Читать книгу Московский психопат - Эдуард Диа Диникин - Страница 7

Челябинск. 12 июля. 2004.

Я лежал на кровати и смотрел плазменный телевизор. Качество приятно удивляло. Прогресс.

Вот уже второй день я находился в гостях у своего старого приятеля. Знал я его с девяносто третьего года. Уже отстрелялись танки по парламенту в Белом Доме, я уже съездил «на юг» (поездка была недолгой, но запоминающейся), окончил первый курс университета и устроился на работу на телевидение, пройдя конкурс в четыреста человек.

Я уже год как расстался с девушкой Наташей, имел пару раз отношения с ее бывшей одноклассницей-еврейкой, у которой и познакомился с Юрой. Наташина одноклассница в середине девяностых уехала в Израиль, получив журналистское образование в Екатеринбурге. Но она уже не имела никакого отношения к тому, что я оказался в его загородной квартире в комплексе у озера Сунукуль.

Юра занимался бизнесом, который шел настолько хорошо, насколько хорошо мне было в этот июльский день двух тысяча четвертого года.

Я приехал в Челябинск в конце мая из Самары, где оказался настолько же случайно, насколько случайно Юра уехал вчера в Челябинск. Ему было надо по работе. Был вопрос, который решить мог только он. И это несмотря на то, что уже давно были подчиненные, которые занимались всеми вопросами. Получив звонок, он какое-то время сомневался, оставлять меня или нет, но, все же, оставил. Причины его сомнений заключались в том, что он считал меня человеком склонным к злоупотреблению алкоголем, и не хотел, чтобы я, в его отсутствие, опозорил его перед соседями.

Я сказал, что не буду пить, так как компания Ларисы заменит мне водку, виски, вино и шампанское вместе взятые. Разве что с боярышником Лариса не сравнится. Юра рассмеялся этой немудреной как настойка чаги шутке и согласился меня оставить. Кроме его воспитанности, тут сыграло, уверен, роль и то, что боярышник в магазине комплекса не продавался. По-крайней мере, он так сказал.

Лариса была редкой птицей. Редкость ее для меня заключалось в том, что она была замужем. Это меня немного напрягало. Но не в моральном плане, а скорее – ментальном. Не круги общества меня волновали, а круги ада, в данном случае – второй, для блудников и прелюбодеев.

Для меня, как минимум, с 21 октября 1991 года не было проблем с верой в загробную жизнь, как и вообще в потустороннее. А некоторые события в последующем лишь подтвердили то, что не нуждалось в подтверждении.

Муж Ларисы был в командировке. Она держала с ним связь по телефону.

Юра уехал, пообещав вернуться завтра. В принципе, это был очень хороший вариант. Можно было легко нарушить обещание, не выдав себя. В холодильнике стояла пара бутылок дорогой водки, с печатями какими-то, сертификатами. А в магазине внизу продавалась попроще. Вот ее можно было купить, чтобы не «палиться». Да и, в конце концов, боярышник тоже продавался. Когда мы ехали с Ларисой на такси (это несколько печальная часть из-за того, что пришлось потратить энную сумму денег), то я выходил у магазинчика в деревне. Там стоял боярышник. Впрочем, это разговоры в пользу бедных – никакого боярышника я покупать не собирался.

Но и водки не купил. Юра был ценителем чая, которого у него было сортов двадцать. Я откладывал покупку алкоголя.

Утром мы занимались любовью с Ларисой, потом позавтракали, сходили на озеро, где искупались. Вода, чистая, как первач, настоянный не слезах ребенка, смыла с меня последние желания выпить. Мы вернулись в квартиру, где вновь разделись и легли в кровать. Но до этого я машинально включил телевизор, по которому показывали новости, а выключить забыл. И услышал:

– Генерал-лейтенант Лукашенко встретился с президентом России Владимиром Путиным….

«Знакомая фамилия», подумал я и повернулся посмотреть на экран. Лариса, в свою очередь, повернулась, чтобы удивленно посмотреть на меня.

«Да, а ведь это его отец», понял я, вглядываясь в лицо человека в форме. Генерал-лейтенант относился к какому-то ведомству, две начальные буквы которого были «ФС». Остальные я не расслышал.

«Что ж», подумал я, «если бы я убил Толю – это, конечно, был бы очень громкий пи-ар ход для меня, как для писателя, да и на „зоне“ прогремело бы, но только не выжил бы я. Да и вообще не факт, что доехал бы до „зоны“. Был бы трупом уже».

– Там интересное что-то показывают? – иронично спросила Лариса.

– Да как сказать…

Мне захотелось рассказать эту историю. Вообще, Лариса уже знала кое-что обо мне. Про артистку Гуркову, например. Про наши недолгие с ней, точнее, отношения. И про то, что я хочу написать книгу под названием «Доброволец безумия». Лариса была медиком по образованию и работала в профильной организации.

– Безумие не может быть добровольным, – сказала она.

– Гете написал, что может, – ответил я. – «Пьянство – добровольное безумие».

Но надо отдать себе должное, я пропускал особо яркие истории, связанные с алкоголем. Не хотелось отталкивать от себя эту двадцативосьмилетнюю женщину. Двадцативосьмилетние женщины с медицинским образованием не переносят яркие истории с алкоголем на дух. Как дух святой не переносит герпес или грипп.

– Да как сказать, – повторил я и повернулся к ней. Истории историями, а секс по расписанию – у меня, все же, запланирована водка через полчаса! Ведь повод есть, а глотка у меня найдется.

Через час, подбадривая свой рассказ глотками водки, купленной внизу, я поведал ей историю резни на Рублевке.

– И что, ты собираешься это тоже написать в своего «Добровольца безумия»?

– Разумеется.

– С именами?!

– Конечно, без имен вся соль пропадает.

– Ты точно безумец, – покачала она головой. – А что с ними потом стало?

– Без понятия. С Бажовым мы виделись потом, выпили пару раз. Он, вообще-то, нормальный парень, толковый. Хотя бы потому, что смог в такой серьезный момент сообразить. Не каждый сохранит хладнокровие тогда, когда в его ногу ножом бьют прямо в артерию.

– Ты туда специально бил?

– Да, – сказал я.

– А остальные?

– Не знаю. Не интересовался. Да они тоже нормальные. Хорошие ребята.

– Хорошие?! – воскликнула Лариса. – Такие хорошие только в постели бывают…

«Что?», подумал я.

– … когда лицом к стенке лежат. И молчат.

– Тебе видней, – согласился я.

– Да ну тебя. Я заметила, что ты всегда поступаешь так, чтобы не быть уверенным в завтрашнем дне.

– Это от дна зависит. У каждого подвала есть дно, которое для кого-то потолок. И оттуда всегда могут постучать. Не сегодня, так завтра.

– Ага. Тук-тук. Сиди, я сама открою. Ты точно безумец доброволь… добровольный безумец.

– Доброволец безумия, – поправил я.

– Пиши быстрей, пока жив.

– Да, согласен. Мертвому мне не до писанины будет. А то так буду откладывать в долгий ящик и в него же и сыграю.

– Аминь, – сказала она неожиданно.

Не дурра ли?