Читать книгу Использование следователем норм об особом порядке судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ) - Ю. П. Гармаев, Е. И. Попова - Страница 3

Глава 1.
Теоретические и правовые основы использования участниками уголовного судопроизводства норм об особом порядке судебного разбирательства
1.1. Концепция компромисса как методологическая основа криминалистического обеспечения деятельности по применению норм об особых порядках судебного разбирательства

Оглавление

Междисциплинарная концепция так называемых «сделок с правосудием» или «компромиссов с преступностью», которая становится предметом все более пристального внимания со стороны уголовно-правовой, уголовно-процессуальной, а в последнее время и криминалистической науки, далеко не нова в мировой практике. Она исходит из принципиального положения о том, что необходимо отказаться от метода бескомпромиссной борьбы с преступностью, который противоречит основополагающим принципам права и часто создает на практике тупиковые ситуации в процессе пресечения, раскрытия и расследования конкретных преступлений.

В свое время В. А. Образцов отмечал: «Институт сделок с правосудием предполагает установление договорных отношений между обвинением и защитой и взятие сторонами обязательств по принципу: если одна сторона принимает решение о том-то, другая гарантирует конкретно то-то. В основе таких договоров лежит концепция взаимоуступок, компромисс»[9].

Анализ уголовно-правовой, уголовно-процессуальной литературы показывает, что чаще всего имеющиеся научные дискуссии носят не только и не столько сущностный, сколько терминологический характер. Так, юридическое сообщество России все большее внимание уделяет вопросам альтернативного разрешения споров. Широкое распространение получили идеи восстановительного правосудия. Восстановительное правосудие – это программа с участием лиц, так или иначе затронутых преступлением, по выработке соглашения о способе возмещения вреда, причиненного преступлением.

Основными формами восстановительного правосудия в нашей стране, за широкое применение которых выступают ученые и практики, являются ювенальная юстиция и медиация. Как известно, ювенальные суды уже успешно действуют в ряде регионов России, в отдельных регионах проводятся эксперименты по внедрению восстановительного правосудия .

Обсуждается реальная возможность закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве медиации, уже нашедшей свое отражение в гражданском и арбитражном судопроизводстве. Вероятно, медиация как форма урегулирования уголовно-правовых конфликтов будет востребована при совершении нетяжких преступлений, когда причиненный вред носит главным образом материальный характер и потерпевшие заинтересованы не столько в наказании подозреваемого, обвиняемого, сколько в возмещении причиненного им вреда.

Таким образом, в российском уголовном процессе прослеживается четкая тенденция, направленная на повышение эффективности уголовного судопроизводства, одновременно подразумевающая процессуальную экономию сил и средств участников судебного разбирательства, а также соизмерение тяжести и сложности рассматриваемого преступления и правовых последствий, которые наступают в результате разрешения уголовного дела.

В то же время многие ученые высказываются следующим образом: «Борьба с преступностью как социальным явлением не может не быть бескомпромиссной. Признавая тот факт, что преступность – явление неискоренимое в современном обществе, также необходимо понимать, что борьба с ней должна вестись постоянно и не допускать изъятий. Однако бескомпромиссность борьбы не означает отказа от применения поощрительных норм, формирующих институт компромисса…»[10].

В. В. Сверчков верно отмечает, что выражение «бескомпромиссная борьба с преступностью» в большей мере связано с нетерпимостью к совершению преступлений, с мгновенной и эффективной реакцией государства и общества на нарушения законодательства в результате осуществления общественно опасных деяний». В настоящее время «представление о том, что стратегия борьбы с преступностью требует ужесточения законодательства и усиления карательной практики судов, ошибочно и, более того, является фактором, ведущим к неблагоприятным изменениям в социальной структуре страны в виде возрастания уровня криминальной среды»[11].

На наш взгляд, следует согласиться с позицией о том, что «договорный, компромиссный способ разрешения уголовно-правовых споров должен стать основным способом разрешения уголовных дел, при котором гарантированно защищены как частный, так и публичный интересы. Достижение этой цели предполагает расширение пределов применения и оптимизацию “особого порядка” производства по уголовному делу, предусмотренного гл. 40 УПК РФ, развитие данного института в комплексе с другими процессуальными феноменами, такими как упрощение и дифференциация форм досудебного производства по уголовному делу…».

