Читать книгу Убийца Бога - Дуглас Ричардс - Страница 5

Сознание вернулось к Сету Розенблатту одним толчком, но все еще тяжелые веки удалось открыть только наполовину. Он сидел за маленьким металлическим столом. Мужчина напротив, водитель микроавтобуса, держал в руках пустой шприц, которым явно только что вернул Сета к жизни. Терпеливый взгляд мужчины говорил о том, что он только рад дать своему пленнику прийти в себя и хорошенько оценить ситуацию и обстановку.

Руки Розенблатта были пристегнуты наручниками к стулу. Железный стул, привинченный к полу, стоял посреди маленького металлического сарая без окон. Такие переносные сарайчики покупают в строительных магазинах, чтобы поставить во дворе и держать там грабли и газонокосилку. Но этот сарай был чистым. Девственным. Как будто он все еще стоял в магазине.

Сет осознал, что с него сняли часы и одежду и сейчас на нем цельнокроеный серый комбинезон на молнии. Физик попытался не обращать внимания на наркотическую вялость и нарастающую панику. Ему нужно сосредоточиться. Он должен сосредоточиться.

Приток адреналина смыл остатки вялости, но Розенблатт не пытался выпрямиться на стуле и почти прикрыл глаза, выигрывая себе время.

Что происходит? Никому не придет в голову его похищать. Если только эти люди не знают… Но как? Такого не может быть. Однако уже в следующую секунду он осознал – другого объяснения этого похищения и его точности, скорости и тщательности просто не существует.

Сколько он пробыл без сознания? Наверняка не скажешь, но, похоже, не слишком долго. Кто бы ни схватил его, они торопились, и импровизированный характер помещения только подтверждал этот тезис. Но самое тревожное – они подозревали или знали, что в его одежду встроены устройства, при помощи которых он может подать сигнал бедствия. В таком случае они могут знать и другое: если Розенблатт слишком долго не будет выходить на связь, его начнут искать. И это соображение тоже подкрепляет его гипотезу: времени прошло немного, и сейчас он находится неподалеку от Института. Его схватили прямо перед долгим межконтинентальным перелетом, и в ближайшие сутки никто не рассчитывает, что он выйдет на связь. Случайность? Вряд ли.

Розенблатт ощущал странную пульсацию в ушах. У него возникло жуткое подозрение – каждое отверстие его тела, каждый его дюйм, от головы до промежности, ощупан, проверен и перепроверен. Но ради чего, знают только напавшие на него люди.

Физик старался умерить свой пульс. Никогда еще он не испытывал такого страха. Он изучал своего похитителя, единственного обитателя этого сарайчика, из-под опущенных век, краешком глаза, а мужчина по-прежнему терпеливо ждал, когда его жертва полностью придет в себя. Железную коробку освещали две садовые лампы, занесенные внутрь. Мужчина, сидевший за столом, – худощавый, спортивного телосложения, с коротко подстриженными темными волосами, – казался хладнокровным, но напряженным. На взгляд Розенблатта, ему было чуть меньше сорока.

Физик догадывался, что его шансы пережить этот день невелики. Эти люди слишком профессиональны. И они не скрывали своих лиц.

Он глубоко вздохнул и в первый раз полностью открыл глаза. Потом потряс головой, будто пытаясь привести мысли в порядок, и требовательно спросил:

– Какого черта тут происходит?

Водитель наклонил голову, но ничего не ответил.

– Слушайте, – с тревогой продолжал Розенблатт, зная, что должен делать вид, будто ни о чем не подозревает. – Вы можете получить все, что хотите. Я скажу вам пин-код своей кредитки. Все, что пожелаете… Просто отпустите меня, и я обо всем забуду, – взмолился он.

Водитель чуть заметно улыбнулся.

– Это очень щедрое предложение, доктор Розенблатт, – сказал он. – Но, боюсь, я его отклоню.

– Откуда вам известно мое имя? – спросил физик, притворяясь удивленным. – Кто вы такой?

Водитель бесстрастно изучал Розенблатта, будто разглядывал в лупу какое-то насекомое.

