Читать книгу Штурм бездны: Прорыв. Цикл «Охотник» - Дмитрий Янковский - Страница 6

Услышав мой приказ, Рипли добавила тяги маршевому и начала менять эшелон на менее глубинный. Торпеды, ясное дело, устремились за нами всей ордой, но теперь это уже не имело значения. Слишком большим у нас было преимущество в скорости. Я глянул на компас огневого пульта и убедился, что курс взят верно.

– Может, не надо на Шри-Ланку? – раздался в гарнитуре неуверенный голос Дикого.

Я крякнул. Сам не понял, то ли от удивления его наглостью, то ли от досады. Смешанными были мои эмоции, но точно не положительными.

– Обоснуй, – пробурчал я в микрофон.

– От основной стаи мы оторвемся за минуту, – спокойно ответил Дикий. – Зачем нам под прикрытие береговых батарей?

– Затем, мой юный друг, – произнес я, не скрывая иронии, – что у нас всего два варианта. Либо демаскировать базу, и на ней подвергнуться нападению биотехов, либо переждать на берегу, когда все рассосется. Ты сам разве не для этого покинул базу?

– Не понимаю. – Дикий замялся. – Твари что, не нападают на пустые объекты?

Я хотел было ответить, что не нападают, но призадумался. Дикий этого мог не знать. Ему неоткуда это было знать, мы никогда при нем об этом не говорили. Я приписал его действиям логику, которой он никак не мог руководствоваться. Но тогда зачем он вообще покинул базу «DIP-24-20», почему не стал управлять «Катраном» дистанционно? Зачем ему понадобилось задействовать «Скат»?

Если бы меня кто-то спросил, с какого перепугу я придал этому вопросу столь большое значение, я бы ответить не смог. Точнее, для друзей ответ у меня был – интуиция. Чутье. И все много раз убеждались, что чутье меня не подводит. Тут же меня не покидало ощущение, что за поведением Дикого кроется нечто не просто интригующее, а жизненно важное. Зачем он вывел из эллинга «Скат»? Тупость? Но Дикий не был тупым, скорее напротив. Ему был свойственен цепкий ум, умение подмечать мелочи, развитая дедукция. Когда он служил юнгой на «Тапрабани», именно за счет этих качеств он занимал то положение, какое хотел. И в нашу команду он попал, по сути, благодаря хорошо продуманному шантажу, который никто из нас ему пока не простил. Даже с учетом спасения моей жизни. Мы его терпели, ввиду данных ему обещаний, которые не могли нарушить по весьма объективным причинам. Только и всего. До сегодняшнего дня, так уж точно.

Тут вставал другой важный вопрос – зачем ему вообще надо было влезать в нашу команду, где его точно никто не полюбит и боевым товарищем не посчитает? На этот вопрос у меня был ответ, и до сегодняшнего дня он мне казался вполне исчерпывающим. Когда Дикий выразил желание примкнуть к нашей команде, он ответил, зачем ему это надо. Он нечто интересное для себя нашел на дне океана, и ему нужно было до этой цели добраться. Никакого не было способа попасть на дно океана, если ты не охотник. Вот он и решил примкнуть к отряду охотников. Логично? Вполне.

Меня эта логика годами устраивала. Но сегодня меня взяли сомнения.

Дело в том, что одним из главных обещаний, данных Дикому под влиянием шантажа, было обещание предоставить ему на базе столько свободы, сколько он сам убедит меня ему дать. Но когда он попал на базу, я его сразу взял в ежовые рукавицы, и ни о каких свободах для него не было речи. Он только гальюны драил и тащил наряды там, где не сможет накосячить. При этом он ни разу меня не упрекнул в неисполнении обещаний, и ни разу ничего не попытался истребовать. Странно? На мой взгляд, да. Ну, если человек приложил не слабые усилия, чтобы попасть на дно океана, а потом никак этим не пользуется, драит гальюны, это не странно, разве? Когда Дикий вывел «Скат» из эллинга базы и спас мою шкуру, его действия показались мне странными. Проще было бы управлять беспилотником с базы.

Когда Дикий использовал «Скат» в качестве автономной автоматической огневой точки, это внесло в его действия смысл. Когда я порадовался, что благодаря действиям Дикого опустела база, и ее теперь не раздолбают биотехи, я еще более укрепился в этой логике. И тут вдруг – бац! Все мои умственные построения полетели к дьяволу. Дикий не мог знать, что твари не нападают на объекты, если внутри не чуют людей. Значит, базу он покинул не ради того, чтобы ее обезопасить.

