Читать книгу Эволюция архитектуры османской мечети - Е. И. Кононенко - Страница 3

Историю османской мечети невозможно представить в отрыве от предшествующего мусульманского зодчества Анатолии. Правда, такие попытки предпринимались – достаточно обратиться к работам Ю. Миллера, Г. Гудвина, Дж. Фрили, начавших свои обзоры с момента образования Османского государства. Однако такой подход не дает возможности продемонстрировать генезис тех типов культовых зданий, которые обозначаются как «турецкая мечеть» и противопоставляются другим региональным типам – мечетям «арабской» и «иранской»¹. Между тем композиционные отличия зально-купольной мечети, которая обычно описывается как «мечеть турецкого типа», сформировались задолго до появления той модели здания, которая ассоциируется с обликом Стамбула, «великолепным веком» Сулеймана I и архитектурными шедеврами Синана.

В данной главе мне придется кратко изложить материал, который и составил «Анатолийскую мечеть XI–XV вв.». В Предисловии к ней указывалось, что попытка обрисовать историю турецкой архитектуры «крупными мазками», ограничиваясь наиболее крупными явлениями и хрестоматийными памятниками, натолкнулась на необходимость проследить истоки и процесс формирования тех моделей, которые этими хрестоматийными памятниками представлены, и перебросить «мостики» от «больших османских мечетей» Стамбула к «официальным сельджукским мечетям» Конийского султаната, от них – к улу-джами (городским мечетям) XII в., а уже от них – к первым мечетям Анатолии, построенным на рубеже XI–XII вв. династией Великих Сельджуков, распространившей власть Аббасидского халифата на «дикий запад» мусульманского мира. Кроме того, выстраивание магистральной линии эволюции архитектуры «Великие Сельджуки – Конийский султанат – Османская империя» невозможно без обращения к памятникам тюркских эмиратов, на которые разделились анатолийские владения Великих Сельджуков, и княжеств-бейликов, образовавшихся после распада Конийского султаната и составлявших ощутимую конкуренцию Османам.

К моменту падения Византии история собственно Османской державы насчитывала уже полтора столетия², а история мусульманской государственности на территории Анатолии – более 400 лет. Выяснение истоков «классической» османской архитектуры заставляет обратиться ко всей традиции мусульманского культового зодчества Анатолии с момента ее исламизации.

Направленные Халифатом набеги тюрков-огузов (в том числе сельджуков), отодвигавшие северо-западные границы «территории ислама» (dar al-Islam) и затруднявшие проникновение в Сирию египетских Фатимидов и их потенциального союзника – Византии, привели к захвату мусульманами важнейшей пограничной крепости Манцикерта (Малазгирта); попытка отвоевания крепости в 1071 г. обернулась разгромом византийской армии и пленением императора Романа IV Диогена. Эта победа открыла тюркам дорогу в Центральную Анатолию, где на отвоеванных у Византии землях создавались мусульманские государства (эмираты), признававшие духовную власть багдадского халифа и вассальные по отношению к султанам из династии Великих Сельджуков³.

Создание империи Великих Сельджуков оценивается как поворотная точка в истории исламской цивилизации, а осуществленная этой империей тюркизация Ближнего Востока и Анатолии рассматривается как фактор, предопределивший будущее и мусульманского, и христианского мира⁴. Высокое качество художественных произведений, создававшихся под номинальной властью Великих Сельджуков на обширной территории Халифата, и сходство результатов художественных процессов, заметных прежде всего в архитектуре как наиболее показательной части материальной культуры «мира ислама» (распространение одних и тех же архитектурных типов, строительных приемов, принципов декора зданий), заставили исследователей говорить о некоем общем «сельджукском стиле» и о еще более широком «сельджукском влиянии», хронологически и географически выходящем за пределы существования государства Великих Сельджуков.

Бурное развитие мусульманской архитектуры в начале II тысячелетия и быстрое распространение новаций действительно оказались связаны с патронатом Дома Сельджука, и причину этого неожиданного «скачка» легко предполагать в смешении традиций, дополнении достижений арабского, иранского, византийского зодчества некими дотоле неизвестными тюркскими новациями; однако же собственно «тюркскую составляющую» в той мусульманской архитектуре, которую мы обнаруживаем в XI–XIII веках во владениях Халифата (в том числе в Анатолии), вычленить невозможно. Неоднократные попытки выделить и описать эту составляющую неизменно приводили к констатации недостаточности одного лишь «этнического фактора» и признанию нехватки данных для решения «проблемы сельджукского искусства»⁵. Правомернее говорить о том, что в рамках культурно неоднородного государства Великих Сельджуков его правители смогли сформировать единый государственный заказ, в результате реализации которого выработались, в частности, общие модели архитектурных сооружений и принципы их декора.

В качестве источников сельджукской архитектуры в привычном значении – как определенного территориально-хронологического комплекса памятников, – должны рассматриваться все региональные художественные традиции, с которыми тюрки, не имевшие к тому времени собственной развитой культуры, могли познакомиться в процессе миграций на запад. Сплавляя в официальном заказе разные художественные традиции, сельджуки оказались своеобразным катализатором эволюции мусульманской культуры. Появление новых моделей и типов архитектуры следует связывать прежде всего с региональными – иранскими, арабскими, армянскими, византийскими – традициями зодчества и с использованием наиболее доступных образцов, привлечением местных (в том числе немусульманских) строителей для выполнения султанских и княжеских заказов, обучением сельджукских мастеров в локальных артелях, имевших собственные приемы, наработки, пристрастия. Именно такой вариант – приспособление заимствованной модели мечети к местным условиям и архитектурным традициям – был использован на этапе становления анатолийского мусульманского зодчества.