Читать книгу Крик Бога - Дункан Энис - Страница 2

На следующий день после начала трехдневного привала, Полди, юноша лет 15 с выпадающими волосами, бессмысленно шастался по территории лагеря. Дети, привыкшие с рождения к постоянной ходьбе, не могли просто сидеть на месте, поэтому почти все они пытались как-либо потратить свою энергию.

Взрослые же под гнётом времени становились слабее, хотя так же с рождения пребывали в постоянном движении. Сами по себе привалы нужны были для отдыха Пророка и его свиты, а также для небольших вылазок за провизией и водой. Вчера и сам Полди попытался найти что-нибудь съестное, но вернулся лишь со зловонной давно протухшей консервой, которую было страшно открывать. На её лицевой стороне красовалась надпись: «Натуральный вкус искусственной телятины в каждой ложке!»

Полди проходил мимо шатра Пророка, где хранились реликвии прошлого. Старик использовал их в своих ритуалах и для молитв Сирене – неведомому неумолкаемому звуку, в божественность которого верили множества поколений их племени. Сам Пророк выступал в роли вождя, ведя всех к просветлению, к источнику звука. С раннего детства всех приучают к тому, что артефакты из Эпохи тишины являются олицетворением наихудших кошмаров. Если их не оберегать должным образом, время может обратиться вспять, к ужасному прошлому.

В данный момент Пророк обедал – обыкновенно он принимал пищу раньше всех и ел, не ограничивая себя, но при этом всё племя уже сидело полукругом напротив него. Поэтому, позабыв о всех запретах и пройдя сквозь ткани, висящие на входе, Полди проник в красный шатер.

В дальнем углу стоял алтарь – хлипкий радиопередатчик, украшенный тканями. Примерно раз в месяц Пророк проводил общий молебен вокруг него. На стене висело что-то вроде пергамента с большим кругом, внутри которого находились четыре круга поменьше.

Больше всего Полди интересовали артефакты древности, ведь никто, кроме Пророка и свиты, не мог к ним приближаться, да и желания особого у них не было – люди испытывали дикий страх перед ними. Но только не Полди. В раннем возрасте он начал воспринимать догмы просто как истории, не как что-то реальное, он в них не верил, но сумел не подать виду. Это получалось само по себе, он понимал, что если выразит несогласие, то его ждёт судьба Падших – наиболее интеллектуально развитых людей, зачастую они выдавали себя умением писать, читать и грамотно разговаривать. В качестве наказания за нарушение правил их приговаривали, как бы иронично это не звучало, к казни крайне высокими звуками.

Полди стал передвигаться по запрещенной территории заметно громче – будь кто-то снаружи, его бы услышали. Близость желаемого одурманивает и притупляет чувства. Он полез в ящики в поисках артефактов. Лучшей защитой для них был заложенный с детства страх, потому в ближайшем мешке он отыскал некий черный куб с мягкими гранями.

Он принялся было осматривать находку, как вдруг часть поверхности сдвинулась, а из открывшейся пустоты вылезло механическое щупальце с полупрозрачным наконечником.

От ошеломления он не мог двинуться, а сам механизм приблизился к голове Полди. Через мгновение механизм пробил его голову у виска и резко высвободил поток электричества прямо в мозг. От шокового удара Полди забился в конвульсиях, не осознавая происходящего, пока не потерял сознание.

За столом собралось всё племя, все с большим вниманием наблюдали за трапезой Пророка. Они не имели права заниматься чем-либо иным. Не считая молитв, прислуживание Пророку и удовлетворение всех его прихотей были главной частью их веры – веры в то, что Ли Кабат, некая аморфная божественная сущность, сидит возле Сирены и ждёт тех, кто справится с трудностями на пути к нему, дабы наградить.

Как только Пророк набил живот до отвала, люди смогли взять себе по одной порции – сегодня это была пшенная каша и смесь из перетертого кактуса. Большинство знаний прошлого были невозвратимо утеряны во времени, но только не счет – каждый из аборигенов четко знал, сколько и чего он может иметь. Сегодняшняя порция состояла из маленькой миски смеси и одной ладони каши, но эти правила не распространялись на Пророка, он ел сколько ему влезет. От этого нередко кое-кому не хватало еды. Если сегодня тебе не досталось еды, значит ее съел Пророк, дабы он мог вести всех к богу. Всех это устраивало. Каждый был готов отдать жизнь за то, чтобы дать шанс остальным дойти до Сирены.

Племя приступило к приему пищи. Пророк раскинулся на стуле и осмотрел свой народ. Всего под его опекой находилось около ста человек, но так как обычай вынуждал всех садиться полукругом напротив Пророка, он заметил одно-единственное свободное место рядом со скрюченным парнем, примерно одного возраста с Полди, которого зовут Гоц. Вообще, они были очень похожи – одинаково медный цвет волос, схожий рост и повадки, выработавшиеся непосредственно во время их дружбы. Он сидел, уставившись в треснувшую тарелку отстранённым взглядом.

Пророк приказал подозвать его.

Когда Гоц вставал из-за стола, мать схватила его руку своей дрожащей рукой. Они посмотрели друг на друга несколько секунд, и Гоц направился к Пророку. Старик отошел с ним в сторону, держа его за плечо. Им пришлось отойти на приличное расстояние, чтобы поговорить – Гоц скверно слышал, приходилось повышать голос, чтобы донести ему слова. Он не был полуглухим с рождения. Этот недуг стал его наказанием за то, что он со своим старшим братом украли еду со стола Пророка в тот день, когда им не хватило еды. Гильф, приближенный к Пророку, его правая рука, отвечающий за распределение еды, увидел их, уходящими от стола до объявления обеда, а после он же заметил недостачу продуктов. Он сообщил об этом главе племени и тот принял решение наказать их.

