Читать книгу СИНГУЛЯРНОСТЬ - Эдгар Грант - Страница 5

Утренний кофе казался горьким и противным. Не спасали даже свежие, еще теплые круассаны с начинкой из малинового джема, которые только что доставили из расположенного неподалеку кафе. Ник сделал глоток, поморщившись, отодвинул от себя чашку и налил стакан холодного апельсинового сока.

– Ну зачем тебе надо было связываться с русскими, – Лиз присела рядом и укоризненно посмотрела на мужа.

– Монтини итальянец, – он сделал несколько больших глотков сока и шумно выдохнул. – А Татьяна женщина.

– Тата – русская. В выпивке и сексе она даст фору любому из вас, хилых европейцев. А Майк со старших классов ошивался по студенческим общагам, где научился бухать и курить всякую дрянь.

– А мы французы! Наша армия когда-то взяла Москву, – Ник с гордостью вскинул голову, но от резкого движения, вызвавшего приступ тупой головной боли, зажмурил глаза.

– Ладно, пьяница, я тебе помогу, – понимающе улыбнувшись, Лиз потрепала его по непричесанной шевелюре, взяла спелый лимон из вазы с фруктами, разрезала и через чайное ситечко выжала половинку в кофе, потом подошла к кухонной стойке и достала бутылку коньяка.

– Нет, только не коньяк. После водки и красного вина мы как раз им и закончили.

– Не сопротивляйся, милый, я знаю, что делаю. Так мама спасала моего отца каждый раз, когда он отмечал выгодный контракт, – она плеснула немного коньяка в кофе и пододвинула чашку мужу. – Пей.

– Не могу, – тот бессильно откинулся на спинку стула.

– А ты представь, что это лекарство.

Ник поднес чашку к носу, с опаской понюхал содержимое и, зажмурив глаза, залпом выпил. Смесь лимона и кофе терпкой кислинкой освежила рот, необычный эликсир, приятно согревая внутренности, опустился вниз и замер мягким комком где-то под солнечным сплетением. Через несколько секунд внутри стало тепло и комфортно, а жесткая вата, которой была набита голова, начала понемногу растворяться.

– Ты просто волшебница, – промурлыкал Ник и, поцеловав жену, потянулся за круассаном.

– Думаю, в таком состоянии тебе не стоит ехать в лабораторию, – сказала она и, видя, как муж жадным взглядом поглядывает на коньяк, спрятала бутылку. – Ты вполне можешь поработать из дома.

– Нет. Все нормально Я, вроде, отошел. Мы с Монтини договорились встретиться после обеда и еще раз прогнать мои изменения в формуле.

– Так и быть. Но за руль ты в таком состоянии не сядешь.

– Слушаюсь, госпожа, – Ник в жесте полного подчинения сложил руки на груди и склонил голову. – После того как ты меня спасла, моя жизнь сегодня полностью принадлежит тебе.

Через час их «Тесла», чуть слышно жужжа электродвигателями, катила по шоссе Рут де Сатини в сторону развязки с дорогой, ведущей в исследовательский центр. Лиз, пристроившись в правом ряду за старым массивным американским внедорожником, который минуту назад ее бесцеремонно подрезал, вела машину по-женски аккуратно, то и дело поглядывая на задремавшего на пассажирском сидении мужа.

Перед самой развязкой внедорожник резко затормозил, затем, неожиданно включив заднюю передачу, визжа резиной, дал задний ход и с небольшого разгона врезался в их хрупкий электромобиль.

Испуганно вскрикнула Лиз. Хрустнул, сминаясь, стеклопластиковый капот. Их бросило вперед, но сработавшие ремни безопасности, больно сдавив грудь, снова вжали тела в кресла. Затем спереди и по бокам выстрелили подушки, заполнив собой все пространство между людьми и лобовым стеклом.

– Ты как, Лиз? – повернув голову в сторону так, чтобы можно было дышать, прохрипел Ник.

– Нормально. Только очень болит правая рука.

– Не двигайся, – Ник попытался отстегнуть ремень безопасности. – Удар несильный. Мы на дороге. Тут полно машин. Сейчас нам помогут. Черт возьми, что это за идиоты!

За местом столкновения действительно образовалась пробка. Люди выходили из машин, чтобы посмотреть, что произошло. Кто-то уже звонил в полицию, кто-то снимал происшествие на смартфон. Пара молодых девушек, ехавших сразу за ними в небольшом подержанном автомобильчике, выбралась наружу и, в растерянности оглянувшись в поисках помощи, направилась к покореженной «Тесле».

Двери внедорожника, ударившего машину Лиз, открылись, и из него медленно вылезли двое одетых в черные рабочие робы мужчин. Нижнюю часть их лица скрывали тонкие шелковые маски, из-под надвинутых на лоб бейсболок, не обещая ничего хорошего, поблескивали темные солнцезащитные очки, в руках они держали зловещего вида помповики. Направившиеся было на помощь девушки увидели оружие, остановились и, тихо ойкнув, попятились назад. Мужчины медленно, никого не опасаясь и словно позируя перед десятком камер отбежавших подальше добропорядочных граждан, снимавших их на смартфоны, подошли к «Тесле» с разных сторон. Несколькими ударами прикладов они разбили стекла напротив Лиз и Ника. Ножами пропороли подушки безопасности, чтобы еще раз убедиться, что перед ними находятся именно те, кто им нужен, и, картинно приложив дробовики к плечам, выстрелили несколько раз внутрь салона. Затем один из них достал небольшой конверт и, бросив на залитые алым тела, что-то прокричал на французском. Его слова разобрать было невозможно потому, что стоящие в пробке водители и пассажиры, до сих пор с интересом наблюдавшие за происходящим, с воплями бросились бежать в разные стороны.

