кирилл.

– Сам пытаюсь понять, – неохотно ответил отец. – Да только данных никаких нет.

– Может, они излучение нашего мозга воспринимают?

– Ага. Книжки свои дурацкие больше читай. Там и не такое напишут. Нет разницы, как они это делают! Важно, что они нас чуют даже сквозь броню.

– На выживших, что на улице, они так не кидаются, – задумчиво добавил Кирилл.

– С чего взял? – насторожился отец.

– Мы когда в сторону вокзала ехали, гаишник прикрывал из автомата народ, рвущийся в подъезд. Люди там заперлись, и мутанты царапались в дверь, но на обратном пути я уже никого у двери не заметил. Мутанты перестали ломиться. А за нами бегут до последнего.

– Черт… Да, пожалуй!

Неожиданно зашипела рация, поймав несущую частоту, и тут же из динамика раздался голос дежурного по управлению ФСБ:

– Всем, кто меня слышит! В эфир не выходить, не занимать частоту! Всем слушать!

Послышались хлопки – кто-то стрелял неподалеку от дежурного помещения или даже в нем.

– Всем, кто меня слышит! – повторил дежурный. – Город поражен неизвестным биологическим оружием! Возможно, не только город, с Москвой связи тоже нет. Результатом поражения является гибель людей, но многие мутируют и представляют большую опасность. Стрелять им необходимо только в голову! Всем, кто выжил, рекомендовано двигаться на объект сто двенадцать, он переведен в рабочий режим. Объект сто двенадцать работает на четвертом частотном канале. Чтобы избежать заражения, необходимо…

Снова динамики содрогнулись от выстрелов, послышался хрип, и эфир затих.

– Ни хрена себе… – прошептал отец.

Мама открыла глаза, но замечания ему делать не стала. Кирилу показалось, что всего за десять минут, прошедших с момента въезда в город, она постарела на годы. Впрочем, менее красивой она не стала, просто в этой красоте проявилась стальная жесткость и суровый оттенок.

– Значит, едем на юг, – уже более уверенным тоном заявил отец. – Бывал я на этом объекте сто двенадцать. Обычный противоядерный бункер времен холодной войны. Помнишь, Сергей, как ехать?

– Помню, помню… – пробурчал водитель.

Промчались мимо поста ДПС на выезде из города. Из дверей одноэтажного здания, собранного из готовых панелей, валил дым, но огня видно не было. Кто-то выскочил из-за угла и бросился наперерез, но водитель ловко обогнул машущего руками человека. Кирилл привстал, но отец даже не стал дожидаться его реплики, сразу одернул:

– Слышал дежурного? Бактериологическая атака. Так что сиди и не дергайся, если не хочешь превратиться в мутанта.

– Ага, – не скрывая иронии, ответил Кирилл. – Лучше сдохнуть в бункере, как крыса в норе.

– Ничего еще не известно, – тон отца сделался жестче. – Так что прикрой варежку и не лезь, куда не просят!

Он переключил рацию на четвертый канал и принялся вызывать бункер. Ответили быстро.

– Объект сто двенадцать на связи! – сообщил спокойный и деловитый голос дежурного. – Мой позывной – пятый. Слышу, вас, двадцать второй!

– Нахожусь на пересечении КАД и Колтушского шоссе, – произнес отец. – Выезжаю на Кольцо в южном направлении и двигаюсь к вам. Прием.

– Сколько человек в машине? – зачем-то поинтересовался дежурный.

– Я, водитель, жена и сын. Есть указания?

– Вам известно местоположение объекта? Доступ возможен через главный шлюз. Ждем вас.

– Есть разъяснения по ситуации?

– Нет.

– Тогда конец связи… – Отец отложил тангенту и откинулся на спинку сиденья.

На Кольцевой дороге обстановка была поспокойнее. Машины тоже стояли вкривь и вкось, но нигде не видно было затора, который невозможно объехать. За счет этого удавалось держать скорость, а мутанты, бродящие среди машин в поисках еды, почти не представляли опасности. Догнать машину они не могли, остановить – тем более. Несмотря на это, все без исключения пытались сделать либо то, либо другое. Кто применял первую тактику, просто отставали, а остальные бросались на машину без всяких признаков сомнения. Конечно, от удара они подлетали высоко вверх, иногда шлепались с переломанными костями на дорогу, иногда на крыши брошенных машин, а иногда и вовсе за ограждением, но внешняя обшивка бронемобиля от этого тоже страдала. Уже минут через десять левое крыло оказалось смято в гармошку, капот тоже в значительной степени деформировался.

– Радиатор они нам не пробьют? – заволновался отец.

– Нет, он защищен бронированными жалюзи, – успокоил его водитель. – Внешняя обшивка – это просто обычный тонкий кузовной металл. Она не несет никаких функций, кроме декоративных. Броня под ней, так что повредить машину у них не выйдет. Даже арки колес бронированные.

Все в салоне вздохнули спокойнее, даже мама. Набравший скорость бронемобиль действительно внушал некую уверенность в перспективах. Но водитель, подумав, все же счел нужным предупредить:

– Когда с шоссе к объекту свернем, может стать похуже. Там не разгонишься, к бункеру вообще выводит грунтовка. И если там мутант на мутанте, они могут нас зажать.

– Оттуда нам могут помощь выслать, если что, – уверенно заявил отец.

Впрочем, проблемы начались даже прежде, чем они выбрались на грунтовку.

– Ни фига себе! – воскликнул водитель, наклонившись вперед.

Кирилл привстал, чтобы отцовское плечо не мешало разглядывать обстановку впереди, и невольно ахнул. Там, над дорогой, возвышался огромный рекламный щит, закрепленный на решетчатой ферме. Вот только понять, что это именно рекламный щит, можно было, лишь зная функцию подобных сооружений. Внешне он напоминал нечто среднее между огромной гроздью очень мелкого винограда и пчелиным роем – настолько плотно его облепили мутанты и так много их было.

Они висели слоями – внутренний слой держался руками за элементы конструкции, следующий цеплялся за тела внутреннего, и так далее. Сколько их так висело, невозможно было прикинуть даже на глаз. И они продолжали прибывать откуда-то снизу, из-за дороги, по-обезьяньи карабкаясь по телам сородичей.

– Мачта не выдержит! – сообразил отец. – Жми, пока не рухнула! Их там тонны!

Водитель вдавил педаль акселератора в пол, мотор взвыл, набирая обороты. Кирилла вдавило в спинку сиденья, но тут же швырнуло вперед – не справившись с управлением, водитель по касательной зацепил одну из брошенных малолитражек. Та завертелась волчком, разбрасывая куски отломанного пластика, ее швырнуло на разделительную полосу, а пассажиров бронемобиля, соответственно, по инерции рвануло вперед. Отец врубился в лобовое стекло, на это раз лбом, но при маме не решился выругаться матерно, сумел сдержаться.

Левое крыло оторвало напрочь, обнажив бронированную колесную арку, и снесенный кусок металла завертелся в воздухе, как кленовое семечко. Но мачта рекламного щита все же выдержала. Завидев приближающийся бронемобиль, мутанты принялись прыгать с нее, а затем водопадом потекли вниз, ослабив нагрузку. На дороге из них моментально образовался плотный затор. Скорость снижать было уже поздно, да и бессмысленно.

– Сирену! – выкрикнул отец, прижав ладонь к разбитому лбу.

Сирена взвыла, передние ряды мутантов дрогнули, но задние не давали им места для маневра.

– Клаксон!

Взвыл пневматический гудок, но толку от этого вышло мало. Мутанты падали, хватались за головы, катались по асфальту, но меньше их не становилось.

– Держитесь! – успел крикнуть водитель за секунду до удара.

Бронемобиль врубился в толпу мутантов, сминая их, как ледоход сметает сваи хлипкого деревянного моста. Машину занесло, закрутило, она ударилась задним бампером о стальную бело-красную полосу ограждения, отлетела и, продолжая вращаться, начала замедлять скорость, пробивая коридор в запруде из мутантов.

Водитель врубил клаксон и не отпускал его полных секунд пятнадцать, пока не опустел ресивер. Это помогло. Оглушенные мутанты падали, а те, что находились дальше, прыгали в разные стороны, стараясь уйти от громкого звука. Сирена тоже продолжала орать, но она обладала меньшим оглушающим действием, чем пневматический сигнал.

