Читать книгу Действующие лица - Дон Нигро - Страница 5

(Кто-то играет на пианино мелодию «Расскажи мне свой сон/You Tell Me Your Dream». Свет падает на ДОРОТИ, она в библиотеке).

ДОРОТИ. Мне снится, что в соседней комнате играют на пианино. Я открываю дверь и вижу, что да, музыка звучит, клавиши поднимаются и опускаются, словно призрак играет мелодию из старого водевиля. Тут до меня доходит, что действительно слышу музыку. Произошло что-то удивительное, и ко мне после стольких лет вернулся слух. Я счастлива, я хочу рассказать об этом, поэтому бегаю по дому, открываю двери, и вижу, что в каждой комнате пианино, клавиши движутся сами по себе, и каждое пианино играет свою мелодию из репертуара старого мюзик-холла. (Пока она говорит, мы слышим, как первому пианино добавляются все новые, но играют они негромко, так что кричать ей не приходится. Звучат такие мелодии, как «Нежная Рози О’Грейди/Sweet Rosie O’Gradie», «Дождись восхода, Нелли/Wait Till the Sun Shine», «Моя подружка Салли/My Gal Sal», «Птица в золоченой клетке/A Bird in a Gilded Cage»). Наконец я открываю последнюю дверь, а за ней комната, в которой много людей. Лиззи и Молли, Льюис, Клетис и Сара, Рис и Джонни, Дейви и Анна, еще папа и Джесси, и все стоят вокруг, как мне поначалу показалось еще одного пианино. Я такая взволнованная, начинаю что-то им говорить, только в какой-то момент осознаю, что несу околесицу. Никто не понимает, что я говорю. Они все смотрят на меня с печалью и осуждением, и тут я вижу, что стоят они не у пианино, а у гроба мамы, и мама смотрит на меня из гроба и начинает говорить на каком-то иностранном языке, которого я не знаю. Я взглядом прошу помощи у остальных, но они все начинают говорить на иностранных языках, и никто никого не понимает.

(Звучат накладывающиеся друг на дружку мелодии, какая-то тарабарщина, пока все не обрывает пронзительный голос ЛИЗЗИ, доносящийся из темноты).

ЛИЗЗИ. Дороти! (Тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Свет падает на вошедшую в библиотеку ЛИЗЗИ). Вот где ты прячешься, среди книг папы. Иди на кухню и помоги приготовить ланч.

ДОРОТИ (машет руками, раздраженно). Уг-г-г-г-г-г!

(ДОРОТИ оглохла в пять или шесть лет. Она хорошо читает по губам, но членораздельно говорить не может, только издает горловые звуки. Она училась в школе для глухих в Колумбусе, давным-давно, но язык глухонемых вокруг нее никто не освоил, так что она разработала свою систему звуков и жестов, которая помогает ей в общении с близкими).

ЛИЗЗИ. Мне без разницы. Сара занята с мамой, а Молли подпускать к кухне я боюсь. От тебя пользы тоже немного, но больше просить мне некого.

ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!

ЛИЗЗИ. Мама в том же состоянии. Я предполагаю, что в том же. В ее комнату вход закрыт всем, кроме Сары. Думаю, с головой у нее совсем плохо. Господи, не хочу я быть такой старой. Попрошу кого-нибудь взять ружье и пристрелить меня.

ДОРОТИ (показывая на себя). Уг-г-г-г-г-г!

ЛИЗЗИ. Ты вызываешься добровольцем? Буду иметь это в виду. Пошли. Мне нужно, чтобы ты почистила картошку. И не спорь со мной.

ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!

ЛИЗЗИ. Я серьезно. Давай сегодня жить дружно, Дороти. День обещает быть слишком тяжелым.

ДЖОН (входит из темноты со стаканом в руке. Он – актер, и по-прежнему красив). Ох-х-х. Занято. Извините. Хотел спрятаться за письменным столом. Вижу, Дороти меня опередила.

ЛИЗЗИ. Не слишком ли рано ты начинаешь пить?

ДЖОН. Я проснулся. Значит, уже пора. Я шучу, Лиззи. Это чай со льдом.