Может, и не ради моего спасения.

Все это могло оказаться побочным эффектом его планов по достижению неведомых мне целей. Наконец, меня осенило. Дикий мог вывести «Скат» из эллинга намного раньше, чем мы с Баком оказались в западне. Он просто дождался, когда останется на базе один, вывел «Скат», и отправился по одному ему известным координатам, собираясь втихаря вернуться. Но тут нас зажали, и ему пришлось вмешаться, чтобы не потерять меня, человека, уже давшего ему обещания.

Если бы я погиб, командиром взвода стал бы кто-то другой, и не факт, что Дикому бы удалось с ним так же успешно договориться, как со мной. У меня холодок пробежал по телу. В принципе, мою догадку было легко проверить. Достаточно просмотреть данные с курсового автомата «Ската», где хранится точное время выхода и весь пройденный маршрут. Дикий не знал, что твари не нападают на пустые объекты, он рассчитывал, что когда у «Ската» закончатся боеприпасы, биотехи разнесут его в клочья вместе с курсовым автоматом и содержимым памяти вычислителя. Но это не так. Когда «Скат» отстреляется, твари потеряют к нему интерес. Его будет сносить течением по занятому эшелону годами, пока он не потеряет плавучесть и не ляжет на дно. Но и тогда можно будет считать данные с курсового автомата.

Выходило, что для Дикого очень важным был мой ответ, нападают биотехи на пустые объекты или нет. От этого зависело, удастся ему замести следы или нет. Ведь если «Скат» уцелеет, то я узнаю, куда именно Дикий на нем ходил после нашего убытия.

Мне все стало ясно, все поведение Дикого с нашей первой встречи до сегодняшнего дня. Оно было до гениального просто. Он хотел на дно океана и попал на дно океана. Но он не собирался ни с кем из нас делиться своей находкой, поэтому, а не по какой-то иной причине, он не требовал от меня свобод, а смиренно чистил гальюны и работал на камбузе. Когда же выдался случай, Дикий им воспользовался, угнал «Скат» и направился в неизвестном мне направлении.

Достиг он цели, или мы с Баком попали в западню раньше? На этот вопрос у меня ответа не было. Но мне остро, до одури, захотелось выяснить, что же такого Дикий нашел в океане, ради чего затеял и претворял в жизнь столь сложный и опасный план. Золото? Точно нет. Золота на дне океана столько, что любой охотник быстро становился богачом по меркам Метрополии. Это еще со времен Вершинского добрая традиция, он первый батиплан построил именно на деньги от продажи поднятого со дна золота. Нет. Дикий нашел что-то намного ценнее золота, но я представления не имел, что бы это такое могло быть. Трудно словами передать, какое любопытство меня обуяло, и какие предположения начали возникать в голове.

Самым адекватным мне представлялось, что Дикий, наблюдая за миграцией рыбок, обнаружил на дне термоядерную боеголовку. Мы-то их несколько штук нашли, и платформа, оснащенная термоядерными ракетами, не могла быть создана в единственном экземпляре. Я на собственной шкуре прочувствовал, как Дикий способен шантажировать, имя на руках всего несколько десятков миниатюрных видеокамер. Если ему дать термоядерный боеприпас, он, не удивлюсь, всю Метрополию нагнет в неудобную для нее позу.

Другое дело, что термоядерная боеголовка – штука объемная, ее в чемодане не пронесешь.

На этой мысли меня так накрыло, что только держись. У меня реально холодный пот градом потек по спине от возникшей догадки.

Мы нашли боеголовки, оставшиеся поле смерти и разложения донной платформы. Но если Дикий, проводя анализ миграции рыбок, обнаружил живую платформу с термоядерными ракетами? Тогда, как минимум, ему не понадобится запихивать боеголовку в чемодан, чтобы провезти в Метрополию. Она сама долетит прекрасно, прямо из Индийского океана.

Если мое предположение верно хотя бы на четверть процента, ни в коем случае нельзя Дикого спугнуть. Нельзя дать ему понять, что я о чем-то таком догадался. Он хитер, умен, безжалостен. В нем почти начисто отсутствует эмпатия, он не способен ощущать чужую боль. Стоит ему понять, что он разоблачен, за наши жизни уже и гроша не дать. Он нас перебьет, угонит технику и сделает все, как считает нужным.

