Читать книгу Пока подружка в коме - Дуглас Коупленд - Страница 5

Еще о каждом из нас.

Всегда, когда просматриваешь школьные альбомы, происходит одно и то же: не успеешь перевернуть несколько страниц, как индивидуальность еще не испорченных юных лиц начинает теряться. Все фотографии сливаются в один обобщенный образ, как и подписи-характеристики:

Сюзан любит питаться в «Венди»; Дональд играл за сборную школы в баскетбол; Норман хвастает свитером с университетской мулькой; Джилиан сломала руку во время весеннего похода; Брайен ни черта не понимает в машинах; Сью хочет переехать на Гавайи; Дон собирается заработать миллион, чтобы потом только кататься на лыжах в свое удовольствие и ни фига не делать; Норин хочет уехать в Европу; Гордон собирается стать ди-джеем на радио в Австралии. Где, в какой момент наша жизнь вырывается из этого безликого калейдоскопа? Когда мы наконец становимся личностями? Что нужно сделать, чтобы покончить со лжехарактеристиками и показать всем, кто мы есть на самом деле?

Что я уже успел рассказать о себе? Скорее всего – немногое. Пока Джаред не умер, я считал, что у меня самая обыкновенная жизнь. Посмотрев на меня, можно было смело доверить мне посидеть с детьми или поучить их бейсболу. Разум мой был чист и непорочен. Стремление добиться чего-то в жизни еще не сформировалось, но как-нибудь устроиться – это уж я худо-бедно сумею. Мне хотелось быть хорошим и всем нравиться. Я вовсе не считаю, что это плохо, просто у меня возникло ощущение, что я здорово недорабатываю в том, чтобы быть… самим собой. Не то чтобы я врал или притворялся, нет, просто… не слишком прилежно учился быть собой.

Я вспоминаю своих друзей, которые были со мной рядом, когда нам было чуть за двадцать. Все они готовились надеть на себя какой-нибудь образ: модный европейский имидж; Озлобленная Зловредная Тварь; личина простачка. После нескольких лет упорных тренировок они добились своего, как-то вдруг стали этими персонажами. А я? Кем стал я? Честно говоря, я не припомню, чтобы я хотя бы попытался нацепить на себя какую-нибудь маску.

После того как Карен ушла от нас, я уверовал, что приношу людям несчастье. Я почернел изнутри. Зато в моей жизни появилась завязка сюжета. Я перестал быть таким, как все; впрочем, это чувство было еще слишком шатким и неустойчивым, будто переходишь речку в мокрой обуви по скользким камням; а вода при этом бежит все стремительнее…

В выпускном альбоме нашей школы 1980 года отдельная страница была посвящена Карен. Сфотографироваться для альбома она успела примерно за месяц до того, как впала в кому, на фоне каких-то деревьев в тумане. Под портретом шли строчки обращения:

В память о…

КАРЕН ЭНН МАК-НИЛ

Посвящается Карен Энн, покинувшей нас 15 декабря и с тех пор видящей в снах иные миры, лучшие, чем наш. Карен, знаешь, нам тебя так не хватает, мы все время думаем о тебе.

Дэвид Боуи – фрик / Будущий юрисконсульт, живущая на Гавайях / «Ленивые мозги» / Болтушка / Каждому – по улыбке / «Хватит – надоело!» / Чертовы понедельники / Девочки, давайте спросим самих себя, хватает ли у нас свитеров? / Потеряла туфельку на концерте Элтона Джона / Ну… / Прогулки с плеером под дождем / «Яичко» (именно так!) / Самая большая любовь? Фонц[8], Ричард, прости!

Сборная по волейболу, сборная по хоккею на траве, комитет по подготовке выпускного альбома, фотокружок, лыжная команда.

«Яичко» – такое прозвище было у яйцеобразной, белого цвета «хонды-сивик» Карен; разумеется, Гамильтон с ходу переименовал машину в «Яичник», что, ясное дело, приклеилось к ней намертво. А вообще, многие действительно лучше всего запомнили Карен пробирающейся по школьной парковке к своей машине, в которую потом непременно набивалась целая компания хохочущих девчонок. Карен подбрасывает их до ближайшего «Макдоналдса», чтобы перекусить чего-нибудь. Это «что-нибудь» обычно представляло собой чай с заменителем сахара и половину маленького пакетика жареной картошки.

