Читать книгу Плейлист «Долго и счастливо» - Эбби Хименес - Страница 5
Глава 3
Джейсон
Оглавление♪ MIDDLE OF NOWHERE | HOT HOT HEAT
Под звук отстегивающихся ремней безопасности самолет подкатил к нашему выходу. Из крошечных вентиляционных отверстий перестал поступать воздух, и мне сразу же стало жарко. Я стянул с себя толстовку и одернул черную футболку под ней.
Наклонившись ко мне, Кэти вскинула брови.
– Отлично пахнешь, – сказала она с австралийским акцентом. Затем приподняла мою руку. – Ух! Линея, пощупай, какие мускулы.
Перегнувшись через меня, Линея ударила подругу скрученным в трубочку журналом.
– Мужчина уступает свое место в первом классе какому-то вояке, а ты в благодарность всего его облапала. Тебе следовало бы… О! Какие мускулы!
Я усмехнулся. Все четыре часа полета из Новой Зеландии в Австралию я, словно котлета в сэндвиче, был зажат между Кэти и Линеей. Но место посередине стоило такой жертвы. Эти две незнакомки были чертовски обаятельны. Развлекали меня всю дорогу. Лучше, чем бесплатный бурбон и теплое полотенце.
Когда началась высадка, я встал в проходе, чтобы достать поклажу своих попутчиц.
– Джейсон, – сказала Кэти, стоя передо мной в ожидании сумки, – у меня есть дочь, не замужем. Медсестра. Твои голубые глаза сведут ее с ума. Что думаешь?
– Если она хотя бы наполовину так же прекрасна, как вы, то я ее недостоин. – Я вытянул ручку чемодана и, подмигнув, передал его ей.
Кэти с усмешкой подняла на меня глаза.
– Засранец ты этакий. Удачи тебе во всем. – Она развернулась и направилась к выходу. – Спасибо за автограф. Буду следить за тобой в «Твиттере», – кинула она через плечо и вслед за Линеей вышла из самолета.
Я улыбнулся ей вслед, достал рюкзак, встал где посвободнее и откопал телефон. Он был полностью разряжен, когда я садился в самолет. Я отсоединил его от внешнего аккумулятора и включил – первый раз за последние две недели. Аппарат разрывало от вибраций, пищания и музыки.
Добро пожаловать назад в реальность.
Пятнадцать дней вдали от цивилизации. Мне стало страшно от мысли, сколько сообщений за это время могло прийти, и теперь придется все их читать и слушать. Наверняка не меньше сотни только от Эрни, моего агента.
Я ввел ПИН-код, закинул рюкзак за плечи и начал с голосовой почты. Ящик был полон. Через четыре сообщения я все еще стоял в очереди на выход из самолета, и вдруг в трубке раздался незнакомый женский голос.
«Здравствуйте! Кажется, у меня ваш Такер. Он бегал без присмотра прямо по дороге, на бульваре Топанга-Каньон. Меня зовут Слоан. Мой номер: 818-555-7629. Сообщите, когда сможете его забрать».
Черт.
Я снял рюкзак и стал искать ручку. Записал номер на руку и набрал его, прикинув в уме, что если в Мельбурне сейчас одиннадцать утра, значит, в Лос-Анджелесе шесть вечера.
Давай же, давай.
– Алло, – ответил женский голос через три гудка.
– Здравствуйте! Это Слоан? Я Джейсон. Кажется, у вас моя собака. Его еще никто не забрал?
На другом конце молчали, и я даже подумал, что звонок оборвался. Я протиснулся в проход и стал проталкиваться к выходу, минуя других пассажиров, в надежде, что телефон будет ловить лучше за пределами самолета.
– Алло, – повторил я еще раз.
– Да, я вас слышу, – раздраженно ответила женщина. – Он все еще у меня.
Я стиснул зубы. Проклятье. Чертова Моник.
Очередь не двигалась, поэтому я отодвинулся к стене, удерживая телефон плечом. И снова приготовил ручку.
– Продиктуйте адрес. Я пришлю кого-нибудь, чтобы его забрали.
– Нет.
Не понял!
