Читать книгу Макиавелли - Дон Нигро - Страница 4

(Поют птицы. Роща деревьев около загородной виллы Макиавелли в Сан-Кашано, в десяти милях от Флоренции. Макиавелли, высокий, чернявый, сухопарый, его слуга Сиро ниже ростом и полноватый, оба смотрят на деревья, которые растут где-то за залом. В кронах шумит ветер).

МАКИАВЕЛЛИ. Я хочу срубить эти деревья.

СИРО. Какие, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Ту рощу. Сруби их.

СИРО. Все?

МАКИАВЕЛЛИ. Да, все.

СИРО. Вы хотите, чтобы я срубил все эти деревья?

МАКИАВЕЛЛИ. Разве я сказал что-то другое?

СИРО. Там очень много деревьев, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Значит, будет много дров. Часть сожжем зимой. А остальное продадим.

СИРО. Да, господин, конечно, как скажете, только…

МАКИАВЕЛЛИ. Что? Что, только? Ты не способен срубить несколько деревьев?

СИРО. Способен, господин, просто…

МАКИАВЕЛЛИ. Что? Что теперь?

СИРО. И как мне рубить эти деревья?

МАКИАВЕЛЛИ. Топором, ты знаешь, что такое топор, правда?

СИРО. Я знаю, но у меня его нет.

МАКИАВЕЛЛИ. Так возьми в хлеву.

СИРО. В хлеву?

МАКИАВЕЛЛИ. Да. Топор в хлеву. Дорогу ты найдешь, правда?

СИРО. Да. Я бывал в хлеву. Мне не нравится туда заходить, но я там бывал. Я хочу сказать, животные. И от них запах.

МАКИАВЕЛЛИ. Разумеется, запах. Это хлев. Да ты и сам пахнешь не так, чтобы очень.

СИРО. Извините, господин. С той поры, как мы переехали в деревню, я сбит с толку. Самому себе напоминаю вытащенную из воды рыбу.

МАКИАВЕЛЛИ. Не ты один.

СИРО. Не можем мы вернуться во Флоренцию, господин? Так куда как приятнее.

МАКИАВЕЛЛИ. Не можем. Пока. Когда я в последний раз появился во Флоренции, меня бросили в темницу и едва не убили. Мы не можем вернуться, пока меня не позовут.

СИРО. Но вы самый умный во Флоренции. Все так говорят. Даже люди, которые хотели вас убить.

МАКИАВЕЛЛИ. Если я такой умный, то должен найти способ вернуть нас в город, но пока нам надо есть, нам нужно тепло, поэтому я хочу, чтобы ты пошел в хлев, взял топор и срубил эти деревья.

СИРО. В одиночку, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Если в одиночку не справишься, захвати с собой пару крестьян, чтобы помогли тебе. А что тут такого? Физический труд только пойдет тебе на пользу.

СИРО. Дело не в том, что я не хочу срубить для вас эти деревья, господин. Но эта роща…

МАКИАВЕЛЛИ. Да? И что в ней особенного?

СИРО. Я уверен, что кто-то говорил в харчевне, как-то вечером, что давным-давно тут рос священный лес, и эта конкретная роща – все, что от него осталось.

МАКИАВЕЛЛИ. Священный лес?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. И какое божество его охраняет?

СИРО. Не знаю, господин. Но очень древнее. Мясник говорит, что на эти деревья наложено заклятье. Не то, чтобы на сами деревья, но на любого, кто их срубит.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты добрый христианин, Сиро?

СИРО. Разумеется, господин. То есть, в рамках разумного.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты не язычник, не еретик, так?

СИРО. Нет, господин. Боже упаси, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. То есть, ты не поклоняешься дьяволу или другой нечисти?

СИРО. Нет, господин. Никогда в жизни, никогда не поклонялся дьяволу. Клянусь ягодицами моей сестры. И, как я понимаю, вы видели ягодицы моей сестры. Впрочем, вы видели чуть ли не все ягодицы. Я про женщин.

МАКИАВЕЛЛИ. Я говорю не про ягодицы твоей сестры. Если ты добрый христианин, тогда не должны тебя волновать все эти байки о заклятье.

СИРО. Я-то в них не верю, господин. Но знаете, в мире есть много такого, чего мы полностью не понимаем, и я не хочу оскорблять чувства местных крестьян. Или деревья.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты не хочешь оскорблять эти деревья?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Что ж, допустим. Но знаешь, что-то мне очень хочется выпороть тебя? Как, по-твоему, желание избежать порки – достаточно веский повод забыть про чувства деревьев?

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Тогда пойди и найди тех, кто поможет тебе срубить эти деревья, все до последнего. Ты меня понял?

СИРО (поворачивается, чтобы уйти). Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Но сначала накорми кур.

СИРО (останавливается, поворачивается к Макивавелли). Прямо сейчас, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Да, прямо сейчас. Что с тобой? Не можешь даже накормить кур?

СИРО. По правде говоря, господин, кур я немного боюсь.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты боишься кур?

СИРО. В мою защиту могу только сказать, что они – очень агрессивные куры. Я думаю, они пытаются меня убить.