В альбоме предыдущего выпуска была другая памятная страница:

В память о

Джареде Андерсоне Хансене

«Джар» был лучшим спортсменом школы 1978 года, отличным учеником и хорошим другом для всех нас. Он оставил нас в расцвете сил, но, может быть, нас утешит сознание того, что, когда мы постучимся в дверь иного мира, ответит на наш зов Джаред. Прощай, друг; тебе удалось главное – твоя команда останется с тобой.

«Мальчик для девочек» (…ах!) / Сборная по футболу / Сборная по баскетболу / Тонкий лед на озере Эльведен / Замотай шарф / Джетро Талл / Элвис Костелло / Сантана / В тот вечер в парке Бёрнсайд / Первый, кто стал носить дутые сапоги / Перевернулся в каноэ вместе с Джулией Расмуссен.

…Эй, старик, посмотри на мою жизнь… Я так похож на тебя, каким ты был когда-то.

Моя страничка в альбоме, как и те, что относились к моим близким друзьям, получилась, может быть, чуть интереснее, чем остальные. Как-никак в редколлегии не последнюю роль играла Венди, как, впрочем, и заклятый враг и завистник Гамильтона – Скотт Фелпс, давно и безнадежно вздыхавший по Пэм.

Ричард Дорланд

Ричард был слишком занят гонками на своем «датсуне» с Хомяком Гамильтоном и не удостоился заполнить выпускную анкету. Славим и приветствуем тебя – единственного, кто не только не сорил в курилке, но даже убирал там мусор! Мы еще долго будем вспоминать – с содроганием – препарированные поросячьи эмбрионы да паяльную лампу в мастерской на уроке труда. Берегись радаров на дорогах, и – удачи тебе, Ричард.

Обгорел на Кипарисовом пляже / «Терпеть не могу быть плохим мальчиком, но…» / Сборная по футболу / «Датсун» латаный-перелатаный / Стереомен / Бесплатные билеты на Стива Миллера / Ну и зубы у тебя, приятель!

Страничка Гамильтона была не столь доброжелательна к адресату.

Гамильтон Риз

Хомячок решил, что остроумнее всего будет нарисовать на выпускной анкете губной помадой здоровенный след от поцелуя и написать поперек матерное ругательство. Ха-ха, смешно. Спасибо за пять лет издевательств над теми, кто слабее тебя, дылда. Надеемся встретиться с тобой году так в 1999-м, на какой-нибудь тексаковской АЗС, где ты будешь работать заправщиком.

Кошмар Дня первокурсника / Пироманьяк / «Ё-мое… а че эт-то там в желе?» / Так и не удостоил вниманием ни одну секцию, ни один кружок / Может стащить бутерброд, если разинешь варежку / Чао, беби.

Венди Шернен

«Умная голова» скрасила не один наш день. Если Венди не придумывает лекарства от рака и не конструирует космические корабли, то, можете быть уверены, она готовит маскарадный костюм на День граффити или тусуется в «Уайт Споте». Говорят, это она сумела сделать модель ДНК из пластмассовых соломинок. Пока, Венди, мы уверены, что первой клевой, шикарной девчонкой в космосе будешь ты.

«Пирожное доедать будешь?» / Слава богу, сегодня понедельник / Лак для ногтей на уроке математики / Сборная по плаванию / Хор / Корень кубический из «Ревлона»?

Памела Синклер

«Пэм-Известна-Всем». «Паммичок». Она так шикарно выглядит, что… ну просто глаз не оторвать. Эй, Пэмми, спасибо за то, что ты такая красивая. Это благодаря тебе наши баскетбольная и волейбольная команды добились стольких побед. Никак в толк не возьмем, что ты нашла в этом Гамиль… Шутка! Рано или поздно Голливуд окажется у твоих ног.

Вот засада! Увидел – пропал! / Духи «Чарли» / Маленькая синяя расчесочка в заднем кармане / Пэмми, туалет для мальчиков – не курилка для девочек / Набери пару фунтов – и мы будем на седьмом небе от счастья / Сколько можно смотреть в окно… на облака?