ЛИЗЗИ. Свежо предание…

ДЖОН. Хочешь понюхать?

ЛИЗЗИ. Нет, Джон Роуз, не хочу я нюхать твое питье. Я пытаюсь утащить Дороти на кухню, чтобы она помогла мне приготовить ланч. Впервые за много лет в доме полно людей, а я по-прежнему не могу найти хоть одного, кто занялся бы делом.

ДЖОН. Я тебе помогу.

ЛИЗЗИ. Нет, благодарю.

ДЖОН. Я могу резать салат.

ЛИЗЗИ. Просто держись подальше от кухни.

ДЖОН. А что я, по-твоему, намерен сделать? Подсыпать мышьяк в картофельное пюре?

ЛИЗЗИ. Ты сам это сказал – не я.

ДЖОН. Лиззи, давай зароем топор войны, хорошо?

ЛИЗЗИ. Я бы с радостью, но не знаю, получится ли. Дороти, иди на кухню.

ДОРОТИ (указывает на ДЖОНА). Уг-г-г-г-г-г!

ЛИЗЗИ. Да о чем ты хочешь с ним поговорить? Что ты можешь ему сказать?

ДОРОТИ (упрямо, уперев руки в боки). Уг-г-г-г-г-г-г-г-г!

ЛИЗЗИ. Ну и черт с вами. Я все сделаю сама. Так всегда и бывает, когда дело касается работы. Не понимаю, зачем я к кому-то обращаюсь. Никто меня не слушает. Я словно пустое место. Не понимаю. Просто не понимаю. (Уходит, продолжая что-то бормотать).

ДОРОТИ (крутит пальцем у виска, показывая, что ЛИЗЗИ чокнутая). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Она расстроена из-за мамы. Но это еще не все. Она злится на меня из-за Джесси. Винит меня в смерти Джесси.

ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Я знаю. Мне ее тоже недостает. (ДОРОТИ прижимается головой к груди ДЖОНА, и тот ее обнимает). Как ты поживаешь, детка? (ДОРОТИ не реагирует. ДЖОН осторожно поднимает ее голову, чтобы она видела, как шевелятся его губы). Как ты поживаешь? Все хорошо?

ДОРОТИ (имитирует пальцами людей, бегающих туда-сюда, как пауки). Уг-г-г-г-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Я знаю. Здесь все более чем странно.

ДОРОТИ (крутит пальцами у висков, одна руку движется по часовой стрелке, другая – против). Уг-г-г-г-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Да, сейчас все немного не в себе. (Садится на край стола). Ты думала о том, что хочешь делать… Где будешь жить, если мама умрет?

ДОРОТИ (указывает на пол). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Только ты и Сара?

ДОРОТИ (указывает на ДЖОНА). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Мне приятно твое приглашение, даже очень, но у меня на плечах целая труппа.

ДОРОТИ (указывает, что они тоже могут приехать). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Это очень великодушно с твоей стороны, Дороти, но дело в том, что некоторых я бы постеснялся приглашать в дом.

ДОРОТИ (показывает, что места предостаточно). Уг-г-г-г-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Да, места предостаточно. Это единственное, что у нас есть. Вот что я тебе скажу, Дороти. Я всегда думал, что ненавижу этот дом. Полагаю, так оно и есть. Но мне он снится. Тебе снится этот дом?

ДОРОТИ (энергично кивает). Уг-г-г-г-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Вот и мне снится. (Пауза). Ты не винишь меня за Джесси, так?

ДОРОТИ (смотрит на него, целует в щеку, касается своей груди). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН. Да. Она любила меня. Джесси любила меня. Ты тоже. (Целует руку ДОРОТИ. Входит МОЛЛИ).

МОЛЛИ. Дейви здесь?

ДЖОН. Не видел его.

МОЛЛИ. А Риса ты видел?

ДЖОН. Какое-то время – нет.

МОЛЛИ. И куда все подевались?

ДЖОН. Не знаю. Мама зовет нас к себе?

МОЛЛИ. Пока – нет. Мы подумали, что она, возможно, захочет поговорить с Дейви.

