Читать книгу Кировская весна 1938-1939 - Дмитрий Ю. - Страница 94

23 сентября, то есть через два дня после речи M. M. Литвинова, английские представители на Ассамблее – лорд Делавар и товарищ министра иностранных дел Р. А. Батлер – в срочном порядке пригласили M. M. Литвинова и посла СССР в Лондоне Майского побеседовать с ними о создавшейся в Европе ситуации. Встреча состоялось в кабинете постоянного британского делегата в Лиге Наций.

Начал Делавар. Изобразив в очень мрачных красках политическую обстановку и вероятность нападения Германии на Чехословакию, он задал вопрос: какова была бы позиция СССР в этом случае?

Литвинов ответил, что наша позиция была достаточно полно изложена в его выступлениях на Ассамблее Лиги Наций: Советское правительство готово честно выполнить свои обязательства по советско-чехословацкому договору, дело за Францией. Важна также позиция Англии.

Делавар попытался выяснить, приняты ли уже Советским правительством какие-либо военные меры?

Литвинов ответил, что еще 2 сентября в разговоре с французским поверенным в делах в Москве он рекомендовал немедленные переговоры между штабами трех армий… Что касается Румынии, то Литвинов думает так: если Англия и Франции поддержат Чехословакию, Румыния не захочет от них отставать.

Делавар тут вставил, что, по его информации, румыны не стали бы чинить препятствий прохождению советских войск на помощь Чехословакии. И затем, обращаясь к нам, он спросил: каков же должен быть ближайший практический шаг?

– Если британское правительство, – ответил Литвинов, – всерьез решило вмешаться в назревающий конфликт, то ближайшим шагом, на мой взгляд, должна была бы быть немедленная конференция Англии, Франции и СССР для выработки общего плана действий.

Делавар с этим согласился и спросил, что Литвинов думает о возможном месте такой конференции?

Литвинов ответил, что выбор места имеет второстепенное значение, но с одной оговоркой: проектируемую конференцию следовало бы созвать вне Женевы. Гитлер до такой степени привык идентифицировать Женеву с безответственной болтовней, что конференция, созванная в Женеве, не произвела бы на него должного впечатления. А такое впечатление сейчас важнее всего.

Делавар и Батлер признали правильность этого соображения, и Делавар спросил, имел ли бы Литвинов возражения против созыва конференции в Лондоне.

Литвинов ответил, что против Лондона он возражений не имеет.

– Кто бы мог представлять СССР на такой конференции? – продолжал Делавар. – Вы сами могли бы приехать?

– Если от других стран на конференции будут министры, я готов лично приехать в Лондон, – отвечал Литвинов.

Делавар заявил, что вполне удовлетворен сегодняшней беседой и немедленно информирует о ней Форин офис. О дальнейшем мы поговорим завтра, по получении ответа – из Лондона.

Когда мы с Максимом Максимовичем возвращались от англичан к себе, в отель «Ричмонд», я сказал, обращаясь к своему спутнику:

– То, что вы сейчас предлагали англичанам, означает войну… У нас, в Москве, это хорошо продумано и решено всерьез?

Зная скептический характер Литвинова, я ожидал от него какого-либо осторожного ответа на мой вопрос. К моему немалому изумлению, он твердо сказал:

– Да, это решено серьезно… Когда я уезжал из Москвы в Женеву, началась концентрация советских войск на границах с Румынией и Польшей. С тех пор прошло около двух недель. Думаю, сейчас их там не менее 25-30 дивизий с соответственным количеством авиации, танков и т. д.

Я спросил:

– А если Франция подведет и не выступит? Что тогда?

Литвинов раздраженно махнул рукой и резко бросил:

– Это имеет второстепенное значение!

– А как с Польшей и Румынией? Пропустят ли они наши войска?

– Польша, – ответил Максим Максимович, – конечно, не пропустит, но Румыния – иное дело… У нас есть сведения, что Румыния пропустит, особенно если Лига Наций даже не единогласно, как требуется по уставу, а крупным большинством признает Чехословакию жертвой агрессии…

Максим Максимович помолчал мгновение и затем закончил:

– Самое важное, как поведут себя чехи… Если они будут драться, мы поможем вооруженной рукой.

{55}