– Называйте меня Джейк, – наконец ответил он. – Я работаю на государство, точнее, на армию… – Он пожал плечами. – Ну, скорее, вне государства. Конгресс и президент кое-что знают о нашем существовании, но не желают узнать больше. Не могут себе позволить. Правдоподобное отрицание. Я руковожу подразделением спецопераций, ответственным за защиту нашей страны от всех видов оружия массового поражения. И поскольку речь идет о такой страшной угрозе, у меня полностью развязаны руки и я могу делать все, что понадобится.

– Оружие массового поражения? – недоуменно переспросил Розенблатт. – Вы сошли с ума? Вы совершаете чудовищную ошибку. Кого бы вы ни искали, это определенно не я.

– Тут я с вами согласен, – произнес мужчина, который называл себя Джейком. – Но вы – ключ к тем, кого я действительно ищу.

Он помолчал.

– Послушайте, доктор Розенблатт, я разумный человек. И, так уж вышло, считаю, что сами вы ни в чем не виновны, просто вляпались в серьезное дело. Поэтому, пока вы абсолютно честны со мной, мы будем добрыми друзьями… – Он развел руками. – Но если вы не станете откровенничать, все может стать намного хуже, чем вы в силах себе представить. Мы понимаем друг друга?

– Да. Вы угрожаете мне пытками.

Джейк вздохнул.

– Ничуть. Физические пытки мне и в голову не приходили. У меня в мыслях нечто намного более мерзкое. Намного. Поверьте, если вы не расскажете то, что мне нужно, то будете мечтать о пытках каждой клеточкой своего тела.

Он покачал головой, глядя с выражением искренней озабоченности.

– Пожалуйста, не заставляйте меня продолжать. В мире и так достаточно грязи.

– Это безумие. У нас есть законы, которые должны защищать людей от подобных ошибок. И не давать правительству терроризировать собственных граждан. А группы вроде вашей, которые никому не подчиняются, всякий раз злоупотребляют своей властью. Это неизбежно.

– Доктор Розенблатт, не верьте всему, что вы видите в кино. Военные подразделения вроде моего в Голливуде вечно становятся злодеями, но мы отчитываемся в своих действиях, как и любая другая государственная структура. В конце концов, должен же кто-то сторожить сторожей.

– И кто же?

– Нашу деятельность регулярно изучают другие подразделения спецопераций. Солдаты в бою решают, кому жить, а кому умереть. У них есть лицензия на убийство, и, к сожалению, иногда от их действий страдают посторонние люди. Но все действия этих солдат изучаются, и если они нарушили правила применения силы и злоупотребили властью, им предъявят обвинения. То же касается и нас. Если я нарушу ограничения, если я убью невиновного, который явно не попадает в категорию сопутствующего ущерба, меня будут судить и отправят в военную тюрьму… или даже казнят.

– А что происходит, когда…

– Хватит! – отрывисто прошептал спецагент; слово прозвучало негромко, но в нем зашкаливали напряжение и приказ. – Мы здесь не занимаемся обсуждением меня или оправданием моего существования. Я уже сказал вам больше, чем следовало.

Джейк снял с колена тонкий планшет. Он согнул чехол, сделав из него подставку, и поставил планшет на стол экраном к Розенблатту. Затем провел пальцем по экрану, и на нем всплыл документ. Каждую пару секунд программа сама перелистывала страницы. Все их испещряли странные разноцветные геометрические фигуры – явный плод компьютерных расчетов и сложных уравнений. Для неспециалиста все это выглядело так же понятно, как санскрит для голубя.

Спецагент, рассеянно потирая затылок, изучал своего пленника.

– Узнаете это?

Розенблатт покачал головой.

– Правда? – скептически поинтересовался Джейк, подняв брови. – Ладно, давайте я вам помогу. Мне сказали, что это потрясающий прорыв в математике и физике пространства Калаби-Яу. Я понятия не имею, что это такое. Но мои научные специалисты говорят, что это шестимерное пространство, в которое сворачиваются десять измерений теории струн. Разумеется, мне это ни о чем не говорит, но вот вы – совсем другое дело. Вы уверены, что не узнаете?

– Абсолютно.

– Интересно. Потому что этот документ взят из вашего компьютера.

