Читать книгу Пять красных селедок. Девять погребальных ударов - Дороти Ли Сэйерс, Дороти Сэйерс - Страница 9

Оказав миссис Фаррен первую помощь, лорд Уимзи оставил ее удобно расположившейся на диване в гостиной, а сам отправился на поиски Дженни. Он обнаружил ее в лавке торговца рыбой и отослал домой, сообщив, что ее хозяйке нездоровится.

– М-да, – философски протянула Дженни. – Я совсем не удивлена. Ведь она так переживает из-за мистера Фаррена. Натворил дел, а потом вышел за дверь и вот уже два дня не появляется.

– Два дня?

– Ага. Уехал на велосипеде позапрошлой ночью, изрыгая проклятия. Только вот куда отправился и зачем, не сообщил.

– И вчера вечером к ужину не вернулся? – спросил Уимзи.

– Кто? Он? Конечно, нет. Ни днем, ни вечером его не видели. Пришел домой в понедельник, застал там Кэмпбелла и погнал его прочь. А потом орал так, что жену моего брата едва не хватил удар. После этого пулей выскочил за дверь и зашагал прочь, а миссис Фаррен за ним. Так рыдала, бедняжка. Не знаю, чего она так по нему убивается. По мне, так пусть бы убирался на все четыре стороны со своей ревностью и дурным характером.

Теперь Уимзи понял, почему Дженни столь спешно отослали из дома, хотя было бы глупо надеяться, что она станет держать язык за зубами, когда появился такой замечательный повод посплетничать. Рано или поздно история все равно стала бы достоянием общественности. Даже сейчас, когда они с Дженни шли по улице, Уимзи ловил на себе любопытные взгляды.

Он задал девушке еще несколько вопросов. Нет, жена брата не знает, из-за чего произошла ссора, но видела в окно спальни, как ругались супруги Фаррен. Мистер Кэмпбелл пришел около шести часов вечера, и почти следом за ним появился мистер Фаррен. Сразу после этого Кэмпбелл ушел. Жена брата Дженни не слышала, ругались ли мужчины, но мистер и миссис Фаррен беседовали в гостиной целый час, причем хозяин дома беспокойно расхаживал по комнате и размахивал руками, а миссис Фаррен плакала. Вскоре раздались громкие крики, и мистер Фаррен выскочил из дому, со злостью надвинув шляпу на глаза и схватив велосипед. Миссис Фаррен побежала следом, чтобы остановить его, но он грубо оттолкнул ее и был таков. С тех пор мистер Фаррен домой не возвращался. Жена брата Дженни знает это наверняка, потому что поглядывала на соседский дом в надежде выяснить, что же произойдет дальше.

Все это случилось в понедельник. Сегодня среда. А во вторник Кэмпбелла обнаружили в Миннохе с проломленным черепом.

Уимзи попрощался с Дженни, предупредив ее, чтобы не слишком-то болтала о проблемах своих работодателей, и направился в сторону полицейского участка, но потом передумал. Не надо поднимать шум, пока в деле нет ясности. Необходимо проверить и другие версии. Сейчас неплохо было бы прогуляться по Гейтхаусу. Его светлости хотелось задать еще один вопрос миссис Грин – женщине, убиравшейся в доме Кэмпбелла. К тому же в доме покойного могли обнаружиться какие-нибудь письма, документы или еще что-нибудь любопытное. В любом случае небольшая прогулка на автомобиле не помешает.

Проезжая с такими намерениями по ведущему в Гейтхаус мосту, лорд Питер внезапно заинтересовался высоким мужчиной, стоявшим возле входа в гостиницу «Энвос» и беседовавшим с констеблем. Этот человек в убогом плаще из непромокаемой ткани, старых брюках гольф, сомнительного качества ботинках и гетрах и с рюкзаком за плечами неистово замахал руками при виде автомобиля его светлости. Уимзи с безрассудной поспешностью нажал на тормоз, едва не задавив гостиничного кота, и замахал рукой в ответ.

– Привет, привет! – закричал он. – Каким ветром вас сюда занесло, старый негодяй?