В научно-криминалистических исследованиях последнего времени постоянно актуализируется идея использования криминалистического знания для реализации компромиссных процедур. Так, И. А. Попова отмечает: «Современная практика уголовного судопроизводства, где расширение возможностей защитительной деятельности, <…> расширение согласительных форм разрешения конфликтов постепенно становятся все более привычными, предопределяет необходимость исследования проблем тактико-криминалистического обеспечения компромиссных процедур».

Вряд ли вызовет дискуссию тезис о том, что правозащитная роль уголовного судопроизводства, приоритет которой бесспорен, не должна противоречить идее экономии процессуальных средств, задаче удешевления неадекватно дорогих для государственного бюджета досудебных и судебных процедур. Заметим, что российский законодатель вполне серьезно воспринял идею компромиссного урегулирования конфликтов, возникающих в уголовном судопроизводстве, и последовательно реализует эту концепцию.

Так, помимо уже давно апробированного и анализируемого в настоящей работе особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (глава 40 УПК РФ), федеральным законом РФ от 29.06.2009 № 141-ФЗ в УК РФ и УПК РФ включен комплекс норм, устанавливающий институт досудебного соглашения о сотрудничестве обвиняемого или подозреваемого со стороной обвинения, выполнение условий которого влечет значительное смягчение ответственности за совершенное преступление. Нет необходимости анализировать нормы данного особого порядка. Они уже подробно рассмотрены на уровне как актов судебного толкования, так и научных публикаций.

Федеральным законом РФ от 04.03.2013 г. № 23-ФЗ в УК РФ и УПК РФ введен комплекс норм о сокращенном порядке дознания в тех случаях, когда уголовное дело, по смыслу закона, не представляет правовой и фактической сложности, а причастность лица к совершению преступления не вызывает сомнения (статьи гл. 32.1 УПК РФ и другие нормы). При этом необходимо, чтобы подозреваемый (обвиняемый) признал свою вину и возместил размер причиненного вреда, а также заявил соответствующее ходатайство (ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). Срок сокращенного порядка дознания по общему правилу не должен превышать 15 суток, а в исключительных случаях он может быть продлен до 20 суток (ч. 1 и 2 ст. 226.6 УПК РФ). Сторона защиты в рамках данной компромиссной процедуры получает вполне очевидные преимущества – наказание подсудимому по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме, не может превышать ½ максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление (ч. 6 ст. 226.9 УПК РФ).

Как видим, законодатель не только не игнорирует, но и вполне оперативно реагирует на общемировые тенденции и проблемы практики борьбы с преступностью, устанавливая и развивая нормы о компромиссных процедурах.

Как верно замечает Т. Д. Дудоров, «анализ основных тенденций развития уголовно-процессуального законодательства на современном этапе позволил сделать вывод о том, что в системе упрощенных (ускоренных) производств формируется новый институт согласительных процедур, в рамках которого может быть заключено два вида соглашений (о признании и сотрудничестве), которые повлекут за собой сокращение судебного следствия, с одной стороны, и минимизацию уголовной ответственности лица, совершившего преступление, с другой»[12].

Несмотря на эти законодательные новеллы и мнения, некоторые ученые высказываются следующим образом: «…в России отсутствует общепризнанная доктрина сотрудничества государства с преступником. Данное обстоятельство отрицательно сказывается на развитии уголовного и уголовно-процессуального законодательства, фрагментарности и противоречивости существующих регламентаций. Данная проблема может быть преодолена лишь путем выработки концепции сотрудничества государства с преступником, признания его доминирующим направлением в противостоянии преступности, комплексном обновлении законодательства»[13].

Однако мы считаем, что если не полновесная доктрина, то некая концепция компромиссного урегулирования конфликтов, возникающих в уголовном судопроизводстве, совокупность взглядов на нее большого числа ученых, во многом поддержанных законодателем, а вместе с ним и правоприменителем, все же существует.

К сожалению, в отличие от законодателя наука криминалистика, в частности ее последние разделы: криминалистическая тактика и методика расследования отдельных видов преступлений, заметно отстает, но не в концептуальных вопросах, а в рамках формирования соответствующих прикладных рекомендаций. Проблемы прикладного криминалистического обеспечения разнообразных «сделок с правосудием» еще не стали предметом глубоких исследований. Создается впечатление, что криминалистика, во многом игнорируя нормы материального и процессуального права, по-прежнему исповедует бескомпромиссный подход в борьбе с преступностью.