– Что?
– Нет, – повторила она.
– Что значит «нет»? Нет, его нельзя забрать?
– Ну вы и наглец. Прошло почти две недели, и вдруг вы решили, что вам нужна собака?
Две недели? Такер потерялся две, черт возьми, недели назад?
– Меня не было в городе. И связи у меня тоже не было. Я понятия не имел, что он потерялся. Я заплачу вам вознаграждение, без проблем. Только дайте свой адрес, и я…
– Нет. Это больше не ваша собака. Если бы он попал в приют, его бы, скорее всего, уже устроили в добрые руки или усыпили. Я развесила объявления, узнала данные с его микрочипа, писала о нем в Интернете, оставила вам с десяток голосовых сообщений. Сделала все, что от меня зависело. Вы его бросили. Поэтому, насколько могу судить, он теперь мой.
И она положила трубку.
Я ошарашенно уставился на телефон. Снова набрал ее номер, но включился автоответчик.
Выругавшись, я позвонил Моник.
– Ты потеряла Такера? – заорал я, не обращая внимания на других пассажиров.
– И тебе привет, Джейсон.
В трубке раздался стук каблуков. Я отчетливо представил, как она идет в огромных солнцезащитных очках на носу, со стаканчиком латте в одной руке, с покупками – в другой и плюет на мою собаку.
– Такер потерялся две недели назад! Почему ты не следила за ним? Почему не дозвонилась до меня? Что за фигня, Моник? Я же просил тебя за ним присмотреть!
– Я работаю, Джейсон. И я как бы присматривала.
Тут я услышал звук приближающегося поезда.
– Постой-ка, – не поверил я своим ушам. – Ты сейчас где?
Многозначительная пауза.
– В Нью-Йорке, – тихо произнесла она.
– И давно ты в Нью-Йорке?
Снова тишина.
– Две недели.
Я со злостью сжал телефон.
– Между нами все кончено. Слышишь? Кончено, черт возьми, – прошипел я.
– Джейсон, мне позвонили из «Живанши». Не могла же я сказать им, что не буду сниматься для «Вог», потому что ищу долбаную собаку своего приятеля. Прости меня, ладно? Не…
Я положил трубку. С меня хватит. Она с таким же успехом могла потерять и ребенка, а потом как ни в чем не бывало сбежать на очередную фотосессию. На такое нельзя закрывать глаза.
Я еще раз набрал Слоан. Автоответчик.
Не зная, что еще предпринять, я остановился и начал читать остальные сообщения. За панорамными окнами, выходящими на летное поле, вовсю барабанил дождь.
Похоже, эта Слоан не шутила. Она действительно пыталась меня разыскать. Ежедневно в течение недели она звонила мне по поводу Такера. Я все больше и больше выходил из себя, с каждым новым сообщением понимая, что Моник совершенно и полностью наплевала на мою собаку.
Он бегал по дороге.
У него было воспаление мочевого пузыря, потому что его не выводили гулять.
Эта женщина расклеила объявления повсюду, и если Моник хотя бы попыталась искать Такера, то наверняка наткнулась бы на одно из них.
Он запрыгнул в чужую машину через люк на крыше. Что за ерунда?
Я потер виски. Такер терпеть не мог гостиницы для собак. Моник отлично с ним ладила, по крайней мере, когда я был рядом. Поэтому у меня не возникло никаких сомнений на ее счет. Она обещала брать его с собой на пробежки.
Дурак, дурак.
Надо было отвезти его в Миннесоту и оставить у родителей. Сам во всем виноват. Пришлось бы пролететь лишних две тысячи миль, но зато Такер был бы сейчас в безопасности.
Я провел рукой по лицу и беспомощно почесал бороду. Черт, что же делать? Эта дамочка украла у меня собаку.
Когда с голосовой почтой было покончено, я взялся за эсэмэски и увидел, что одно из сообщений – с номера 818, который записан у меня на руке. Я открыл его и увидел фотографию Такера. «Хорошо, что мы с вами незнакомы».