Ник оправился от шока почти сразу. В первую секунду он удивился, что чувствует всего лишь тупую боль в плече и области груди. Бьющийся в панике мозг тут же подсказал ему, что это последние секунды его жизни, и вернул часть притупившихся от ужаса чувств. Он повернул голову к жене, чтобы она осталась последним, что он увидел в этой жизни.

Ремни безопасности плотно вжали залитое кровью тело Лиз в сидение. Голова ее безвольно опустилась на грудь, крупные кудряшки светлых волос закрывали лицо. Ник почувствовал, как по его щекам потекли слезы. Готовясь проститься с этим миром, он подумал о дочери и закрыл глаза в ожидании неизбежного конца.

Но смерть не наступала. Вместо этого тупая боль в области груди стала более резкой, как будто кто-то приложил к коже раскаленное железо. Застонав, Ник наклонил голову, в ужасе ожидая увидеть в области груди огромную дыру с торчащими из нее ребрами и ошметками легких. Он прекрасно помнил направленный на него ствол дробовика, слышал грохот выстрела, чувствовал резкий запах пороха. С такого расстояния промахнуться было невозможно. Он поднес руку к разлившемуся по груди кровавому пятну и потрогал мягкие липкие сгустки, потом медленно поднял ладонь к глазам и в рассеивающемся пороховом дыму секунду рассматривал испачканные алым пальцы. Несмотря на выстрел в упор, он определенно был жив, он дышал, мог двигаться, его мозг, оправившись от первой волны животного ужаса, мог думать.

Ошеломленный, Ник поднес пальцы к лицу и лизнул капельку крови. Он не знал, какая кровь на вкус, но никогда не думал, что она маслянистая и отдает легким запахом растворителя. Он растер кровь между пальцами… Понюхал. И тут его мозг безжалостным рывком окончательно вернул его к реальности.

– Краска!!! – проорал он, повернувшись к Лиз. – Очнись! Это всего лишь краска!

– Месье, не двигайтесь. Вы ранены, – серьезного вида толстячок, одетый в дорогое бежевое пальто, открыл дверь с его стороны. – Я врач. Я вам помогу. Только не двигайтесь.

– Это краска! – снова во все горло заорал Ник. – Где они?! Где эти негодяи?!

– Спокойно. Бандиты уже скрылись. Дайте я посмотрю, – толстяк сильным уверенным движением прижал его руку к сидению, осторожно потрогал красное пятно на плече, потом на груди, расстегнул молнию куртки и, увидев, что свитер на груди не поврежден, отступил на шаг назад.

– Черт возьми, это действительно краска!

– Помогите моей жене, – Ник рванул из гнезда ремень безопасности и повернулся к Лиз. – Милая, очнись, это всего лишь краска!

– Подождите. Осторожней. Дайте я ее осмотрю, – врач уже открыл дверь со стороны водителя, осторожно откинул голову женщины на сидение, потрогал залитое алым плечо и шею, убрал с лица волосы и, вытерев стерилизующей салфеткой испачканные краской пальцы, приоткрыл веко. – У нее шок. Скорую помощи уже вызвали, полицию тоже. А пока…

Он раскрыл пластиковую коробку стандартной автомобильной аптечки, которая все это время была у него в руке, достал небольшой флакончик и поднес его к носу Лиз. Она застонала, мотнула головой, открыла глаза и, громко вскрикнув, рванулась на сидении, обводя пространство вокруг себя широко раскрытыми от ужаса глазами. Ремни безопасности и руки Ника удержали ее.

– Спокойно, милая, мы живы, – проговорил Ник, мягким движением повернув ее лицо к себе. – Это краска. Эти сволочи стреляли в нас краской.

* * *

Молоденькая медсестра пропустила в палату невысокого седого человека в белом халате, накинутом поверх костюма.

– Инспектор криминальной полиции кантона Женева Пьер Картуш, – представился он и присел на небольшой стул у больничной кровати, на которой лежал Ник. – Как вы себя чувствуете, доктор Ривье?

– Вроде ничего. Врачи говорят, шок прошел. Я готов выписаться хоть сейчас, но они прописали еще какие-то процедуры и настаивают, чтобы я здесь пробыл еще два дня.

– Это хорошо. Вам и вашей жене надо полностью прийти в себя после этого ужасного нападения. Кроме того, здесь все же более безопасно, чем у вас дома. Публичное место. В коридоре постоянно дежурит полицейский. Через пару часов вас переведут в семейную палату и к вам присоединится ваша дочь.

– А я полагаю, что они просто хотят раскрутить медицинскую страховку на деньги. Вы серьезно думаете, что нападение может повториться? – Ник с нескрываемым беспокойством посмотрел на комиссара.

– Такая вероятность не исключена.

– Но за что? И они ведь не хотели нас убивать, иначе не стреляли бы краской?

– В этом мы и хотим разобраться, пока вы находитесь здесь. Позвольте задать вам несколько вопросов, – полицейский полез в карман и достал древний кассетный диктофон, – с вашего позволения я буду записывать разговор.

– Да мне особенно и нечего сообщить.

– Скажите, у вас есть враги? – громко щелкнув клавишей записи, задал вопрос инспектор.

– Нет, – сделал удивленное лицо Ник.

– Вы можете подозревать кого-нибудь в нападении?

– Нет.

