Читать книгу Ящик Пандоры - Дмитрий Захаров - Страница 9

Черное веретено субмарины рассекало холодные воды Северного моря. Лодка шла на перископной глубине, что соответствовало десяти метрам под поверхностью моря. Субмарина U-398 не принимала участия в тактике «волчьей стаи», как именовалась схема группового нападения на конвои британских судов, стремящихся выйти в Атлантику. Цель субмарины была сверхсекретной, обер-лейтенант Вильгельм Кранц подчинялся непосредственно Карлу Деницу, гроссадмиралу, главнокомандующему военно-морским флотом нацистской Германии. Склянки на борту отбили девять тридцать утра. Вильгельм Кранц зашел в командную рубку, привычно взлетела рука в ответном приветствии. На душе было тошно. Он прильнул к окулярам перископа. Пасмурное небо сливалось со свинцово-серой гладью моря. Офицер тихо выругался – так, чтобы не расслышал вахтенный. Какую картину предстоит наблюдать в аду? Такую же серую унылую бесконечность, помноженную на вечность?

– Проклятье! – процедил он сквозь зубы.

Вахтенный не подал виду, что удивился реакции капитана, он «ел» глазами начальство.

– Чертова погода! – повторил Кранц, теперь уже обращаясь непосредственно к вахтенному.

– Так точно! – вытянулся в струнку капрал. И, немного подумав, добавил: – Северный климат, герр обер-лейтенант…

Капитан устало посмотрел на румяное лицо молодого капрала. Парень пребывал в том счастливом возрасте, когда бессонница и отсутствие солнечного света не сказываются на внешности. «Какая разница? – подумал Кранц с ожесточением. – Этот мальчишка тоже попадет в ад! Нам всем уготовано место в аду!»

– Север… – повторил он вслух машинально. – Ты откуда родом, Шмидт?

– Карлсруэ! – широко улыбнулся вахтенный, но тотчас нахмурился, ожидая взыскания за нарушение устава морской службы.

– Земля Баден-Вюртемберг! – Бледная улыбка тронула черты лица капитана. – Мы с тобой земляки, матрос. Я из Штутгарта.

– Это совсем рядом, герр обер-лейтенант! – обрадовался вахтенный. – Моя семья имела в Карлсруэ небольшой домик. Мы уезжали туда иногда летом. Это было еще до войны, – добавил он почему-то чуть виновато.

– Неси службу, Шмидт! – сказал Кранц и вышел из рубки, не оборачиваясь. Он знал, что этот парень с усеянным веснушками лицом смотрит ему в спину. Капитан шел по узкому проходу субмарины, слушая нескончаемый гул дизельного двигателя. Если бы случилось чудо и он прожил бы до старости, этот характерный гул, должно быть, преследовал бы его до самой смерти. Но чуда ждать не приходится. Его часы сочтены. Так же, как и остальных ста восемнадцати членов экипажа. На его губах заиграла жестокая и вместе с тем немного мечтательная улыбка, какая появляется иногда у мстительных людей, получивших известие о гибели или тяжелой болезни его врага. Возле люка, ведущего в его каюту, вытянулся по стойке смирно матрос. Последовал взмах руки, оглушительный возглас:

– Хайль Гитлер!

Кранц едва сдержал поток брани, распирающий его изнутри, как давление толщи воды, стискивающей корпус субмарины. Он кивнул, вошел к себе. Какое-то время он просто сидел за столом, слушал гул дизелей и смотрел на черно-белую фотографию Адольфа Гитлера, висящую на стене, обрамленную в простенькую рамку из низкопробного серебра. Исступленный взгляд колких черных глаз, бледная кожа состарившегося прежде срока маньяка. Верно говорят: мы имеем ту внешность, какую заслуживаем! Обер-лейтенант не мог понять причин, побуждающих тысячи людей поклоняться бывшему ефрейтору, как Господу Богу!

– Тебе гореть! – с тихой ненавистью прошептал он. – Тебе гореть, дьявол!!!

Он машинально дотронулся до кожаного шнурка, опоясывающего его шею. Он трогал этот шнурок беспрестанно, когда оставался один. Так прикасаются к воспаленному нарыву на коже или к заживающей ране. На шнурке висел маленький ключ к сейфу, серым пятном выделяющемуся на фоне окрашенной в нейтрально-зеленый цвет переборке. Он трогал этот ключ с одержимой навязчивостью, словно кусочек стали мог обеспечить ему путь на небеса. Кранц перевел взгляд на черно-белую гравюру Дюрера, висящую рядом с портретом фюрера. Рыцарь, смерть и дьявол. Люди в эпоху Средневековья жили в тесном окружении символов и знаков. Сакральная таинственность бытия помогала им преодолеть гнетущий страх смерти. На гравюре Дюрера смерть ехала на тощей кляче, держа в костлявой руке песочные часы, вокруг зубцов короны на ее голове вились змеи, отвратительные, как могильные черви. А дьявола с мордой вепря и крыльями летучей мыши рыцарь миновал, он ехал вперед не оборачиваясь. Кранц постучал ногтем по колбе крохотных песочных часов, стоящих перед ним. Миниатюрный сувенир, искусно сделанная антикварная вещица. Раньше часы принадлежали какому-то безвестному еврею, возможно, тот приобрел их также под впечатлением увиденной гравюры Дюрера. Как знать? Евреи были по большей части образованными и приятными в общении людьми. Его семья, принадлежащая к древнему роду баварских баронов, издревле поддерживала с евреями добрососедские отношения. Так было до той поры, пока свора безумцев не объявила их людьми низшего сорта, подлежащими массовому истреблению. Песчинки стремительно скользили вниз, в нижней части колбы их было значительно больше, чем в верхней. Кранц боялся одиночества, он страшился опять увидеть бледного человека, блуждающего по субмарине как мятущийся призрак. Вероятно, что-то с психикой. Галлюцинации. Он достал из ящика стола толстый журнал, с молочно-белой наклейкой на лицевой стороне обложки. Две трети объема журнала были исписаны мелким четким почерком с крутым наклоном влево. Он пролистал несколько страниц, перечел то, что написал накануне. Лицо капитана, словно сошедшее с агитационного плаката, призывающего к соблюдению чистоты арийской расы, исказила мучительная гримаса, будто у него заболел зуб. Он вновь посмотрел на портрет фюрера.

– Тебе вечно гореть! – шептал Кранц.

Легкая вибрация сотрясла корпус субмарины, послышался топот сапог, лающие команды. Обер-лейтенант Вильгельм Кранц не шелохнулся. Он сидел неподвижно, обхватив голову руками, а мысли его блуждали далеко отсюда, в городе Ораниенбург, где был расположен печально известный концентрационный лагерь Заксенхаузен. Память услужливо перебросила его на территорию больничного барака, стоящего торцом к станции с литером Z, в которой находилась газовая камера для умерщвления заключенных. Кранц глубоко вздохнул, перевернул страницу в журнале и начал писать…