Водитель дождался, когда автомобиль, сделав очередной полный оборот, окажется повернут радиатором в нужную сторону, и снова нажал на газ. Мутанты, вцепившиеся в отогнутое правое крыло, выдрали его с громким скрежетом. Машина несколько раз качнулась, переезжая тела, но дальше путь был относительно свободен.

– Прорвались! – выдохнул отец. – Не спали сирену!

– Да она десять минут выдерживает! – ответил водитель.

Пронзив толпу, бронемобиль начал снова набирать скорость. Но несколько мутантов прыгнули на капот с кузова приткнувшейся у обочины фуры. На скорости их прибило к лобовому стеклу, и водитель едва не врезался в опрокинувшийся мини-вэн, не имея возможности толком видеть дорогу. Он нажал на клаксон, но звука не вышло – ресивер еще не наполнился воздухом под нужным давлением. Пришлось давить на тормоз, чтобы скинуть мутантов силой инерции. Это получилось, но, цепляясь за обнажившиеся вдоль оторванных крыльев кромки капота, мутанты вздыбили его край перед тем, как шлепнуться на асфальт.

– Это плохо… – хмуро произнес водитель, огибая очередное препятствие. – Если оторвут капот, до высоковольтных проводов им все равно не добраться, те бронекрышкой забраны, а вот трубку и шланг ресивера могут повредить.

– Конструкторы… – зло прошипел отец. – Не могли предусмотреть?

– Так место под капотом не безграничное, – пояснил водитель. – Поэтому под броню спрятали только жизненно важные системы. К которым звуковой сигнал не додумались причислить.

В эфире иногда раздавался голос дежурного, который отвечал на чьи-то вызовы. Его собеседников слышно не было по причине менее мощных раций, но в общем и целом можно было понять, что прибывших просят сохранять спокойствие и ждать инструкций. Значит, кто-то уже подъехал к бункеру.

Отец хмурился. За окнами царили разруха и разорение, из некоторых окон торговых центров, расположенных вдоль КАД, валил дым, всюду по пути следования стояли брошенные автомобили, некоторые прямо на полосах движения, но большая часть у ограждения. Иногда, хоть и очень редко, через стекло можно было мельком разглядеть лица выживших. Кирилл поразился, как им удалось уберечься от сильных и ловких тварей за хрупкими стеклами и хлипким кузовным металлом. Ладно еще, если бы можно было спрятаться, но ведь очевидно, что мутанты чуют людей даже в герметичной бронекапсуле. Это было странно, и Кирилл не находил этому объяснения.

Впрочем, выживших на дороге были единицы, и они не могли скрасить общую тягостную картину. Куда чаще двери машин были распахнуты, металл, стекла и окружающий асфальт – густо заляпаны кровью, а вокруг валялись бейсбольные биты, огнетушители, топоры, мачете, гаечные ключи, монтировки и прочие подручные средства, которыми, по всей видимости, выжившие пытались отбиться от мутантов. А вот трупов нигде не было видно, их наверняка мутанты утащили и теперь пожирают, забравшись подальше в лес, изобилующий болотами.

Кирилл подумал, что мир только кажется стабильным и предсказуемым. Мало кто задумывается об этом в потоке будней, но в любой момент может произойти событие, которое станет гранью между прошлым и будущим, между тем, что когда-то казалось значимым, и тем, что приобрело новую ценность. И вот теперь эта грань пролегла через его жизнь, кардинальным образом меняя приоритеты, переворачивая все с ног на голову и, возможно, даже меняя местами привычные понятия о добре и зле. От этой мысли сердце заныло.

«Хоть бы это не коснулось всей страны! – взмолился Кирилл. – Хоть бы этой дрянью только Питер накрыло!»

Но он прекрасно помнил слова дежурного, что с Москвой связи тоже нет. А это означало, что масштабы трагедии колоссальны и надеяться на лучшее не приходится. Что, если это затронуло всю Землю? Может такое быть? Что, если эта грань прошла через судьбы всего человечества, разделив их на мертвых, мутантов и выживших?

Кирилл ощутил, как ему стремительно становится дурно. Кровь отлила от головы, в глазах потемнело, а в животе образовался ледяной ком, мешающий сделать полноценный вдох. Ему представились миллиарды трупов, множество мутантов и выжившие – перепуганные, не понимающие, что происходит… Подкатил острый приступ тошноты, но Кирилл сдержался.

«Дышать, дышать!» – приказал он себе, собрав волю в кулак.

Вскоре приступ угас, и стало полегче.

– Мутантов так много, потому что река рядом, – предположил отец.

– Впереди вантовый мост, – прикинул водитель. – Если эти твари забрались на ванты и начнут на нас прыгать, как с рекламного щита, нам точно конец. Вся надежда на сирену, поскольку дудка работает только секунд пятнадцать, потом несколько минут ждать, когда ресивер снова наполнится. А если сорвут капот и оборвут воздушные шланги от компрессора, тогда вообще…

– Все равно Неву придется как-то пересекать.

– Может, все же лучше не по вантовому, а по Володарскому? – неуверенно поинтересовался водитель.

– Крюк большой, – покачал головой отец.

– Зато там нет вантовой системы, некуда забраться и неоткуда прыгать…

– А если на набережной затор? Можешь себе представить, что сейчас означает двигаться вдоль реки?

– Да, пожалуй, – согласился шофер.

«Сейчас… Сейчас означает…» – металось в голове у Кирилла.

Еще вчера, еще утром набережная не представляла ни малейшей опасности. Но вот она, грань… Полчаса, и правила игры изменились полностью. Теперь быстро пересечь реку проще, чем долго двигаться вдоль нее. Правила игры под названием «выживание».

«Ради чего теперь выживать?» – думал Кирилл, балансируя на грани истерики, но не давая себе рухнуть в ее темные бездны.

Что могло послужить причиной катастрофы, Кирилл не думал. Какая разница? Факт есть факт. Но если беда пришла на всю Землю, то у человечества, похоже, на выживание нет никаких шансов. Ну, спрячется горстка выживших в бункерах, а дальше что? Мутантов вокруг столько, что из укрытия носа не высунуть. К тому же они явно чуют выживших издалека, и пока спасает только броня. А у кого ее нет?..

Понятно ведь, что подавляющее число людей на планете не только лишено привилегии иметь личный бронемобиль, у многих нет даже жилища, стены которого способны остановить тварей. Мутанты ловкие и сильные, вон, стоит остановиться, куски от машины без труда отрывают. А как лазают! Что им стоит добраться до окон любой многоэтажки? А сколько повсюду одноэтажных домов? Деревянных? Глинобитных? Сколько в Африке хижин из тростника?..

От этих мыслей становилось только хуже. Но одна причина бороться за жизнь у Кирилла все же была: мама, сидевшая рядом. Эта причина была для парня настолько весомой, что отчаяние начало отступать, сменяясь нарастающей решимостью. Маму надо уберечь. Любой ценой.

Посовещавшись, отец с водителем все же решили с Кольцевой не сворачивать. Попытка прорваться по вантовому мосту казалась до предела рискованной, но проезд по набережной вдоль Невы, уже кишащей мутантами, наверняка будет фатальным.

Последняя перед мостом развязка, выводящая на Софийскую улицу, на удивление оказалась почти свободной, а вот внизу, на набережной, образовался затор. Судя по всему, когда все началось, водители спешили покинуть эстакаду.

Но стоило окинуть взглядом вантовый мост впереди, как опасения насчет его опасности подтвердились. Обычно тонкие, стальные ванты, на которых висел мост, теперь казались толстыми, как леера затонувшего корабля, покрытые ракушками. Но это, понятное дело, были не ракушки. Просто мутанты облепили их настолько густо, что самих тросов не было видно.

– Не проедем, – прошептал водитель.