– Вам кто-нибудь в последнее время угрожал?

– Нет. Не было ничего подозрительного. Мы простые ученые. Никому не мешаем, спокойно делаем свою работу.

– Хм… Есть люди, которые так не думают, – Картуш достал из кармана испачканный красной краской конверт и протянул его Нику. – Вот, почитайте. Это письмо, которое нападавшие оставили в вашей машине перед тем, как скрыться.

Ученый быстро прочитал несколько строк, напечатанных крупными буквами, и поднял на полицейского удивленные глаза.

– Они говорят, что наши эксперименты угрожают человеческой цивилизации. Но мы занимаемся чистой наукой, и за пятнадцать лет нашей работы ничего опасного не произошло.

– Возможно, это действительно так.

– Возможно? Что вы имеете в виду? У вас есть сомнения? – искренне возмутился Ник.

– Сомневаться во всем – моя профессия. Сейчас я имею в виду случай, который произошел у вас неделю назад. Тогда Женева на несколько часов осталась без света, а над городом в атмосфере происходили непонятные явления.

– Это случается при экспериментах такого масштаба.

– Но ведь вы до сих пор не можете объяснить природу произошедшего. Это не было механическое повреждение, это не был всплеск напряжения в сети, не было это и электромагнитным импульсом. Энергия просто пропала, и, если помните, температура воздуха тоже упала на несколько градусов, – полицейский внимательно посмотрел в глаза Нику.

– Насчет температуры метеорологи тогда объяснили, что это были нисходящие потоки холодного воздуха с гор, а остальное… Мы обязательно разберемся с природой этого явления. Только для этого надо больше времени, – немного смутившись от пристального взгляда полицейского, сказал тот.

– Может быть, может быть… – как-то печально улыбнулся Картуш и достал из кармана вибрирующий смартфон. – Извините, это, по-видимому, срочно.

Кроме короткого «алло», полицейский во время разговора не проронил ни слова. Хмурясь и изредка бросая на ученого обеспокоенные взгляды, он внимательно слушал собеседника.

– Нам удалось идентифицировать нападавших, – сообщил он, аккуратно укладывая смартфон во внутренний карман пиджака. – Они особо и не скрывались. По предварительным данным, это ячейка международных экотеррористов из Латинской Америки, несколько лет назад примкнувшая к европейскому движению «зеленых». Они применяют радикальные методы борьбы со всем, что считают вредным для экологии. Если наши подозрения верны, это очень опасные ребята. Человеческих жертв стараются избегать, но вред инфраструктуре наносят серьезный. Их последняя акция – взрыв железнодорожных путей в Венгрии по ходу движения поезда с ядерными отходами для захоронения на Украине. Теперь вот они заинтересовались вами.

– Вы их поймали?

– Пока нет. Но теперь это дело времени. Как только они покажутся в общественном месте, их вычислят камеры по биометрическим параметрам. Но это теперь уже не моя забота. Дело передают в управление по борьбе с терроризмом, – инспектор, тяжело вздохнув, встал со стула. – В течение часа вас навестит пара следователей из антитеррора, а я пойду продолжать ловить мелких воришек, понаехавших к нам из Африки и Восточной Европы. До свидания, доктор Ривье.

Мысленно выругавшись, Ник откинулся на подушку и вспомнил направленный на него ствол дробовика. «Вот и до нас добрались», – подумал он и закрыл глаза, думая, ради чего люди пошли на такое преступление.

* * *

Развалившись в удобном кресле в фойе дорогой гостиницы, Агнежка довольно улыбалась, просматривая утренние женевские газеты. Акция прошла как нельзя лучше. Журналисты наперебой описывали странный инцидент с расстрелом краской двух ученых, работающих на женевском коллайдере. Количество материала, разные версии, эмоциональные показания свидетелей, скупое «мы пока не имеем права комментировать ход расследования» от комиссара полиции – все говорило о том, что акция прошла удачно. А главное – к коллайдеру снова привлечено внимание СМИ и теперь они будут держать это внимание под контролем и подогревать интерес, пока он не достигнет пика. И тогда…

Небрежно бросив газеты на столик, она, не стесняясь, потянулась, движением руки подозвала официанта и заказала кофе, коньяк и крем-брюле.

«Жизнь удалась», – Агнежка сделала глоток дорогого коньяка и с легкой грустью подумала о том, как все начиналось.

Она хорошо помнила свое детство. Большой ухоженный дом с участком земли в пригороде Гданьска. Аккуратный огородик, где мама растила овощи и зелень. Сад с яблонями и кустами малины и смородины, в которых она любила прятаться от старшего брата. Еще ей запомнился запах свежего хлеба, который мама пекла по выходным, и вкус яблочного варенья, и спелая клубника на взбитых домашних сливках. Она зажмурила глаза и провела языком по губам, снова отчетливо ощущая незабываемый вкус.

Их семья по меркам того времени жила богато. Свой дом, машина, отдых на Черном море. Отец работал мастером смены сварщиков на верфях, и его солидной зарплаты хватало, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Он не был коммунистом, но поддерживал официальную линию. А почему бы и нет? Ведь она давала ему и его рабочим возможность вполне достойно жить.

Потом пришла «Солидарность». Забастовки, митинги. Госпереворот. Демократия.

СССР, который на протяжении десятилетий почти бесплатно снабжал Польшу ресурсами и обеспечивал промышленность заказами, вдруг стал врагом. Верфи стали разваливаться. Рабочих, еще недавно топтавшихся на митингах за демократию, увольняли сотнями, и они спивались, постепенно продавая имущество, нажитое годами честной работы при «коммунистах».