На снимке женщина обнимала Такера. Лица видно не было. Такер наполовину закрывал ее своей мордой. На ней были темные очки, а волосы спрятаны под шляпой. На руке, от плеча до локтя, татуировки. Я повернул голову и принялся внимательно их разглядывать, предварительно увеличив изображение. Удалось только разглядеть имя Брэндон. Вдруг телефон зазвонил. Номер 818. Я поспешно ответил на звонок:
– Алло!
– Докажите, что любите свою собаку.
– Что?
– Не хочу держать вашего пса у себя, если вы действительно его любите. Но сначала докажите.
Я заморгал.
– Ладно. И как, по-вашему, я должен это сделать?
– Это же ваш пес, разве нет? Доказательство любви должно лежать на поверхности.
Я начал лихорадочно думать.
– Ладно, не вешайте трубку. – У меня появилась идея. Я пролистал фотографии на телефоне и выбрал парочку: мы с Такером на пляже, мы с Такером на велосипедной прогулке. Еще сделал скриншот главного экрана – на обоях рабочего стола – сидящий Такер. Отправил их своей собеседнице. – Готово. Проверьте сообщения.
В телефоне что-то зашипело. Женщина молчала слишком долго, как мне показалось, – за это время можно было десять раз все посмотреть.
– Послушайте, – сказал я в тишину, надеясь, что она меня слышит. – Он мой лучший друг. Он приехал со мной из Миннесоты в Лос-Анджелес. Я оставил его с человеком, которому, как мне казалось, можно доверять. Я люблю своего пса. Я хочу его вернуть. Пожалуйста.
Она все еще молчала, и я снова подумал, что связь оборвалась.
– Хорошо, – послышался ее шепот.
Я с облегчением выдохнул.
– Отлично, спасибо. Я вам все возмещу: и время, и счета за лечение…
– И штраф.
– Штраф?
– Мне выписали штраф за остановку посреди бульвара Топанга-Каньон, когда я затормозила, чтобы подобрать Такера.
Я убрал телефон ото рта и раздраженно выдохнул. Не из-за Слоан, а из-за Моник и ее глупости.
– Да, конечно, как скажете. Послушайте, я правда очень благодарен за все, что вы для него сделали. Дайте мне несколько часов, я найду для него передержку и…
– Передержка? Зачем?
– Я сейчас в Австралии по работе и пробуду здесь еще пару недель.
– А кто присматривал за Такером, пока вас не было?
– Тот, кому я больше никогда ничего не доверю, – сухо ответил я, взял рюкзак и, следуя указателям, пошел на таможню.
– Ну, если так, то Такер может пожить у меня до вашего возвращения. Я работаю из дома. Поэтому мне несложно.
На секунду я задумался над предложением. В голове сразу всплыли ее фотография с Такером, сообщения о походах к ветеринару и прогулках. Казалось, мой пес ей действительно небезразличен. Черт возьми, она готова была оставить его у себя. К тому же Такер уже две недели жил у нее. Он ее знал. Это лучше, чем передержка. Да и обратиться, честно сказать, было не к кому. Только к Моник и Эрни, а он не большой любитель собак. Больше никого, кого можно было попросить приглядеть за Такером, в Лос-Анджелесе я не знаю.
– Ну, если вам несложно, – протянул я, шагнув на траволатор.
– Конечно, нет. Я его люблю.
Грусть в ее голосе заставила меня улыбнуться в трубку. Не то чтобы я упивался ее горем – я прекрасно понимал, что еще полчаса назад она считала Такера своим, а теперь ей приходится с ним расставаться. Но приятно осознавать, что человеку, который будет за ним приглядывать, действительно не наплевать на него.
– Это замечательно. Я вовсе не горю желанием отдавать его на передержку.
– Ему там будет плохо, – согласилась она, казалось, едва сдерживая слезы.
– Давайте я перезвоню вам попозже. – Я четыре часа провел в воздухе. И мне очень хотелось в туалет.
Я перезвонил Слоан, пока шел получать багаж, – небольшой перерыв определенно хорошо подействовал на нас обоих. Теперь она говорила несколько застенчивее. Я даже на секунду подумал, что, возможно, она узнала меня по фотографиям. А может, ей было просто неловко оттого, что она на меня накинулась. В любом случае я был рад. Если я оставляю у нее Такера, то лучше нам подружиться.
