Читать книгу C Запада на Восток. Или дневник терпевшего туриста - Дон-Жени Экоебве - Страница 4

Утро. Я почти был готов проспать. Нужно было быстро побриться и помыть посуду. Я опаздывал. Побрившись наскоро и даже ни разу не порезавшись, я побежал в метро.

Мы встретились с Женей в центре. Женя – один из немногих моих товарищей здесь. Он пожелал мне удачи и попросил вернуться назад с его камерой, которую он отдавал в эту Россию. Я погрузился в маршрутку. Мы отправились в путь. Прощай, Запад.

Через полдня я доехал до Петербурга. Это были первые триста семьдесят километров моего пути. По стечению обстоятельств, два дня назад у меня был очередной день рождения. Мои товарищи с родных берегов Невы, коих было в этих местах не мало, заранее приняли решение встретиться на Площади Восстания, чтобы осуществить проводы. Моё положение обязывало меня отвечать положительно на такую дружескую ноту. Да и я особо долго не мялся с ответом.

Встретились мы около половины десятого вечера на Площади Восстания. У нас было около четырёх часов, чтобы отдать богам виноделия свои души. Мы дошли до одного люмпенского бара. Осознание того, что это слишком простой вариант перед таким путешествием, натолкнуло нас всех на трезвую мысль, что это просто не нужно. Собственно говоря, можно посидеть и во дворе. С тёмных ступеней бара на цокольном этаже мы свернули назад, на свет городских улиц. Полтора литра виски, пара литров импортного пива, бутылка кока-колы на всякий случай… Торговый центр был щедр на акции, за что получил от нас исключительно позитивные отзывы.

Мы посоветовались и пошли к Саше. Саша работает в ресторане французской кухни – «Garson». «Garson» долгое время терпел убытки, и его ожидала мучительная смена гастрономического меню в сторону грузинской кухни и всяких вытекающих из неё сулугуни и хинкали. Бессмыслица метаморфоз. Грамотнее было теперь называть его «Cheburson». Кто же виноват, что французская кухня не приживается в наших краях?

Мы уведомили Сашу о приходе. К моменту нашего появления они закрывались. Мы попали в некую французскую утонченность, которая была халатно завернута в мегрельские хачапури. Ресторан был полностью наш – разделяй и властвуй. Мы пили крепкий алкоголь и гордо шлифовали всё это пивом. Гости любознательно ели орехи из банок, которые были интерьером сего места. Несмотря на то, что время поджимало, все было просто замечательно,.

Градус веселья рос. При выходе даже удалось взять с собой Леночку – коллегу Саши. Мы пошли дальше восхвалять богов виноделия, ибо к моменту нашего выхода из заведения было уже около одиннадцати вечера. У нас появился откуда-то косяк марихуаны. Уточню: косяк марихуаны в центре города. Группа несерьёзных молодых людей раскурила всю эту квинтэссенцию табака и запрещённых веществ быстрее чем за полминуты. Нормально. Затем мы таки вспомнили, где на Невском проспекте находится Московский вокзал. Когда мы зашли в магазин за очередной дозой выпивки, я сделал много неудачных «selfie». Мы купили огромную бутылку шампанского и вискаря. «Шампунь» был очень неплохой. Да и вообще, отдаю приз зрительских симпатий сухому сладкому, пусть от него и становится хуёво уже спозаранку. И не важно, пил ли ты с ним что-то или не пил – эффект всегда одинаков.

К вокзалу. Компания из десяти человек широко растянулась вдоль всей улицы. Мы зачем-то начали пинать трубы и тем самым портить урбанистическую фауну центра города. Пьяный дебош. В какой-то момент нас кто-то окликнул. В этот момент Лёша отчаянно пнул мусорный бак. Содержимое всего бака оказалось на асфальте. Нас окликнули каких-то два былинных витязя, к которым мы шли навстречу. Ребята были крепкие. Тут я понял, что не всё пройдёт гладко. Собралась вся команда. Многие даже понятия не имели, в чем их обвиняют, так как всё происходило в арьергарде нашей растянутой, пьяной команды. Начавшийся строгий дискурс на тему культуры обещал быть жарким. Никто даже не думал отходить от проезжей части. А зачем?

