Читать книгу 13 диалогов о психологии - Е. Е. Соколова - Страница 19

Диалог 2
Первая научная гипотеза древнего человека
(Психология как наука о душе)
Представления о душе в досократической философии
2. Италийская традиция

Оглавление

C.: Ты, кажется, говорил еще об италийской философии?

А.: Да, то есть философии, распространенной в полисах Южной Италии и Сицилии. Это уже более позднее время – ближе к V веку до новой эры. Сюда относится прежде всего философия Пифагорейского союза, об основателе которого – Пифагоре – мы практически ничего не знаем. Объясняется это во многом тем, что философская школа Пифагора – не столько собственно научная школа, сколько «религиозно-этическое братство – нечто вроде монашеского ордена, члены которого обязывались вести “пифагорейский образ жизни”, включавший наряду с целой системой аскетических предписаний и табу также обязательства по проведению научных исследований» [5, с. 13]. При этом ничего из найденного в этих исследованиях не разрешалось предавать огласке; все достижения школы приписывались Пифагору как ее основоположнику. Один Эмпедокл, будучи членом Пифагорейского союза, решился разгласить какие-то его идеи, за что и был изгнан с позором из него.

С.: А «пифагоровы штаны», то есть теорема Пифагора, действительно Пифагорова?

А.: Мы достоверно не знаем этого. Зато знаем множество различных легенд и слухов о Пифагоре. Вот что рассказывают про него.

Диоген Лаэртий: Приехав в Италию, он соорудил себе комнатушку под землей и наказал матери записывать на дощечке все происходящее, отмечая при этом время <событий>, а затем спускать ему <эти заметки>, доколе он не вернется <на землю>. Мать сделала, как он сказал. А Пифагор некоторое время спустя вернулся наверх тощий как скелет, пришел в народное собрание и объявил, что прибыл из Аида, причем зачитал им все, что произошло <за время его отсутствия>. Те были так взволнованы сказанным, что заплакали, зарыдали и уверовали, что Пифагор прямо-таки божественное существо. Дело кончилось тем, что они доверили ему своих жен, чтобы те научились кое-чему из его учений, и их прозвали пифагоричками [4, с. 139].

C.: И что, тогда действительно были женщины-философы?

А.: Да. Особенно стала известна некая Теано, которая, по некоторым легендам, стала женой самого Пифагора. Учение Пифагора о душе очень близко учению орфиков – последователей религиозного предфилософского учения, которые верили в метемпсихоз – переселение душ, то есть более раннему по времени учению, и, с другой стороны, столь же близко последующим идеям Платона о душе, о которых мы будем говорить позже. Сам Пифагор рассказывал о своих прошлых жизнях, прожитых его душой в других телах [cм. 4, с. 142]. Еще Пифагор говорил, что в основе всего лежит число и что душа есть гармония, то есть то же числовое соотношение. Честно говоря, мне лично интереснее читать комментарии современников и позднейших философов о пифагорейском образе жизни, которые, я думаю, и тебе будут интересны.

А. Н. Чанышев: Пифагорейский образ жизни опирался на иерархию ценностей. На первое место в жизни пифагорейцы ставили прекрасное и благопристойное, на второе – выгодное и полезное, на третье – приятное. К прекрасному и благопристойному пифагорейцы относили и науку.

Устав Пифагорейского союза определял условия приема в союз и образ жизни его членов. В союз принимались лица обоего пола (разумеется, только свободные), выдержавшие многолетнюю проверку своих умственных и нравственных качеств. Собственность была общей, при вступлении в союз все сдавали свою собственность особым экономам…

Пифагорейцы вставали до восхода Солнца. Проснувшись, они проделывали мнемонические упражнения…

А.: Помнишь, что такое мнемотехника? Вон когда она уже была!

А. Н. Чанышев: Затем шли на берег моря встречать восход Солнца. Затем обдумывали предстоящие дела, делали гимнастику, трудились. Вечером они совершали совместное купание, после чего вместе ужинали и совершали возлияние богам. Затем было общее чтение. Перед сном пифагореец давал себе отчет в прошедшем дне: «И нельзя было принять очами спокойными сна, пока трижды не продумаешь прошедший день: как я его прожил? что я сделал? какой долг мой остался невыполненным?» [2, с 141].