Я не питал иллюзий. Да, нас трудно убить. Очень. Но не проще нас нагнуть, заставить делать то, чего делать мы не хотим. Но Дикому это удалось – нагнуть всех нас. Теперь оставалось всего два варианта. Один – прямо сейчас свернуть ему шею, после чего отбить у биотехов «Скат», просмотреть данные курсового автомата и обезвредить опасную находку. Другой – затаиться, дать Дикому добраться до цели, и нахлобучить его уже там, как явного и конкретного врага.

Первый путь был намного проще, но пара аспектов меня останавливала. Ведь я мог ошибиться в предположениях, тогда погибнет хоть и гаденыш, но невиновный в том, что я про него выдумал. Но главное – курсовой автомат мог не привести нас к платформе. Дикий мог не успеть туда добраться. Биотехи нас зажали, ему это было не выгодно, значит, он мог свернуть с половины пути, с четверти, где угодно. Если его убить, платформа останется. Она живая, у нее программа, и кто знает, что этой программой предусмотрено? Вдруг она сама, без Дикого пальнет по Индии или по Европе?

Получалось, что Дикого трогать нельзя, пока не будет известно местоположение платформы. А там разберемся.

Сейчас важно было не прогадать с ответом. Дикий задал вопрос, ему важно, нападают биотехи на пустые объекты, или нет. Я уже понимал, почему ему важно. Соврать? Пусть думает, что «Скат» раздолбали и успокоится? Я не видел в этом особого смысла. Лучше сказать правду и посмотреть, как гаденыш будет выкручиваться. К тому же я не собирался выкидывать из головы, что он спас мне жизнь. Не важно из каких мотиваций он исходил при этом. Все это надо было учитывать, и я решил сказать правду:

– Биотехи не нападают на объекты, если не определили, что внутри находятся люди.

Дикий не ответил. Я понимал, что в его голове рождается какой-то план, и что он будет действовать, постарается прикрыться.

– Мы оторвались от тварей, – сказал Дикий после короткой паузы. – Они не смогли нас догнать, и рассредоточатся по огромной акватории. Их придется по одной отстреливать.

– Есть другие предложения? – Я не смог скрыть улыбочки, но Дикий оставался в коридоре у шлюза, и не мог ее заметить.

– Сбросить ход, путь твари попробуют нас атаковать, пока не расползлись. – ответил Дикий. – Они же нас все нравно не догонят. Пусть бросятся в погоню всей толпой, не надо от них отрываться, можно отстреливать потихоньку.

– Боезапаса не хватит, – заявил Викинг.

Я чувствовал, что Дикому очень не хочется покидать базу «DIP-24-200», он лихорадочно придумывал контраргументы, чтобы остаться здесь, не идти на Шри-Ланку.

– На базе огромный боекомплект, – сказал Дикий.

– Какой смысл его расходовать, если можно прикрыться огнем береговых батарей, куда боеприпасы завозят по первому требованию? – уточнил я. – Мы выполнили большую работу, и имеем полное право на отпуск. Вернемся на Тринидад, отдохнем, напишем отчет. Базу без нас биотехи не тронут. Потом вернемся и продолжим работу. У кого-то есть возражения?

Честно говоря, я был уверен, что Дикий расколется. Он был близок к своей цели, как никогда, он, наверняка, не хотел покидать акваторию, а при моей позиции у него был единственный способ побудить нас всех тут остаться – сказать правду. Но он не раскололся. Просто не ответил.

– Раз возражений нет, курс прежний, – сказал я в микрофон. – Но, Дикий прав, скорость лучше сбросить, надо загнать под огонь береговых батарей как можно больше тварей. Рипли, переходи на маневровые, но держи дистанцию.

– Нельзя расстреливать боеприпасы, нас на пути до Шри-Ланки могут ожидать сюрпризы, – предупредил Викинг.

– Конечно. Я и не собираюсь стрелять попусту. Но если сбросить ход, торпеды за нами увяжутся.

– Долго идти будем на маневровых, – прикинула Рипли. – Твари начнут собираться со всех сторон и могут нас зажать.

– Не зажмут. Уйдем в зигзаг, и все дела. Выполняй.