Для этой цели был выбран вид казни под названием Крик Бога. Для этого используется незамысловатая конструкция – на голову надевается плотный изолирующий резиновый мешок, внутрь помещается предмет Эпохи тишины – моторчик, который при чрезмерной нагрузке начинает издавать острый звук, вкупе с закрытым пространством и нехваткой воздуха у человека лопаются барабанные перепонки, и он умирает от сверхвысокого звука. Для этого использовались старые ручные приводы.

Старший брат, имя которого осталось на задворках истории, был казнён со всей суровостью на глазах Гоца. Его же в силу незрелости пощадили и не довели казнь до конца, однако из-за громкого звука он практически оглох, а смерть брата в конвульсиях и само пребывание в закрытом мешке с истощающим звуком оставили на его психическом здоровье непоправимый след. После того дня он всё больше замыкался в себе, боялся быть в обществе. Мать содержала его в «тепличных» условиях, пыталась защитить от проблем мира и держала его под своим крылом, за что была ненавидима им самим. Он был слаб как физически, так и ментально, поэтому видел её в роли причины возникновения всех тягот жизни. Ему казалось, что во всём, что с ним случилось виновата она и только она. Его мир состоял только из Матери, он не видел ничего дальше неё. Но что бы было с ним, не подвергая она его чрезмерной опеке, смог бы он столько прожить в диком обществе, которое сторонилось Гоца из-за его невозможности слышать глас Сирены?

В любом случае, сейчас Гоцу предстояло отыскать Полди и привести его на обед по приказу Пророка. Гоц осмотрел жилые палатки, но Полди там не нашел, поэтому он отправился к шатрам Пророка и его свиты. Ткань, что служила дверью, зашевелилась и из помещения выполз трясущийся Полди. В левой руке он держал тот самый черный куб. Гоц принялся поднимать его, но Полди не мог устоять на ногах, отчего первому пришлось взвалить его себе на плечи и отнести домой. Полди всё это время неподконтрольно сжимал находку.

Гоц опустил друга на землю и стал было расспрашивать его о случившемся, но тот опередил его и попросил принести какую-нибудь ткань, чтобы закрыть рану в том месте, куда его поразило током. Гоц медленно встал и отошел. Он не знал, что делать – с одной стороны, он обязан рассказать Пророку о проникновении в шатёр и, так же, как и несколько лет назад, признать единственного друга предателем, либо, вопреки своим страхам, помочь ему. Неизвестно, то ли из-за жалости, то ли из-за опасений вновь потерять близкого человека, Гоц всё же решил помочь другу, по крайней мере, пока не узнает подробности.

С этой мыслью он вышел из палатки и через несколько минут вернулся с грязными лоскутами ткани. Он помог Полди остановить кровотечение и наложить повязку на голову.

– Что теперь? Все ждут, когда ты придешь на обед

– Скажем всем, что в доме, где я искал еду, обвалился потолок и на меня посыпались камни, – произнес Полди.

– Но ты был в шатре Пророка! Это запрещено! – с возгласом сказал Гоц. Его слова наполнялись страхом.

– Мы об этом никому не скажем, ты будешь молчать, – добавил Полди и подумал: – с ним никто не общается, проблем возникнуть не должно.

– Хорошо, я постараюсь, но ты должен рассказать мне, как ты там оказался.

– Всему своё время. Сейчас нам нужно пойти и отчитаться… Отчи-та-ться? Что это вообще значит? – Полди пришел в замешательство, неосознанно употребив незнакомое слово. Он посмотрел на озадаченного Гоца и сказал, что они должны рассказать всё Пророку.

– Еще кое-что, – добавил Полди, – возьми это и положи в сундук за тобой.

Вновь незнакомое уху Гоца слово вызвало у него недоумение:

– Какое сундук? – спросил Гоц, не понимая, чего от него хочет Полди.

– Сундук… положи это в ящик у стены, – неуверенно добавил Полди.

«Сундук. Сундук» – это слово с рокотом прозвучало в голове Гоца. Он поглазел на черный куб, взял его и сунул в громоздкий ящик позади себя.

– Когда вернемся – расскажешь мне правду, – обиженно отрезал Гоц.

– Расскажу.

Гоц помог другу встать, и они вышли из палатки.

Полди уже мог передвигаться самостоятельно, и они вместе подошли к импровизированной трапезной. Большинство людей уже разошлось по своим палаткам. Пророк стоял у своего стола, беседуя с Гильфом – его самым доверенным лицом. Когда они подошли к Пророку, тот, не дав им сказать и слова, приказал Гоцу следовать за Гильфом, чтобы помочь тому провести вечерний обход.

– Полди, мальчик мой, что во имя Сирены с тобой случилось? – мягко спросил Пророк.

– Пророк, не стоит беспокоиться. Это всё старый потолок. Обрушился на меня, пока я искал еду в заброшенном здании.

– Полди… ты же знаешь, что я тебя никогда не обижал. Скажи мне правду и сможешь получить сегодняшний ужин, – по-доброму сказал старик.

«Его слова вызывают отвращение. Почему его голос звучит так поддельно? Он мне не верит и пытается вызвать доверие, но почему я ему не верю?» – звучало в мыслях Полди, пока он озадаченно смотрел в пустоту.

– Полди. Ты слишком долго думаешь, Полди. Выкладывай всё как есть, – голос Пророка стал более грубым.