Откуда ни возьмись, появились какие-то сомнительные чурки. Что им здесь было нужно? Какого чёрта? Блядь, да сначала один только прибежал. Самый смелый взял меня за ворот моей любимой чёрной кожанки, за что позднее получил строгий холодный взгляд и небольшую рецензию ненормативной лексикой. Это называлось любезно попросить так больше не делать. Храбрец был на голову ниже меня, и всё явно шло не в его пользу. Подбежало ещё трое таких же «случайных» прохожих. Внезапно. Нас, как в те самые добрые времена моих юношеских мордобоев – численное меньшинство, и мы все, мягко говоря, подвыпившие. Хотя, тот же самый Гриша уже трое суток сидел на веществах, и непонятно как он до сих пор вообще двигался и разговаривал. Не говоря уже об остальных моих приятелях, кто заливал в себя эти полтора литра виски в форме аперитива перед обеденными побоями.

В ходе всей перепалки мы пытались что-то друг другу доказать, но безуспешно. Я понял, что никто не любит перевернутые помойки и, сделав угрюмое лицо, поставил бак вертикально, как он и стоял. Какой-то хуй, стоящий сбоку от меня, прошептал мне: «Засунь всё её содержимое назад». Я как-то не понял этого предложения и попросил удалиться от меня к хуям собачьим подальше, пока его переносица не перенеслась в район коробки с серым веществом. И вот тут-то я подумал про свои вещи. Через какие-то мгновения я замечаю одну из своих котомок с вещами в двух метрах от себя на асфальте. Видимо, кто-то из моих друзей освободил руки на всякий случай к моменту разборов. Я подумал её забрать. Пытаюсь сделать движение вперёд, но мне преграждает путь этот «дружелюбный» паренёк со своими предложениями и изъявляет желание постоять на месте. «Сударь, не могли бы вы не отходить от поребрика в ближайшее время?» – это звучало бы именно так, будь мы на очередном балу эпохи царя Александра Первого, ведь я такой любитель этой аристократичности, светской жизни и всех этих фавориток у себя в ложе. Увы, но фраза: «Стой, сука, на месте!» – в повелительном наклонении была куда более реальной и своевременной. Я снова не понял его заявлений и сказал, что просто хочу взять свою сумку и вернусь в тоже самое положение без какого-либо базара по понятиям. Вы понимаете? Забыв обо всём, я делаю два шага вперёд. Раскрыв рот, я потянулся за сумкой. В эти секунды неловкости мне прилетает что-то в челюсть. Затяжной блок рекламной паузы. Дальше меня ожидала боль. Я выпал из ситуации где-то на минуту, может, даже на две. Это был абсолютный нокаут. Я не понимал ни что происходит, ни где я, ни как мне на это ответить. У меня в глазах мерцали искры, а уши были переполнены звуком отключившегося кабельного телевидения той самой глубокой ночью после суток просмотра очередного дурацкого сериала. Очевидно, что удар прилетел от моего нового друга. Не уверен, что это всё было пьяным совпадением.

Придя в себя, я понял, что мы всё там же, где и были, а именно на проезжей части у этого ебучего вокзала. Злоумышленника не было. Предположу, что он влепил мне в лицо левым крюком и просто убежал. Отряд не заметил потери бойца, так как был не особо трезв. Никто не успел предпринять ничего. Ни-че-го. Нормально. Держась за правую половину лица, я вопросительно спрашиваю у второго таджика, какого чёрта его друг влепил мне так неожиданно в челюсть и исчез. Всё, что я услышал в ответ, было весьма предсказуемо: «Я не его друг, у меня нет друзей.» – говорил он. Хм, и это всё за пятнадцать минут до поезда. Блядь. Все ребята, вроде как, очнулись, и предложили мне пойти дальше. Конечно же, можно пойти искать и отпиздить этих свиней за такую подлость, но в голове была совсем другая программа действий. Крупные ребята, которые начали весь сыр-бор, тоже поняли, что ничего гуманного тут нет (и не было), и предложили разойтись. Рыжий сказал, мол, не надо связываться с чурками, и наше счастье, что никто не достал ножей. Забавно, но, по словам очевидцев, ножи были. Перед тем, как рыжий начал спрашивать, в чем, вообще, дело, ему сразу же показали здоровенный нож на поясе. А вот Гриша всё шутил, мы с Серёжей обильно плевались кровью…