Несколько минут мы обсуждали оплату ее услуг. Затем я перешел на другие темы.
– Напишите мне свой адрес, я пришлю вам клетку, – попросил я.
– Какую еще клетку? Зачем?
– Ночью он спит в клетке. А без нее разнесет весь дом. Уверен, вы уже заметили.
– У меня он ничего не испортил, если не считать пояса от халата в первый день. И он спит со мной, в моей постели.
Я засмеялся.
– Не верю, что он еще не разгрыз всю вашу мебель в щепки. Это его любимое времяпрепровождение.
Ножки стульев, подлокотники дивана, дверные косяки – Такер уничтожил все.
Я нашел зону получения багажа и встал рядом с пассажирами моего рейса у пустого конвейера.
– Кроме пояса, он не зажевал еще ничего, – возразила она. – Он просто ангел.
– Правда? – недоверчиво переспросил я.
Она фыркнула.
– Я бы ни за что не оставила себе собаку, которая все грызет.
– Справедливо. Что ж, я рад, что он оказался джентльменом, – сказал я, взглянув на часы и на первые чемоданы, появившиеся на ленте. Через два часа у меня начиналась репетиция.
– На моей крыше остались царапины от его прыжка через люк. Вы его этому научили?
– Вовсе нет. Он действительно это сделал?
– Думаете, я лгу? Подождите. – Моя собеседница замолчала. – Вот, посмотрите сами. Я выслала вам квитанцию.
Мне на телефон пришла фотография. Квитанция, выписанная полицией Лос-Анджелеса. Все личные данные закрыты магнитом в виде шлепки. Офицер детально описал все произошедшее, включая люк на крыше автомобиля.
Я покачал головой.
– Невероятно. Раньше он ничего подобного не вытворял. – Похоже, он совсем рехнулся. – Такер очень активный пес.
– Просто ему нужно больше двигаться.
Сидя с Моник, он, видимо, окончательно свихнулся.
– Уверены, что не нужна клетка?
– Мне она точно не нужна. Пока он здесь, мы будем спать вместе. Для меня это закон. И свой адрес я вам не дам. Вдруг вы мошенник?
Я фыркнул.
– Никакой я не мошенник.
– Ага, мошенники обычно так и говорят.
Я почувствовал, что она улыбается.
– Сколько вам лет? – неожиданно полюбопытствовал я.
Она усмехнулась.
– А вот это лишнее.
– Что? Вопрос про возраст? Проводя собеседование на должность няньки для своей собаки, я первым делом спрашиваю возраст, – аргументировал я свой вопрос, хотя на самом деле руководствовался, конечно, не этим. Мне понравились ее сообщения. Их было забавно слушать.
– Это незаконно. При приеме на работу нельзя интересоваться возрастом.
Я улыбнулся.
– А чем можно интересоваться?
– Ну, например, какой у меня опыт.
– Вы, случаем, не в отделе кадров работаете? А то слишком много знаете о собеседованиях.
– Такой вопрос вы можете задать.
Остроумно.
– К тому же я думала, что у меня уже есть работа.
– Действительно. И какая? Могу я поподробнее узнать о человеке, с которым спит мой лучший друг?
Я услышал, как она хмыкнула, и улыбнулся.
– Ваш лучший друг спит с юной леди, которая достаточно умна, чтобы не давать незнакомцам свой адрес и не говорить, сколько ей лет. В следующий раз вы спросите, одна ли я дома?
– А вы одна?
– Ну вот. Вы точно мошенник.
– Бывало, меня называли и похуже.
– Не удивлена, – сказала она и после паузы добавила: – Я живу одна.
– Понял. Есть другие животные?
– Нет. Какое обстоятельное собеседование. Сдается мне, что последней своей няньке вы не задавали таких вопросов, – иронично заметила она.
Я усмехнулся.
– Учусь на своих многочисленных ошибках.