Вместе с тем «де-факто договорные отношения между подозреваемыми, обвиняемыми и их защитниками, с одной стороны, и с органами правопорядка, с другой стороны, реализуются давно и повсеместно. Однако делается это по наитию, нелегитимно, на свой страх и риск, балансируя на грани законности, а то и преступая ее»[14]. Это мягкое замечание, высказанное В. А. Образцовым в адрес всей науки еще 18 лет назад, к сожалению, актуально и по сей день.

В свою очередь на современном этапе развития система научных положений и основанных на них рекомендаций, именуемая различными авторами как «криминалистическая адвокатология» либо «теория адвокатского мастерства в уголовном судопроизводстве», также не демонстрирует повышенного интереса к данному направлению обеспечения деятельности адвокатов. Отчасти причиной послужило изложенное авторитетными учеными-криминалистами мнение о некотором недоверии ко всем исследованиям в рамках «криминалистики защиты».

Однако ряд авторов (Л. А. Зашляпин, М. О. Баев, О. Я. Баев, Г. А. Зорин и др.) высказали мнение о том, что криминалистические средства и методы должны быть классифицированы на предназначенные для оптимизации уголовного преследования и, напротив, для оптимизации профессиональной защиты от уголовного преследования.

Не вступая в дискуссию по данной проблеме, отметим, что современное судопроизводство предопределяет взаимную потребность каждого из состязающихся участников прогнозировать, моделировать ход мыслей и деятельность процессуального противника. На научно-дидактическом уровне это означает необходимость разработки «зеркальных» систем знаний: рекомендаций по расследованию, установлению истины, с одной стороны, и особенностей профессиональной защиты от уголовного преследования− с другой. Думается, что проблема, суть спора заключаются только в том, как будет называться соответствующая новая система знаний и главное: войдет ли «криминалистика защиты» в систему традиционной криминалистики. Вряд ли последнее возможно, но «право на жизнь» этой системы знаний неоспоримо.

Правда, так или иначе споры на уровне теории и методологии наук не повлекли, казалось бы, закономерных последствий – активной разработки и внедрения в практику прикладных рекомендаций по достижению сторонами обвинения и защиты компромиссов.

Вынуждены согласиться с В. Ф. Статкусом в том, что за последние тридцать лет ученые-криминалисты (точнее какая-то их часть. – Авт.) сосредоточились не на изучении практики раскрытия и расследования преступлений, а на бесконечных спорах о предмете, методе, системе криминалистики, на изобретении различных дефиниций, но при этом не проводят, как теперь принято говорить, мониторинга. При этом возникает вопрос, как эти «новации» помогают правоприменителям повышать эффективность борьбы с преступностью?

Итак, с позиции криминалистического обеспечения деятельности стороны обвинения, несмотря на наличие установленных уголовным и уголовно-процессуальным законом оснований, условий и порядка реализации сделок с правосудием, наука «криминалистика», отчасти исследуя теоретико-методологические аспекты, тем не менее не разработала достаточного количества тактико- и методико-криминалистических рекомендаций.

Более того, на уровне не только профессиональных коммуникаций, но и официальной отчетности до сей поры действуют давно укоренившиеся стереотипы и шаблоны. Исходя из них, к примеру, прекращение дела по нереабилитирующему основанию или иные компромиссы и уступки, как правило, не признаются положительным результатом деятельности следователя по сравнению с «несомненным успехом расследования» − направлением дела в суд и вступлением в силу обвинительного приговора. Кроме того, чем срок и размер назначенного наказания выше, тем, при прочих равных обстоятельствах, существенней признается успех стороны обвинения.

При этом ситуация имеет и обратную сторону. Действующее законодательство, нормы профессиональной адвокатской этики, имеющиеся публикации не дают достаточно четких критериев разграничения допустимости тех или иных компромиссных действий профессиональных защитников. Собственные корпоративные стереотипы в сознании адвокатов, порой, не менее вредны, чем элементы профессиональной деформации их процессуальных противников.

С учетом изложенного, есть все основания для выдвижения гипотезы о том, что следователь, знающий особенности квалификации и методики расследования той или иной категории преступлений, имея опыт оценки судебной перспективы по уголовному делу, может уже с момента регистрации сообщения о преступлении, возбуждения уголовного дела применять законные и этически допустимые тактические приемы, реализовывать тактические операции с целью достижения разумного компромисса между сторонами на основе норм, закрепленных в главах 40 и 40.1, 32.1 УПК РФ.