Потом был Евросоюз, которому и вовсе стал не нужен конкурент в виде некогда мощной и современной судостроительной промышленности Польши. Верфи в Гданьске, одни из самых крупных в Европе, приватизировали, а точнее сказать, продали за бесценок и попросту разорили, превратив в десяток мелких предприятий по обслуживанию и ремонту небольших рыбацких судов и строительству дешевых прогулочных яхт.

С закрытием судостроительного производства рухнуло и благосостояние семьи Агнежки. Они продали дом и переселились в простенькую квартиру на окраине города. Денег хватило на несколько лет, а потом началась нищета. Мать устроилась работать посудомойкой, отец нещадно пил. Брат уехал на заработки в Ирландию и там пропал. Это окончательно подкосило здоровье родителей, и Агнежка осталась одна.

Девчонка она была симпатичная, и способ заработать себе на жизнь нашла довольно быстро, приноровившись обслуживать иностранных туристов и бизнесменов, приехавших в Польшу, чтобы отведать любви местных паненок. Несмотря на изматывающий физический труд и долгие ночные смены, жизнь была безбедной и вполне комфортной.

И все бы хорошо, но на одной из бурных вечеринок она познакомилась с молодым ученым из Англии. Звали его Нэш. На утро, щедро расплатившись с ней непривычными и такими странными на вид английскими фунтами, он попросил ее о небольшом одолжении. Он был экологом, активистом Гринпис5, и его интересовал мониторинг местных новостей, связанных с экологией. За шикарным завтраком в одном из лучших отелей Гданьска он долго рассказывал ей о тающих льдах Антарктиды, о вымирающих видах животных, о русских, собирающихся добывать нефть на арктическом шельфе, о китайцах, в чьих городах невозможно дышать от смога. И, конечно, всему этому ужасу, способному погубить планету, противостоял он и его организация. Но на севере Польши у них пока не было ячейки, и никто толком не знает, что тут происходит. Ему была нужна помощь в отслеживании через СМИ крупных экологических событий в регионе.

Нэш говорил просто, понятно, но чувствовалось, что он страстно верит в то, что делает. Агнежка внимательно слушала, кивала головой, думая о нескольких честно заработанных за ночь хрустящих банкнотах в ее сумочке и о том, что, если она согласится мониторить новости, он может пригласить ее в Англию на пару дней. Это было бы здорово.

И она согласилась. Работа, в конце концов, была непыльная – сидя в кресле где-нибудь в баре в ожидании очередного клиента, выуживать из местного Интернета материалы, связанные с экологией, переводить общий смысл на английский и отсылать на почтовый ящик, который указал Нэш. К тому же в конце месяца ее ждал приятный бонус в виде нескольких сотен долларов, упавших на ее электронный кошелек.

Через несколько месяцев Нэш вернулся и после ночи страстной и совсем не бесплатной любви пригласил Агнежку в Гамбург на семинар для активистов Гринпис. Она не считала себя активистом, но оплаченная организацией поездка в Германию, новые знакомые иностранцы, знаменитое немецкое пиво, сосиски и еще пара ночей с Нэшем, обещающие неплохой заработок, настойчиво подталкивали ее согласиться. Правда, среди девчонок ходили слухи о том, что таким образом можно попасть в сексуальное рабство и бесплатно годами обслуживать клиентов в дешевом борделе. Но то были рассказы о Восточной Европе, а здесь цивилизованная Германия. Гамбург…

Семинар оказался на удивление интересным, программа была выстроена доходчиво и понятно, с большим количеством видеоматериала, лишь изредка прерывающегося выступлением молодых ребят, которые сами участвовали в акциях Гринписа. А вечером в местных барах организовывались шумные вечеринки, на которых за бокалами пенного пива все дружно орали песни про бедных китов, нещадно уничтожаемых японцами, или про то, как жестокие лесорубы безжалостно вырубают девственные леса Амазонки.

За три дня она сумела перезнакомиться с кучей людей со всей Европы и даже выучила несколько фраз по-немецки. В общем, Агнежке понравилось. И не столько содержание семинара, хотя оно из-за своей эмоциональности тоже сильно цепляло. Ей понравилась веселая компания, дружелюбная атмосфера, в которой она почувствовала себя своей и кому-то нужной.

А еще ей все больше и больше нравился Нэш. Он не был галантен или обходителен, но проводил с ней много времени, и не только ночью. Рассказывал про рискованные экспедиции, про экзотические страны и диковинных зверюшек, которые вот-вот исчезнут с лица Земли из-за деятельности человека. Теперь Агнежка смотрела на него другими глазами, не как на источник заработка, хотя это тоже было важно, а, скорее, как на старого доброго друга, открывающего ей глаза на такой сложный и неоднозначный мир.

В родной Гданьск она вернулась почти счастливой, поправившись почти на килограмм от пива и сосисок, и с новым, более сложным планом работы. Теперь ей предстояло не только готовить краткие обзоры по экологической ситуации, но и самой искать факты нарушения экологического законодательства Евросоюза и сообщать о них ставшему ее куратором Нэшу.

А фактов в некогда промышленно развитом Гданьском воеводстве было превеликое множество, и касались они в основном заброшенных, тянущихся на многие километры вдоль побережья судостроительных верфей, на которых когда-то работал ее отец.

Несмотря на огороженную территорию и пусть полусонную, но все же охрану периметра, ей удалось накопать довольно много нарушений. Горы ржавеющего металла, десятки протекающих цистерн с какими-то техническими жидкостями, незарегистрированные мусорные свалки по всей территории, слив промышленных отходов без очистки прямо в акваторию верфей.

