Читать книгу Арминута - Донателла Ди Пьетрантонио - Страница 4

Из кухни все реже доносились слова и звучали они все глуше; ложки перестали стучать. Когда я услышала шум сдвигаемых стульев, у меня от страха в горле пересохло. Дядя подошел ко мне, чтобы попрощаться, и мимоходом коснулся моей щеки.

– Оставляю тебя на их попечение, – произнес он.

– Я забыла книгу в машине, сейчас спущусь за ней, – сказала я и побежала следом за ним по лестнице.

Сделав вид, будто собираюсь поискать книгу в бардачке, я влезла в машину. Закрыла за собой дверцу и нажала кнопку блокировки. Дядя уже сидел за рулем.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Возвращаюсь вместе с тобой. Я не буду тебе мешать, правда не буду. Мама болеет, ей нужна моя помощь. Здесь я не останусь, я никого тут не знаю.

– Опять ты за свое! Будь благоразумной. Тебя ждут настоящие родители, они будут тебя любить. Тебе не придется скучать, ведь в доме столько детей, – говорил он, обдавая меня ароматом только что выпитого кофе и запахом своего дыхания.

– Я хочу жить у себя дома, с вами. Если я что-то сделала не так, только скажите, и я больше не буду. Не оставляй меня здесь.

– Извини, но мы больше не можем держать тебя у нас, мы же все тебе объяснили. Пожалуйста, перестань капризничать и выходи из машины, – отрезал он, отвернувшись от меня и глядя в пустоту. Мускулы у него на лице, покрытом трехдневной щетиной, ходили ходуном: так случалось всякий раз, когда он злился, и злость была на грани ярости.

Я не послушалась и продолжала упираться. Тогда он стукнул кулаком по рулю, вышел из машины и попытался вытащить меня наружу из узкого пространства перед сиденьем, куда я забилась, дрожа всем телом. Он открыл дверцу ключом, обхватил мою руку и дернул. Шов на платье, которое он мне купил, распоролся. Этот человек с мертвой хваткой был мне незнаком, он нисколько не походил на моего немногословного отца, с которым я жила под одной крышей вплоть до сегодняшнего утра.

На асфальте остались следы колес его сорвавшейся с места машины – и я. В воздухе над площадью повис запах горелой резины. Когда я подняла голову, то заметила, что из окна третьего этажа на меня смотрит кто-то из родственников, навязанных мне силой.

* * *

Спустя полчаса он вернулся, я услышала стук двери, потом его голос на площадке. Я тут же его простила, радостно подхватила свои пожитки и помчалась к выходу, но услышала только гулкое эхо его шагов на лестнице, уже внизу. Сестра держала в руках большую банку мороженого – ванильного, моего любимого. Он вернулся не для того, чтобы забрать меня, а чтобы принести мне мороженое. Мы съели его все вместе в тот августовский полдень 1975 года.