– Всем без исключения не терпится это узнать, – произнес неряшливо одетый человек, протягивая лорду Питеру большую костлявую руку. – Похоже, мне ни на секунду нельзя отлучиться по личному делу, не подняв шума. Что здесь происходит?

Уимзи бросил взгляд на констебля, но тот с загадочным видом покачал головой.

– Получив приказ, провести расследование… – начал он.

– Но ведь вы не получали приказа напускать таинственности, не так ли? – возразил неряха. – Да что случилось-то? Меня подозревают в совершении какого-то преступления? Что же я натворил? Напился и учинил дебош? Или ехал на велосипеде без заднего фонаря? Или же гонял на огромной скорости, представляя опасность для окружающих?

– Минуточку, мистер Грэм, подождите. Сэр, дело касается вашего велосипеда, и мне хотелось бы знать…

– На сей раз я невиновен! – воскликнул мистер Грэм. – Позаимствовать не значит украсть.

– Вы и раньше заимствовали велосипеды? – поинтересовался Уимзи. – Дурная привычка. Велосипеды – настоящее проклятие этой страны. Центр тяжести расположен слишком высоко, а тормоза редко бывают в порядке.

– Знаю! – откликнулся Грэм. – Просто стыд. Каждый последующий позаимствованный мною велосипед хуже предыдущего. И мне часто приходится прямо говорить об этом. Позавчера я едва не свернул шею на велосипеде юного Энди.

– Господи, – вздохнул хозяин гостиницы, услышав обрывки разговора. – Значит, это вы, мистер Грэм, увели велосипед моего парня? Что ж, пользуйтесь на здоровье. Я на вас не сержусь, но парень сильно расстроился, когда его велосипед исчез в неизвестном направлении.

– Снова исчез? – вскинул брови мистер Грэм. – Но, клянусь, на сей раз я ни при чем. Можете передать Энди, что я не возьму его жалкую развалюху до тех пор, пока он не приведет ее в надлежащий вид. И да поможет Господь тому, кто ее забрал, потому что беднягу наверняка найдут мертвым в каком-нибудь придорожном кювете.

– Возможно, мистер Грэм, – произнес констебль. – И все же я был бы рад, если бы вы сообщили мне…

– Да что ж такое! – в сердцах воскликнул Джок Грэм. – Нет, я не расскажу вам, где был. С какой стати?

– Просто дела обстоят довольно скверно, приятель, – заметил Уимзи. – Находясь в своем загадочном уединении, вы, случайно, не слышали, что вчера днем Кэмпбелла нашли мертвым на берегу реки?

– Кэмпбелла? Господь всемогущий! Нет, я не слышал. Так, так, так… Надеюсь, Всевышний простит ему все прегрешения. Как это его угораздило? Хватил лишку и шагнул с пристани в Керкубри?

– Не совсем так. Судя по всему, мистер Кэмпбелл рисовал, а потом поскользнулся на камнях и разбил голову.

– Разбил голову? То есть не утонул. Верно?

– Не утонул.

– Ну и ну! Я всегда говорил: он рожден, чтобы быть повешенным. Но, очевидно, ему удалось избежать виселицы таким вот печальным способом. И все же я оказался прав, предположив, что Кэмпбелл не утонет. Вот бедняга. Бесславный конец. Думаю, нам надо зайти внутрь и пропустить по стаканчику. За упокой его души. Признаюсь, я недолюбливал Кэмпбелла, и все же мне отчасти жаль, что я больше никогда не смогу над ним подшутить. Присоединитесь к нам, офицер?

– Благодарю вас, сэр, но если бы вы были так любезны и…

– Предоставьте это мне, – негромко произнес Уимзи, подталкивая констебля локтем и направляясь следом за Грэмом к барной стойке.

– Как вы умудрились не услышать этой новости, Джок? – поинтересовался его светлость, когда им подали напитки. – И где прятались последние два дня?