Поначалу, когда мутанты зачем-то забрались на рекламный щит и прыгали оттуда, Кирилл не понял смысла столь странной тактики. Но лишь потому, что мачта была не очень высокой и преимущество такой тактики оставалось неясным. Но опоры возвышались над мостом на куда большую высоту, и сразу стало понятно, в чем смысл. Формулу кинетической энергии никто не отменял, а одной из ее переменных является скорость, да еще возведенная в квадрат. Так что чем выше заберется мутант перед прыжком, тем большую энергию наберет при падении. Сами они, по всей видимости, при таких сокрушительных ударах умудрялись выжить, что неудивительно, если вспомнить, как мало на них влияли автоматные пули, выпущенные почти в упор. А вот для жертвы восьмидесятикилограммовое тело, рухнувшее с высоты пятнадцати метров, – верная смерть. Да и обычный автомобиль тройка-пятерка мутантов могла таким образом запросто вывести из строя.

К счастью, бронемобиль строили с расчетом на попадание более серьезных снарядов, но все же не в таком количестве. Мутантов на опорах были не сотни, а тысячи.

– Жми! – глухим голосом сказал отец. – Другого выхода нет!

Первые твари начали прыгать с опор раньше, чем бронемобиль въехал на мост, но за счет набранной скорости удалось сразу пробить брешь в их рядах. Несколько мощных ударов пришлись в край капота, повредив крышку еще больше. Она загремела в потоке набегающего воздуха.

Впустив машину на мост, мутанты принялись прыгать сразу десятками. Попадали в цель единицы, но уж если попадали, то сокрушительно. По крыше долбануло так, что дрогнула броня. Двое с огромной высоты рухнули на капот, промяли его до брони, а когда водитель сбросил их коротким ударом по тормозам, с ними полетела на асфальт и крышка капота. Через стекло стали видны две красные дудки пневмосигнала, ресивер и ведущие к нему трубки.

Вскоре водитель нашел скорость, на которой мутанты не могли взять правильное упреждение для прыжка и шлепались на асфальт позади машины. Стало легче, но ненадолго. Сообразив, что добыча вот-вот уйдет, они перестали стараться точно попасть в цель и гроздями посыпались на асфальт перед машиной.

Один все же рухнул с высоты на лобовое стекло. Оно выдержало, но по нему пробежала длинная трещина в виде полумесяца.

– Разгерметизация? – упавшим голосом спросил отец.

– Нет, – ответил водитель, – там пленка между слоями. Но если еще парочка так рухнет, стекло может не выдержать…

Пришлось задействовать пневмосигнал, но он оказывал действие на ограниченном расстоянии – первые ряды мутантов упали и катались по земле, но дальше все равно стояла стена тел, в которую бронемобиль врубился на полном ходу. Когда машина подмяла под себя десятки тварей, ее колеса оторвались от асфальта, и она заскользила по плоти и крови, как шайба по льду. Управляемость упала до нуля, зато скорость ничего не гасило – тяжелый автомобиль давил и рвал днищем мутантов, без сопротивления скользя по их мягким тканям. Его быстро закрутило волчком и понесло к краю моста. Мама снова закричала, но толстая сталь ограждения выдержала удар, прогнулась и отшвырнула автомобиль, словно пружина. Он завертелся еще быстрее, раскидывая мутантов, как нож блендера раскидывает куски еще не перемолотых фруктов.

Людей в салоне растащило в стороны внушительной центробежной силой, только водитель умудрялся держаться за руль. Что творится снаружи, разглядеть было немыслимо, настолько быстро менялось все за окнами. Кирилл предпочел туда не смотреть, чтобы не вырвало, но это помогало мало, тошнота все равно подступала.

Под косым углом машина врубилась в противоположное ограждение и полетела дальше, уже значительно потеряв в скорости, но тут, к счастью, кончилась и груда спрыгнувших с растяжек моста мутантов. Колеса коснулись асфальта, водитель улучил момент, выровнял машину и поддал газу.

Но, как это часто бывает в жизни, везение сменилось неудачей – выезд с моста оказался перегорожен повалившейся на бок фурой, а свободные места между грузовиком и ограждением забили малолитражки.

– Черт! – выругался водитель.

– Тарань! – приказал отец.

Но водитель его не послушал и ударил по тормозам.

– На такой скорости убьемся! – заорал он. – Тут надо сдвигать препятствие, а не таранить на полном ходу!

Мутанты догоняли сзади, спереди преграждало путь препятствие. Чтобы сдержать орды рвущихся к ним тварей, водитель включил сирену и нажал на клаксон. Передние ряды мутантов рухнули на асфальт, началась свалка. Пользуясь этим, водитель подогнал бронемобиль к одной из перегородивших дорогу малолитражек, уперся в нее бампером и на малом ходу начал сдвигать в сторону.

Но тут опустел ресивер сигнала, и звук иссяк. Сирена работала, но ее воздействие на мутантов было слабее, и им удалось подобраться к машине почти вплотную. К сожалению, с первого раза сдвинуть малолитражку не получилось – колеса бронемобиля начали буксовать по асфальту. Пришлось сдать назад, чтобы чуть разогнаться и набрать дополнительную кинетическую энергию.

Двое мутантов, из тех, что покрепче, хоть и дергались от громкого звука, словно по ним ток пропускали, хоть и мотали головами, но все же запрыгнули на багажник. Водитель предпринял вторую попытку сдвинуть малолитражку, на этот раз более удачную – ударив бампером в препятствие, он сместил преграду метра на три. Но что-то случилось с сиреной. То ли многочисленные удары, наконец, доконали ее, то ли просто перегрелись и вышли из строя транзисторы усилителя, но она крякнула и умолкла.

Водитель попытался снова сдать назад для решающего удара, и это ему удалось, но тронуться вперед уже не вышло – мутанты за секунды облепили машину, накрепко прижав ее днищем к асфальту. Наступила полная темнота, так плотно тела закрыли окна.

– Приехали… – сдавленным голосом произнес водитель.

– Свет включи, – посоветовал отец. – И не заглуши мотор. Сколько ресиверу наполняться?

– Минуту примерно. – Водитель включил свет в салоне. – Только бы они не выдрали трубки!..

– А ты не каркай. Ждем…

– Ну, дождемся, а потом что?

– Потом врубишь дудку. Как эти угребища попадают с машины, сразу жми и тарань ту хрень впереди. Другого выхода нет. Оторвемся от реки, будет легче.

– Ну, с богом! – через минуту произнес водитель и выключил внутренний свет.

Раздался мощный сигнал, и сразу стало светло. Кирилл увидел, как сотни мутантов вокруг корчатся на дороге после акустического удара. Бронеавтомобиль, прямо по ним рванул вперед, с ходу долбанул бампером малолитражку и отбросил ее, освободив себе путь. Водитель переключил передачу и начал набирать скорость.

Чем больше удалялись от реки, тем меньше видно было повсюду мутантов. У Кирилла немного отлегло от сердца.

– Кажется, выбрались, – констатировал отец. – Только на Московском фонтаны, там эти твари тоже могут быть. Так что ты осторожнее…

– Фонтаны у метро, Борис Иванович, а мы туда не поедем, – успокоил его водитель.

– Интересно, в Шушарах пруд остался со времен нашей бурной молодости? – задумчиво произнес отец. – Нам-то мимо в любом случае ехать придется…

– А далеко он от дороги? – напрягся водитель.

– Метров триста. Черт их знает, этих тварей, на каком расстоянии от воды они кишат и на какое отходят!

– Тут их вообще нет. Но мы уже пять километров от Невы отмахали. Скоро развязка на Московское шоссе. Так, на глазок, их уже километра через три видно не было. Но триста метров… Не знаю. Опасно.

– Значит, жми на полную по возможности! Они же не знают заранее, что мы проедем. Так что, скорее всего, сидят в пруду, как на Косыгина. Если учуют нас, добежать не успеют.

– Будем надеяться.

Но первая трудность ждала уже при выезде с развязки – небольшой затор, который пришлось осторожно расталкивать тем же способом. Разница была лишь в том, что мутантов нигде видно не было.

– Такое ощущение, будто они действительно лишь у воды держатся, – переключая передачи и вращая руль, поделился мыслями водитель.

– Хрень какая-то, – пробурчал отец. – Ума не приложу, что вообще может стать причиной такого явления. В бункере считают, что это биологическое оружие. Но изрядно попахивает мистикой.

