Читать книгу Жезл силы - Дмитрий Захаров - Страница 2

– Лис выл дважды?!  – пытал старейшина молоденького стража. – Дважды или один раз?! Ты чуешь науку счета? Ведуны учили? Покажи пальцы?! – он растопырил ладонь, унизанную свинцовыми перстнями, и махал ею перед лицом перепуганного лучника.

– Два… Два или три раза, родное сердце! Верно чую – два!

 На безусом лице юного лучника лице синели кровоподтеки. Он часто икал, и моргал белесыми ресницами, когда массивный, пахнущий элем  кулак старейшины появлялся перед его носом.  Кат вдел петлю в крепленную на потолочной балке дыбу. В подвале было жарко, пот ручьями стекал с лица незадачливого стражника, пегие завитки подмышками слиплись, на разбитых губах пузырилась кровавая слюна.

– Верно, чуешь два раза?

– Точно так родное сердце! Точно два раза!!!

– Два раза, – с удовольствием повторил старейшина. – А что велит молитва стража?

– Заслышав лиса… – он дважды икнул, сбился, и частил, выплевывая слова через редкие зубы. – Заслышав вой лиса дважды, или же лай его… Надлежит немедля доложить кормчему, или в отсутствие его, старейшине!

– Молитву знаешь. Честь памяти твоей, малой! А теперь зачти – отчего важен вой лиса?

– Беглые, родное сердце! Беглые и полукровки! Инде рыщут тропы в лесу, лисы им в подспорье!

– Говори дальше!

– Инде шняки и оборотни! Шняки морочат добрый люд, всякую пакость норовят учинить,  извести, погубить.  Оборотень всякий вид имеет, что волит…

– Умница, малой! – кабы не дыба, и изготовившийся к кровавой драме кат, можно было подумать, что взыскательный учитель наставляет ученика. – Там где воют лисы, рыщут беглые. Чуешь, малой?

– Чую, родное сердце, точно чую! – захлебывался слезами мальчишка.

– Дальше говори!

– Еще нелюди! – поспешно кричал стражник. – Нелюди и падшие! Нелюди заключают договор с демонами, и имеют немалую силу. Их можно изобличить по глазам в темноте. Падшие, что шняки едят человеческую плоть!

– Верно говоришь! – кивнул старейшина.

– Глаза светятся как у волка или рыси! Нелюди могут выпить  крови, только так насыщаются. Коли укусят честного бродягу, тот сам в нелюдя обратится! Нелюди обитают в горах, ущельях, но коли голод или стужа могут в лес войти…

 Кату наскучило ждать, он тихонько потянул канат,  заскрипели сухожилия.

– Нет!!! Не надо! – визжал мальчик.

– Осади малость… – недовольно поморщился Всеслав. Он опустился на топчан, отпил эля из массивной братины. Это был крепкий мужчина, высокого роста, сухой в кости.  Сросшиеся у переносицы густые брови, крючковатый нос и широко поставленные глаза  заставляли предположить в нем примесь южной крови. Веспы или дулебы. Кочевые племена, обитатели материка. Голова обрита наголо, густой чуб смоляного цвета свисает на лоб. Как большинство сатов из рода волка, старейшина не брил усы с отрочества. Растительность на лице седеет рано, прошлой весной  засеребрились тонкие нити – первые предвестники старости. Чистокровные саты имели светлые волосы, круглые глаза голубого или серого оттенка, румяное лицо. Смуглый мужчина отшучивался на щекотливую тему, касающуюся чистоты его расы.  «Черный волк опаснее иных собратьев!»  Он был одет как простолюдин, длинная до колен льняная рубаха, с узорчатой вышивкой на вороте, свободные шаровары, увязанные подле ступней шнурком. На веревочном поясце висит отлитая из свинца фигурка волчьей головы. Перстни старейшина надевал ради чина, в повседневной жизни  пренебрегал роскошью. Сейчас он барабанил пальцами по подлокотнику кресла, кат терпеливо ждал. Стену пыточной украшали плети разного калибра, замысловатые орудия пыток, крючья, щипцы, длинные иглы. Жарко пылал огонь, в жаровне ждали своей очереди раскаленные добела щипцы. Потекли томительные минуты ожидания. Тишину нарушал веселый треск поленьев,  и стоны часового.

   Больше всего Всеслав желал оказаться дома, раздеться донага, уткнуться лицом в гладкие колени новой жены, молодицы Горицы, и лежать так долго, покойно, вдыхая терпкий запах женского лона. А две другие жены будут ходить едва слышно, на цыпочках, не смея нарушить покой господина. Он взял третью жену на прошлой седмице, и толком не успел опробовать вкус ее нежного тела. Поначалу она была нечистой, а потом круговорот неотлучных дел закрутил его. Эту ночь он провел на ногах. Сводники доложили, что в лесу замечены лазутчики. Старейшина немедленно собрал дружину, и шел по следу  как охочий барс. Мункатов удалось настигнуть на рассвете. Остроконечная шапка  мелькнула в лучах восходящего солнца. Пришельцы поняли, что обнаружены, пытались скрыться в кедровой роще, но было поздно. Жаркий азарт погони обуял преследователей.  Воины кинулись на врагов как свора голодных псов. В мгновение ока лазутчики были растерзаны на части, сочная молодая трава побурела от  крови. Саты отрезали мочки ушей недругов, и шагали назад, переживая триумф.  Всеслав не разделял восторгов боевых товарищей. Старейшина допустил непростительную ошибку – следовало доставить пленных в Городище. Он понимал, что толку от языков мало, Борджин опытный стратег и умелый полководец,  отправлял на вылазку разведчиков, которые в случае поимки ничего важного рассказать не могли.  Хоть кожу снимай, и поливай мясо расплавленной смолой! И тем не менее, его мучила досада за поспешность. Хотелось умыться кровью врагов – как говорят волки! Впереди пора жертвоприношений, грядущая зима сулит неслыханные морозы. Ведуны трепещут в предвкушении. Всеслав отрицательно относился к древнему культу, доставшемуся в наследство от предков. Голос Духа – новое божество, неохотно завоевывал сердца диких сатов. Его заповеди отличаются от наказов Семи Дев. Жертвоприношения – бессмысленная жестокость, пробуждающая низменные инстинкты в душах людей, но ведуны неумолимы. Двух мункатов можно было принести в жертву, вместо того, чтобы убить их просто так, без всякой цели. Он нес в суме отрубленное ухо, в мочке болталась простенькая серьга из белого металла. Подарит ухо врага Горице – решил Всеслава, молодица будет с ним ласкова. Но по прибытии в Городище его ждала новость. Ночью совершили побег двое. Заклейменный юноша и нечистый ублюдок. Старейшина зажмурился, пытаясь отогнать соблазнительное видение. Старшие жены подводят молодицу, задирают подол  рубашки, розовые бедра  плотно сомкнуты, бедная поросль цвета спелой ржи клубится в темном мыску.