– Час от часу не легче. Да вы не менее любопытны, чем наш приятель там, на улице. Я живу тихо и спокойно. Скандалов не устраиваю. Газет не читаю. Однако расскажите мне про Кэмпбелла. Когда с ним произошло несчастье?

– Тело обнаружили в два часа дня, – сообщил Уимзи. – Но есть свидетели, которые якобы видели его живым и стоявшим за мольбертом в начале двенадцатого.

– Это еще повезло, что Кэмпбелла так быстро нашли. Я частенько задумывался над тем, что, если с кем-то в холмах случится несчастье, пройдут недели, прежде чем беднягу обнаружат. Правда, Миннох не такое уж богом забытое место. Во всяком случае, в рыболовный сезон. Вряд ли…

– А откуда, позвольте спросить, сэр, вам известно, что несчастье произошло в Миннохе?

– Откуда мне известно? Я вам отвечу цитатой, которую подслушал у одной в высшей степени уважаемой и хорошо одетой дамы, беседовавшей с приятельницей на Теобальд-роуд: «Все не так просто, как кажется на первый взгляд». Это ваше беспокойство о моем местонахождении и рана на голове Кэмпбелла… Правильно ли я понимаю, констебль? Меня подозревают в том, что я огрел по голове хорошего человека, а потом сбросил в реку, точно чужеземный рыцарь из баллады?

– Не совсем так, сэр. И все же по долгу службы…

– Господи! – воскликнул хозяин гостиницы, до которого наконец дошел смысл разговора. – Уж не хотите ли вы сказать, что беднягу убили?

– Не исключено, – ответил констебль.

– Он вовсе не хотел этого сказать, – произнес Грэм. – Я прочитал это в его выразительном взгляде. Кто бы мог подумать, что в нашем тихом городке может случиться подобное?

– Кошмар, – кивнул хозяин гостиницы.

– Ну же, Джок, – встрял в беседу Уимзи, – избавьте нас от мучений и приподнимите завесу тайны. Откуда вы узнали, что несчастье произошло с Кэмпбеллом именно в Миннохе?

– Телепатия, – широко улыбнулся Грэм. – Я прочитал ваши мысли и явственно увидел картинку: речка с усыпанным острыми камнями дном, отвесный гранитный склон, мост, деревья и темная заводь под ними. И тогда я себе сказал: «Черт возьми! Да это же Миннох!»

– Вы умеете читать мысли?

– Подозрительный факт, верно? Но, если честно, не умею. Я знал, что Кэмпбелл отправится в Миннох на этюды, потому что он сам сообщил мне об этом.

– Неужели?

– Да. А почему нет? Иногда я беседовал с Кэмпбеллом вполне мирно, не бросаясь в него сапогами. В понедельник он сказал, что собирается изобразить мост. И даже сделал набросок, недовольно ворча себе под нос. Ну, вы помните его манеру…

Грэм достал из кармана кусок мела и принялся рисовать на барной стойке, сморщившись при этом так, что сразу стал похож на Кэмпбелла с его тяжелой челюстью, надутыми губами. Рука живописца, имитирующая манеру письма покойного, быстро и ловко делала наброски. Перед глазами присутствующих с волшебной быстротой, напоминавшей смену кинокадров, возникала картина: речка, деревья, мост и пушистые белые облака. Все это было так похоже на тот пейзаж, что Уимзи видел в Миннохе, что он на мгновение утратил дар речи.

– Вы могли бы заработать целое состояние на изготовлении копий, Джок!

– В этом-то и проблема. Моя манера письма универсальна. Могу писать в чьем угодно стиле, кроме собственного. Это не дает покоя критикам. «Мистер Грэм все еще нащупывает свой стиль». Что-то вроде того. Но это весьма занятно. А вот теперь глядите. Это Гоуэн.

Грэм стер нарисованное, а вместо него воспроизвел живую копию одного из характерных для Гоуэна пейзажей: мрачная приграничная цитадель, широкая полоса берега, и на переднем плане – лодка с мускулистыми рыбаками, склонившимися над сетью.