Перечитав свой первый отчет, Агнежка сама удивилась его стройности и логичности. Он изобиловал фотографиями, комментариями и даже содержал краткий анализ потенциального ущерба. Сказывалось высшее техническое образование, которому все-таки нашлось хоть какое-то применение.

Нэш был доволен, и его боссы тоже. Он сказал, что материалы будут переданы в экологическую комиссию Европарламента, контролируемую европейской партией «зеленых»6, а уж они во всем обязательно разберутся.

Между тем Агнежка, не особо скрываясь, продолжала свой тайный рейд по умирающим Гданьским верфям и однажды среди ржавеющих остовов сварочных цехов наткнулась на оцепленный колючей проволокой, увешанный камерами, хорошо охраняемый склад, куда рабочие в костюмах химзащиты сгружали какие-то бочки из тентованной фуры с немецкими номерами. Толком не понимая, что происходит, она включила на фотоаппарате цифровой зум и максимально приблизила изображение, чтобы рассмотреть маркировку на бочках. Тут ее заметил один из стоящих рядом с фурой охранников, и она поспешила скрыться.

Дома Агнежка скачала фотографии в компьютер и, увеличив изображение бочек, чтобы можно было прочитать маркировку, разочарованно вздохнула. Это были реагенты для снятия ржавчины с металла. Она все же прикрепила фотографии к очередному отчету и послала Нэшу. Все-таки реагенты рядом с акваторией. Может, тоже какое-то нарушение.

Она отослала материалы и уже собиралась прилечь вздремнуть перед очередной ночной сменой в баре местной гостиницы, но в дверь настойчиво забарабанили. Она подошла к домофону, чтобы взглянуть, не полиция ли это, но наружная камера была то ли закрыта, то ли заклеена чем-то.

– Открывай, сучка! Мы знаем, что ты здесь, – прорычали с лестничной площадки.

Тихо ойкнув от неожиданности, Агнежка отпрянула от двери.

– Открывай, курва! А то мы все здесь разнесем! – снаружи кто-то несколько раз сильно ударил ногой в дверь, но прочная стальная конструкция выдержала.

– Панове, вы к Агнежке? – раздался скрипучий голос пожилой соседки, которая вышла на шум. – Тогда я попрошу вас не шуметь.

– Заткнись, старая кляча, и ползи в свою конуру, – рявкнул на нее один из ломившихся в дверь.

– Ах вы, грубияны. Если будете еще шуметь, я вызову полицию, – возмутилась старушка и громко хлопнула дверью.

– Говорил тебе, надо было подловить ее на улице, – прошипел кто-то снаружи.

– Идиот, нам надо забрать камеру, которой она снимала, ее смарт и компьютер, – приглушенно ответил второй и тихо продолжил: – Слушай сюда, дешевая шлюха. Ты попала в очень хреновую историю. Если откроешь нам дверь по-хорошему, отделаешься легким испугом, да еще и удовольствие получишь. Мы просто заберем камеру, которой ты снимала на верфях и трахнем тебя по разу. Если нет, то выловим тебя на улице и порежем на куски.

Судорожно всхлипнув, Агнежка опустилась на стоящий в коридоре пуфик и закрыла рот руками. Она совершенно не понимала, что происходит, и не знала, как себя вести.

– Ну ладно, девка, ты нарвалась. Готовь свою задницу. Когда-нибудь ты все-таки выйдешь на улицу, – зло прорычали из-за двери, и на площадке послышались удаляющиеся шаги.

Дрожа от испуга, она заставила себя встать, прошла на кухню, из которой был виден подъезд, и, осторожно отодвинув штору, глянула вниз. Там у небольшого внедорожника стояли трое мужчин и что-то оживленно обсуждали. Потом двое забрались в машину и уехали, а один, закурив сигарету, отошел подальше и устроился на скамейке, явно собираясь наблюдать за ее подъездом.

Стараясь успокоиться, Агнежка сделала несколько глотков воды. «Камера. Эти бандиты говорили про фотоаппарат, которым я сегодня снимала на верфях». Она набрала номер Нэша, но он не отвечал. Тогда она послала сообщение и, усевшись за компьютер, еще раз пересмотрела все сегодняшние снимки, уделив особое внимание тем, что были сделаны на складе, где разгружали бочки с реагентами. На последнем был запечатлен заметивший ее охранник, а над ним – направленная в ее сторону камера слежения. Она тихо выругалась. Если ее так быстро нашли, значит, у этих ребят очень серьезные возможности и, значит, на этом складе происходит что-то по-настоящему опасное.

Нэш позвонил сам через несколько минут. Он молча выслушал сбивчивый рассказ Агнежки, серьезным тоном приказал никуда не выходить из квартиры и ждать инструкций. Когда она снова выглянула в окно, небольшой внедорожник снова стоял недалеко от подъезда. В нем сидели двое мужчин. Она сфотографировала автомобиль, переслала снимок Нэшу и получила в ответ короткое сообщение: «К окну не подходи. Никому не звони. Полицию не вызывай».

Остаток дня, вечер и всю ночь она, боясь включить свет или телевизор, промаялась в квартире, ругая за себя за пустой холодильник, где из еды был только пакет молока и завернутый в фольгу кусочек вчерашней пиццы. Зато у нее была недопитая бутылка виски и несколько плиток шоколада, подаренных клиентами. Несколько глотков алкоголя и сладости помогли немного снять стресс и позволили пару часов поспать.