ДЖОН. Сходи к пруду. Может, он там.

МОЛЛИ. Туда пошла Анна. Похоже, она здесь единственный здравомыслящий человек. Я просто не понимаю, как Рис мог зачать такого ребенка. Мы уверены, что это его дочь[3]? Неважно. Не хочу знать. В этой компании все возможно. Дороти, почему ты не помогаешь Лиззи на кухне?

ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!

МОЛЛИ. Давай без этого. Быстро иди туда. У меня хватает проблем и без твоих закидонов.

ДОРОТИ. Уг-г-г-г-г-г!

МОЛЛИ. И тебе того же.

ДЖОН. Пошли, Дороти. Поможем Лиззи с ланчем. И ты составь нам компанию, Молли. Может, если мы все вместе ввалимся на кухню, Лиззи окончательно и бесповоротно рехнется. Я могу научить ее готовить спагетти.

МОЛЛИ. Не говори мне про спагетти. Не хочу в доме ничего итальянского.

ДЖОН (обращаясь к Дороти). Что она имеет против спагетти?

ДОРОТИ (крутит пальцем у виска). Уг-г-г-г-г-г!

АННА (входит, симпатичная, умная молодая женщина). Около пруда никого.

ДЖОН. Может, они попрыгали в воду? Это еще одна давняя семейная традиция.

МОЛЛИ. Я сейчас оттащу Дороти на кухню. А вы с Анной продолжайте поиски Риса и Дейви. Если кого-то найдете, приведите в гостиную и привяжите к пианино. Пошли, Дороти.

(МОЛЛИ хватает ДОРОТИ за руку и тащит).

ДОРОТИ (протестуя, упираясь). Уг-г-г-г-г-г!

МОЛЛИ. Ничего не хочу слышать!

(Утаскивает ДОРОТИ, которая умоляюще смотрит на ДЖОНА и АННУ).

ДОРОТИ (уже в дверях). Уг-г-г-г-г-г!

ДЖОН (машет им рукой). Не обращай на них внимания. Они цапаются с тысяча девятьсот восьмого года.

АННА. Ты еще не виделся с матерью?

ДЖОН. Нет. Она изображает великую императрицу и не дарует нам аудиенции. Нас вызвали к смертному одру Ее величества, но нам не дозволят войти в ее покои, пока мы должным образом не помучаемся ожиданием.

АННА. Ты говорил с моим отцом?

ДЖОН. Нет. Не хотел мешать ему пить.

АННА. Ты обязательно должен с ним поговорить. Для него это очень тяжелое время. Он любил эту женщину почти шестьдесят дет, а теперь она умирает.

ДЖОН. Странно, не правда ли? Он так любил мою мать, но практически не бывал здесь.

АННА. А ты хотел бы, чтобы он здесь жил?

ДЖОН. Она хотела.

АННА. Поэтому ты так ненавидишь его?

ДЖОН. Ты полагаешь, эта причина недостаточно веская?

АННА. Если бы он жил здесь, ты ненавидел бы его за это.

ДЖОН. Как часто он бывал рядом, Анна, когда требовался тебе?

АННА. Я с этим примирилась. Когда моя мать умерла, меня собирались у него забрать. И он нашел единственный способ не допустить этого – определил меня в частную школу-интернат. Чтобы оплачивать мое пребывание там, работать ему приходилось без перерыва, а это означало, что он постоянно куда-то уезжал или улетал. Но он писал мне каждую неделю.

ДЖОН. Он – писатель. Чернила дешевы.

АННА. Он приезжал ко мне, когда мог. Иногда делал крюк в сотни миль, чтобы повидаться со мной, а я его избегала, говорила, что у меня свидание или что-то такое. Я долгое время злилась на него, но сумела поставить себя на его место и теперь действительно думаю, что ничего лучшего, учитывая обстоятельства, он сделать не мог. Почему ты так сильно ненавидишь его?

ДЖОН. Потому что он обрюхатил мою мать и сбежал.

АННА. Она тоже как-то с этим связана, ведь так? Почему у тебя нет ненависти к ней?