– А вот Фергюсон… Одинокое дерево, его отражение в воде, размытая голубая даль… Все в голубых тонах. И еще груда камней, чтобы выдержать композицию. А это Фаррен: вид на крыши Керкубри с непременным постом у заставы. Все это выглядит как Ноев ковчег, построенный из детских кубиков: киноварь, неаполитанский желтый, ультрамарин – изощренная наивность и никаких наклонных теней. Или Уотерс с его заявлением, что «ни один из этих шарлатанов не умеет рисовать по-настоящему», и изображением каменоломни с высоты птичьего полета, с тщательно прорисованными выступами, а также лошадь и повозка, бесчеловечно изображенные в перспективе. А все для того, чтобы доказать степень своего мастерства. Видит бог… – Грэм плеснул на стойку немного пива и вытер ее потрепанным рукавом. – …все они обладают даром, которого напрочь лишен я. Уникальностью стиля. И от этого мне еще печальнее. Они абсолютно искренни в отличие от меня. Вот в чем разница. Говорю вам, Уимзи, половина этих чертовых портретов, за которые мне платят люди, не более чем карикатуры. Только полные идиоты этого не понимают. А если бы понимали, то скорее умерли бы, чем подписали чек.

Уимзи рассмеялся. Если Грэм хотел выиграть время, то ему это удалось. А если он пытался отвести от себя подозрения, выставляя напоказ собственный дар подражания, то вряд ли можно было бы сделать это с еще большей беззаботностью и прямотой. Объяснение собственной осведомленности тоже звучит правдоподобно. Кэмпбелл вполне мог поведать о своих намерениях Грэму или кому-либо еще.

Констебль начал проявлять нетерпение.

– По долгу службы… – снова забормотал он.

Но Грэм перебил его:

– О! Да этот малый что тот бульдог: если уж вцепился во что-нибудь, то не отпустит.

– Да уж, – кивнул Уимзи. – Вроде святого Гангольфа[8]. Все кричали: «Боже правый! Какое упрямство!» Дело плохо, приятель. Он вознамерился получить ответы на свои вопросы и не отступится.

– Бедолага, – протянул Грэм. – Мало ли, чего вам хочется, как говаривали нянюшки в старые добрые времена, когда еще никто не слышал о Марии Монтессори[9]. Меня не было в Миннохе. А где я находился, не ваше дело.

– Ладно, сэр, – кивнул констебль.

Разрываясь между необходимостью допросить подозреваемого, следуя установленным правилам, собственным нежеланием верить в то, что мистер Грэм способен на дурной поступок, и стремлением с пользой для дела выполнить возложенную на него задачу, полицейский оказался в весьма затруднительном положении.

– Ступайте своей дорогой, приятель, – добродушно произнес Грэм. – Вы лишь понапрасну теряете время. Одного взгляда на меня достаточно, чтобы понять: я и мухи не обижу. А убийца заметает следы, пока мы тут с вами обмениваемся дружескими шутками за кружечкой пива.

– Насколько я понял, – упрямо гнул свою линию констебль, – вы категорически отказываетесь сообщить мне, где находились в понедельник вечером.

– Да сколько же можно! – вскричал Грэм. – Мы в этой стране действуем медленно, да верно. Я отказываюсь категорически, абсолютно, целиком и полностью. Сделайте себе пометку на случай, если забудете.

Констебль так и поступил, причем отнесся к совету весьма серьезно.

– Что ж, хорошо, – произнес он. – Мне придется доложить об этом начальству.

– И это правильно, – кивнул Грэм. – Я сам поговорю с вашим начальником.

Констебль с сомнением покачал головой и неохотно отошел от барной стойки.

– Господи, – вздохнул Грэм. – Мне даже стыдно над ним подтрунивать. Еще по одной, Уимзи?

Его светлость отказался, и тогда Джок Грэм резко вскочил со своего места, заявив, что ему непременно надо взглянуть, как обстоят дела у него в студии. Хозяин гостиницы «Энвос» проводил его взглядом.

– Интересно, что за этим кроется? – поинтересовался Уимзи.

– Да что угодно, – ответил хозяин. – Он истинный джентльмен, наш Грэм. И к тому же дамский угодник.