– Ничем оно не попахивает… – Водитель уперся бампером в борт мини-вэна и поддал газу. – Если это американское оружие, то все очевидно…

Задние колеса забуксовали, подняв позади облако дыма, но мощи мотора все же оказалось достаточно, чтобы сдвинуть преграду.

– Что тебе очевидно? – хмыкнул отец.

– Эти американцы все на зомби помешаны, – ответил шофер, осторожно протискивая машину в образовавшуюся щель. – В том числе и ученые, наверняка. Вот кто-то из них и придумал вирус, от которого люди становятся как зомби.

– Кстати, это может быть близко к правде, – решился вставить слово Кирилл. – Вирус ведь вторгается в клетку, меняет ее ДНК. Так что в теории он может вызывать и значительные мутации. Вроде этих. Так что мутантами тварей называть все же правильнее…

– Но не все мутировали, – отец пожал плечами. – Кто-то просто умер, а кто-то просто выжил. Странно все это.

– Реакция на вторжение вируса от многих факторов может зависеть, – ответил Кирилл. – И от генома, и от иммунитета… И разработчики оружия могли не всё учесть.

– Особенно американцы, – усмехнулся отец. – Они сами как зомби – тупые и самоуверенные в большинстве.

– Нельзя так говорить о целом народе, – упрекнула его мама.

Кирилла поразило безлюдье. Нигде не видно было ни живых, ни трупов. Ужас ситуации заключался в том, что в мутантов превращалась часть выживших, и при большом скоплении народа они оказывались прямо в толпе, оставляя другим слишком мало шансов на спасение. Трупы, скорее всего, куда-то уволокли мутанты. До реки далеко…

– Мутанты могут прятаться в канализационных коллекторах, – озвучил возникшую мысль Кирилл. – Туда и трупы наверняка утащили.

Ему никто не ответил.

Миновав развязку, устремились на юг по Московскому шоссе. Но на подъезде к Шушарам стало понятно, что проскочить опасный участок без проблем не получится. Мутанты сновали вдоль дороги, что-то искали в кустах, трое дрались из-за какой-то туши. По всей видимости, они не сидели все время в воде, как надеялся отец, а сновали в поисках добычи на определенном удалении от водоема. Пока трудно было сказать в точности, каким могло быть удаление, но метров на пятьсот они могли уходить с гарантией и прекрасно себя при этом чувствовали.

Однако почуяв приближение живых, они резко поменяли поведение. Ближайшие со всех ног рванули к дороге, но еще больше их появилось из-за ближайших домов.

– Жми, пока есть возможность! – встревоженно велел отец.

Вдоль обочины неровно стояли крытые тентами фуры. Во всех кабинах были выбиты стекла, на капоте одного из грузовиков виднелись потеки крови. Тут мутанты уже точно выбрали всю человечину, какая была, но, похоже, их это не насытило и не удовлетворило. С десяток тварей бросилось наперерез бронемобилю, но водитель, уже имея опыт прорывов, не стал даже притормаживать, а просто сшибал их на полном ходу. Но когда проезжали мимо последнего фургона, с его крыши спрыгнули не меньше десятка мутантов. Несколько прокатились по крыше и шлепнулись на асфальт позади, но трое удержались спереди – двое ухватились за обрывки искореженного металла, а одного прижало на скорости к лобовому стеклу. Он ограничивал обзор, поэтому водитель коротко ударил по тормозам, чтобы использовать силу инерции. Мутант скатился на бронекрышку мотора, после чего оставалось только задействовать пневматический сигнал, чтобы заставить всех спрыгнуть. Но едва раздался первый звук и двое мутантов, корчась, полетели на асфальт, последний, найдя источник звука, с мясом отодрал от кронштейна красные дудки сигнала. Сжатый воздух, уже не ограниченный сорванным редуктором, издал громкий свист, заставив тварь схватиться за голову и рухнуть под колеса.

– Без клаксона они нас зажмут, стоит снизить скорость! – произнес водитель.

– Значит, не снижай ни при каких обстоятельствах! – ответил отец.

Но это проще было сказать, чем сделать. Машин на дороге осталось много, и любая ошибка могла закончиться столкновением с катастрофическими последствиями. Водитель наклонился вперед и постоянно вращал руль, казалось, слившись с машиной в единое целое. На каждом резком повороте машина опасно кренилась, пассажиров кидало то в одну, то в другую сторону. Один раз задние колеса потеряли сцепление с дорогой, и бронемобиль ушел в занос, но каждый раз водителю удавалось восстановить контроль. Уже в паре километров от Шушар мутантов не стало. Водитель осторожно сбавил скорость.

– Чуть что, будь готов дать полный газ. – Отец вытер пот со лба. – И поворот не проскочи!

Минут через десять свернули на проселок, уходивший в лес. Тут, в тени дубов и берез, можно было ожидать нападения мутантов, но ни один из них не показался. Скорее всего, потому, что на момент всеобщего заражения тут просто не было людей, способных мутировать, а из города твари пока сюда не добрались.

Вскоре дорога вывела на большую поляну, явно когда-то искусственно вырубленную, посреди которой возвышался земляной курган более двухсот метров в диаметре и около пятнадцати метров высотой. Повсюду из него торчали бетонные конструкции непонятного назначения, выкрашенные пятнами, как на камуфляжной форме. В других местах курган был покрыт густой травой, кустами шиповника и молодыми ивами. Со стороны дороги виднелся широкий бетонный портал со стальными воротами.

– Главный шлюз, – произнес отец.

У шлюза уже стояла вереница черных автомобилей представительского класса, наверняка тоже бронированных.

– Кажется, мы добрались последними. – Шофер хмыкнул.

– Не думаю, что тут живая очередь, – невесело добавил отец.

Машин было больше двух десятков, некоторые сильно повреждены, другие даже не помяты. По всему видно, немалая часть городской коммерческой и военной элиты, когда грянул гром, устремилась к спасительному бункеру. Но доехали не все – по прикидкам Кирилла, в одной только городской администрации служебных бронированных машин должно быть больше.

Один из представительских «Мерседесов» стоял особняком, в стороне от других и поперек общего направления движения, врезавшись задним бампером в замшелый гранитный валун у края поляны. На его лобовом стекле изнутри отчетливо виднелись кровавые потеки, прилипшие волосы и фрагменты мозговой ткани.

– Почему они ворота не открывают? – заволновался водитель. – Я понятия не имею, на сколько хватит системы автономного дыхания!

Отец взял тангенту рации и вызвал бункер, но дежурный попросил его и всех остальных не занимать эфир, так как вскоре командир внутреннего гарнизона выступит с общим обращением, в котором будут содержаться подробные инструкции. Оставалось лишь ждать. Напряжение нарастало, говорить не хотелось. Никто не понимал, в чем проблема, почему через шлюз не пускают тех, для кого, собственно, этот бункер строился.

Но внутри, в помещении главного командного центра, ситуацию видели совсем под другим углом, нежели она представлялась городским «шишкам», прибывшим на служебных бронемобилях.

Обстановка командного центра была простой и сохранилась еще с советских времен, поэтому несла на себе печать той эпохи. Вдоль стен большого бетонного помещения стояли металлические шкафы, посередине два огромных стола с разложенными на них топографическими картами, над которыми склонились офицеры среднего командного звена. Еще одна огромная карта Санкт-Петербурга и области висела на торцевой стене, занимая ее почти целиком. Под ней располагался Т-образный «командирский» стол, с селектором и компьютером, во главе которого восседал пятидесятилетний полковник Измайлов, командир внутреннего гарнизона, а по бокам – его заместители и командиры функциональных частей, включая начальника медицинской службы майора Ирину Милявскую – высокую сухопарую женщину лет сорока на вид. Дальняя от командирского стола треть помещения была отгорожена от остального пространства толстой прозрачной стеной из акрила, на которой тонкими линиями были нанесены топографические контуры местности в радиусе пятисот километров, включая территорию сопредельной Финляндии. За этим планшетом скучали без дела трое планшетистов с нашивками сержантов и пять женщин-радисток, одна в чине прапорщика, остальные сержанты разного ранга. Помещение было наполнено не очень громким, но всепоглощающим гулом работающих систем циркуляции воздуха, из-за чего всем приходилось говорить чуть на повышенных тонах, еще больше подчеркивая напряженность обстановки.