Утром она проснулась от шума снаружи и увидела на потолке красно-синие отблески. Не включая свет, она подошла к окну и, аккуратно сдвинув штору, выглянула наружу. У внедорожника, из которого наблюдали за ее подъездом, с включенными мигалками стояли полицейская машина и карета скорой помощи, куда пара санитаров грузила кого-то на носилках, пока полицейские осматривали машину и делали фотографии.

На столе тихо пискнул смарт. Стараясь не обращать внимание на бешено бьющееся сердце, она села на стул и прочитала сообщение от Нэша: «Не волнуйся. Собери все самое необходимое в небольшую сумку. Через десять минут за тобой приедет такси. У тебя через два часа рейс в Ригу. Смотри не опоздай». Она отложила смарт и растерянно осмотрелась. Какая Рига? Зачем? Что все это значит? Но потом вспомнила угрозы ломившихся в ее дверь бандитов и, решительно поднявшись, начала собираться.

Аккуратно прикрыв дверь, Агнежка вышла из подъезда и осмотрелась. Скорая помощь уже уехала. Один полицейский все еще копошился в машине бандитов, другой заполнял бланки протокола прямо на капоте. Еще один разговаривал с молодой парой, жившей в соседнем подъезде. Она направилась к ожидавшему такси, но полицейский отвлекся от разговора и быстрым шагом направился к ней.

– Пани живет здесь? – вежливо спросил он. – Может, у пани с собой есть документы?

– Конечно, пан офицер. Я живу здесь на третьем этаже. Я опаздываю на работу, – она протянула ему паспорт и, стараясь подавить волнение, улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую была способна.

Полицейский с серьезным видом пролистал документ, отсканировал смартфоном идентификационный баркод и с благодарным кивком вернул его Агнежке.

– А что случилось? – невинным голосом спросила она.

– Да какие-то два типа отравились в машине. То ли обкурились чем-то, то ли нанюхались. Оба без сознания. Изо рта пена. И заблевали все вокруг. Но врачи говорят, вроде, живы. Сейчас будем разбираться. Хорошего дня вам, пани, – браво козырнув, полицейский направился к своим коллегам.

Облегченно выдохнув, Агнежка нырнула в такси и, увидев на заднем сидении незнакомца, замерла от неожиданности.

– Доброе утро. Я Збижек, из Варшавы, друг Нэша. Он просил передать вам вот это, – незнакомец достал из небольшой сумки конверт и, положив ей на колени, попросил таксиста ехать в аэропорт.

В конверте были билеты на ближайший рейс до Риги, распечатка подтверждения бронирования гостиницы и несколько купюр по сто евро.

В аэропорте Риги Агнежку встретил Нэш. Он был непривычно серьезен и немногословен и, быстро чмокнув в щеку, потащил ее к арендованной машине.

– Что происходит? – наконец, спросила она, устроившись на пассажирском сидении.

– Ты даже не представляешь, что происходит, – он ввел в навигатор адрес отеля и выехал с парковки. – Ты раскопала такое! Мы за этими бочками гоняемся по всей Европе уже несколько месяцев. Даже в Россию полезли, в Украину. А тут – раз! И такая удача.

– Что в них такого? Я проверила маркировку по Интернету. Это обычный реагент для снятия ржавчины.

– Нет, девочка моя, это не реагент. Это маскировка. На самом деле там концентрат высокотоксичных отходов химического производства одной крупной, очень крупной известной и богатой немецкой компании. Эти сволочи свозят отходы в Гданьск, чтобы втихую захоронить в Атлантике, а может, даже просто сбросить где-нибудь рядом в Балтийском море. Но теперь они попались! – Нэш довольно улыбнулся и ободряюще посмотрел на подругу. – Ты настоящий молодец, и тебя ждет очень приятный бонус.

– Я рада, что смогла помочь. Только очень испугалась, когда эти бандиты…

– Мы сами не думали, что все крышуют местные бандиты. Хорошо, что у них не хватило мозгов перехватить тебя на улице. Тогда мы могли бы не успеть.

– А что с ними? У моего подъезда всю ночь дежурила их машина. А утром приехала полиция, скорая помощь.

– Нам пришлось вызвать подкрепление из Варшавы, чтобы их нейтрализовать. Мы называем этих ребят «Зеленый патруль». Это активисты, которые прошли специальную подготовку и используются, когда нам необходимо силовое вмешательство. А это в последнее время бывает довольно часто.

– То есть это вы их отравили? – Агнежка удивленно посмотрела на своего друга.

– Да не бойся ты, – ободряюще улыбнулся он. – Это был рвотный газ. Тошнота, головокружение, потеря сознания. Ничего страшного. Жить будут.

– И что вы теперь собираетесь с этим материалом делать? Передадите в Европарламент?

– Не знаю. Может быть. Это не мой уровень. Пусть боссы решают. Но мы теперь этих химиков крепко держим за яйца, – он игриво улыбнулся и положил ей руку на колено. – А тебя ждет ночь любви и повышение.

Через пару лет, когда Агнежка поднялась достаточно высоко по карьерной лестнице Гринпис, она узнала судьбу гданьских материалов. Их не передали в комиссию Европарламента по экологии. Химический концерн, которому принадлежали токсичные отходы, заплатил организации несколько миллионов долларов за то, чтобы не предавать этот случай огласке. Оказалось, шантаж нарушителей экологического законодательства Евросоюза был одним из основных источников дохода организации.