Альберт Лайнус

О Лайнусе мы особо распространяться не будем; сболтнешь что-нибудь не то, а он возьмет да и наведет лазерный спутник куда надо, спалит еще наши дома… Наш Лайнус (тьфу ты, едва не забыли, что это не имя, а фамилия) – парень неразговорчивый. Свои молодые годы он провел в дымовой завесе, терзая и перенастраивая базу данных компьютерного клуба знакомств, чтобы подгадать свидание с Жаклин Смит[9] к нашему выпускному вечеру. Удачи тебе, Лайнус. Твое будущее видится нам блестящим.

«А на какой мы, собственно говоря, планете?» / Две недели кряду в одной рубашке / Э-э… / Фотокружок / Клинекс / Сточные канавы / Корпия.

Я знал Карен всю жизнь; ее сборно-щитовой дом стоял следом за нашим (в псевдотюдоровском стиле) на Рэббит-лейн. С младших классов мы с ней дружили, а к старшим стали той парочкой, которую никто уже не представляет и не помнит порознь.

Карен: в альбоме правильно заметили, что она всегда всем улыбалась. А еще она заразительно смеялась. Не хихикала, не усмехалась в кулачок, а, не стесняясь, хохотала во весь голос, из-за чего на нас порой бросали неодобрительные взгляды в тихих ресторанчиках. Еще она была заядлым фотографом: ее вспышка сверкала повсюду – в школе, в универмаге «Парк-Роял», в гостях и, не менее часто, на природе. Чайки, сбросившие листву деревья, туман в горах, рябь на воде – многое из этого было потом использовано в оформлении нашего выпускного альбома. И при этом, когда мы стали искать в бесчисленных коробках и пачках школьных фотографий снимки Карен, оказалось, что ее почти нигде нет. Редкой наградой было обнаружить где-нибудь в углу ее плечо, затылок или случайно попавшие в кадр ноги. Мы вдруг поняли, что Карен, оказывается, всю жизнь вела ненавязчивую, но весьма эффективную кампанию борьбы против фотографирования своей персоны. Не последнюю роль в этом сыграли постоянные претензии ее матери к ее внешности. «У тебя нос картошкой, волосы слишком уж прямые, ты в общем ничего себе, но никак не красива». Фотография в выпускном альбоме оказалась едва ли не единственным исключением, она стала тем образом Карен, который надолго сохранился в нашей памяти, вытеснив со временем воспоминания о том, какая она была в жизни. Этот снимок стал своего рода «официальной версией»: правильный овал лица, длинные темные волосы, расчесанные на прямой пробор и спадающие на плечи, как два застывших водопада (сама Карен называла эту прическу «лентяйкой»); шея, которую она считала слишком костлявой, скрыта за высоким воротником свитера; мелкие, приятные черты лица – ничто не перевешивает, не перетягивает на себя внимание. Карен спокойно смотрит с этой фотографии – не на нас, а куда-то чуть в сторону, левее… Туда, куда она ушла от нас 15 декабря? Возможно.

Что Карен увидела в тот декабрьский вечер? Какое зрелище из будущего так обеспокоило ее, что она предпочла укрыться в бездонной глубине сна? Что могло так напугать ее, что она в ужасе бросила свое тело и этот мир? Почему она бросила меня?! Ну же, Карен – Беб, Конфетка, Звездочка, – то, что жизнь тяжелая штука, мы все знаем. Уж в этом-то мы убедились очень быстро. Это ведь ты сказала мне, что мы в будущем превратимся в живых мертвецов, в зомби. Именно так, не иначе. Теперь давай начистоту: объясни нам, что ты имела в виду? Карен, мне нужен ответ. Проснись, ну проснись же! Мы заберемся куда-нибудь, где потише, и поговорим о самом важном. Мы поедем в город, напьемся свежего апельсинового сока. Мы поедем в Штаты и закажем в ресторане стейк размером с матрас.

Поедем в Европу и будем пить шампанское. Да, по пути остановимся в Гренландии – наберем льда для коктейлей. Тук-тук! Кто там? Это я, Карен. Нет, это не шутка, не розыгрыш, – c’est moi[10]. Выйдешь встретить меня? Или позволишь войти?