МАКИАВЕЛЛИ. Куры пытаются тебя убить?

СИРО. Нисколько в этом не сомневаюсь, господин. Как только я вхожу в курятник, они сразу бегут ко мне.

МАКИАВЕЛЛИ. Разумеется, они бегут к тебе, идиот. Они голодные.

СИРО. Об этом и речь, господин. Я боюсь, что они меня съедят.

МАКИАВЕЛЛИ. Куры тебя съедят только в том случае, если я тебе задушу и перемолю в куриную еду. Я так и сделаю, если ты сейчас же не накормишь кур, а потом не найдешь людей, которые помогут тебе срубить те деревья.

СИРО. Просто жалко рубить такие красивые деревья. Учитывая, что мы скоро вернемся во Флоренцию.

МАКИАВЕЛЛИ. Едва ли мы сумеем вернуться туда до зимы. И будь уверен, здесь мне нравится не больше твоего.

СИРО. Но зимой здесь холодно, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. И будет еще холоднее, если не удастся затопить камин. Так что бери топор и сруби эти чертовы деревья, пока твой толстый зад не удостоился нескольких крепких пинков. В чем вообще проблема?

СИРО. Вы действительно злы на эти деревья, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Не зол я на эти деревья. Я злюсь на тебя, ленивого, глупого и совершенно бесполезного. Злюсь, что придется еще одну зиму провести в этой забытой Богом дыре. Злюсь, что меня, верно прослужившего городу столько лет, бросили в тюрьму, как обыкновенного преступника, растянули на дыбе, словно кусок теплого сыра, а потом отправили жить среди свиней, кур и людей, которые верят в волшебные рощи и наложенные на них заклятия. Я злюсь, потому что мне не осталось ничего другого, кроме как кормить этих чертовых кур. Я злюсь, потому что у меня была власть, и я ее потерял. И теперь в моей власти только одно – срубить эти чертовы деревья. Так и будет. Ты понял?

СИРО. Да, господин. Я понял, господин. И возможно, мы сможем избежать наложенного заклятья, если я извинюсь перед деревьями, прежде чем начну их рубить.

МАКИАВЕЛЛИ. Извинишься перед деревьями? Ты хочешь извиниться перед деревьями?

СИРО. Мясник сказал, что таков здешний обычай. На случай, если у каждого дерева есть душа.

МАКИАВЕЛЛИ. И ты думаешь, что деревья поймут тебя, когда ты будешь перед ними извиняться?

СИРО. В той же степени, в какой я понимаю деревья, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Хорошо. Здравого смысла в этом ничуть не меньше, чем во всем остальном, что сейчас происходит со мной. Иди. Приступай.

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Но сначала накорми кур.

СИРО. Да, господин.

МАКИАВЕЛЛИ. Постой.

СИРО. Да, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Что с моими рубашками?

СИРО. Вашими рубашками?

МАКИАВЕЛЛИ. Ты забрал мои рубашки у прачки?

СИРО. Нет, господин. Они все еще у нее.

МАКИАВЕЛЛИ. Прошла не одна неделя. У меня осталась одна чистая рубашка. Что она с ними делает? Ест?

СИРО. Не знаю, господин. Но мы не хотим сердить ее. Мясник говорит, что она – ведьма.

МАКИАВЕЛЛИ. Ведьма? Ты отдал все мои рубашки ведьме?

СИРО. Другой прачки я здесь не нашел, господин. На этой неделе заходил к ней трижды. Всякий раз она говорит – приходи завтра. И, честно говоря, господин, не нравится мне, как она на меня смотрит. Пугает сильнее кур.

МАКИАВЕЛЛИ. Ты боишься старухи. Ты боишься хлева. Ты боишься всего и вся, кроме меня.

СИРО. Нет, я боюсь и вас, господин. Если хотите, я сейчас же пойду к ней и…

МАКИАВЕЛЛИ. За рубашками я схожу сам. Ты кормишь кур и берешь топор. Ясно?

СИРО. Отлично, господин. Но будьте осторожны.

МАКИАВЕЛЛИ. Сиро, если ты сможешь управиться с курами-людоедами, то я как-нибудь разберусь со старухой-прачкой.

СИРО. Хорошо, господин. Но не смотрите ей в глаза. И не спускайтесь в ее подвал. Мясник говорит, что в ее подвале живет дьявол. (Сиро поворачивается, чтобы уйти).

МАКИАВЕЛЛИ. Сиро?

СИРО. Да, господин?

МАКИАВЕЛЛИ. Хлев там.

СИРО. Да, господин. Извините, господин. Без уличных указателей так трудно найти дорогу. (Уходит).

МАКИАВЕЛЛИ. Бояться кур. Извиняться перед деревьями. Не удивительно, что в Италии все наперекосяк. Суеверия и глупость. А теперь еще ведьма украла мои рубашки. Иногда мне хочется вернуться в пыточную камеру. (Поворачивается, чтобы уйти. Останавливается и смотрит на деревья). Вы такие красивые. Я знаю, каково это, когда тебя валят и рубят на куски. (Какие-то секунды стоит, погруженный в свои мысли, качает головой и уходит. Свет гаснет и ветер в кронах затихает под пение птиц).