Розенблатт недоверчиво вытаращился на Джейка.

– Что?

– Физик из вас намного лучше, чем актер, – разочарованно покачал головой Джейк. – Я не узнáю пространство Калаби-Яу, даже если оно укусит меня за задницу. Но три всемирно известных физика, которым мы показали этот документ, так истекали над ним слюной, что чуть не умерли от обезвоживания. Они были потрясены. Похоже, они считают, что это радикально опережает все современное понимание математики и физики в этой области. Что тут содержатся многочисленные научные прорывы. По крайней мере, в той части, которую они способны воспринять, а это лишь вершина айсберга. Мне сказали, они чувствуют себя дикарями, которые пытаются осознать математический анализ.

Спецагент наклонился к Розенблатту.

– Но что мне действительно хочется знать, профессор, так это как вам удалось достичь такого успеха, – произнес он мягким голосом, в котором пряталось бритвенно-острое лезвие напряжения и угрозы. – Я весь внимание.

– Вы действительно думаете, что это моя работа? – недоверчиво посмотрел на него Розенблатт. – Слушайте, если вы говорите, что этот документ найден на моем компьютере, мне остается только вам поверить. Но я его туда не клал. Да, я немного пробовал себя в этой области, но не более того. Вы сами говорите, что его уровень выходит за рамки возможностей лучших специалистов, а ведь я даже не принадлежу к ним.

– Ладно. Уступлю вам на секунду. Если вы не записывали этот документ на свой компьютер, тогда поделитесь, кто же это сделал.

– Понятия не имею, – пожал плечами Розенблатт, потом задумчиво прищурился. – Единственная возможность, которую я могу допустить, что речь идет о каком-то современном Рамануджане.

– Рамануджане?

– Да. Шриниваса Рамануджан. Он был гениальным математиком, вырос в Индии и практически не получил формального образования. Нежданно-негаданно отправил свои работы одному математику мирового класса, Харди. Тот сразу признал его гениальность. Вы не видели фильм «Умница Уилл Хантинг»?

Спецагент отрицательно качнул головой.

– Ладно, это не важно. Я хочу сказать, о Рамануджане никто не знал, но он был единственным в своем роде. На такое способен только парень вроде него. А что это еще может быть? Спорю, он сконструировал «червя» и отправил документ на компьютеры тысяч ученых. Уж не знаю, почему он не указал свое авторство, но, вероятно, так все и было.

Губы Джейка медленно растянулись в улыбке.

– Очень изобретательно, доктор. Вы меня впечатлили. Но боюсь, эта работа – плод разума, который не мог возникнуть естественным путем.

– Вы хоть прислушиваетесь к собственным словам? Что значит «не мог возникнуть естественным путем»?

– Вам известно, что это значит. Это значит, что такая работа требует ай-кью в несколько тысяч.

– Тысяч? – повторил Розенблатт, закатывая глаза. – Значит, люди тут ни при чем. То есть вы считаете это работой пришельцев? – весело уточнил он.

Несколько долгих секунд Джейк пристально смотрел на физика, но ничего не сказал.

– Я уверен, вы переоцениваете эту работу, – уже без улыбки настаивал физик. – Эйнштейн был низкооплачиваемым патентным служащим, когда помог совершить несколько революций в физике. Революций, которые потрясли величайшие умы того времени. Или он тоже был пришельцем? – Он покачал головой. – В науке каждый год происходят прорывы, которые кажутся превосходящими возможности человеческого интеллекта.

Джейк сцепил руки и задумчиво изучал сидящего перед ним человека.

– Разница, как вам хорошо известно, – наконец произнес он, – в том, что даже если эти прорывы кажутся выходящими за пределы человеческого разума, другие люди способны их понять. По крайней мере, какие-то люди… – Он вздохнул, затем продолжил усталым и разочарованным голосом: – Однако хватит развлечений. Мы-то оба знаем, в чем заключается правда.

Спецагент медленно потер затылок и уставился в пустоту. Секунды тикали в полной тишине.

– Я вернусь через минуту, – наконец сказал он.