– Ирина Васильевна, мне бы хотелось услышать от вас хоть какой-то позитив, – обратился к начмеду полковник Измайлов.

– Честно говоря, Максим Робертович, особого позитива у меня нет, – ответила женщина, не вставая со стула. – Я прекрасно понимаю, что шлюз необходимо открыть, хотя бы ввиду имеющихся инструкций. Но в данном случае мы не просто рискуем, понимаете? Все имеющиеся у меня данные говорят, что бункер в случае открытия шлюза будет неминуемо заражен и спастись помогут только индивидуальные средства защиты изолирующего типа.

– Поделитесь своими данными. – Командир гарнизона кивнул. – Они не всем тут известны. Впрочем, начать, наверное, лучше мне, а Ирина Васильевна потом дополнит. В общем, так: чуть больше часа назад мы получили радиограмму из московского генштаба. В ней сообщалось, что из всех европейских дипломатических представительств и консульств получена информация о лавинообразном заражении людей неизвестным вирусом. Нам было приказано срочно, в режиме боевой тревоги, перевести бункер из дежурного режима в штатный и быть готовыми принять и разместить ведущих лиц городской элиты, буде таковые прибудут. Сразу после этого я приказал командиру связи и наружного мониторинга устроить тотальный радиоперехват с целью сбора максимального количества информации. Уже через пятнадцать минут начали поступать тревожные сообщения как от городских гражданских служб, так и от штабов армии, флота и ФСБ. Ирина Васильевна, дополните меня по медицинской части, пожалуйста.

– Да. – Женщина на секунду задумалась. – Скорость распространения заражения не укладывается ни в какие разумные рамки. Обычно наблюдается картина перемещения вируса от носителя к носителю, волной от очага заражения. Тут же, судя по карте сообщений, вообще не наблюдалось никакого очага. Кому любопытно, на столе лежит карта мира с моими отметками. Места, откуда получены сообщения о заражении, маркированы временными метками с точностью до минуты. По ним видно, что Европу и Северную Африку накрыло, по сути, почти одновременно, с разницей в пятнадцать-двадцать минут. С Кубы сообщили уже после начала заражения у нас. Но в целом в Москве и Петербурге на принятие мер имелось не более получаса, поэтому приняты они были, как правило, локально и далеко не везде.

– С кем-то есть постоянная связь? – поинтересовался один из офицеров с погонами капитана.

– На настоящий момент связь установлена с дизель-электрической подводной лодкой «Выборг», – ответил полковник. – На момент объявления тревоги она проводила тренировки в надводном режиме, но в полной готовности к погружению, поэтому личный состав на борту остался незараженным. В настоящий момент лодка находится в миле к востоку от Кронштадта, но ее автономности надолго не хватит.

– Значит, личный состав атомных подводных ракетных крейсеров должен уцелеть? – предположил капитан.

– Теоретически да, – ответила начмед.

– Но у нас нет информации по этому вопросу, – добавил Измайлов. – Так как субмарины способны связываться лишь со специализированными комплексами, которые передают данные в штаб. У нас же нет связи ни со штабами, ни с комплексами. Так что находимся в некотором информационном вакууме, скрывать не буду. Кроме экипажа «Выборга», часть личного состава надводных кораблей при объявлении тревоги успела облачиться в средства индивидуальной защиты и избежать заражения. Отбившись от мутантов, моряки укрылись на одном из ошвартованных сторожевых кораблей. Они отошли от стенки и также готовы выполнять любые приказы. Их полных две сотни человек. Но их выживание зависит от ресурса кислородных картриджей изолирующих противогазов, так что…

– Может, их к нам? – прикинул капитан.

– Вот в этом и проблема! – ответила майор Милявская. – Первое, что приходит в голову, – это собрать всех выживших в одном месте. Но это далеко не так просто, как кажется. По обрывочным сведениям, переданным из разных мест, в основном из Кронштадта, где процесс заражения, гибели и мутации зараженных наблюдали спасшиеся моряки, результатом заражения можно считать три разных состояния. В первом случае это смерть в страшных мучениях. Во втором – мутация, очень быстрая, во что-то трудновообразимое. В третьем – ничего. На некоторых людей вирус просто не действует, по крайней мере, это никак не проявляется. Но об этом никак нельзя узнать, пока не заразишься. Поэтому заразиться все боятся, исход-то неясен… Хуже всего, что про сам вирус ничего не известно. Ни как передается, ни при каких условиях гибнет. Но если мы кого-то впустим через шлюз, то заразим бункер, так как на любой поверхности может оказаться вирус. И тогда даже говорить страшно, что тут начнется…

– А вы не бойтесь, говорите, – посоветовал полковник. – Куда уж страшнее, чем сейчас…

– Если бункер будет заражен, то примерно треть из нас умрет мучительной смертью, треть мутирует и набросится на оставшуюся треть выживших. Причем, судя по сообщениям, мутанты обладают неимоверной силой и прыгучестью, а убить их можно только выстрелом в голову или через обезглавливание. Кстати, замечено, что они боятся громкого звука и стремятся к воде. Но в любом случае мы не знаем, как убить вирус.

– А средства защиты? – поинтересовался капитан. – Товарищ полковник упоминал, что в Кронштадте морякам удалось избежать заражения.

– Да, это тоже можно считать фактом, – кивнула начмед. – Защита кожи и органов дыхания с использованием изолирующего снаряжения спасает от заражения. Также известен инкубационный период, если это можно так назвать в данном случае. Проще говоря, время, прошедшее от заражения до его первых проявлений. Это двадцать четыре минуты. Подтверждается сообщениями из разных источников и данными радиоперехвата.

– Значит, всем надо надеть защитные костюмы и противогазы, – предположил капитан.

– Они будут спасать нас, только пока хватит ресурса дыхательных картриджей, – отмахнулся полковник. – Это не имеет особого смысла. Мы понятия не имеем, как будет развиваться ситуация. Пока не имеем. Но все данные за то, что мы тут изолированы навсегда. Мира не стало. Апокалипсис! Понимаете? Ни с кем, кроме Кронштадта, нет связи. Сотовые сети лежат. Спутниковая связь работает только по принципу «телефон в телефон», релейные станции сигнал не принимают…

– А если получится переждать? Может, вирус погибнет в неподходящей среде… Если это биологическое оружие, у него должен быть определенный срок действия.

– Я сомневаюсь что это оружие, – призналась Ирина Васильевна. – Кто тогда враг, если заражение произошло по всему миру? И как вирус был доставлен в отдаленные уголки света?..

– Что тогда, если не оружие? – удивился капитан.

– Неизвестно. – Женщина пожала плечами. – Можно что угодно предполагать, от магии до пришельцев из космоса. Толку нет. Факты остаются фактами: мы не можем никого впустить, не погибнув сами. Даже те, кто выживет, все равно будут уничтожены мутантами. В замкнутом пространстве с ними, похоже, не совладать.

– Интересная ситуация… – Полковник вздохнул. – Там, снаружи, порядка тридцати человек. Ну, чуть больше. В бункере пятьсот человек. При этом инструкции велят нам поставить под угрозу пятьсот жизней, пытаясь спасти три десятка. Не нравятся мне такие инструкции. Я склонен проигнорировать прибытие гражданских. Пусть делают что хотят.

– Как медик, ответственный за здоровье и жизнь гарнизона, я вас поддерживаю, – согласилась начмед.

– Это слова врача?! – возмутился майор Грохотов, начальник службы химической и радиационной защиты. – Это не шахматы, дорогая моя! Взвешивать, где больше потери. Нужно искать решение! И быстро! И вам, как медику, в первую очередь! А вы, Максим Робертович… При всем уважении, там, за воротами шлюза, ждут помощи те, для кого этот бункер и был построен!

– К счастью, занимаем его сейчас мы, а не они, – нахмурившись, ответил Измайлов. – И решения принимать нам!

– Но это должно быть взвешенное решение!

– Хорошо! – Полковник пробарабанил пальцами по столу. – Но Ирине как медику я доверяю в полной мере. А она указывает на опасность чужого вторжения с зараженной территории.

– А мне как начальнику химслужбы вы доверяете?

– Безусловно. – Измайлов кивнул.

