Читать книгу Записки о китайской цивилизации - Евгений Бажанов, Е. П. Бажанов - Страница 4

В 1982 году мы с супругой Наташей прибыли на работу в посольство СССР в Пекине. И уже через несколько дней устроили себе экскурсию на Великую Китайскую стену. С горной дороги, ведущей к стене, увидели крестьянский дом с огородом, на котором возвышались каменные будды. Любопытство заставило остановиться и вступить в беседу с хозяином дома. Это был старик с жиденькой бородкой, который оказался весьма словоохотливым. Он объяснил, что будды достались ему по наследству от отца, тому – от его отца и т. д. Каждое из трех имевшихся у крестьянина изваяний выполняло специфические функции. Один будда оберегал здоровье крестьянской семьи, второй – «заведовал» удачей, третий – обеспечивал мужское потомство.

На вопрос, буддист ли он, старик ответил, что «будды – хорошие боги, но есть и другие, тоже полезные». После этих слов хозяин отвел нас в дом, где показал статуэтку бога богатства и изображение бога очага. Рядом с последним на стене висел портрет Иисуса Христа. Увидев наше удивление, старик разъяснил, что портрет повесил сын, и добавил: «Это тоже важный бог, он отвечает за попадание в рай».

Еще до визита в крестьянский дом с буддами в огороде мы, конечно, были наслышаны о специфическом духовном мире, в который на протяжении тысячелетий остается погруженным китайский народ.

Во время моей учебы в Сингапуре (1968–1970 годы) местные студенты рассказали об удивительном событии, произошедшем на Тайване. Из тамошнего храма, посвященного богу земли, была украдена глиняная фигурка его жены. Паства посовещалась и решила утешить божество, устроив ему бракосочетание с прекрасной глиняной наложницей. Выбрали подходящий день, украсили храм, пригласили музыкантов и свезли на свадьбу избранных гостей – глиняных богов и богинь из разных храмов. Одни из них выполняли роль сватов, другие – свидетелей, третьи просто восседали за праздничным столом. Свадьба удалась на славу.

Выслушав историю, я рассмеялся и тут же почувствовал, что сингапурским студентам мое веселье было непонятно. С их точки зрения ничего смешного не произошло. Напротив, поступок тайваньцев в их глазах выглядел образцом мудрости. Кража статуи не столько задевала религиозные чувства китайцев, сколько выглядела как нарушение привычного многовекового уклада жизни. Вторичный же брак бога – как восстановление этого уклада.

Точно так же восприняли гонконгские китайцы известие о том, что верховное божество популярного местного храма собирается покинуть свою духовную обитель и перебраться в Нью-Йорк. Божество – Большая желтая фея – не хотело якобы оказаться под пятой Пекина, чья юрисдикция над Гонконгом должна была быть восстановлена в 1997 году. Вроде бы тоже забавная история, шутка, но в Китае отнеслись к слуху серьезно. Корреспондент газеты «Дагун бао», издающейся в Гонконге, но связанной с КНР, взял интервью у монахов храма. Те в один голос утверждали, что богиня-фея, с тех пор как ее привезли в Гонконг из другого района Китая, не завела никаких связей с заморскими верующими. «Поэтому, – вполне резонно заявили служители культа, – ни о каком переселении феи в США не может идти и речи».

У китайца, особенно у сельского жителя, свое отношение к одежде, понимание ее функций и красоты. По уникальной древней схеме возводятся дома, они по-своему украшаются и оберегаются. То, что для иностранца может ничего не означать, для жителя Поднебесной приобретает подчас особое звучание. Например, рощица сосен или кипарисов на горизонте – признак близкого кладбища, ибо эти деревья символизируют в Китае бессмертие. Красный цвет – гроза бесов и оборотней. Поэтому ребенку к одежде прикрепляют красный бумажный лоскуток, залепляют входные двери домов полосками красной бумаги. Даже почтовая бумага традиционно украшалась узором красного цвета. Рассказывают историю о дореволюционном чиновнике, который приклеивал кусочки красной бумаги на обеденные салфетки (борясь таким образом с неблагоприятным влиянием белого цвета). Красный цвет в прошлом был привилегией сановников. Простолюдинам законом запрещалось выходить на улицу в красном.

Китайский крестьянин, да и не только он, ищет ответы на жизненно важные вопросы у гадателей. Медиум может организовать сеанс связи с усопшим родственником. Он предсказывает будущее, молится о дожде, изгоняет дьявола, излечивает душу.

Каждый китаец знает легенду о том, что на Луне обитает чудесный заяц, дарующий бессмертие; что желчь – вместилище храбрости и мужества; что хэхэ – это символ супружеской любви и гармонии, обычно изображаемый в виде двух игривых ребятишек, одетых в красное и зеленое платья; что летучая мышь означает пожелание счастья; что самым великим военным стратегом древности являлся Сунь-цзы, а герои эпопеи «Троецарствие» Чжу Гэлян и Цао Цао были талантливыми последователями его стратагемного учения; что супы из ласточкиного гнезда и акульих плавников – лучшие гастрономические деликатесы; что тушь, тушечница, кисть и бумага составляют «четыре сокровища» образованного человека; что Мао Цзэдун сочинял прекрасные классические стихи; что в пекинской опере актеры должны не только петь, но и декламировать, танцевать и совершать акробатические прыжки; что изображенный на картине человек с красным лицом – хороший, а с белым – мерзавец; что каллиграфия является «центральной частью и короной» китайского искусства; что иероглифы, высеченные на скалах предками, следует беречь как зеницу ока; что гениальный поэт VIII века Ли Бо страдал алкоголизмом и погиб, попытавшись в нетрезвом состоянии обнять отражение луны в озере; что Великая Китайская стена – единственное рукотворное сооружение, видимое с Луны; что китайцы научились печатать книги на тысячелетие ранее европейцев; что задолго до христианства Конфуций вывел золотое правило нравственности, учил толерантности.

Веками в Срединной империи преклонялись перед миниатюрными женскими ножками, которые уродовались с помощью бинтов и колодок. Их считали эталоном красоты и изящества. Пояс служил символом чиновничьей власти. В зависимости от ранга обладателя он был нефритовым, золотым или попроще. Герой одного романа, желая перещеголять всех, носил сразу несколько поясов. Еще один атрибут сановника в прошлом – шелковый халат с изображением драконов.

Этот собственный мир был не просто единственным, который знал китаец. Он априори исходил из того, что все другие порядки никуда не годятся, являются варварскими. Отказ чужеземцев от своих традиций приветствовался как свидетельство окультуривания, продвижения вверх по лестнице цивилизации. Существовала убежденность, что варвара можно было завоевать сердцем, облагораживанием его души. Упомянутый выше военный стратег Чжу Гэлян шесть раз побеждал «южного варвара» Мэн Ху. Победив, отпускал, а тот возвращался с новой, еще более мощной армией. Но на седьмой раз Мэн Ху все-таки решил дать клятву на «вечную верность» китайскому государству.

Сегодня, может быть, далеко не все традиции заметны, некоторые уже вообще не действуют. Тем не менее их роль в истории Поднебесной огромна. Во многом именно они позволили китайцам сохранить свою культуру, несмотря на постоянные завоевания Китая, на периодический переход политической власти в стране к иностранным императорам.