Рипли не стала препираться, как с ней иногда бывало, а погасила маршевую дюзу и перешла на маневровые турбины. Торпеды за кормой, совсем было нас потерявшие, услышали, что мотор затих, и устремились за добычей. Они местами очень умные, а местами предельно предсказуемые. Мне даже пришла в голову идея, что можно сделать специальные устройства для генерации помех, чтобы сбивать биотехов с толку и побуждать двигаться в нужном направлении. Например, выдавать шум винтов через гидроакустические системы, и таким образом заманивать тварей на заранее организованные автоматические огневые точки.

Идея мне понравилась, я поделился ей с Викингом, чтобы не забыть, и мы принялись обсуждать технические вопросы и перспективы новой тактики. Через пару минут оказалось, что я не выключил микрофон, к обсуждению присоединились Бак и Рипли. Она предложила вообще ставить не один буй, как я предполагал изначально, а несколько, и включать их поочередно. Тогда, с точки зрения торпеды, цель будет телепортироваться за миг на милю, и у торпеды от этого могут мозги вскипеть.

– У них разум очень узко специализирован, – прикинула Рипли. – По большому счету, им на заводе вшивали достаточно много инстинктов, прямых инструкций, как действовать в той или иной ситуации, и твари определяют поведение перебором связей между текущим состоянием поля боя и тактикой из имеющихся в наличии. Если ситуация выйдет за рамки понятного торпеде, неизвестно, что она вообще будет делать. Может, взорвется к дьяволу, барракуда ее дери.

Такая возможность нас еще больше раззадорила, Викинг начал прикидывать, какая для этого может понадобиться аппаратная часть.

– Даже на базе «DIP-24-200» сеть подходящая гидроакустика, – припомнил он.

– Это ты о чем? – уточнил я.

– Активный буй-сканер, вроде тех, которые образуют заграждение вокруг Тринидада. Помните, Бодрый перепрограммировал их для излучения в диапазоне слышимого звука? Мощности таких буев вполне достаточно, чтобы имитировать звук винтов.

– Отлично, – подвел я итог. – Раз у нас тут имеется такая техника, то и на Тринидаде она есть. Выпишем с десяток буев и поэкспериментируем с ними в океане. Идея предельно интересная. Если Рипли права, если жесткая дезориентация может привести к взрыву биотеха, то заграждение вокруг острова сможет выполнять не только пассивную, но и активную функцию.

Я глянул на радар и разочарованно вздохнул. За нами увязалась лишь часть огромной орды. Оставшаяся сотня тварей не стоила того, чтобы с ними играть в кошки-мышки и удлинять время пути до Шри-Ланки. Остальные торпеды, по всей видимости, разошлись, кто куда, сообразив, что догнать нас не выйдет.

– Слишком мало тварей осталось, – произнес я в микрофон. – Нет смысла затягивать путешествие. Рипли, врубай маршевый. Если твари начнут стягиваться и пытаться нас зажать…

– Уходить в зигзаг, – закончила она за меня.

Да, Рипли выросла умной. Очень умной. Да еще и редкой красавицей. Когда она шла по коридору базы «DIP-24-200» в гидрокостюме, с тяжелым гарпунным карабином в руке, у нас у всех чутка дыхание замирало, не смотря на разницу в возрасте и на то, что всем она нам была кем-то вроде дочери. Понятное дело, что мы, не сговариваясь и никогда этой темы не поднимая, загоняли свои мужские инстинкты поглубже, но факт оставался фактом. При таком внешнем виде Рипли была на редкость умна и, как многие красивые и неглупые женщины, проявляла не вполне мотивированную ершистость по поводу и без повода.

Впрочем, я не был уверен, что все мужчины на базе стремились загнать свои инстинкты поглубже. Дикий и Рипли были почти ровесниками, и он, в отличие от нас, бывалых, порой заглядывался на нее, как кот на крынку со сметаной. Но самое удивительное, что ему это сходило с рук от самой Рипли. Заметив это несколько раз, я в ситуацию решил не вмешиваться. Рипли не дура, и уже вполне взрослая. Не хотелось мне ни в каком виде принимать участие в ее интимной жизни. В принципе, оно понятно – гормоны играют, а никаких претендентов, кроме Дикого, Рипли на базе не видела.

Хотя, думаю, дальше обмена взглядами дело все же не доходило. Рипли, как и мы, прекрасно знала, на что способен Дикий, и вряд ли мечтала стать мишенью для его шантажа.