– Тогда у меня как у начальника химслужбы есть соображения не медицинского характера.

– Озвучивайте, – устало вздохнул Измайлов.

– Существует понятие предельной энергии химических связей. Оно означает, что для любой молекулы любого химического соединения существует некая температура, при которой молекула гарантированно разрушится. Я понятия не имею, из чего вообще состоят вирусы, из белков или сложных органических кислот, но это в любом случае молекулы на основе углеродных цепей. При температуре в районе восьмисот градусов и выше любая органика обуглится. Вне зависимости от тонкостей ее организации. Другими словами, каким бы вирус ни был, он погибнет с гарантией.

– А люди? – фыркнула Милявская. – Они тоже из органики!

– Люди находятся внутри бронированных автомобилей. Эти машины рассчитаны на преодоление луж из горящих жидкостей, причем штатно. Если разлить в шлюзе горючую смесь, дистанционно поджечь ее, дополнительно к этому опалить машину газовыми горелками, пока не деструктурируется резина колес, которая тоже из органики, – у вирусов не будет шансов. Так, закрывая и обеззараживая шлюз после каждой машины, можно запустить всех.

– Ваше мнение? – полковник пристально глянул на начмеда.

– Может сработать. Если это возможно технически, если выдержат машины – то да.

– Выхода у нас нет! – заметно повеселев, потер руки полковник. – Давай, Грохотов, руководи операцией. Как на флоте: придумал – выполняй! Раз ты так уверен в своей теории, то руководить операцией будешь лично, из технического ангара. И встречать прибывших тоже будешь лично. Так что если что, первый заразу подхватишь.

– Есть! – не моргнув глазом, ответил майор. – Разрешите выполнять?

– Да. И обеспечь связь со мной по селектору.

Майор поднялся и покинул помещение.

– Есть еще одна проблема, – задумчиво заявила Милявская.

– Какая? – насторожился Измайлов.

– Мы не можем наверняка знать, есть ли вирус на людях внутри машин. И если он есть, внешняя обработка ничего не даст.

– Так, стоп! – Измайлов нахмурился. – Если вирус внутри машины, значит, люди в ней имеют внешние признаки заражения. Разве не очевидно?

– К сожалению, нет. Мы имеем три варианта последствий заражения: смерть, мутацию и отсутствие внешних проявлений. Вот представьте, что в машине двое: водитель и перевозимая персона. Они заразились по пути сюда, скажем, открыли окна или двери. Но оба оказались в той категории, на которых заражение не отражается. Тогда как мы узнаем, что на них вирус? Системы анализов для выявления этой заразы пока не существует. Машину мы очистим огнем, а их – нет. И все, бункеру конец.

– Есть еще странный факт… – осторожно произнес капитан. – В дежурке мы видели, как в одной из машин начало происходить нечто страшное, она затряслась, потом тронулась назад, врезалась в валун на краю поляны, а лобовое стекло заляпало изнутри мозгами и кровью. Это можно объяснить только мутацией кого-то в салоне. Он мутировал, убил того, кто был с ним, и временно успокоился. И это произошло уже здесь.

Все притихли.

– Так… Это усложняет дело. – Милявская кивнула. – Возможно, те, кого мы считаем иммунными инфекции, тоже мутируют, но позже. Тогда вообще беда. Если есть связь с Кронштадтом, надо выяснить у них подробности – подтвердят они эти данные или нет. Это может коренным образом ухудшить ситуацию.

Измайлов связался по селектору с радистами и велел выяснить все данные, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу о возможной отложенной мутации зараженных.

– Но в любом случае зараженных мы отличить не сможем, – со вздохом закончила начмед.

– Сможем! – уверенно заявил командир материально-технического обеспечения капитан Звягин. – Статистически. Причем неважно, мутируют потом зараженные или нет. Если в машине трое, мы получаем крайне низкую вероятность, что у всех одинаковая форма заражения. То есть не могут все трое заразиться, и чтобы никак ни на одном это не отразилось. Кто-то из троих обязательно или умрет, или мутирует, как в той машине.

– Интересно… – В глазах полковника появилась надежда. – Значит, если в машине трое, почти наверняка заразы нет. А у нас многие прибыли с семьями. Это хорошо.

– А кто без семей? – не скрывая иронии, спросила Милявская.

Никто не произнес ни слова. Ответ был очевиден.

Через пару минут раздался вызов селектора. Измайлов включил громкую связь, чтобы сообщение могли слышать все члены высшего офицерского совета.

– Из Кронштадта подтверждают, – доложил дежурный радист. – Зафиксировано три случая отложенной мутации зараженных. Это не иммунитет, это именно отложенная мутация. Точных данных по срокам нет. Во всех трех случаях прошло разное количество времени от заражения до мутации. Процент мутирующих в отложенной форме очень мал, но факт достоверный.

– Кронштадтский синдром… – в наступивший тишине произнесла Милявская.

Измайлов обвел собравшихся тяжелым взглядом.


О прошедшем совещании снаружи никому не было известно. Прибывшие терпеливо ждали в машинах, хотя нервы у всех были на пределе. Кирилл вздрогнул, когда из динамика рации раздался голос дежурного:

– Внимание всем! Передаю инструкции для въезда…

Пока дежурный выдавал в эфир список указаний, в техническом ангаре главного шлюза кипела работа. Майор Грохотов привлек техников из самых разных служб и сам координировал их действия, а солдаты-срочники таскали баллоны с газом, шланги и металлические трубы со склада. Прапорщик Семенов, лучший сварщик в гарнизоне, быстро соединял все это в устойчивые конструкции.

И Грохотов, и присоединившаяся к нему после совещания Милявская прекрасно понимали всю сложность предстоящей операции. И решать проблемы надо было оперативно. Все понимали: как только откроются внешние ворота шлюза, он окажется заражен. Это означало, что внутренние ворота возможно будет открывать не только при закрытых внешних, но еще и после полного обеззараживания огнем всех поверхностей автомобилей.

С одной стороны, техническая сторона вопроса была понятна: разлить горючую жидкость, дистанционно запалить ее газовыми горелками, дать ей прогореть, и тогда будет обеззаражен не только автомобиль, но и сам шлюз. Тогда уже и внутренние ворота можно открывать. Но эта простота была кажущейся. Не было гарантии, что вирус наверняка погибнет, и оставался риск, что в технический ангар через шлюз проникнет автомобиль, зараженный изнутри. В этом случае вирус поразит весь бункер.

Чтобы минимизировать риски, Грохотов предложил использовать еще одну герметичную дверь, отгородив ею от остального помещения весь технический ангар. К счастью, такая дверь, даже две, были предусмотрены конструкцией бункера. В целях полной герметизации требовалось заблокировать и проходящий в стене вентиляционный канал; для этого были предназначены специальные створки, но ими ни разу не пользовались со дня закладки бункера, так что приводить их в движение пришлось забравшимся в вентиляционный тоннель техникам – при помощи молотка, зубила и такой-то матери.

– В ангаре необходимо оставить минимальное количество людей, – прикинула Милявская. – С учетом числа прибывших, народу будет довольно много, и мы гарантированно поймем, если вирус проникнет в ангар через шлюз. Тогда мы просто не будем открывать переход в бункер, а предложим зараженным его покинуть.

– На самом деле не обязательно даже им будет его покидать, – возразил Грохотов. – Ангар в этом случае все равно окажется для нас потерян, а им может послужить убежищем. Тем, кто выживет…

– Ну да, – согласилась начмед. – Пусть сами выберут. Но будем надеяться, что этого не произойдет.

– Меня больше всего волнует вопрос сепарации.

– Чтобы пропустить только те машины, где трое пассажиров и больше?

– Да. Ну, установим мы в шлюзе видеокамеру. Если в салоне автомобиля включить свет, то число пассажиров будет видно даже через тонированные стекла. Если их трое и больше, задействуем систему огневой дезинфекции, после чего открываем внутренние ворота и лебедкой или БТРом затягиваем машину внутрь.

– А сама она не заедет? – уточнила Милявская.

– Вряд ли. Шины точно сгорят, но нам ведь и моторный отсек изнутри надо выжигать, и багажник, и все полости. После такой обработки останется только бронекапсула с пассажирами.