Когда дверь открылась, внутрь хлынул дневной свет – еще одно подтверждение того, что Розенблатт недолго пробыл без сознания. Через пару минут мужчина по имени Джейк вернулся, держа в руке две запотевшие пластиковые бутылки с водой. Он отстегнул правую руку Розенблатта, скрутил крышку с одной из бутылок и поставил ее перед высоким, жилистым физиком. Затем вновь уселся напротив своего пленника, глотнул из собственной бутылки и внимательно посмотрел на физика.

– Доктор Розенблатт, вы мне лжете, – неодобрительно начал он. – И мне это известно. Я готов позабыть о прошлом ради будущей дружбы. Но поверьте, любые действия имеют последствия. Солжете еще раз, и вас ждут страдания, которые мало кому довелось испытать.

Джейк помолчал, дожидаясь, когда его слова улягутся в голове у слушателя.

– В знак своей доброй воли я собираюсь рассказать вам одну историю. Не сомневаюсь, вы с ней уже знакомы. Однако вы сможете оценить, насколько много мне уже известно – и насколько бессмысленно пытаться уйти от ответов. Однако я не стану рассказывать все, что знаю. Вспомните об этом, когда попытаетесь в следующий раз солгать мне.

Он помолчал.

– Ладно. Это история об исключительной женщине по имени Кира Миллер.

Джейк внимательно следил за выражением лица Розенблатта, но, судя по нему, физик не узнал это имя.

– Кира была гениальным генным инженером, который отыскал способ изменить подключение собственного мозга, – примерно на час за один раз. Глотаем коктейль из генетически модифицированных вирусов, заключенных в гелевую капсулу, и… вуаля, праматерь всех цепных реакций переподключает ее мозг, и Кира получает ай-кью, который невозможно измерить.

Розенблатт недоверчиво нахмурился.

– Когда вы сказали, что расскажете историю, – спокойно произнес он, – я не думал, что речь идет о научной фантастике.

Джейк оскалился.

– Доктор, я был слишком терпелив с вами, – холодно произнес он. – Но мое терпение не бесконечно. Не стоит больше испытывать мое добродушие.

Он сделал паузу, а затем продолжил, как будто Розенблатт ничего не сказал:

– Итак, сделав это открытие, Кира Миллер убила несколько человек и исчезла из виду. Испарилась. За ней числилось много всякого дерьма, вроде сотрудничества с джихадистами ради убийства миллионов людей. В таком роде. На ее поиски отправили немало людей, но ни один из них не справился. И тогда за ней послали бывшего спецназовца по имени Дэвид Дэш. Жесткого, умного и верного своей стране. И он ее нашел. Но, несмотря на всю его верность, эта женщина каким-то образом смогла обратить его в свою веру. Мы можем только догадываться, на какие кнопки способен нажимать человек с неизмеримым ай-кью…

Джейк замолчал и приложился к бутылке, которую держал в руке. Вспомнив о стоящей перед ним бутылке, Розенблатт последовал его примеру.

– Любопытно, но каждый секретный военный компьютер содержит доклад, основанный на безупречных источниках, согласно которому все, сказанное мной, не соответствует действительности. Все доказательства и обвинения против Киры Миллер – фальшивка, а сама она в худшем случае неправильно понятый герлскаут. Ее просто подставили. И Дэша тоже. И, хуже того, они с Дэшем были убиты еще до того, как их невиновность стала очевидной.

Джейк умолк и выжидающе уставился на Розенблатта, как будто для продолжения ему требовалась правильная реакция физика.

– Но вы не считаете, что эти данные верны, – подал свою реплику Розенблатт.

Джейк еще несколько секунд разглядывал своего скованного пленника.

– Верно, – наконец произнес он. – В действительности я знаю, что они неверны. Кира Миллер и Дэвид Дэш по-прежнему находятся в добром здравии. Даже без ее ай-кью-коктейля они – внушительная парочка. Однако, располагая возможностью многократно усилить свой интеллект, они могут подчинить себе весь мир. Они в силах превращать в свои игрушки целые страны и правительства. Кроме того, нам известно, что они с какими-то целями завербовали избранных людей в особую группу. Большинство из них, как мы полагаем, простаки, даже не подозревающие об эндшпиле Миллер и Дэша, – в чем бы он ни заключался. Обычный человеческий интеллект не в состоянии этого предвидеть.