– Да, – согласился Уимзи. – Кстати, это напомнило мне о том, Джо, что я припас для вас новый лимерик[10].

– Правда? – Хозяин гостиницы осторожно закрывал дверь, отделявшую бар от зала.

Поделившись лимериком, Уимзи покинул гостиницу и сосредоточился на делах. Миссис Грин, поденщица для домашней работы, жила в своем доме неподалеку. Она как раз пекла пресные лепешки, когда в ее дверь постучался лорд Уимзи, но тотчас же отряхнула руки, уложила лепешки на противень и с готовностью дала согласие поговорить о внезапной смерти своего нанимателя.

Миссис Грин говорила на крайне трудном для понимания шотландском и ужасно волновалась, но, повторив свои вопросы по несколько раз, Уимзи наконец смог понять ответы на них.

– Мистер Кэмпбелл съел что-нибудь на завтрак, перед тем как уйти из дома в понедельник утром?

Миссис Грин сообщила, что он поел. Она поняла это по остаткам бекона и яиц на столе и чашке из-под чая. К тому же по сравнению с предыдущим вечером явно уменьшились запасы хлеба и масла. А еще Кэмпбелл отрезал несколько кусков ветчины.

– Это был обычный завтрак мистера Кэмпбелла?

Да, он каждый день исправно съедал свою порцию яичницы с беконом. Насколько могла судить миссис Грин, в то злополучное утро он съел два яйца и пару ломтиков бекона.

– Завтракал ли в то утро мистер Фергюсон?

Да, мистер Фергюсон позавтракал копченой рыбой и выпил чашку кофе. Миссис Грин лично принесла ему в субботу пару рыбин. Одну он съел в воскресенье, а второй позавтракал в понедельник. Женщина не заметила ничего необычного ни в одном из домов. Это она и сказала навестившему ее полицейскому.

Возвращаясь в Керкубри, Уимзи размышлял об услышанном. Заключение доктора делало эту пару яиц и такое же количество ломтей бекона весьма подозрительным обстоятельством. Кто-то завтракал в доме Кэмпбелла. Скорее всего Фергюсон. Но если он не заходил в дом соседа, то вполне мог видеть посетителя. Жаль, что Фергюсон уехал в Глазго.

Что же касается Грэма, то он вряд ли ездил на озеро Трул. Его молчание можно объяснить дюжиной различных причин. И наиболее вероятная из них – женщина. В интересах Грэма неплохо было бы узнать, нет ли у него подруги в здешних местах. А может, он просто обнаружил какую-нибудь никому не известную речушку, полную форели, и не хочет ни с кем делиться. Или вел себя так, чтобы досадить полицейскому. Несмотря на всю свою эксцентричность, Грэм никогда не терял головы и был начеку. Однако здесь, в сельской глубинке, где все друг друга знают, передвижения человека трудно сохранить в секрете. Кто-нибудь наверняка видел Грэма и подтвердит это, если, конечно, захочет говорить. Но это сомнительно, как и все остальное в данном деле, поскольку местные жители мастера хранить многозначительное молчание.

Уимзи заехал к сэру Максвеллу Джеймисону, чтобы доложить новости о яйцах и беконе, но тот встретил слова его светлости лишь сухим «угу». Сообщений от Дэлзиела пока не поступало, поэтому лорд Питер отправился домой, заглянув предварительно к Уотерсу, желая убедиться, что тот еще не вернулся.

Бантер встретил его с привычной вежливостью, однако сэру Питеру показалось, будто преданного слугу что-то гнетет. Выяснилось, что тот сделал весьма неприятное открытие. Шотландцы настолько утратили чувство такта и меры, что называют тарелку блюдом – очевидно для того, чтобы намеренно сбить с толку иностранцев и заставить их чувствовать себя слонами в посудной лавке.

Уимзи посочувствовал Бантеру и, чтобы отвлечь его от оскорбляющих достоинство мыслей, поведал о своей встрече с Джоком Грэмом.