– У меня нет других животных. Но в детстве были немецкие овчарки. Рабочим собакам нужна физическая нагрузка. Ее отсутствие им только во вред. Такер – охотничий пес. Ему жизненно необходима высокая активность.
Конечно, я об этом знал, но меня впечатлило, что об этом знала и она.
– Значит, вы с ним занимаетесь?
В трубке раздались звук струящейся воды и звяканье посуды. Затем я услышал, как на заднем фоне она негромко разговаривает с Такером, и мое лицо растянулось в улыбке. Она спросила его, хороший ли он пес и хочет ли получить вкусняшку. В ответ раздался лай.
– Мы гуляем по пять миль каждый день, – сообщила она. – У меня отличный загар.
– Я бы с удовольствием посмотрел на это. Пришлите мне фотографию.
Это была шутка – почти. Мне и правда хотелось увидеть, как она выглядит.
– Судебный иск вам обеспечен. Сексуальное домогательство в отношении сотрудника, – прицыкнула она. – Вы, должно быть, настоящий кошмар для отдела кадров.
– Нет, я доставляю проблемы исключительно себе.
– Да? И чем же вы занимаетесь?
Она меня не узнала. В этом не было ничего необычного – я над этим давно и усердно работаю. На ленте появился мой багаж. Еще через несколько сумок показалась и гитара в чехле.
– Я музыкант.
– А, из Голливуда. Типа тех, что ездят за океан, чтобы записывать саундтреки для независимого кино.
Недалеко от истины. Боже, неужели я живу так шаблонно?
– Ну, что-то типа того. Я на гастролях вместе с группой. И да, немного имею отношение к кино. Но не к независимому.
На самом деле фильм был достаточно кассовый, но я не хотел распространяться на эту тему. И хотя для Лос-Анджелеса это обычное дело, хвастаться связями я не любил.
Я забрал чемодан и гитару. Теперь обе руки были заняты, и пришлось держать телефон плечом. Нужно было пройти таможню и поймать такси, чтобы добраться до отеля, а для этого завершить разговор со Слоан. Но я уселся на скамейку прямо на выходе из зоны получения багажа и устроил рядом с собой гитару.
– Хм, – скучающим голосом отозвалась Слоан. – Каждый занят своим делом.
Она не стала расспрашивать о фильме. Казалось, ее вообще это не заинтересовало. Просто удивительно. Моник при нашей первой встрече только и спрашивала, кто я такой да кого знаю. Если подумать, то и потом ничего особо не изменилось. Здорово поболтать с человеком, который не думает о том, что я могу помочь с работой. Честно говоря, меня подобные разговоры уже задолбали.
Я сменил тему.
– А вы чем занимаетесь?
– Ничем интересным, – расплывчато ответила она.
– Почему вы решили, что мне это будет неинтересно? Вы работаете из дома, и у вас есть время, чтобы каждый день проходить по пять миль и спасать бродячих собак. Я хочу знать, где такой гибкий график. Ну и понять в конце концов, позволит ли вам ваш образ жизни присматривать за моей собакой.
Она фыркнула и, мне подумалось, закатила при этом глаза.
– Я художница.
– И почему же это неинтересно?
– Потому. Мои картины неинтересны.
– Зачем же их тогда рисовать? Почему бы не рисовать то, что интересно? – Я закинул ногу на ногу и откинулся на спинку скамейки.
Шум воды в трубке прекратился, и она на секунду замолчала.
– У вас есть сайт? – спросил я, почти уверенный, что адрес она мне не скажет, но все равно решил попытать удачу.
– У меня нет сайта. А если бы и был, то я бы вам не сказала.
Я улыбнулся.
– А вы последовательны. Мне нравятся такие няньки. – Я взглянул на часы. – Мне пора идти.
– Хорошо. Желаю вам приятного путешествия.
– Слоан, спасибо. Невозможно выразить словами, как много для меня значит то, что вы спасли Такера и позаботились о нем. И я очень вам благодарен за то, что вы присмотрите за ним до моего приезда.
Она помолчала и наконец сказала:
– Спасибо, что сказали «спасибо».
Мой рот снова растянулся в улыбке.
– Созвонимся.