Правда, весьма опасна и другая крайность, систематически проявляющаяся в правоприменительной практике. Недобросовестные следователи иногда без достаточных оснований возбуждают уголовное дело, не собирают достаточных доказательств вины, а затем понуждают незаконно привлеченных к уголовной ответственности лиц признать вину и, например, согласиться на «особый порядок» (гл. 40 УПК РФ) или прекращение дела по нереабилитирующему основанию. Подобные «компромиссы» со стороны обвинения не только незаконны, но и преступны (такие действия могут быть квалифицированы как деяния, предусмотренные ст. 285, 286 УК РФ).

Как верно заметила Я. Ю. Янина, «компромисс не может основываться: на правовой неосведомленности участника компромисса, на незнании им своих прав и обязанностей, на неправильном понимании последствий своих действий; на заведомо невыполнимых обещаниях, данных стороне защиты; на фальсифицированных доказательствах, специально изготовленных свидетельских показаниях, заключениях; на дефектах психики стороны защиты и иных болезненных состояниях; на мистических и религиозных предрассудках сторон, участников компромисса; на оправдании совершения преступления и преуменьшении его общественной значимости»[15]. Кроме того, компромисс следователя и представителей стороны защиты не должен допускать нарушения прав и законных интересов других участников процесса, прежде всего потерпевшего. Однако весьма часто результат компромисса является безусловным успехом не только для стороны обвинения, но и для стороны защиты.

Полагаем, что комплексные прикладные криминалистические рекомендации по достижению компромиссов могут и должны разрабатываться в перечисленных направлениях:

1.В рамках раздела «Криминалистическая тактика»: разработка компромиссных тактических приемов; рекомендации по достижению компромиссов в рамках проведения отдельных следственных и иных процессуальных действий, а также их комплексов (тактических операций, тактических комбинаций); тактико-криминалистическое обеспечение отдельных предусмотренных законом компромиссных процедур: гл. 40, 40.1 УПК РФ и др.

2. В рамках раздела «Криминалистическая методика расследования»: разработка отдельных компромиссных тактических приемов и средств в ходе проведения следственных и иных процессуальных действий, а также их комплексов (тактических операций, тактических комбинаций) по делам определенных категорий (убийства, хищения, коррупционные преступления и т.п.); методико-криминалистическое обеспечение предусмотренных законом компромиссных процедур: гл. 40, 40.1 УПК РФ и др. по делам определенных категорий.

3. В рамках научного направления, имеющего условное наименование «Криминалистическая адвокатология» могут быть разработаны рекомендации по достижению компромиссов исходя из любого вышеобозначенного пункта.

При формировании указанных совокупностей прикладных знаний следует подчеркнуть категорическую недопустимость пресловутого обвинительного уклона со стороны обвинения. Необходимо представить рекомендации по недопущению возможных злоупотреблений, минимизировать негативные факторы заинтересованности следователя в так называемых «признательных» показаниях и иных уступках, предупредив тем самым нарушения прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого.

Итак, безусловно, междисциплинарная концепция компромисса в борьбе с преступностью является прочной методологической основой формируемого в настоящей работе криминалистического обеспечения деятельности следователя по применению норм об особом порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, равно как и других особых порядков и сокращенных процедур. Этот тезис мы считаем доказанным.

Кроме того, право на жизнь имеет гипотеза о том, что криминалистическое обеспечение достижения сторонами обвинения и защиты компромиссов в уголовном судопроизводстве является перспективным направлением развития науки криминалистики, оно давно востребовано практикой и ждет новых разносторонних исследований, прежде всего прикладного характера.

9

Образцов В. А. Выявление и изобличение преступника. − М., 1997. − С. 199.

10

Шатихина Н. С. К вопросу об уголовно-правовой природе компромисса // Правоведение. – 2003. − № 3 (248). − С. 91.

11

Сверчков В. В. Действительные и мнимые проблемы допустимого компромисса в противостоянии преступности [Электронный ресурс]. − Режим доступа: http://www.kpress.ru/bh/2002/4/sverchkov/sverchkov.asp. − Загл. с экрана (дата обращения 29.09.2010).

12

Дудоров Т. Д. Особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением как способ дифференциации уголовно-процессуальной формы: автореф. дис. … канд. юрид. наук. − Воронеж, 2010. − С. 9.

13

Колоколов Н. А. Назначение наказания лицу, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве // Российский судья. − 2011. − № 1. − С. 39.

14

Образцов В. А. Указ. соч. − С. 201.

15

Янина Я. Ю. Теоретические и практические аспекты применения компромиссов для разрешения конфликтов предварительного следствия: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Калининград, 2007. – С. 12.

Использование следователем норм об особом порядке судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ)

Подняться наверх