Но это все выяснилось через пару лет. А до этого были интенсивные курсы специальной подготовки профессиональных активистов. Потом интересные и опасные экологические акции на море и на суше. В Бразилии они блокировали лесозаготовки, из-за которых вырубались амазонские джунгли. В Канаде организовывали местных индейцев, чтобы перекрыть идущий в Америку нефтепровод. У берегов Антарктиды на «Радужном воине»7 гонялись за японскими траулерами, ведущими добычу китов. В Баренцевом море они схлестнулись с русскими, которые с буровых вышек добывали в Арктике нефть.

Жизнь для Агнежки, наконец, обрела смысл. У нее появились настоящее дело, настоящие друзья и настоящая семья. Они с Нэшем поженились через два года после их первого знакомства и, хотя работа в организации порой разбрасывала их по разным континентам, были счастливы.

Пока Нэш не погиб.

Его группа блокировала в Англии железную дорогу, по которой должны были транспортировать в порт Ипсуич ядерные отходы, чтобы отправить на захоронение в Украину. Акция была организована, как обычно, безукоризненно, с привлечением местных активистов и ребят из Восточной Европы. Международная пресса, телевидение, оппозиционные политики, депутаты Европарламента от «зеленых» – все наблюдали, как полиция пытается убрать с железнодорожных путей несколько десятков приковавших себя к рельсам цепями и наручниками активистов и разогнать устроенный рядом палаточный лагерь группы поддержки. Шума было много, освещение в СМИ – великолепное. Даже министр энергетики пообещал лично выслушать делегацию протестующих и провести переговоры с компанией, которой принадлежали ядерные отходы. События развивались по самому выгодному для Гринпис сценарию: эшелон остановили, железку разблокировали, палаточный лагерь сняли, начались переговоры. Все говорило о том, что владельцы атомных станций готовы отвалить солидный куш, чтобы экологи от них отстали. Но на следующий день неизвестные выловили поодиночке и до полусмерти избили всех организаторов акции. Полицейское расследование пришло к выводу, что это сделала албанская мафия, а поводом якобы послужило то, что Нэш и его люди не вернули им долг за наркотики. В ведущих английских СМИ, как по команде, по этому поводу поднялась нешуточная шумиха, и на Гринпис полились ушаты бездоказательной грязи.

Забить косячок в среде активистов было делом обычным. Но существовало несколько жестких правил – никаких тяжелых наркотиков, а во время акций – никаких наркотиков и алкоголя вообще. Поэтому Агнежка не поверила в полицейскую версию. Не поверили в нее и руководители региона и послали «Зеленый патруль» во всем разобраться. Те вышли на бандитов, напавших на Нэша, и выбили из них правду: албанцы действовали по заказу какой-то мощной правительственной организации. Это значительно усложняло ситуацию, потому что Гринпис старался избегать прямых конфликтов с правительствами западных стран. «Зеленый патруль» отозвали, а через несколько дней английская полиция устроила рейд по албанцам, арестовав и поместив в специзоляторы более тридцати человек.

Нэш в это время был в больнице с многочисленными переломами ребер и сотрясением мозга. Парень он был здоровый и наверняка бы быстро поправился, но одна из медсестер, албанка, перепутала дозировки и сделала ему смертельную инъекцию обезболивающего.

Подавленная горем Агнежка да и все остальные в регионе понимали, что это было убийство. Юристы выторговали у государства миллионную компенсацию, албанку посадили, но Нэша было уже не вернуть. Она пыталась убедить региональных боссов, что убийство активиста нельзя оставлять безнаказанным, что надо отомстить албанцам, но те только грустно качали головами. Война с мафией, албанской или какой-либо другой, никак не входила в их планы.

Тогда она, сжав от злости зубы, ушла в себя, но продолжала участвовать в экологических акциях и всем видом показывала, что смирилась с потерей. На самом деле Агнежка поняла, что Гринпис – это пройденный этап, и готовила себя к чему-то большему.

Вспомнив курсы подготовки, она день за днем тщательно подбирала тех из активистов, кто способен на нечто более серьезное, чем размахивание плакатами перед толпой журналистов. Она искала людей, для которых экология была лишь поводом для реализации своего спящего потенциала, тех, кто пришел в организацию за адреналином и считал ее действия чересчур мягкими. И таких людей вокруг нее было немало.

Понемногу она стала собирать костяк из десятка человек, с которым проводила самые сложные акции. В течение года они неплохо притерлись друг к другу и превратились в хорошо сбитую команду.

И вот настал момент, когда Агнежка, наплевав на распоряжение руководства, провела одну из акций в своем формате.

Руководство поручило блокировать проходную старенького, дышащего на ладан химзавода в Румынии, на котором не было установлено соответствующее европейским стандартам очистное оборудование. Она организовала местных активистов, устроила шумный пикет, который довольно быстро разогнала полиция. На следующий день акция повторилась с тем же результатом. И на следующий тоже. В конце концов, журналисты окончательно потеряли к пикету интерес и по инструкции ей надо было свернуть акцию. Но она, распустив местных, перебралась в соседний город с парой своих надежных ребят. Через два дня на заводе взорвалось хранилище-отстойник с токсичными отходами и всю территорию залило ядовитой вонючей жижей. В десятикилометровой зоне объявили эвакуацию, для устранения прибыли войска химической защиты, а вслед за ними – внушительная комиссия из Евросоюза. Завод закрыли, оставив вокруг него километровый санитарный кордон, а несколько чиновников из правительства отправились за решетку за то, что разворовали европейские гранты на строительство очистных сооружений, выделенные для румынских предприятий.