А.: Чанышев подчеркивает далее, что в основе пифагорейской этики лежало требование победы над страстями, подчинения старшим, культ дружбы и товарищества, почитание Пифагора. Приемы психотерапии занимали также немаловажное место в деятельности союза. Пифагорейцы уделяли внимание и проблемам медицины (известный врач древности, Алкмеон из Кротона, который едва ли не впервые в истории сказал, что орган души – головной мозг, и открыл зрительные нервы, также входил в Пифагорейский союз). Они, наконец, занимались и развитием психических функций, главным образом памяти и внимания.

С.: Своеобразная педагогическая система, не так ли?

А.: Пожалуй, это и прообраз научной школы как тесно сплоченного коллектива единомышленников, в котором существуют не только благоприятные производственные, но и личные взаимоотношения. Нам бы побольше таких школ!

С.: А кто еще относится к италийской философии?

А.: Школа элеатов, то есть философов полиса Элея. О первом из них, Ксенофане, известно, что он прожил около 90 лет, писал стихи – одно из них привлекло к себе внимание Пушкина [см. 5, с. 18] – и был довольно остер на язык. В одном из сатирических стихотворений Ксенофан, высмеивая учение пифагорейцев о метемпсихозе, писал (имея в виду Пифагора):

Шел, говорят, он однажды, и видит – щенка избивают.

Жалостью схваченный, он слово такое изрек:

«Стой! Перестань его бить! В бедняге умершего друга

Душу я опознал, визгу внимая ее» [4, с. 170–171].


Сам Ксенофан считал, что боги, о которых говорят греки, есть плод творческого воображения людей: эфиопы пишут своих богов черными и с приплюснутыми носами, фракийцы – рыжими и голубоглазыми [см. Там же, с. 172]. А вот если бы имели руки быки или кони, то они бы рисовали своих богов быками или конями. Нет, Ксенофан не отрицал бога, но это единый бог,

…меж богов и людей величайший,

Не похожий на смертных ни обликом, ни сознаньем [4, с.172].


Этот бог Ксенофана неподвижен и правит миром лишь одной силой своей мысли. В Элейской школе вообще отрицали движение и развитие, в отличие от Гераклита. Поэтому элеатов называли первыми метафизиками.

С.: Как же они доказывали это отсутствие движения?

А.: Хороший вопрос и, главное, вовремя поставленный, потому что именно в Элейской школе мы впервые в истории философии встречаемся с доказательством как таковым, до этого философы опирались больше на аналогии и метафоры [см. 2, с. 152]. Попытки доказательства мы находим у Парменида. По сообщениям Платона, будучи молодым, Сократ слушал Парменида [см. 4, с. 275]. Возможно, что приемы «сократических диалогов» имеют своим истоком беседы Парменида с его учениками и слушателями. А вот доказательства основных положений философии Парменида, на мой взгляд, доказательствами не являются. Сначала Парменид пытается доказать, что небытие не существует, потому что оно «немыслимо» (его нельзя помыслить). Для Парменида предмет мысли и мысль о предмете тождественны. Раз нет небытия, то тогда бытие должно быть только единым и неподвижным, ведь тогда ничто не может разделить бытие на части и ничто не может исчезнуть и ничто не может возникнуть. Стало быть, в мире все неизменно.

С.: Действительно, это не доказательства.

А.: А что ты скажешь на это: покоится ли летящая стрела?

С.: В каком смысле? Она же движется?

А.: А вот третий представитель Элейской школы, Зенон, утверждал, что покоится.

С.: Как так?

А.: Давай будем рассуждать, как Зенон. В каждый данный момент времени стрела занимает какое-то особое место, так?

С.: Так.

А.: В следующее мгновение она будет занимать какое-то другое место?

С.: Да.

А.: Занимая этот отрезок пространства, стрела в этом месте покоится?

С.: Похоже, что так.

А.: Значит, в сумме мы получаем сумму состояний покоя?

С.: Да.

А.: Так можем ли мы из суммы состояний покоя вывести состояние движения? По Зенону, нет. Значит, движения нет.

С.: Что-то здесь не так, но не пойму, что именно.

А.: Подумай на досуге над этой апорией – так назывались эти умозаключения Зенона, которые буквально ставили в тупик (слово «апория» так и переводится – безвыходное положение) его слушателей. Рассуждения Зенона – это первые в истории философии строго логические доказательства, и не случайно его апории до сих пор используются в различных пособиях по логике. Я думаю, что не меньший интерес они должны вызывать у психологов, занимающихся психологией мышления.

13 диалогов о психологии

Подняться наверх