Читать книгу Функциональное чтение. Теория и практика - Е. С. Романичева - Страница 3

Существует давнее изречение: если хочешь избежать ненужных споров, уясняй термины… его, возможно, следовало бы развить: уясняй концепции.

Ю.В. Манн

В этом параграфе вы узнаете:

какие «новые» термины по проблемам чтения входят в современный научно-образовательный дискурс;

• что такое «новая грамотность»;

• чем отличается просто «грамотность» от «функциональной грамотности», а «смысловое» чтение от «функционального».

Теоретический блок

«Определяйте значение слов, и вы избавите мир от половины его заблуждений», – так цитирует Рене Декарта А.С. Пушкин. Этот «призыв» великих звучит особенно актуально сегодня применительно… к чтению. Исследования в этой области, которые в последние годы носят междисциплинарный характер, особенно отчетливо показали: прежде всего необходимо договориться о терминах, которые мы употребляем: «.все содержание науки, как таковой, сводится именно к терминам в их связях, которые (связи) первично даются определениями терминов», – так считал П.А. Флоренский [цит. по: 5, с. 25]. Нельзя сказать, что в этом направлении не сделано ничего: за последние несколько лет было предпринято несколько попыток приступить к созданию терминосистемы по чтению [3; 1, с. 12–73]. Обе эти работы – при разнице названий – представляют собой словники, т. е. перечни терминов. В первой из них таких терминов чуть более четырехсот, во второй, вышедшей спустя три года, – в два раза больше. Это вовсе не значит, что за данный период появились новые термины. Это значит только одно: проблема чтения стала очень актуальной, поэтому как в научный, так и в повседневный обиход входит все больше и больше терминов, с ней связанных. Однако если в науке принято определять термины, то в тех текстах, которые обрушиваются на нас постоянно в первую очередь с новостных лент, они не просто не определяются, а путаются. Это касается прежде всего таких терминов, как грамотность, функциональная грамотность, новая грамотность, смысловое чтение, функциональное чтение. Указанные понятия используются сейчас не только узким кругом специалистов, но и журналистами, пишущими о чтении, чиновниками, говорящими о проблемах чтения, и т. д. А мы с вами понимаем, что как только кто-то из высоких чиновников, особенно связанных с культурой, образованием/ просвещением, наукой что-то сказал о чтении, используя вышеупомянутые термины, новость разлетается по всем СМИ, зачастую обрастая «своеобразными» интерпретациями, внедряясь в обыденное сознание.

Так, например, сегодня уже говорят не о грамотности, а о грамотностях: читательской, математической, финансовой, гражданской и т. д. Изначально грамотность связывали с владением навыками устной (говорить) и письменной (читать и писать) речи в соответствии с нормами литературного языка. В обыденном сознании грамотным считался человек, который не допускает ошибок при чтении и письме, имеет достаточный словарный запас и владеет правильной устной речью, т. е. говорит, не нарушая норм (лексических, грамматических, орфоэпических). Как указывает Н.Н. Сметанникова, в 50-х годах прошлого века ЮНЕСКО определило грамотность «как совокупность умений, включающих чтение и письмо, применяемых в социальном контексте, при этом понятие грамотности базировалось на процессе использования, применения знаний или „процедурных” знаниях, отличающихся от „декларативных” знаний (т. е. знаний о чем-то)» [8]. Чуть позже, в 1957 году, ЮНЕСКО были введены понятие «минимальная (или базовая) грамотность», которое определялось как способность читать и писать простые тексты, и «функциональная грамотность», о которой мы скажем чуть ниже.

Некоторое время назад стало очевидно, что грамотностей стало слишком много. Причина в том, что «к началу XXI века стало понятно, что устарело и предметное содержание школьного образования, сформировавшееся в середине прошлого века. Различные профессиональные и общественные группы начали указывать на это отставание и настаивать: дополнительные знания должны быть включены в обязательную школьную программу, они являются новой грамотностью. К 2010-м годам список таких „новых грамотностей” насчитывал более 50 наименований, включая финансовую, медицинскую, цифровую, правовую, экологическую и другие “грамотности”» [9, c. 9], и всем им – это особенно важно – нужно учить. Иными словами, список того, чему нужно учить в современной школе и какие навыки формировать в процессе обучения, постоянно увеличивался, и стало понятно, что пополнение списка «знаний и умений» – тупиковый путь. Именно поэтому международное сообщество предприняло попытку структурировать все «грамотности», сместив акценты от базовых предметных знаний» к «мягким навыкам» («универсальным компетенциям»), так называемым 4К-компетенциям, или навыкам ХХ! века:

• коммуникации;

• коллаборации (или сотрудничеству), понимаемой как процесс совместной деятельности в какой-либо сфере двух и более людей для достижения общих целей, при которой происходит обмен знаниями, обучение и достижение согласия (консенсуса);

• критическому мышлению, куда «зашито» чтение и письмо;

• креативности.

Разрабатывая концептуальную рамку предложенной стратегии, исследователи пришли к выводу, что понятие «новую грамотность» необходимо конкретизировать, разведя понятия, его составляющие на две категории:

• базовая инструментальная грамотность;

• базовые специальные современные знания и умения.