Пока мы искали поезд, я заметил, что Серёже тоже влетело по лицу. Серёжа получил, как рядом стоящий зритель. Он вообще часто оказывался крайним в наших историях. Как-то раз Серёжа вышел со вписки на Адмиралтейской в магазин за «Дошираком» в три часа ночи по московскому времени. Серёжа зачем-то решил прокричать: «Россия без Путина!» Далее Серёже переебал в челюсть какой-то чечен. Или вот ещё было. Сидят они с ребятами на даче. К ним подбегает пять здоровых мужиков и начинает без разговоров пиздить. Просто пиздить. Благо пострадавшие были в алкогольном опьянении и не стали даже думать о контексте данного казуса. Всё кончилось тем, что недружелюбной компашке кто-то крикнул из темноты: «Это не они!» После этого злыдни побежали дальше, а Сережа с друзьями так и остался на земле думать о своём поведении летней ночью на хуторе близ бандитского Петербурга. В этот раз он тоже не понял, когда ему успели отколоть часть зуба, да и, собственно, по какой причине. Ебаные чурки. Я продолжал плеваться кровью, а вокзальные часы продолжали ритмично тикать.

Мы нашли поезд. Я показал проводнику электронный «screenshot» билета. Он хмуро посмотрел на меня и сказал, что я купил билет на одиннадцатое августа вместо ночи одиннадцатого сентября. ОДИННАДЦАТОЕ, БЛЯДЬ, АВГУСТА! Времени до отправления оставалось ровно пять минут. Я прошу товарищей в срочном порядке найти выход в интернет. Всё прошло успешно. Я проверил снова все данные. Мы понимаем, что просто вышел плохой «screenshot», а мы перепутали вагон. Ну и мудак же ты, блядь, проводник! А я уже думал, что нужно будет срочно искать вариант бегства из этого Питера. Челюсть болела. Я пытался ещё что-то кричать и был весел. Мы нашли вагон за минуту до отправления. Серёжа, держа в одной руке кровавую салфетку, передал мне замок от велосипеда, которым я планировал пристёгивать свои вещи во время путешествия. Тем временем буйный Лёша загремел в обезьянник на вокзале за неправильное общение со слугами правопорядка. Так ему, сука, и надо!

Мы просто доконали проводника в нужном нам вагоне за эту оставшуюся минуту. Он сказал, что высадит меня, если я буду также вести себя и продолжать горланить. Я сел в поезд. Поезд медленно тронулся, под пьяные крики моих друзей. Что может быть лучше формальных поминок?

Начались попытки успокоиться. Спустя тридцать минут мне стало больно говорить. Челюсть начала опухать, и вот это было уже интересно. После исчезновения городского пейзажа я всё ещё стоял в тамбуре в попытках уменьшить боль в лице. Со мной случайно познакомился какой-то студент медицинского университета. Он сказал, что лицо у тебя, друг, завтра опухнет, возможно, надо будет вправить челюсть. Ох, отлично! Я был пьян. Лёшу продержали час или два в привокзальном обезьяннике дорожной полиции, но в итоге выпустили. «Отделался, мудак», – подумал я. Я лёг на свою боковушку в начале вагона и попытался заснуть. Боль не кончалась. С мыслью об оставшихся на перроне товарищах, я взял холодное полотенце, приложил его к больному месту и даже на некоторое время уснул. Завтра меня ждала злая и жадная до людских душ Москва. В Москве будет поезд в сторону неизвестных до этого мне уральских гор. Ранен, но почему-то до сих пор не убит. Я еду во Владивосток.