– Да, пожалуй. А что тебя беспокоит?

– Я же говорю: если в машине трое и больше, то меня ничего не беспокоит. Обработали, затянули на буксире в ангар, потом повторили операцию с другой машиной. И так далее. Но если в шлюз заедет автомобиль с одним пассажиром? Вот в этом случае я не знаю, что делать. У людей паника, они стремятся в укрытие. Думаешь, они не попытаются прорваться внутрь?

Женщина задумалась. Она не смотрела на проблему с этой стороны.

– Въедет, допустим, такая машина в шлюз, когда мы откроем внешние ворота. И что? Мы ее ни пропустить не сможем, ни выгнать из шлюза…

– Почему не сможем? А под угрозой применения оружия?

– А мы разве можем его применить?

– Почему нет? – удивилась Милявская.

– Эх, Ирочка! Чтобы пальнуть из гранатомета, стрелок должен оказаться снаружи. Через ворота стрелять не получится.

– Ну, вывести нескольких гранатометчиков в защитных костюмах. Что мешает? Из Кронштадта же передали, что обычный ОЗК с изолирующим противогазом спасает от заражения…

– Вывести мы их сможем! И защитные костюмы уберегут их от заражения. Но как мы запустим их обратно? Тоже бензином обольем и подожжем? У нас нет другого средства обеззараживания, кроме огня.

– Да… – Милявская вздохнула – Это проблема. Нужно исследовать вирус, чтобы понять, как очистить от него защитное снаряжение, не причинив вреда людям. Но ведь… Черт, я как-то упустила это из виду! Выйти из бункера мы можем, а вернуться-то – нет! Даже если вывести людей за образцами, мы ни их не вернем обратно, ни образцы…

– Образцы еще ладно, – сказал Грохотов. – У меня есть герметичные капсулы для взятия проб в случае бактериологического заражения местности. Но людей мы обратно точно впустить не сможем. Были бы несгораемые скафандры, тогда да. Впускали бы тем же способом, которым собираемся принимать прибывших. Но как надежно и безопасно обработать ОЗК, я понятия не имею. Есть идеи, конечно, но как их проверить? На себе не хочу.

– Поделись, – заинтересовалась начмед.

– Концентрированными кислотами можно попробовать. Или, например, очень горячим воздухом. Мы же понятия не имеем, при какой температуре гибнет вирус. Может, ему семидесяти градусов хватит, чтобы крякнуть? А может, нет. Нужен вирус для исследования. И уже на жизнеспособных его образцах проверять те или иные воздействия. Которое сработает, не убив человека, то и наше.

– Пока это мечты, – вздохнула женщина. – Но вот твою проблему с прорывом я знаю как решить.

– Да ладно? – удивился майор.

– Мы же все равно ангар будем герметично отделять от остального бункера. На всякий случай. А места тут навалом. Можно поставить гранатометчиков тут, прямо в ангаре. Если кто-то попытается прорваться, мы ему внутренние ворота откроем, чтобы не создавать затор, но как только он въедет в ангар и раньше, чем кто-то откроет двери, надо лупить в бронекапсулу из «Шмеля» термобарическим боеприпасом. При температуре взрыва вирусу в салоне точно конец.

– Людям тоже, – нахмурился Грохотов.

– Других решений все равно нет, – холодно ответила Милявская.

– Надо объявить это по рации, – заявил «химик». – Если зараженные будут знать, что в случае прорыва их уничтожат, они, скорее всего, предпочтут поискать другое убежище.

Он связался с Измайловым. Тот дал добро на проведение операции в таком виде, после чего дежурный получил необходимые инструкции, что и как выдавать в эфир. И хотя говорить в микрофон приходилось, читая с листа, все равно это давалось нелегко:

– Право проезда через шлюз получают только те машины, в салоне которых находится более двух человек. Всем остальным настоятельно рекомендуется не предпринимать попыток прорыва, так как в ангаре размещено отделение гранатометчиков и любой прорвавшийся без разрешения будет уничтожен, чтобы избежать распространения инфекции на весь бункер.


Кирилл слушал рацию и ушам своим не верил. Мозг наотрез отказывался воспринимать происходящее, но все происходило в реальности, и теперь надо было как-то с этим жить.

– Нас четверо, – спокойно констатировал отец. – Нас пропустят.

– Помните! – продолжал вещать дежурный. – Если вы заразились, выжили и не мутировали, вирус вам уже не угрожает. Главной опасностью для вас являются мутанты. Примите меры к тому, чтобы уберечься от них. Объединяйтесь в группы, вооружайтесь, занимайте здания, защищайте входы в них. По сравнению с нами у вас есть преимущество: вы уже выжили, а мы не знаем, как на нас подействует вирус, кто погибнет, а кто мутирует. Вы способны свободно перемещаться без защитного снаряжения, пить воду, есть любые найденные продукты. Мы же всего этого лишены. Ваш враг – только мутанты. А наш – мутанты и вирус. Вы находитесь в более выгодной позиции, чем мы, поэтому используйте ее для выживания. В бункере вам места нет. Ищите другое убежище и не пытайтесь прорваться. Шансов на прорыв у вас нет…

Дежурный еще продолжал говорить, а очередь уже разделилась. Часть машин разворачивалась на поляне и устремлялась прочь от бункера, в сторону шоссе. Другие просто отъехали к стене леса и остались там, не мешая формироваться новой очереди. Кирилл снова ощутил, как невидимая грань жестко делит человечество на две части: тех, кто заразился и выжил, и тех, кому теперь суждено жить в страхе перед вирусом. Он сам предпочел бы разделить участь первых, но так вышло, что он стал вторым. И с этим тоже придется как-то жить.

В очереди остались всего девять машин. В стороне поперек поляны, уткнувшись задним бампером в замшелый валун, стояла еще одна, с окровавленным стеклом. Еще три припарковались у леса и ждали непонятно чего, остальные предпочли искать безопасное пристанище в другом месте.

Через несколько минут внешние ворота шлюза опустились, уйдя под землю и открыв въезд. В эфире раздался голос дежурного:

– Машинам, въезжающим в шлюз, зажигать свет в салоне, чтобы мы видели, сколько у вас людей.

Впереди очереди, внутри шлюза, Кирилл заметил конструкцию из труб, чем-то напоминавшую систему разбрызгивания воды на автомойке. Она не являлась частью шлюза, выглядела чужеродной и наспех собранной. Кирилл заподозрил, что это и есть система обеззараживания, призванная уничтожить вирус на наружных поверхностях бронемобилей. Но как она работает, увидеть не получилось, так как внешние ворота снова поднялись и встали на место, герметично закупорив шлюз.

Зато когда они снова опустились, принцип действия системы стал очевиден для всех. На полу и стенах шлюза догорала горючая смесь, из газовых горелок, смонтированных по бокам, вырывалось синее пламя. Заехавшего внутрь автомобиля в шлюзе уже не было, его затащили внутрь.

– Господи… – произнесла мама. – Они нас что, обольют бензином и подожгут?

– Бронекапсула выдержит, – уверенно заявил отец.

Но от Кирилла не ускользнуло, что он покосился на водителя: мол, если даже это не так, помалкивай. Впрочем, машина могла быть рассчитана на краткосрочные воздействия подобного рода. И все равно навалился тяжелый, трудно контролируемый страх, от которого по всему телу побежали мурашки.

В шлюз заехала следующая машина, и видно было, как из труб на нее полилась горючая смесь. Ворота поднялись и скрыли дальнейшее, но у кого-то в очереди не выдержали нервы. Один из бронемобилей вырулил из общего ряда, промчался задом до края поляны, развернулся там и, оставив на проселке облако пыли, умчался прочь.

Чем руководствовались люди в нем, Кириллу трудно было понять. Да, страшно… Страшно гореть, и броня может не выдержать, но тут есть хоть какие-то шансы выжить, а там что? Система замкнутого цикла дыхания долго работать не сможет, и что делать, когда кончится кислород? Выжить всего один шанс из трех. О двух оставшихся вариантах не хотелось даже думать. Один – страшная смерть в мучениях, другой – мутировать в кошмарного монстра…

Кирилл попробовал представить, что чувствуют мутанты, но это вызвало у него волну еще большего ужаса.