Остановимся на первом понятии и вспомним, что термин, в общем, не нов, но современными исследователями он несколько уточнен словом инструментальная. Необходимость этого уточнения вызвана тем, что во внимание приняты современные инструменты коммуникации, определяющие форматы взаимодействия человека с человеком, текстом, а также способы передачи информации: человек – человек, человек – гаджет. Заданная таким образом рамка исследования позволила определить, что в базовой инструментальной грамотности присутствует три составляющих (три грамотности):

• «читательская (читать, писать) – способность воспринимать и создавать информацию в различных текстовых и визуальных форматах, в том числе в цифровой среде (literacy + digital literacy) (на естественных языках);

• математическая (включая работу с данными) – способность применять математические инструменты, аргументацию, моделирование в повседневной жизни, в том числе в цифровой среде (numeracy + data literacy + digital literacy);

• вычислительная и алгоритмическая – способность воспринимать и создавать информацию на формальных языках, языках программирования (computational literacy)» [9, c. 18].

Обратим внимание на то, как сегодня определено понятие «читательская грамотность». Мы традиционно трактуем его так, как это принято в международных исследованиях:

• PIRLS: читательская грамотность – способность понимать письменную речь во всем разнообразии ее форм для целей, определяемых обществом и/или ценных для индивида;

• PISA: читательская грамотность – способность человека понимать и использовать письменные тексты, размышлять о них и заниматься чтением для того, чтобы достигать своих целей, расширять свои знания и возможности, участвовать в социальной жизни.

Что добавляет к этим ставшим уже привычными определениям новая трактовка? Во-первых, читательская грамотность связывается не только с чтением как практикой, но и письмом. Быть грамотным в области чтения (а literacy переводится именно так) – значит уметь воспринимать информацию (т. е. владеть чтением-техникой, т. е. уметь декодировать написанные тексты и переводить их в устно-речевую форму) и чтением-пониманием (т. е. владеть навыками смыслового чтения) и создавать тексты, вторичные и оригинальные. Во-вторых, чтение и письмо связываются с носителем (бумага, гаджет) и с визуализацией информации. Ю.Н. Щербинина, опираясь на исследования Р. Косара, отмечает, что визуализация преимущественно генерируется автоматически, создается компьютерной программой, носит общий характер и не зависит от контекста [11, с. 18]. А это значит, что современный читатель должен уметь воспринимать (и создавать) информацию в разных средах и на разных носителях. Из сказанного очевидно следует вывод: читательская грамотность уже не связывается только с чтением «листа», речь идет и о чтении с экрана. Грамотный читатель – это тот, кто умеет читать и создавать разные тексты: сплошные, несплошные, составные, тексты «новой» природы – и умеет делать это на разных носителях, бумажных и цифровых. Грамотный читатель – это тот, кто владеет стратегиями и приемами смыслового чтения, т. е. умеет воспринимать графически оформленную текстовую информацию и перерабатывать ее в личностно-смысловые установки в соответствии с коммуникативно-познавательной задачей (по А.А. Леонтьеву). Это читатель, который разные тексты в разных ситуациях читает по-разному, умеет выбирать стратегии чтения текста и менять их по мере необходимости, исходя из своей задачи (внимательно изучить, быстро просмотреть, чтобы найти нужную информацию, и т. д.) и особенностей читаемого текста.

Что еще бросается в глаза даже при самом беглом сравнении нескольких различающихся между собой толкований читательской грамотности? В определении появилось слово «информация», а не «письменный текст», «письменная речь». Мы можем предположить (только предположить!), что это слово трактуется как общенаучное понятие (см. приведенное выше определение А.А. Леонтьева), обозначающее в самом широком смысле обмен сведениями, однако нигде в докладе это не обозначается. А замена существенная. Почему она произошла – вопрос, требующий дальнейшего серьезного исследования. Однако очевидно одно: новая трактовка понятия «читательская грамотность» отмечена налетом прагматики. Возможно, это произошло потому, что чтение как практика, не выдержав конкуренции, перестало занимать значительное место в структуре досуга современного человека. Возможно потому, что в современном мире изменился и сам характер чтения: оно приобрело и продолжает приобретать инструментальный характер. Хотя справедливости ради нужно отметить, прагматика присутствовала и в определении читательской грамотности (PISA): глагол «использовать» в ее формулировке указывает на функциональные, прикладные аспекты работы читателя с текстом. Однако этот аспект нивелируется, сглаживается следующим глаголом – «размышлять», указывающим на активность читателя, подчеркивающим его субъектность. К сожалению, данного акцента в новой, предлагаемой в международном докладе трактовке термина нет.

Хотя в России есть исследования, в рамках которых предлагается развести понятия «читатель» и «субъект чтения». Автор предлагаемого разделения – психолог С.А. Шаповал – полагает возможным с учетом специфики текстов и ситуаций обращения к ним «оставить понятие „читатель” только для описания общения человека с художественным текстом, а для описания взаимодействия человека с любым другим (т. е. нехудожественным текстом) и процессов получения информации с помощью текста принять понятие “субъект чтения”» [6, с. 78]. Таким образом, по мысли исследователя, можно будет можно дифференцировать сферу эстетики и сферу прагматики в читательской деятельности. Для нас в приведенной цитате важен не тот факт, что исследование есть, но его результаты не внедрены в массовую практику, а тот, что даже при таком разведении понятий акценты поставлены на том, что в процессе чтения любых (и художественных, и нехудожественных текстов) главное: читающий мыслится как субъект деятельности.