– В самом деле, милорд? Меня уже уведомили о появлении мистера Грэма. Насколько я понял, ночь понедельника он провел в Критауне.

– Вот как? Но откуда вам это известно?

– После разговора с молодым человеком из посудной лавки, милорд, я ненадолго заглянул в «Герб Макклеллана». Не в сам бар, где всегда толпится народ, а в приватный зал, расположенный за стеной. Там-то я случайно и услышал, как какие-то люди говорили о мистере Грэме.

– Что за люди, Бантер?

– Неряшливо одетые, милорд. Я предположил, что они как-то связаны с торговлей рыбой.

– Больше они ничего не сказали?

– Нет, милорд. К сожалению, один из них заметил меня, и они сразу замолчали.

– Вы знаете, кто они такие?

– Я попытался выяснить это у хозяина заведения, но он лишь ответил, что это парни из порта.

– А вы ожидали чего-то другого? Вы кого-нибудь разглядели?

– Только того, кто посмотрел в мою сторону. Да и то пару секунд. Остальные стояли спиной к двери, когда я вошел, милорд. А мне не хотелось выказывать излишнего любопытства.

– Так… Критаун располагается по дороге в Ньютон-Стюарт, но до Минноха оттуда очень далеко. Незнакомцы не называли время, когда они видели мистера Грэма?

– Нет, милорд, но, судя по тому, что они упоминали о количестве выпитого им спиртного, я заключил, что это было незадолго до закрытия заведения.

– Ага! – воскликнул его светлость. – Это можно выяснить, если навести справки в пабах Критауна. Прекрасно, Бантер. Полагаю, мне необходимо немного проветриться и привести мысли в порядок за партией в гольф. А в половине восьмого я с удовольствием поужинаю бифштексом и жареным картофелем.

– Хорошо, милорд.

Уимзи сыграл обещанную партию в гольф с мэром, однако удовлетворения не получил, хотя и выиграл со счетом 5:3. Из этого проигрыша Уимзи сделал вывод, что у мэра не совсем спокойно на душе, однако вызвать его на разговор о Кэмпбелле не удалось. Мэр посчитал произошедшее несчастным случаем и предположил, что все выяснится не так скоро, как хотелось бы. После такого заявления он сменил тему и принялся рассуждать о соревнованиях по метанию колец в Гейтхаусе, недавней регате в Керкубри, скудных уловах лосося, зверствах браконьеров в устье реки и проблемах загрязнения прибрежных вод.

В половине десятого, покончив с бифштексом и ревеневым пирогом, Уимзи дремал над старым номером «Вестника Галловея» и был разбужен стуком каблуков по булыжной мостовой. Не успел он подняться со своего места и выглянуть в окно, как раздался стук в дверь и веселый женский голос поинтересовался:

– Можно нам войти?

Мисс Селби и мисс Кохран жили в соседних домах, частенько приходили друг к другу на чай и купались на песчаных пляжах реки Дун. Высокая, смуглая и немного угловатая мисс Селби обладала какой-то своеобразной бескомпромиссной красотой. Она писала маслом симпатичные, насыщенные и такие же, как она сама, угловатые, портреты. В волосах полненькой и смешливой мисс Кохран кое-где поблескивала седина. Она трудилась иллюстратором в журнале и предпочитала работать карандашом и акварелью. Дамы нравились Уимзи, поскольку были весьма неглупы. И его светлость нравился им по этой же самой причине. А еще их весьма забавлял его верный слуга Бантер. Бедняга испытывал почти физические страдания, когда видел, как они самостоятельно готовят себе обед или вешают на окна занавески. Бросая на дам укоризненные взгляды, он приходил им на помощь. Брал из их рук молоток и гвозди, произнося вежливое «позвольте мне, мисс», и любезно предлагал присмотреть за рагу или запеканками в их отсутствие. В качестве благодарности за помощь Бантера вознаграждали свежими овощами или цветами из собственного сада. И он принимал дары с неизменно вежливым «благодарю вас, мисс: его светлость будет очень признателен». Пока Уимзи приветствовал гостей, возникший в гостиной и воспользовавшийся паузой в разговоре Бантер поинтересовался, не хотят ли дамы отужинать после долгой дороги.