«Только бы никому из нас не заразиться… – подумал он. – Что угодно, только не это!»

Но мозг, частично потеряв контроль от страха, продолжил развивать тему в фантазиях. Кирилл представил, как мама превращается в мутанта, водитель корчится в судорогах, а отец достает из «бардачка» крошечный пистолет ПСМ и выпускает несколько пуль маме в голову, когда она бросается на него.

«Нет, только бы не это! – продолжала вертеться в голове одна и та же мысль. – Только не это!..»

Пришлось стиснуть кулаки и сосредоточиться, иначе подобное состояние могло перерасти в истерику. Кирилл не был религиозен, но готов был молиться, только бы отвести ото всех эту беду. Не только от семьи – от всего человечества. Так хотелось просто проснуться и, включив ночник, вытереть со лба холодный пот, осознавая, что все привиделось, нет никакого вируса и никаких мутантов. Но реальность держалась жестко: за окнами ничего не менялось, а очередь в бункер, машина за машиной, пропадала в чадящем и пылающем зеве шлюза.

Кирилл подумал, что дезинфекция огнем действует как задумано, поскольку шлюз кто-то открывает и закрывает. А это значит, бункер не заражен. Дико, неистово хотелось поскорее оказаться внутри, ощутить себя хоть в относительной безопасности под слоем земли и бетона. Так, находясь в темном тоннеле и увидев свет впереди, хочется поскорее туда добраться, и ты бежишь, едва не ломая ноги, пока не сощуришься от яркого солнца. Но над этим миром, Кирилл это вдруг отчетливо понял, яркого солнца уже не будет никогда. Да и не хотелось уже яркого солнца, хотелось поглубже в нору, за стальные двери, за бетон, и чтобы тонны земли над головой. И только там отдышаться, как в детских играх, когда спрячешься от бабайки под одеялом.

Наконец подошла их очередь. Водитель дождался, когда опустят ворота, включил свет в салоне, загнал бронемобиль в шлюз и выключил двигатель. Некоторое время ничего не происходило, видимо, их внимательно разглядывали через объектив скрытой камеры. Затем из отверстий в трубах полился бензин. Ухнуло – взорвались пары. А потом загудело пламя, охватив все вокруг. Уже через несколько секунд стало заметно теплее, затем хлопнуло лобовое стекло по старой трещине – его композитная структура не выдержала неравномерного нагрева. Внешний слой раскрошился так, что стекло стало матовым, непрозрачным. В салон проникла тонкая струйка дыма.

– Сгорим! – запаниковал водитель.

– Заткнись! – прикрикнул на него отец и полез в «бардачок» за пистолетом.

– Боря, держи себя в руках! – попросила мама. – И вы, Сергей, не паникуйте! Всегда есть надежда!

Ей никто не ответил, но Кирилл вдруг совершенно отчетливо понял, что мама сказала фразу, в которую не верит сама. Возможно, впервые в сознательной жизни. На что можно надеяться в такой ситуации? Какая надежда может быть в такой ситуации? Если даже они не сгорят, как крысы в бочке, то что ждет их дальше? Только переход из бочки поменьше в бочку побольше, ничего другого! Шлюз бункера – это анизотропный портал. Туда можно войти, но уже никогда нельзя будет выйти наружу. Весь мир превратится в серые стены и гулкие бетонные коридоры, в стальные двери и дрожащий свет низковольтных ламп. О какой надежде тут может идти речь?

Под днищем рванул бензобак – да так, что машину приподняло на несколько сантиметров, а потом припечатало днищем к бетонному полу. Бронекапсула выдержала, но по металлическому лязгу стало понятно, что покрышки колес сгорели полностью, остались одни диски.

В стеклах от жара накапливалось внутреннее напряжение, и они, глухо ухая, покрывались мельчайшей сеткой трещин. Теперь ничего уже не было видно снаружи, кроме размытых сполохов пламени. Жарко стало, как в бане, дышать становилось все тяжелее. Но и огонь в шлюзе начал угасать. С гулом открылись внутренние ворота шлюза, снаружи раздался какой-то лязг, рокот мощного дизеля, после чего бронемобиль рванула вперед уверенная сила и со скрежетом поволокла по бетонному полу.

– Можно выбираться! – кто-то постучал снаружи в обшивку.

Водитель разблокировал замки, после чего можно было бы открыть двери, но их перекосило, открылась только водительская.

– Так, без паники! – распорядился уверенный голос снаружи. – Спокойно выбирайтесь. Все нормально, тут безопасно. Только к металлическим частям кузова не прикасайтесь, они горячие.

Следом за водителем вылез отец. Кирилл опустил спинку переднего сиденья, помог маме перебраться вперед, а когда она оказалась снаружи, сам покинул машину – точнее, то, что от нее осталось.

Он огляделся. Ангар больше всего походил на подземную парковку в супермаркете, но значительно уступал ей в размерах, примерно тридцать на тридцать метров. Пол с потолком соединялся не только посредством стен, но и бетонными колоннами квадратного сечения. На сером бетоне белой краской через трафарет были набиты номера секторов. Техники в ангаре было не много – три внедорожника «УАЗ» цвета хаки, два микроавтобуса той же марки, один БТР, им как раз и отбуксировали бронемобиль из шлюза, а также один пассажирский автобус серого цвета.

Все ближние сектора занимали семь дымящихся бронемобилей, включая автомобиль отца, а один горел жарким пламенем чуть в стороне. Трое солдат-срочников сбивали пламя из больших углекислотных огнетушителей.

– Не выдержал дезинфекции? – спросил отец у офицера с погонами майора.

– Нет, пытались прорваться вопреки инструкциям, – ответил майор.

Кирилл понял, что стояло за этой фразой, и ему сделалось совсем плохо. Мир менялся, и менялся стремительно. Но с этим, похоже, уже ничего нельзя было поделать.

У дальней стены, под присмотром вооруженных автоматами солдат, толпилось больше десятка гражданских – мужчин, женщин, четверо подростков примерно возраста Кирилла и одна девушка. Все они были до крайности перепуганы, у девушки на щеках виднелись потеки туши.

– Прошу вас присоединиться к другим прибывшим. – Майор указал на людей у стены.

– И чего будем ждать? – не скрывая иронии, спросил отец.

– Двадцать четыре минуты, – невесело ответил майор.

– Такая точность? – отец поднял брови.

– Эмпирически установленный инкубационный период вируса составляет двадцать четыре минуты. Если за это время ни с кем ничего не случится, значит, наша система обеззараживания сработала и вируса в ангаре нет.

– А если случится?

– Примерно треть людей погибнет, треть мутирует, а остальные попытаются от них отбиться. Но в бункер их уже не пустят.

– Их? – переспросил отец.

– Да. Тех, кто выживет.

– Вы с такой легкостью говорите об этом… – Мама передернула плечами. – Вы же сами тут.

– Я начальник химслужбы, сударыня, – отозвался майор. – Я это все придумал, мне и проверять.

– Вы просто мутантов, наверное, не видели, – осадила его мама. – И не дай вам Бог!

Майор предпочел заткнуться.

Кирилл так устал, что нервничать во время двадцати четырех минут карантина уже просто не было сил. Но даже тут страх заражения давал о себе знать, то и дело пробегая волной мурашек по коже.

Майор, несмотря на бравый вид, который он старательно на себя напускал, то и дело поглядывал на часы.

– Долго вы нас тут будете мариновать? – наконец спросил он в микрофон карманной рации. – Сорок минут почти!

Динамик прошипел в ответ что-то невнятное. Вскоре запирающий механизм лязгнул, открывая массивную герметичную дверь.

– Ну вот, господа! – майор с облегчением улыбнулся. – Добро пожаловать в бункер.

Кирилл выдохнул. Как бы там ни было, а все же удалось выкрутиться из очень сложной ситуации. И выжить. Тут, в бункере, в любом случае будет лучше. Это ведь не бронемобиль. Тут не кончится кислород в системе замкнутого цикла, тут не надо думать, сколько воздуха осталось в ресивере пневмосигнала, тут твоя жизнь не зависит от того, есть ли на дороге затор. Все эти ужасы остались позади. И это было хотя и маленькой, но победой.

Чистилище. Грань

Подняться наверх