Джейк сделал паузу.

– Однако, при всех наших знаниях, мы не могли идентифицировать ни одного из их рекрутов, – сказал он и указал на жилистого физика. – До сих пор.

– Меня? – недоверчиво переспросил Розенблатт. – Вы к этому ведете? Вы думаете, что я как-то связан с теми людьми? Я впервые о них слышу. И об этом вашем магическом эликсире – тоже.

Джейк не обратил внимания на вспышку физика.

– Они проделали исключительную работу, когда заметали следы, – продолжил он с нотками восхищения в голосе. – А учитывая, что у них не было оснований полагать, будто кто-то считает их живыми, их труды впечатляют еще сильнее. В конце концов мы осознали: наша главная надежда – отыскать анонимные научные работы, которые настолько опережают время, что невозможны без ай-кью-стимулятора Киры Миллер. Мы взломали сотни и тысячи компьютеров, в том числе тех, которые принадлежали лучшим в своей области ученым и математикам вроде вас, и тех, за которым работали сотрудники научно-ориентированных компаний и институтов. Мы анализировали все содержимое этих компьютеров. Мы использовали лучшие суперкомпьютеры и экспертные системы.

Джейк сделал паузу и снова поднес к губам бутылку с водой.

– Я даже близко не понимаю технологии, которые применялись для сортировки содержимого, – продолжил он, – и поиска материалов, свидетельствующих о необычайном прорыве. Но мы справились.

Он помолчал.

– По правде говоря, в основном система выдавала ложные тревоги, но ваша работа оказалась настоящей. Прорывом нечеловеческих размеров.

Джейк поднял бровь.

– Возможно, вам будет интересно узнать, что кроме вас компьютер указал еще на одного человека. Автора кусочков и обрывков работ, которые на самом деле никуда не ведут, но исключительно продвинуты. Генерального директора частной физической лаборатории под названием «Эдванст Физикс Интернэшнл» в Дэвисе, штат Калифорния.

Джейк пристально смотрел на Розенблатта, выискивая следы какой-то реакции, но физик оставался невозмутим. Во взгляде спецагента на долю секунды промелькнуло разочарование.

– Еще один ни в чем не повинный человек, которого вы собираетесь третировать? – поинтересовался Розенблатт.

– Думаю, мы оба знаем ответ, – сказал Джейк, игнорируя ядовитый выпад своего пленника. – Да, я бы с удовольствием поболтал с ним. Но он умер от пулевой раны в живот, вероятно, спугнув поджигателя, который спалил его лабораторию. Одиннадцать месяцев назад. Как вы прекрасно знаете. Когда мы попытались проследить его биографию, то уткнулись в непрошибаемую кирпичную стену. И это еще сильнее убедило нас, что он связан с Миллер и Дэшем.

Он поднял брови.

– Впрочем, это не важно. Я абсолютно уверен, что, помимо всего прочего, вы сможете поведать нам и его историю. Поможете прояснить ситуацию.

Розенблатт открыл рот, чтобы ответить, но передумал и ничего не сказал.

Джейк подался вперед и впился взглядом в своего пленника.

– Доктор Розенблатт, мы подошли к моменту истины. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне все. Это ваш последний шанс. Следующего не будет. С этой минуты я не стану терпеть ничего, кроме сотрудничества на сто пятьдесят процентов.

– Я сотрудничаю, – возразил Розенблатт. – Вы просто взяли не того парня. Я понятия не имею, как эта работа попала в мой компьютер. Я знаю только одно – я его не создавал и туда не записывал.

Джейк нахмурился.

– Сказать, что я разочарован, значит не сказать ничего, – прорычал он.

Он сдернул планшет со стола и провел пальцем по экрану. Когда планшет вновь оказался на столе, вместо документа на экране появилась видеотрансляция. Трансляция из гостиной дома Розенблатта в Омахе, штат Небраска. На бордовом кожаном диване сидели двое людей Джейка, обвешанных оружием. Им было скучно, но от этого они не казались менее опасными.

А на полу растянулись жена Розенблатта и трое их маленьких детей.