Гостьи ответили, что сыты, хотя дальнейшие расспросы показали, что после вечернего чая у них не было во рту ни крошки, если не считать нескольких сэндвичей, съеденных в поезде. Уимзи тотчас приказал подать омлет, бутылку кларета и остатки ревеневого пирога, а когда Бантер удалился, чтобы исполнить приказ, произнес:

– Ну что я могу сказать! Самое любопытное вы пропустили.

– То же самое нам заявили на станции, – кивнула мисс Кохран. – Так что же произошло? Неужели мистер Кэмпбелл действительно мертв?

– Истинная правда. Его обнаружили в реке…

– Но нам сказали, что он был убит, – вставила мисс Селби.

– Что ж, и это тоже правда.

– Господи! – воскликнула мисс Селби.

– А что говорит полиция насчет того, кто это сделал? – спросила мисс Кохран.

– О личности убийцы пока ничего не известно, – ответил Уимзи. – Однако есть предположение, что преступление было тщательно спланировано.

– Неужели? – изумилась мисс Кохран.

– На это указывают детали. К тому же у покойного ничего не украли. Ну и еще кое-какие обстоятельства.

– В общем, вы знаете гораздо больше, чем можете нам рассказать. Хорошо, что у нас есть алиби, правда, Маргарет? Мы находились в Глазго со вчерашнего утра. Ведь несчастье случилось во вторник?

– Похоже, что так, – кивнул Уимзи. – Но чтобы удостовериться, полиция проверяет местонахождение всех с вечера понедельника.

– Кого это всех?

– Ну, людей, которые были знакомы с Кэмпбеллом.

– Вам прекрасно известно, что в понедельник вечером мы были здесь, поскольку пожелали вам спокойной ночи. Мы отбыли в Глазго на поезде, отправлением в восемь сорок пять, и у нас есть свидетели, способные подтвердить, что мы действительно отсутствовали до сего момента. Нам ничто не грозит. К тому же потребовался бы кто-то посильнее меня или Мэри, чтобы справиться с мистером Кэмпбеллом. Какое облегчение, что наших имен не окажется в списке подозреваемых!

– Верно, вас обеих, как и Уотерса, ни в чем не подозревают.

– Где же находился мистер Уотерс?

– Разве не с вами?

– С нами?

Дамы переглянулись, а Уимзи продолжил:

– Прошу прощения, но миссис Дуингс, квартирная хозяйка, сообщила мне, что Уотерс уехал в Глазго вместе с вами.

– Она, наверное, что-то перепутала. В воскресенье вечером у Боба Андерсона он сказал, что, возможно, мы встретимся с ним в Глазго. Но этого не случилось, и мы решили, что Уотерс передумал. В любом случае мы и не ждали встречи с ним, правда, Мэри?

– Нет, не ждали. Но разве Уотерс не в городе, лорд Питер?

– Если честно, то нет.

– Но ведь где-то же он сейчас находится.

– Естественно, – кивнул Уимзи. – Мне доподлинно известно, что Уотерс ушел из дома вчера в восемь тридцать утра, сообщив квартирной хозяйке, что отправляется в Глазго. Ну или он хотел, чтобы у окружающих сложилось именно такое впечатление.

– На станции его не было, – заявила мисс Селби. – И на выставке на следующий день мы его тоже не видели. Возможно, у него возникли дела поважнее.

Уимзи почесал затылок.

– Я должен поговорить с этой женщиной еще раз, – произнес он. – Наверное, я неправильно истолковал ее слова. Хотя все это чрезвычайно странно. Зачем Уотерсу вставать ни свет ни заря и уходить из дому, если он не собирался ехать в Глазго? Особенно если…

– Что? – спросила мисс Кохран.

– Ну, я просто не ожидал подобного поворота событий, – ушел от прямого ответа Уимзи. – Накануне вечером Уотерс был немного навеселе, и, как показывает практика, после такого его сложно вытащить из постели. Странная история. Однако, чтобы все выяснить, нам придется ждать его возвращения.