Хотя следствие из-за невозможности надлежащим образом осмотреть место аварии еще не сделало однозначных выводов в пользу теракта, многие специалисты даже по фотографиям повреждений хранилища говорили о том, что причиной аварии была детонация внешнего взрывного устройства. Поняло это и начальство Агнежки и без особых разговоров выбросило ее вместе с командой из организации. Так появилась группа экологических экстремистов, у которой даже названия не было. По аналогии с Аль-Каидой они сами себя назвали просто «ячейка».

Денег, полученных в виде компенсации за смерть Нэша, хватило на организацию фирмы прикрытия с реальным офисом, оргтехникой, секретарями и подставным директором. Их компания, конечно же, занималась консультациями в области экологии. А дальше Агнежка применила схему, которую успешно использовал Гринпис. Они искали крупные предприятия, нарушающие экологические нормы, собирали на них материал, а потом шантажом выбивали из их руководства деньги. Работали они в основном в Восточной Европе. Там директора, привыкшие «решать вопросы» за деньги, охотнее шли на контакт, потому что им было выгоднее отсчитать несколько десятков тысяч «экологическим консультантам», чем платить сотни тысяч в виде штрафов или вообще рисковать закрытием предприятия.

Когда попадались особо упрямые клиенты, которые отказывались сотрудничать, материалы шли в комиссию Европарламента по экологии, с которой у Агнежки еще со времен работы в Гринпис установился неплохой контакт. В этом случае директора очень жалели, что не приняли ее предложение сразу. Если особенно «жирный» клиент – крупное предприятие, с которого можно было снять хорошие деньги, – отказывался платить, у него на производстве что-нибудь взрывалось. Вначале что-то мелкое, не причиняющее большого ущерба, затем шел взрыв покрупнее. Обычно двух предупреждений хватало и деньги исправно оседали на счетах «экологических консультантов».

Фирму несколько раз проверяли, но контракты с предприятиями, платившими за консультации по экологии, и бухгалтерия были в порядке, а связь с Агнежкой и ее командой отследить было невозможно. Поняв, что такая мелочевка не стоит волны негатива в прессе, кричащей о притеснении «экологов», полиция свои набеги прекратила.

Акции становились все более дерзкими, предприятия – все более крупными, а откупные суммы – все более значительными. Так могло продолжаться довольно долго, до тех пор, пока их не отловила бы чья-нибудь служба безопасности или какой-нибудь сознательный директор не рискнул бы обратиться в полицию. Но произошло событие, полностью изменившее статус «ячейки».

В одно теплое летнее утро, когда Агнежка, сидя в кафе, баловала себя капучино с пирожным и лениво прокручивала в голове детали спланированной на следующую неделю акции, к ней подсел добродушно улыбающийся китаец.

– Привет, Гнеш, – поздоровался он, как будто они расстались только вчера. – Не боишься поправиться?

Сдержанно улыбнувшись в ответ, она сняла темные очки и удивленно посмотрела на нежданного гостя.

– Привет, мастер Гао. Какими судьбами? Только не говори, что тебя послали боссы, чтобы капать мне на мозги.

Гао Лэй когда-то был хорошим другом Нэша. Они познакомились в университете, вместе примкнули к Гринпис и не раз вместе участвовали в рискованных акциях. Потом мастер Гао, как его звали в организации за то, что он был китайцем и неплохо владел кунг-фу, перешел в управление региона, отвечавшего за Азию, и пропал из поля зрения.

– Вовсе нет, – развел руками китаец. – Я сам искал с тобой встречи. И скажу, что выйти на вас было совсем непросто. Фирма ваша чиста, а отследить перемещения твоей команды по Европе ой как сложно. Самолетами и железкой вы не пользуетесь, чтобы не светить паспорта, передвижение только на машинах. Где вас этому научили? На начальных курсах Гринпис такого не преподают.

– Брось трепаться, – почувствовав, что Гао знает о «ячейке», отрезала Агнежка. – С чем пришел?

– С предложением, – поняв, что вступление окончено, посерьезнел он. – С очень заманчивым предложением.

– Выкладывай. Только давай самую суть. А то, знаешь, я плохой слушатель.

– Мы хотим предложить тебе и твоим людям работу. Так сказать, нанять всю вашу «ячейку» на один очень серьезный проект. За хорошую плату, конечно.

– Боссы знают о «ячейке»? – недоверчиво блеснув глазами, спросила она.

– Гринпис? Нет. Они ничего о тебе не знают. Хотя несколько раз после того, как вы рэкетнули предприятия, они ставили на ваш след «Зеленый патруль». Но вы хорошо умеете заметать следы, – он подозвал официанта и заказал стакан минеральной воды. – Я здесь представляю людей, не имеющих к Гринпис никакого отношения.

– Что за работа? – спросила напрямую Агнежка, которой хотелось побыстрее закончить разговор.

– Речь пойдет об одном научном объекте и работающих на нем ученых, – китаец сделал глоток воды.

– И что с ним не так?

– Из-за их экспериментов наша планета может погибнуть. Нам надо если не остановить, то хоть как-то привлечь к ним внимание общественности, чтобы притормозить их программы.

– Кому – нам? – Агнежка, прищурившись, поймала его взгляд.

– Китайским экологам, – невинно улыбнувшись, ответил Гао. – Очень богатым китайским экологам, которые хотят остановить глобальную катастрофу.

Так «ячейка» стала работать на китайцев и через пару недель получила первое задание по расстрелу краской супружеской пары ученых на женевской дороге.