– «Нам»? – переспросила мисс Селби.

– Я имел в виду полицию.

– А, я поняла: вы помогаете полиции! – воскликнула мисс Кохран. – Я забыла, что вы снискали репутацию Шерлока Холмса. Жаль, что мы не сумели вам помочь. Вам лучше поговорить с мистером Фергюсоном. Вероятно, он встретил мистера Уотерса в Глазго.

– Значит, Фергюсон тоже там находился?

Уимзи постарался придать своему вопросу беззаботности, однако не обманул бдительную мисс Кохран, тотчас же бросившую на него многозначительный взгляд.

– Да, он там был. Уверена, мы сможем назвать вам точное время встречи с ним. – Чем больше мисс Кохран волновалась, тем отчетливее проступал в ее речи шотландский акцент. Она топнула ногами и подалась вперед, опершись руками о колени, словно рабочий в трамвае, готовый отстаивать свою точку зрения. – Наш поезд прибыл на конечную станцию в четырнадцать шестнадцать. Не слишком удобный поезд. Останавливался на каждой станции. Нам следовало подождать и сесть в Дамфрисе на поезд, отправлявшийся в тринадцать сорок шесть, но хотелось увидеться с сестрой Маргарет Кэтлин и ее мужем, ведь они уезжали в Англию. Они прибыли на станцию, чтобы встретиться с нами. Вместе мы отправились в отель, где пообедали, поскольку ничего не ели с восьми часов утра. В поезде еды не подавали. В отеле можно было спокойно поговорить. Не хуже, чем в любом другом месте. После этого мы проводили Кэтлин с мужем и немного поспорили относительно того, что следует сделать дальше: сразу отправиться к моей кузине, у которой мы намеревались остановиться, или же сначала посетить выставку. Я сказала, что уже слишком поздно, чтобы предпринимать поход на выставку, но Маргарет предложила посмотреть на расположение полотен, чтобы на следующий день разглядеть каждое более внимательно. Я согласилась, что это разумно. Мы сели в трамвай и примерно в половине пятого или чуть раньше уже были на выставке. В первом же зале мы столкнулись с мистером Фергюсоном, направлявшимся к выходу. Конечно, мы остановились, чтобы немного поболтать. Мистер Фергюсон сообщил, что обошел всю экспозицию, но собирается проделать это еще раз на следующий день, и он прошелся по залам вместе с нами.

Уимзи, изо всех сил старавшийся удержать в голове расписание поездов и поспешно высчитывавший время отправления и прибытия, прервал рассказ мисс Кохран:

– Мистер Фергюсон действительно осмотрел всю экспозицию?

– Да. Он рассказал нам о расположении картин и упомянул о тех, что понравились ему больше других. Мистер Фергюсон прибыл в Глазго тем же поездом, что и мы. Только наверняка сразу отправился на выставку.

– Поезд в четырнадцать шестнадцать. Да, конечно. Он сел на него в Дамфрисе. Он останавливается там в одиннадцать двадцать две, не так ли? Вы видели мистера Фергюсона на платформе?

– Нет. Но это вовсе не означает, что его там не было. Ведь он путешествовал в вагоне для курящих. Мы же предпочли старый добрый дамский вагон, поскольку не любим курить в замкнутых пространствах. В любом случае мистер Фергюсон видел нас в Глазго, хотя мы его не заметили. При встрече он так нам и сказал: «Я видел вас на станции, а вы меня – нет. Это Кэтлин и ее муж были с вами?» После этого сообщил, что приехал тем же поездом.

– Отлично, – кивнул Уимзи. – Что ж, теперь, пожалуй, нам надо навестить Фергюсона. Вернее, не нам, а полиции.

Мисс Кохран покачала головой:

– Вам меня не обмануть. Вас выдают глаза. И, если честно, мне кажется, что вы и есть убийца.

– Нет, – возразил он. – Вот этого преступления я как раз и не смог бы совершить. По той простой причине, что не умею рисовать.